Amor fati

Я плетусь домой, сердце будто сжимает жуткая холодная рука. В горле стоит ком, но слёз в глазах нет. И не будет. Он бы этого не хотел. Он выполнил свой долг сполна, он бился до последнего и приложил все усилия, чтобы обезопасить Коноху. Джирая-сенсей, великий Жабий Отшельник. Опускаю глаза к земле. Лучше смотреть на пыль под ногами, чем на то, как очередной прохожий отворачивается, будто меня не существует. Не могу сказать, что это ранит меня сейчас. В детстве таких людей было в разы больше. Для большинства я был невидимкой, от которой предпочитали держаться подальше, самые смелые могли обругать, оттолкнуть от себя с ненавистью в глазах, чтобы «демон» и не думал к ним приближаться. А я не понимал причин такого отношения и отчаянно старался привлечь внимание любыми способами. После выпуска из Академии наконец-то появились люди, которые признали меня. Ради них я готов на всё… И, наверное, Джирая-сенсей был мне ближе всех, не счесть времени, которое он потратил на вдалбливание знаний в мою голову, безжалостные тренировки и заботу обо мне… Я хотел, чтобы Джирая-сенсей увидел, как я становлюсь Хокагэ. А я при нём только придуривался и плошал. Если кто-то за мной наблюдает, то он очень удивится, что после печального известия я просто возьму и… лягу спать. Как так получается, что реальность стала настолько тяжелой, что я сбегаю от неё в подсознание, где раньше не хотел пробыть и лишней минуты? Но сейчас я чувствую острую необходимость побыть с Курамой, тихо поболтать, пусть ни о чём, пусть за плату, которую он категорично взымает. Это так удивительно, когда есть кто-то, к которому можно в любой момент прийти, кто терпеливо выслушает, поймёт… Да, после выпуска из Академии наконец-то появились люди, которые признали меня. Но не было никого, кто бы просто каждый день спрашивал банальное «Как дела?». У всех была своя жизнь, а мне было достаточно, что меня хотя бы замечают. Даже Джирая постоянно сбегал в поисках вдохновения для своего нового извращенного романа, оставляя меня одного. Нет, я ему бесконечно благодарен, я чувствовал его поддержку, веру в меня, но у него всегда находились дела интересней пустой болтовни с глупым мальчишкой. Но за последние недели всё изменилось. Я могу часами разговаривать с Курамой, слушать его едкие комментарии и истории о прошлом. И мне кажется, он действительно понимает меня, хотя соглашается не со всем. Пусть. Мне тоже не всё нравится, например, то, как развлекался Курама на службе у Дзюби. Была в его шутках доля жестокости, сильно отличавшая их от проделок меня мелкого. Шукаку, оказывается, ненавидит Кураму вовсе не потому, что у него хвостов меньше… Чем дольше мы общались, тем лучше я понимал, как мне раньше такого не хватало. В некоторые моменты я даже чувствовал эгоистичную радость, что демон запечатан во мне, что он… только мой. Как я ужасен… А началось всё с вызова в кабинет Хокагэ. Рука моя восстановилась быстро, не без содействия Курамы. Но даже те немногие дни, что я был ограничен, успели мне опаскудить, и я предвкушал новое, захватывающее задание. Но нет, меня ждали плохие вести. С того самого дня, когда мы виделись на развалинах подземелий Орочимару, Саске успел собрать себе новую команду и свершить месть, к которой так стремился. Мне бы порадоваться, что он стал сильнее, что достиг цели и вскоре вернётся, что, в конце концов, на одного члена Акацки стало меньше. Только было в случившемся слишком много горечи и неправильности. А вот второе касалось меня. На то, чтобы найти и привести домой Саске, собрали специальный отряд: Сакура и команда восемь – Киба, Шино и Хината – под руководством Какаши-сенсея. Я сразу возмутился, не забыли ли кого-то. Нет! Мне вообще запретили покидать деревню, мол, распоясались слишком Акацки и почти всех джинчурики отловили! Опасно это для меня, видите ли! А до этого я так, цветочки поливать выходил! При этом бабуля смотрела на меня нечитаемым взглядом, и внутреннее чутьё подсказывало, что я не смогу её переубедить. Но это не означает, что я не пытался, я даже охрип, пока доказывал своё право участвовать, уворачиваясь по ходу от кулаков Сакуры. «Ну, не объявит же бабуля меня нукенином», - решил я на следующий день, что закончилось несколькими часами в карцере Анбу, поймавших меня при попытке незаметно сбежать из деревни и присоединиться к спасательной операции. Момент был упущен. Вот и получилось: моя команда ушла без меня ловить моего лучшего друга; бабуля Цунаде была занята своими хлопотами и меня к себе не подпускала; Джирая ушел на задание, фатальное для него впоследствии. Я же выполнял поручения, годные разве что малолеткам, а после них оказывался предоставлен сам себе. Я наконец-то пошел в библиотеку, надеясь на то, что Курама читать не умеет, значит, и не поймёт, что я именно ищу. Вот только я не учёл, что в фуиндзюцу до куная много схем... Хах, когда я листал очередную книгу, и голос в голове спокойно спросил, неужели я действительно рассчитываю найти главу «Как запечатать демона», у меня от страха волосы дыбом встали даже там, где волос отродясь не было… Думал, всё, доигрался, шпион недожаренный… Оставалось только надеяться, что демон выполнит обещание и Коноху трогать не станет. В подсознание я в тот день отправлялся как на казнь. Но Курама вёл себя так, будто ничего не произошло. Загадка почему, но для меня это была еще одна ступенька к доверию. Нет, я не смирился с тем, что в конце всё неотвратимо переходило в горизонтальную плоскость. Я на самом деле не понимаю своего отношения к Кураме. Иногда мне хочется хорошенько ему накостылять, а иногда я просто рад, что он есть. Как сейчас. Я зашел в свою квартиру, щелкнул закрывающийся замок. Я бутснул пластмассовый стаканчик от заварного рамена, пообещав себе в очередной раз убраться, лёг, как был, одетый на кровать, и закрыл глаза. На поляне потемнело, ведь мне невыносимо грустно, и только луна и звёзды сияют ярче обычного, не давая тьме поглотить это место. С моим появлением у озера засветились еще два огонька – красные глаза, и пока я шагаю к ним, меня одолевают панические мысли. Может, я зря пришел? Зачем Кураме мои проблемы? Что, если ему просто скучно, и весь мой треп для него – пустой звук? Я мучаю себя разными «Зачем» и «Почему», пока не подхожу так близко, что могу различить в лисьих глазах печаль. Может, я зря себя накручиваю? Плюхаюсь рядом. Перед демоном мне не нужно казаться сильным, он и так знает, какой я слабый. И ничтожный… И объяснять ничего не требуется, ведь Курама всё слышал еще в кабинете Хокагэ. Он ничего мне не говорит, только продолжает печально смотреть, и я сам начинаю рассказывать всё подряд, что приходит на ум. Вспоминаю все похождения с Джираей: и как он столкнул меня в обрыв, чтобы я научился пользоваться силой демона, и как мы вместе ели мороженное, и как подглядывали за девушками в купальнях… Я выговариваюсь до конца, мне даже становится чуточку легче. Я вновь смотрю на Кураму и испытываю два противоречивых чувства: радость, что мне сопереживают, и вину. Какое я имею право нагружать демона своими проблемами? - Спасибо, Курама… - говорю шепотом. – Тебаё, прости, я, наверное, надоел уже тебе… На моё извинение демон лишь мотает головой, пряча взгляд под чёлкой. Мне становится невыносимо смотреть на его грустное лицо и слушать могильную тишину, что царит в подсознании. И я решаюсь на самоубийственную авантюру, которая точно сменит тяжелую обстановку. - Ой, у тебя листочек в волосах, - невинно говорю я и привстаю. А в следующий момент хватаю уши Курамы, касаться которых мне, к слову, строго запретили. Лис издал полувсхлип-полуурчание и попытался меня оттолкнуть. Не тут то было! Я упёрся сандалиями в пол, а мог бы – и зубами во что-нибудь вцепился бы, чтобы крепче удержаться. Пальцы быстро чесали за ухом, и я почувствовал дрожь демона. Но я был безжалостен и не останавливался. Теперь я знаю его слабое место! От возни мне стало даже легче, чем от долгого разговора. Конечно, вскоре Курама освободился. Хотя он мог это сделать сразу, используя более жесткие методы… Но он же так не сделал! С нашей первой встречи он сильно поменялся, кажется, подобрел. Это я хорошо на него влияю? Может, не одному мне нужно наше общение? Волосы Курамы из-за меня топорщатся в разные стороны, и демон тут же принимается их приглаживать. А еще я, к своему же смущению, почти его раздел – от борьбы ворот кимоно расползся, открывая почти весь торс на обозрение. Не то чтобы меня это очень интересовало… я просто случайно мазнул взглядом и заметил нечто странное с левой стороны, в области сердца, - устрашающего вида шрам с черными прожилками, которого точно раньше не было. - Что это? – тут же спросил я. Курама проследил за моим взглядом и, недовольно шипя, поспешил прикрыться. - Это же не я сделал? – взволновался я. Как еще могла появиться новая отметина? - Какое самомнение. Ты что – Архидемон, чтобы смочь такое? – демон посмотрел на меня как на умалишённого. Мои возражения успели прервать: - Просто скрывал за иллюзией. - Ты дрался с Архидемоном? – было странно это слышать, ведь из рассказов я заключил, что Курама почитает этих существ. - Дрался – это громко сказано… Это была казнь. А, неважно, - отмахнулась когтистая рука. - Расскажи, - попросил я. Всё это интриговало, да и раньше Курама мне поведал только подробности о других хвостатых, а про остальных демонов молчал. - Я не хочу, - отрезал он, вызывая у меня вздох разочарования. А до этого он никогда не отказывался, если это не касалось его возлюбленной… - А если это будет моим желанием, - я решил схитрить. – Я же победил тебя своим Щекотка-Но-Дзюцу! Это моя сильнейшая техника! Курама прищурил глаза и поджал уши, совсем как кот, которого гладят против шерсти. Хорошо, что сейчас мои мысли не читают, вряд ли ему понравится сравнение с домашним питомцем. Того и глади, сам на меня поводок наденет, видел я что-то подобное в журналах для взрослых, ну, когда Технику Соблазнения совершенствовал… - Или лучше пожелать, чтоб ты меня сегодня не трогал? – вспомнились мне действия демона в тот единственный раз, когда я победил. - Ладно, я расскажу, - даже при свете луны я заметил, как помрачнел взгляд Курамы. – Но ты не будешь сопротивляться. Только сегодня. Я останавливаюсь перед сложным выбором – соглашаться или добиться того, чтобы провести эту ночь без посягательств на себя. Не факт, конечно, что второе возможно… Уверен, в любой другой день я бы попробовал поспорить… Но сегодня, после известия о смерти Джираи, общение с Курамой было необходимо как никогда. Если я откажусь, он может прогнать меня из подсознания, а я так не хочу оставаться один. - Хорошо, рассказывай, - выдохнул я, надеясь, что не пожалею о своём решении. Курама посмотрел на звёзды, видимо, обдумывая, с чего начать. Я же старался убедить себя, что поступаю правильно. Может, я лучше узнаю Кураму, может, этот разговор поможет договориться с ним в будущем, раз затея с печатями провалилась. Хотя теперь мне точно не избежать унижения… Унижения ли? Последнее время я его не ощущаю. Тебаё, сколько раз это случалось, ничего не будет от одной лишней ночи! Я уже согласился, нельзя идти на попятную! - Знаешь, у каждой души есть своя пара. Одна-единственная на миллионы, предназначенная именно тебе. Это как та вторая половинка, о которой любят писать человеческие поэты. Я случайно нашел свою, полюбил. Я нарушил закон Мира демонов еще тогда, когда встретил её. Вскоре пришёл Архидемон… - Курама сжал кулак, раня ладонь острыми когтями. – Наруто, в этой истории нет ничего интересного. Я даже с места сдвинуться не смог, когда мою Предназначенную убивали, как и когда мне нанесли рану, после которой остался этот шрам. Я выжил опять же случайно, очнулся к её похоронам… Говорили, мне повезло. Ха-ха! От холодного смеха дрожь пробирает меня до костей. Не на такой рассказ я рассчитывал… Я попытался разжать пальцы демона. Не хочу, чтобы он делал себе больно, зря я заставил его вспоминать… - С того дня и появился Демон Лис. Я стал намного сильнее… Но я не выстою против Архидемона и нескольких минут, - неподдельная горечь звучала в голосе. - Ты хочешь отомстить? – отозвался грустно я. Неужели у Курамы та же цель, что и у Саске? - Нет, это бессмысленно. Да и не получится у меня. Я лишь надеюсь, что мне хватит сил не допустить повторения того, что произошло, когда я встречу свою Предназначенную вновь. - Встретишь? Но она же… - полная надежды фраза Курамы оставила меня в недоумении. - Души перерождаются, и я найду её. Обязательно, несмотря ни на что, - демон смотрел сквозь меня и, кажется, старался убедить сам себя. Я зажмурил глаза в молчаливой молитве. Курама так уверенно говорил о перерождении. Может, скоро по земле будет ходить маленький Джирая, и Гаара обретёт счастье в новой семье и деревне, где его не будут бояться. - А долго ты ждёшь? – мой голос прозвучал почти неслышно. - Больше пятисот лет, - пожали плечами в ответ. Так долго… Мне стало до отвращения неуютно. Не я нужен Кураме. Не со мной он хотел бы проводить вечера. Как же нужно любить, чтобы столько хранить человека в памяти и сердце, чтобы до сих пор впадать в бешенство, защищая образ любимой, чтобы в глазах плескалась бесконечная боль от воспоминаний? Сердце тяжело стучит, разгоняя кровь. Меня никто так не полюбит, не будет вспоминать с такой же нежностью. Моя судьба – одиночество. Я слишком сильно закусываю губу, и солёная кровь растворяется во рту. Курама касается моего плеча, и кожа в этом месте начинает гореть. Он рассказал свою историю, а теперь моя очередь отдавать долг. Совершенно неуместно. Не сегодня. - Курама, давай не будем… Пожалуйста… - я не пытаюсь отодвинуться, только умоляю взглядом. - Нет, - демон отвёл глаза. – Мы договаривались. Судорожный вздох вырывается из груди. Если Курама что-то решил, он своего добьётся. Хотя у меня совершенно нет желания продолжать. Как и бороться нет сил. Я сам развязываю бордовый пояс, на этот раз получается легко, без спешки. Отодвигаю ворот кимоно, провожу подушечкой пальца по черным прожилкам шрама. Рана наверняка была глубокой… - Я рад, - признаюсь шепотом, - что тебе нужна сила для защиты, а не мести. Курама только хмыкает и прячется за красной чёлкой. - И всё-таки я не понимаю, зачем тебе это. Удовольствие? – взываю к ответу, отчаянно сжимая ворот кимоно в ладони. Кураме есть кого ждать. Зачем я? Зачем меня? - Не без него. Но разгадка даже проще, - взмах хвоста и кимоно сброшено. Демон хищно двинулся на меня. - Я же не могу быть твоей Предназначенной? – выдаю предположение и сам поражаюсь тому, что сказал. Щеки загорелись от стыда или от возбуждения, которое вспыхивает от каждого прикосновения Курамы, избавляющего меня от одежды. - Нет, это совершенно невозможно, - слова словно убивают росток какой-то безумной надежды внутри. - Ну и хорошо, хах, а то я уже испугался, что тебя до конца жизни терпеть придётся, - фальшиво улыбаюсь и понимаю, каково было Саю. На мгновение мне пришла мысль, что не так уж плохо было бы провести всю жизнь с демоном. Стало интересно - каково, когда тебя любят так сильно, чтобы помнить пятьсот лет. Тебаё, я идиот, Курама прав. Завтра я забуду про эту глупую мысль. Но что может быть за простая причина у действий Курамы? Теряюсь, стараясь догадаться… А когда чужое колено разводит мои ноги, я лишаюсь остатков мыслей. Не сопротивляюсь, только отворачиваюсь, чтобы не видеть лица демона. Так не должно быть... Несмотря ни на что, мне хорошо. Я стону, выгибаюсь навстречу как последняя шлюха, сильно сжимаю коленями бёдра Курамы и оплетаю руками его спину, стараюсь забыться в этой иллюзии любви. Мне почти отлично. Захлёбываюсь в последнем вскрике и открываю глаза, когда проходят белые блики. Курама всё еще не отпускает меня, он смотрит холодно, сосредоточенно. Моё внимание привлекает мерцание, идущее от моего живота. Это вспыхивали и пропадали линии печати… Понимание приходит мгновенно, когда хвост оплетает моё горло. Я вспоминаю, что рисунок печати до сих пор был чётко прорисован, хоть и изменился. И непонятную странность в новом свете легко объяснить: Курама хочет найти свою возлюбленную, но остаётся со мной. Почему? Ответ и вправду очень прост: он не мог уйти. А теперь печать разрушена, окончательно, и Курама полностью свободен. Я судорожно схватил пушистую удавку, но моих сил не хватало на то, чтобы её хоть немного ослабить. Демон крепко прижимал меня к полу, и ни один мускул его лица не дрогнул при совершении убийства. Наверное, он никогда не переставал меня ненавидеть. А теперь ему нет нужды притворяться... Желание жить во мне треснуло и рассыпалось. Я раскидываю руки в стороны. И смотрю прямо в глаза. Не отворачивайся! Ты же хотел, чтобы я не сопротивлялся. Теперь я тебя понимаю чуть лучше, Курама. И от этого даже чуть радостно. Я дарю демону последнюю улыбку. Сердце гулко отсчитывает удары. Не хочется ни проклинать, ни обвинять. Даже желаю удачи с поиском возлюбленной, если это не была очередная ложь. Прощай. Боковым зрением я замечаю мелькнувшую тень, и с глухим ударом Кураму сбивают в сторону. Я делаю обжигающий горло вдох, и захожусь кашлем. В хвост, что пытался меня задушить, вбивается колышек. Я свободен. Только радости или облегчения это не приносит. Я поднимаю глаза, чтобы лучше разглядеть своего спасителя. Бежевое платье, красные длинные волосы. Сердце ухнуло далеко вниз. - Мама… – вырывается невольно до того, как я понимаю, в каком виде нахожусь. Руки дёрнулись прикрываться. Стыдно так, что хочется сжаться в комок. Я закрываю глаза и представляю свой тренировочный костюм. - Бедный мой мальчик, - я слышу шепот матери. Она падает рядом на колени, за её спиной тянутся длинные цепи, сковывающие демона. Я не могу оторвать взгляда от тонкой женской фигуры. Мне так хочется обнять её, забрать тяжесть… Но я недостоин такой прекрасной матери, я… грязный. - Я позову Минато… Папу… Ладно? – у мамы такие добрые фиалковые глаза, чудесные. Тем страшнее будет увидеть в них омерзение и презрение… Тебаё, если сейчас еще появится Четвёртый Хокагэ, я, наверное, умру от позора. Почему моя самая заветная мечта исполнилась именно так? Почему родители меня увидели в таком унизительном положении? Кьюби шумит за спиной матери, но пока не может выпутаться из цепей. Он меня сейчас слабо волнует. А вот когда появляется светловолосый мужчина в белом плаще, меня ощутимо трясёт. Наверняка Намикадзе Минато не ожидал, что у него будет такой ничтожный сын. Ошибка природы. Я даже готов к тому, что он от меня откажется… Я с трудом поднимаю глаза, боясь увидеть моего… отца. - Прости, Наруто, - лицо Четвёртого Хокаге не строго, как высеченное на скале, оно без улыбки, как на портретах, но его невозможно не узнать, - я не думал, что так получится. Я сейчас закончу. Белый плащ похож на крылья. Отец - надеюсь, мне еще можно его так называть - быстро движется и складывает печати. Несложно понять, почему его называли Желтой Молнией. Теперь посреди поляны стоит круглая золотая клетка, слишком огромная на первый взгляд для красноволосого юноши внутри. Между прутьями решетки он пройти не может, от сильного удара сотрясается вся поляна, но преграда остаётся стоять на месте. Всё же Четвёртый – гений, способный удержать его чудовищную силу. - Наруто… - я возвращаю внимание матери. В её фиалковых глазах стоят слёзы. – Я скоро исчезну… Ты… даже не обнимешь меня? Ты ненавидишь нас за то, на что мы тебя обрекли? - Нет! – я вскрикиваю и бросаюсь навстречу, прижимаю к себе, глажу мягкие волосы. – Мама… Я сам не могу сдержаться и чувствую, как по щекам течёт влага. Тебаё, ко всему прочему, мои родители подумают, что я плакса. Рядом опустился отец и обнял меня со спины. Никогда в жизни мне не было так тепло и уютно, никогда я не чувствовал себя так защищенно. - Мы очень любим тебя, сынок, - от слов отца забота будто разливается по телу, - прости своих ужасных родителей, взваливших на тебя тяжелую ношу. - Я вас тоже люблю, - я шмыгнул носом. – Я справлюсь со всем. Обещаю. Обещание уходит в пустоту между рук, слёзы беззвучно падают на пол. Исчезли, так быстро… Но они навсегда в моём сердце. Я еще раз смотрю на золотую клетку, предательство демона и мой страх больно жгут в груди. Мне дали второй шанс, я не могу его выкинуть на ветер. Я должен. Должен! Но что? Защищать Коноху, своих друзей… Да, именно. Это правильная цель, так я буду счастлив… Как-то незаметно звёзды и луна на небе потухли, оставляя вокруг непроглядную тьму. И только два красных глаза вдалеке прожигали душу.