***
Холодный воздух наполняют лёгкие вместе с дымом сигарет. Утро для Ника не раннее, а вот для Эрика уже позднее… — Да черт-с!.. — внутри дома слышится какой-то грохот и недовольное бурчание. На крыльцо выскакивает Эрик, накидывающий на себя шубу(тоже добро подаренную человеком из деревни!) и одновременно пытающийся согреть себе руки. — Ну и с какого черта ты меня не поднял?! — Вы бы видели себя со стороны, сэр, — с ноткой иронии отвечает Ник, затушившая сигарету о деревянную балку дома. — Спите как настоящий ангелок. Ну, не мог же я потревожить Вас! Оба спускаются и направляются к пастушьему домику, на их работу. Несмотря на всю уверенность в своих силах бумажных-документальных, Эрик соглашается работать со всеми у пастухов, хотя до этого и проработав недельку с Карлом передумал… Всё же сила этого ненормального металлического старика повлияла на здоровье Эрика — вся работа казалась сложнее и тяжелее, а чертов протез то ли натирал, то ли вовсе сжимал его несчастную ногу, из-за чего командир не мог толком спать по ночам. Оказалось, его металлический протез так странно реагировал на порывы гейзенберговой силы. После просьбы Эрика, чтобы Карл реже пользовался этой «причудой», сразу получил от него холодное „Уволен“. Конечно, как капитану своего отряда, ему было обидно, ну совсем чуть-чуть, но он понимал всю эту необходимость. Мало ли вдруг его вовсе убьёт какой-то плитой, которая пролетит мимо, прихватив его ногу, а? Только Ник был рад, что Карл уволил его… Не то, чтобы он злорадствовал, но был рад, что его сосед пó дому не окажется со сломанной ногой или вовсе, не дай Бог, убитым. Сейчас же оба шагали поровну. Эрик недовольно кутался в шубу, иногда чихая от непривычного холода, а Ник осторожно следил за ним, чтоб тот ненароком не упал, из-за сонливости. Многое изменилось между ними за это время… Какие-то обиды ушли, что-то осталось. Ник успел многое обдумать, взвесить, снова обдумать и измениться, а Эрик… он всё тот же заносчивый капитан, которым он его встретил на базе. Только эта заносчивость больше не кажется Николасу чем-то плохим. Скорее это такой эриковский способ защиты, и чтобы сразу их приструнить как по команде. — Дарова, бандиты, — первым в хижину входит Ник. Мёрв с Джоуи сидят одиноко на скамейке, а первый вовсе кажется дрыхнет. — А вот и капитанишка-а, — Натан разлепляет глаза, широко зевая с раскрытым ртом. — Ну чего Мари нет? Забыла о нас? Между ними происходит простой повседневный разговор. Ник отвечает Мёрвину, тот вскидывает брови и что-то ещё спрашивает, Ник отвечает иронично или с подколкой, а затем Джоуи как-то несуразно(но смешно!) шутит и морпеховский хохот прерывается грозным голосом командира, после, как по сценарию, должна зайти эта самая Мария (которая является Мариной) и забрать их на работы. Но этого не происходит. Как и того, что Эрик прерывает громкие слова ребят. Только сидит на скамейке и хмурится, глядя на свои руки. В такой глуши и деревне никто очков не носит, только если слабовидящий, потому командующему больше не удасться прятать глаза, будь то стыд в них или гнев. — Вы в порядке, сэр? — несмотря на неформальную обстановку (и в принципе уже жизнь), Ник осторожно спрашивает Эрика, когда у них с ребятами происходит заминка, и садится рядом на скамью. Эрик же смотрит исподлобья сначала, а затем отводит глаза и трёт костяшки: — Ничего. И прекращай с этим «сэр», давно пора остановиться. — Оу, вам это уже не льстит, сэр? — Ник с особым энтузиазмом тянет последнее слово, но после злобного вздоха мужчины сразу робеет. С того самого дня Эрик будто отключается. То ли притворяется или мозги поплыли насовсем… Ник мог посчитать с лёгкостью на двух руках, сколько раз он случайно натыкался на плачущего Кинга в его комнате. Каждый раз это были дни или моменты, когда они притворялись, что живут одни. Ник ушёл в локальный продуктовый магазин? Эрик плакал. Ник целый день не пересекался с капитаном и тот даже не выходил за едой? Кингу точно было плохо. День прошёл нормально, но под вечер Эрик триггернулся? Да. Его нервная система не выдерживала, но удивительно то, что такие дни Ник мог запросто посчитать. Из тяжёлых у обоих мыслей выдергивает резкий возглас Мервина: — Блять, нам того!.. Ай, сука, ну! — он хлопает по нагрудному карману Хосе, привлекая внимание. — Чего Колчек с утра сказал, помнишь? — А-а! Да-да-да! —привычно кивает парниша и разворачивается к блондину. — Просил предать, что будет встреча! У Матери Миранды, кажись, вроде… Думаю, что и господа там будут, а? — Вероятнее всего. — Ник ведёт плечом. Мёрвин с Джоуи о чём-то тихо болтают, а Ник тихонько сидит рядом с Кингом, тоже о чём-то размышляя. Радует то, что Марина всё же приходит к ним и забирает их на работу. Чаще всего Ник с Мёрвином гоняют скот из одного луга к другому и пересчитывают их по возвращению, а Джоуи с Эриком скорее даже отдыхают постоянно, чем следят за деревенскими животными. То Джоуи удасться корову оседлать, после чего упасть с неё и чуть не оказаться затоптанным, то он у каких-то детей выигрывает в камень-ножницы-бумага какую-то дудочку и сидит, играет ею неумело весь день, то Эрик умудряется на коровью лепёшку наступить, а затем ещё чьего-то гуся разозлить, после чего бежит по полю с криками о помощи: «Уберите его от меня! Зажарьте к чертям собачьим! Блять, застрелите же!..» Хотя Ник ещё любит припоминать дни, когда только прибыли… считай совсем зеленые и неумелые. К счастью, Николас мог вспомнить несколько осенних дней с последними тёплыми деньками. Несмотря на убогий исход их поисков химоружия Саддама, Кей был рад, что оказался со всеми именно здесь. Здесь он впервые увидел раззадоренную улыбку командира; в этой маленькой деревне он рассказал много важного о себе своему другу Джею, а лейтенант рассказал о своём; в этом крохотном домике, который он делил с Кингом, он впервые смог застать блондина уставшего и впервые расслабленного за последние месяцы, заснувшим на диване. Это… были особенные дни. Те, что ярко отпечатались глубоко в памяти и имеют какое-то значение для Кея. Кто бы что ни говорил — Ник не считал себя сентиментальным, скорее честным и понимающим, как бы это эгоистично не звучало. Этот вечер должен стать одним из двух: печаль или радость, что останутся в памяти Ника. И оба воспоминания будут только о Нём .***
Осень прекрасна урожаем, началом более тихой жизни, огромными свитерами и Хэллоуином. Но для двух девушек из отряда это точно Ад — быть сиделкой для детей. Насколько бы для обоих это казалось слишком стереотипной работой, но так сошлись звёзды и судьба, что это была их смена. К счастью, это означало, что следующим днём у них будет работа с Мариной со сбором последних оставшихся продуктов с урожая. К общему удивлению, многие согласились с решением Матери Миранды («Чего? А просто Мирандой или Матерью звать нельзя?»), что команда будет разделена на две группы и будут работать после друг друга, а в воскресенья — общий заслуженный отдых. А это значит, что сегодня возня с детьми, а завтра возня со скотом, пока парни должны будут сюсюкать малышей. Только бы вот они снова не напортачили и не выпустили бы детей случаем из усадьбы, как это происходит стабильно раз в месяц или неделю. — Ох, Боже, если я хоть ещё раз услышу от Сóрина крик о том, что он увидел челособаку — я свихнусь. — Кларисса падает рядом на скамейку с Рейчел, забирая у той с рук младенца. — А ты чего? Мируна надоела? — девушка раззадоривает младенца и звучит звонкий смех, обе улыбаются. — Да так, — Рейчел глубоко вздыхает , наконец, расслабляя ноги и вытягивая их вперёд, — Чувство странное. Знаешь… я бы сказала, как тогда в пещерах, но это… не чувство страха или что-то подобное… Последние месяцы… для всех были тяжки. Кто нашёл покой в алкоголе, кто нашёл себе нечто отвлекающее, а кто не может пережить или пережил, но не до конца. — Слушай, Рейч, — темноволосая поджимает губы, придвигается ближе и говорит спокойным и заботливым тоном, — Я понимаю твои чувства и понимаю, что не всегда с чем-то могу помочь, но то что ты говоришь о таком — хорошо!.. — стеклянный взгляд напротив, лицо немного осунувшееся и уставшее, — Хочу сказать, что… Чтобы с нами в дальнейшем не случилось — я буду рядом, и мы справимся. Заканчивая свои слова Кларисса неосознанно приблизилась к Рейчел. Малышка Мируна, следит за резвящимися детьми во дворе, которые играют в «семью». Кинг позволяет девушке вести в поцелуе, чуть покусывая губы и облизать юрким язычком, а затем и прижаться лбом к друг другу. Ничего непристойного, просто поддержка и попытка успокоения. — Иногда я забываю, что у тебя такие мягкие губы… — долгий взгляд в глаза Стоукс и собственная рука на ее плече. У обоих мягкая улыбка касается лица. Несмотря на то что только утро переходящее в день, обе девушки были уставшими и загруженными мыслями. После всей суматохи произошедшей с ними… между ними… за эти месяцы — всё никак не уляжется в голове. От любования друг другом их отвлекает Мируна, срыгнувшая на колени и обувь Клариссы: — Ах, черт! Ну, нет, солнышко!.. — умоляет Кларисса приподнимая девочку и усаживая ее между собой и Кингом. Кинг со Стоукс говорят что-то друг другу: уточняют кормила ли та ребёнка, вытирают платком колени Клариссы и рот ребёнка, не забывая об её платице и маленькой курточке. На этот раз, Рейчел отбирает карапуза обратно к себе на коленки и немного встряхивает ими, чтобы снова взбодрить ребёнка. — Нам надо не забыть предупредить кухарку насчёт обеда и… эм, точно! Женщина с пастушьего домика передала, что нас будут ждать в замке сегодня. — Чего, сегодня? — уточняет Стоукс. — Не знаю. Может хотят поговорить о нашей работе или от Амбреллы что-то передадут. Стоукс молчит и обдумывает их положение. Несмотря на большие изменения в своей жизни… Она была рада, наконец, оказаться в этом месте со своей девушкой. Какой-то металлический удар слышится у самодельной песочницы. Дети взвизгивают и только смеются, наблюдая как рядом с ними повалилась труба от сарая. — Так, ребят! — громко объявляет Кларисса, подходя к песочнице! — Трубу и сарай не трогаем, вы знаете! — она подбирает поржавевшую трубу и кидает к боковой стене самого сарая. — Нет, Николь, лопатку из песочницы нельзя есть.. Андрей!.. Пусти Михэя! Никаких драк!.. Девушка несчастно вздыхает, понимая, что без судьи-воспитателя и разговора с их родителями такие нападки не прекратятся. А затем она слышит громкий и яркий смех, что точно не принадлежит ребёнку… Рейчел заливисто, запрокинув голову, смеётся во всю, удерживая на руках тоже смеющуюся малышку. Стоукс залипая на смех девушки, забывает что на её плече висит Андрей, а несчастный Михэй скоро бы упал на землю, не уцепись «воспитательница» за его штанину. Очередной осений день. День проведённый рядом с ней, такой особенной и… счастливой. Они обе счастливы вместе с этим днём, который успел к вечеру похолодеть и опустеть. Но завтра наступит новый день, а вместе с другим днём — новые события. *** Несмотря на то что в замке всегда имеется электричество, семья матери Миранды не отказывается и от традиционных свечей, которые так душат, особенно в закрытом помещении. Так сейчас все сидели в столовой и трапезничали. Матерь Миранда только тихо пила из своего бокала, пока госпóды развлекали гостей своими разговорами. Альсина увлеклась беседой с Рейчел и Клариссой про новые стандарты красоты во внешнем мире. Девушки что-то советовали про макияж, про одежду и прочее и леди Демитреску явно была не против так провести хоть до завтрашнего утра. В то же время Карл вместе со смущенным Итаном рядом о чём-то увлечённо рассказывали затихшему Колчеку, и только по его взгляду было понятно, что он слушает мужчин в пол уха. К сожалению, госпожа Донна общалась только со своей куклой и перекидывалась со всеми гостями небольшим количеством слов, но если кто-либо и спрашивал о чём-то или напрямую у неё, то девушка охотно отвечала. А вот Мёрвин с Джоуи сели через одного человека, ну как сказать человека — тоже мутанта, Сальваторе, но для некоторых стал просто Морó. Двум мужчинам приходилось с силой себя удерживать от непрошенных слов-выражений и шуток, а этот «ребёнок» только сильнее их расспрашивал о непонятно каких-то спорах, бактериях и мхе, не забывая уточнять для гостей что это вообще такое, да и почему он начал говорить об этих вещах. И только под ночь все перебрались в приёмную комнату, которая специально была обустроена для таких встреч. Кто из Господ ушёл, а кто остался и болтал с другими. Первой ушла Донна, сославшись на то, что ей рано вставать, чуть позже ушли Морó с Итаном и Гейзенбергом, после них Рейчел и Кларисса, ну и Джоуи с Мёрвином. Остальные же продолжали вести с кем-либо беседу, то вливались в общую, то снова говорили по маленьким группам. Так Джейсон и сидел, немного сонно моргая глазами и оглядывая всех: матерь Миранда тихо сидела в дальнем кресле и читала книгу, взятую из полки у стены рядом, Кинг уснув ещё пятнадцать минут назад, мирно сопел на плече Ника, скрестив руки на груди, пока его «подушка» тихо под нос читала книгу с лирикой, тоже взятую из полки. Ранее выпитое вино от самой госпожи Альсины действовало что надо на дурную голову лейтенанта. Короткими временами Джейсон проваливался в минутный сон, что-то бурча себе под нос, но тут же подрывался и оглядывал всех, широко зевая. И только госпожа Димитреску сидела у рояли, используя его как письменный стол, и что-то усердно писала на листке. Колчек обратил внимание на это сразу; с тех пор как они сюда перебрались, он не раз замечал на себе её хищный взгляд. То она сначала что-то тихо спросит у Джоуи, кивнёт и мило улыбнётся из-под своей широченной шляпы, а затем подойдёт к Рейчел и Клариссе, тоже немного поговорить о чём-то. Сейчас же, когда время перевалило, вероятно, за час ночи, а оставшиеся спутники отряда тоже мирно сопели друг на друге, Колчек первым решился подняться и откланявшисья уйти. К большому удивлению, Миранда с Альсиной ещё были в комнате, все также занимались своими делами, потому госпожа предложила свою кандидатуру матери, чтобы провести гостей до выхода из зáмка. В холле леди Димитреску тихо окликнула лейтенанта, пока его друзья зевали и выходили уже за двери: — Мистер Колчек, хотела поговорить- — Прошу. Называйте просто Джейсоном или Джеем. — Эм, да, — женщина немного запинается в мыслях, — Так вот. Поймите меня правильно, может вы заметили, я внимательно следила за вами этим вечером. — Да. Я видел, — Джейсон глядит прямо в ее желтые светящиеся глаза под шляпой и медленным шагом двигается дальше к выходу. — Мне известно, что с вами всеми стряслось до… переезда сюда. — она делает паузу, давая мужчине вставить слово, но Колчек молчит, — Все ваши друзья, по-видимому, дружны и только вы… Джейсон приоткрывает дверь шире, давая леди Димитреску тоже выйти на улицу со свежим и ночным воздухом. — Вы тоже поймите меня правильно, мэм, — натянуто улыбается Джей, смотря вверх, прямо в глаза этой женщине, — но предложение отношений с вами я принять не могу. Извините. — Ох, нет, что ты! — госпожа улыбается, оголяя свои клыки, но быстро берет себя в руки. — Я хотела сказать, что знаю каковы ваши чувства к этому месту, людям и всему. Потому, — она достаёт из своего… бюстгальтера запечатанный конверт и наклоняется к морпеху, вручая его в руки, — рекомендую вам пойти в дом Донны. Она принимает иногда таких гостей, как вы, и она найдёт чем вам помочь или просто поговорить. Колчек несколько секунд крутит в руках конверт, рассматривая со всех сторон, и обращается к Альсине: — Она у вас что-то типа мозгоправа? При всём уважении, мэм, — морпех суёт обратно письмо знакомой, — Я отказываюсь от таких посещений и в помощи не нуждаюсь. Но леди Димитреску только выпрямляется и глядит на мужчину с поднятой головой, а глаза её будто сильнее загораются в этой ночной и шляпной темноте, придавая ей устрашающий вид. Колчек сглатывают слюну, глядя наверх. — Вам тоже, при всём уважении, мистер Колчек, — она разворачивается спиной и начинает медленно уходить обратно в зáмок, — Моя сестра не является каким-то там «мозгоправом». Она прекрасный врач или знахарь, и она тоже знает что вам нужно, а не кто. Доброй ночи. После этих слов грузные двери захлопываются перед Колчеком. В руках все ещё конверт для мисс Донны, на улице всё больше холодеет, а пальцы мёрзнут. В голове всё ещё бьет набатом кровь из-за вина и резкого подъёма, но Джейсон пытается привести себя в норму, хлопая себя по щекам. Конверт он честно не открывает и суёт во внутрь куртки, направляясь обратно к себе в домик. По дороге чуть не упав обо что-то и почти хлестнув себя ветками, Джей благополучно добирается домой. Куртка сбрасывается сразу на пороге вместе с обувью и забытым конвертом, по дороге ещё падают футболка и джинсы с лязгом. Так морпех и заваливается спать, забыв обо всём и вся. Только крепче сжимает в руках и прижимает к сердцу растянутую тёмную футболку, которая всё это время хранится под подушкой и бережно складывают по утрам. Шепчет ещё что-то, вроде, на незнакомом языке и скулит, глубоко дыша и утыкаясь мокрыми глазами в подушку, с надеждой, что боль и воспоминания прекратятся и забудутся. — Ох… махбуб… прошу тебя, пожалуйста…