Amor fati

По стенам и моему лицу бегают тени от уличных фонарей. Шторы я задёрнуть не подумал, как-то не до того было… Черт меня дёрнул полезть к Кьюби пораньше! Поддержал он меня, да… Так расчувствовался, что решил вслед за Джираей отправить. В тишине зубы скрипнули особо отчетливо. И воздух в комнате давит, кажется, я задыхаюсь. Невыносимо! Кунаем вылетаю за дверь, благо, ложился я одетый. «Проснулся» я непривычно рано, Коноха только начала свою вечернюю жизнь, встретив будничным копошением, некой радостью по завершенному рабочему дню и уютом. Пришлось забраться на крышу, чтобы не мешать гармоничной атмосфере - мне здесь нет места, грязному и не способному выдавить улыбки. Шифер неприятно давит под рёбра, а я всё так же не могу вдохнуть полной грудью. Будто надел тесный костюм на тренировку - только набираю воздуха и сразу выгоняю его прочь. Он мне не нужен, мне ничего не нужно теперь… Я мог бы быть частью толпы, беззаботно гулять по улицам, есть мороженое, веселиться. Не будь у меня персонального демона. Или хотя бы не будь я таким идиотом. Нервная дрожь где-то под солнечным сплетением доходит до пальцев. Я не знаю, как быть дальше. Даже маленьким, прячась от разозлённых жителей деревни после очередной пакости, я знал, что скоро все остынут, разойдутся, может, только старик Хирузен пожурит меня, что я обязательно стану генином, добьюсь признания... А что сейчас? Мне шестнадцать, и я до сих пор генин, на меня охотятся опаснейшие шиноби этого мира, и меня заперли в собственной деревне. Я боюсь, что не смогу защитить своих друзей… Что об этом говорить, если я не могу защитить даже себя?! И я не могу простить себе то, что позволял демону творить с собой такие вещи… Не мог пойти к бабуле Цунаде? Да хоть что-то предпринять?! Мама, папа, простите, что у вас такой глупый и ничтожный сын… Как представлю, что они увидели меня голого, раскрасневшегося под демоном, так мерзко становится, что лучше бы меня тогда всё-таки задушили… Знаю, я не могу разбрасываться таким ценным подарком как жизнь. Ксо! Я перепрыгиваю с дома на дом, счастливые лица жителей размываются в пятна от скорости, ветер бьёт в лицо. Больше всего хочется убежать от мыслей, от произошедшего. Но мне некуда и не к кому идти, я просто движусь вперёд, выбирая плохо освещаемые закоулки. Страшно показаться кому-то на глаза, кажется, что они сразу обо всём догадаются, узнают, как мои родители… Я ненавижу, так сильно ненавижу себя! Мой забег оканчивается на тёмном пустынном полигоне. То, что надо. Вряд ли кто-то сейчас захочет тренироваться. Я не концентрирую ни капли чакры, когда бью тренировочный столб, ритмично, без остановки. Кулаки счесываются о крепкую древесину, оставляют на ней красные следы. Больно, и мне это нравится. А раны Кьюби всё равно вылечит, если не разучился от расстройства, что не помог мне упокоиться. Наверное, все свои худшие ошибки я совершаю по глупости и невнимательности. Я методично избивал ни в чем не повинный столб и не заметил промелькнувших мимо теней. Они сами напомнили о себе, обездвижив меня. Вслед на полигон, хромая, вышел старик. Было что-то неприятное в его лице, в морщинах, будто он никогда не улыбался. Я дёрнулся, но вырваться не получилось, пришлось ждать, когда окончится «процессия». - Отпустите! – я с вызовом посмотрел на старика. - Хирузен и Цунаде слишком распустили оружие деревни. Придётся это исправить, - бинты скрывали часть лица мужчины, но я всё равно поёжился под его взглядом: холодным, безразличным, будто направленным на вещь. - Тебаё! Ты, старый извращенец, отстань! – ситуация совершенно мне не нравилась. Я переборол свою гордость, вспомнив, чем закончилось молчание с Кьюби, и набрал полную грудь воздуха: – Помогите! Кисть руки калеки дёрнулась в жесте-команде, и я почувствовал сильные удары от Анбу, что удерживали меня. Ксо! Попрятались за своими масками! Старик тем временем прилепил какую-то бумажку мне на лоб, закрыв обзор. Я подул на неё, выпятив нижнюю губу, но она крепко держалась. А потом два пальца стукнули по кромке волос. На какой-то момент я выпал из реальности, а очнулся от того, что пекло на животе. А еще было такое чувство, что к языку прицепилась какая-то гадость, но её не получалось счесать зубами. - Я знаю, вы из Корня! – сплёвываю на землю, но и это не помогает убрать неприятное ощущение. – Я расскажу всё бабу… Хокагэ, она так этого не оставит! - Похвальная осведомлённость, - старик оставался невозмутим. – Но Цунаде ничем тебе не поможет. Ты теперь в моём подчинении. Я даже опешил от подобной наглости. - Уже бегу, не спотыкаюсь! Да я тебе, дедуль, на смертном одре стакана воды не поднесу! – кажется, в глазах старика из Корня промелькнула ярость. Ха, я смог вывести его из равновесия! - Приказ первый: ты не говоришь о Корне, никому и никогда. Приказ второй: ты ведёшь себя как обычно и выполняешь все поручения, которые будешь получать от меня. Приказ третий: все свои действия ты согласуешь со мной. - А в туалет мне тоже отпрашиваться? – мне непонятно, к чему старик раздаёт приказы. Будто я буду что-то из этого делать. - Запрещаю тебе говорить, - сухие белёсые губы дрогнули. - Да пошёл… - договорить не получилось. На языке вспыхнула боль, перебежала на виски, вонзаясь острыми лезвиями через череп в мозг. Я умею терпеть боль… Но это невозможно было игнорировать и продолжать говорить. Еще через секунду я понял, что оскорбление не стоит подобных мучений. И боль сама начала уходить, нехотя, оставляя после себя ноющее ощущение, что она в любой момент может вернуться. - Похоже, мне придётся быть тем кузнецом, что заточит оружие, - я ощутимо дрогнул, когда сухие, шероховатые пальцы скользнули по щеке, срывая бумажку со лба. – Удзумаки, с сегодняшнего дня ты будешь служить во благо деревни. Я бы многое хотел сказать, но даже желание вызывало покалывание в висках. Ксо! Да я ведь только освободился от влияния Курамы! Я не позволю собой управлять снова! Плевать на гордость, я попрошу о помощи бабулю, я не стану молчать! К сожалению, на этом встреча с шиноби Корня не окончилась. Отпустят меня, как же… Похоже, за какие-то грехи удача навсегда покинула меня. Я уже с долей пофигизма брел, подталкиваемый Анбу, по пустым улицам, а потом по тёмному коридору под землёй. Чем-то обстановка напоминала моё подсознание, только труб и воды не хватало. Хах, я не удивлюсь, если в конце будет огромный зал, где на троне будет восседать лидер Корня. Может, он даже будет похож на Кьюби… В чём-то я был прав – сопровождающие меня шиноби остановились у решетки, правда, ржавой и грязной, и за прутьями валялась куча тряпья, а не огромный лис. В нос ударил мерзкий запах, как от помойки и общественного туалета разом. Меня что, здесь запрут? Нет, быть не может, моё отсутствие заметят! Или вместо меня отправят шиноби под Превращением? Или расскажут, что я погиб - несчастный случай: руки отдельно, ноги отдельно и бесплатный круиз по реке. Ксо! Ключ со скрипом повернулся в скважине, и куча тряпья зашевелилась. Из-под неё высунулось нездорово-серое, со впалыми щеками лицо. Узник затравлено посмотрел на собравшихся людей и сильнее вжался в угол. Мне стало жаль его. Но, возможно, сейчас окажусь в таком же положении… Нет, я не сдамся! Да я лучше язык себе откушу! - Это Сэйсаку Накамура, шиноби из Скрытой Травы, - зачем-то представил мне узника перебинтованный старик. – Месяц назад он убил генина Конохи. Девушку. После он совершил с её трупом половой акт. Разрезал на куски, сжег. Оставил себе на память палец, у него собрана целая коллекция, считает, что она приносит ему удачу. Мурашки по коже у меня пробежали не из-за холода подземелья. И почему подобные мрази существуют? Но не факт, что мне говорят правду. Курама уже навешал мне килограммы лапши на уши. Нельзя всему верить. - Корень поймал его при попытке проникнуть в деревню под внешностью всё той же девушки, - продолжил скрипучим голосом старик. – Ты признаёшь свою вину, Накамура? - Да, господин, - быстро закивала голова из тряпья, жутко, нездорово хрипя. - Я больше никогда... Только не надо больше... Пожалуйста... В глазах мужчины плескался первобытный ужас. Даже не хочу представлять что с ним делали... Заслуживает ли человек подобного обращения, какое бы преступление он ни совершил? Не знаю, опять не знаю! Я запутался, в первую очередь в себе. Куда уж судить других... - Джинчурики Удзумаки, казни этого преступника, - приказ царапает не только барабанные перепонки, но и мои жизненные принципы. Я не оружие! Я человек! Че-ло-век! И я не буду убивать по приказу какого-то старика! Я пытаюсь выкрикнуть: «Нет!», но боль парализует. Надеюсь, мой взгляд выражает всё, что я думаю. - Ты отказываешься выполнить приказ? Ты помогаешь врагу? Возможно, ты тоже враг, предатель? Ты хочешь, чтобы мы выпустили этого преступника? И то, что его следующей жертвой может стать твой товарищ, тебя не волнует? - множество вопросов злило меня. К чему они, если я не могу ответить? Я никогда не предам Коноху! И продолжу свой путь шиноби, останусь верен своим принципам! Как бы на моём месте поступил Четвёртый? Хотя вряд ли он попал бы в подобную ситуацию... Но он не позволил бы собой помыкать! Папа, я постараюсь исправиться, я не хочу, чтобы тебе было еще больше стыдно за меня... - Удзумаки, это убийца. Угроза Конохе. Всего пару недель назад он с наслаждением рассказывал о своих деяниях. Убей. Это приказ. Я не заметил, откуда в руке оказался кунай, может, один из масочников подал. Привычная тяжесть в руке. Должен ли маньяк ответить за боль, причинённую другим? Каждому по заслугам? А имею ли я право решать? Мне вспоминается Кьюби, его издевательства надо мной, его ложь. Если бы я мог ему отомстить, что бы я сделал? Месть... Я помню сумасшедшую пляску запятых в глазах Саске, я стану похож на него? Нет... Я еще отчётливо чувствую объятия матери. Я буду сильным, я пойду по своему пути. Я обещал. Титаническим усилием получается разжать руку, и кунай без звона падает на каменный пол. Вслед за ним, сжимая голову ладонями, падаю на колени и я. Больно! Дико больно! Но я не буду подчиняться! Я удивлён, что я еще в сознании. Я отчётливо вижу, как на сером лице узника появляется широкая улыбка, как бешеный зверь, он срывается с места, хватает лежащее оружие. Брызгает кровь, но я так и не почувствовал, как острое лезвие порезало артерию на шее. Кажется, в камере потушили те крохи света, что были. Боль словно отходит на второй план, а твёрдый пол исчезает. Я парю. Так хорошо! Последней мыслью было, что умирать совсем не страшно... Жаль только, что я так и не успел, не смог ничего… *** С трудом разлепив глаза, я таращился в знакомые разводы побелки на потолке. И трещинок на нём прибавилось… Определённо, я очнулся в госпитале Конохи. Спасибо Ками, что не в подземельях или на том свете. Немного морщусь, когда вырываю иглу капельницы из руки, и с трудом встаю. Нужно найти бабулю Цунаде и рассказать ей, что случилось. Как, интересно, объяснили мое состояние? И должен ли я молча согласиться с версией? Не дождутся! Голова кружилась, выкрашенные в белый больничные стены размывались перед глазами. Но не будь я Удзумаки Наруто, если остановлюсь! Я хотел уже выпрыгнуть в окно и отправиться в резиденцию Хокагэ, но интуиция подсказала, что бабуля ближе. Или, может, это во мне сенсор проснулся? Не уверен. Но Пятая и вправду оказалась всего в нескольких палатах от меня. Я скоропалительно обрадовался, что так удачно получилось, и не придётся идти через полдеревни. До того момента, как увидел, что бабуля склонилась над пациенткой со знакомо розовыми волосами. От слишком бледной руки девушки тянулось несколько проводов и трубок, рядом противно попискивал какой-то аппарат. - Бабуля! Что с Сакурой? – кулаки непроизвольно сжались. - Кто это сделал?! Дверь за моей спиной хлопнула слишком громко. Нужно быть осторожней, чтобы не беспокоить Сакуру… Внутри меня поедала мысль, что девушка могла пострадать по моей вине. Не мог же Корень так отомстить мне за неподчинение? Тот старик, по сути, угрожал, что следующей жертвой может стать мой товарищ… Если он приложил к этому свою забинтованную руку, я не посмотрю, что он калека! - Не мешай! – бабуля рыкнула на меня командным голосом, достойным Хокагэ. Наверное, я очень невовремя. Я присел на прохладный пахнущий хлоркой пол и молча наблюдал, как бабуля Цунаде водит руками над моей сокомандницей и вливает ей в рот всякую полезную гадость. Несколько раз прибегали другие ирьенины, приносили шприцы, бинты, растворы, травы. Меня не прогоняли, а, может, просто не замечали. Я очень надеялся, что с Сакурой всё будет хорошо… Пальцы мяли кусок марли с бурым пятном – я сорвал его с шеи, слишком чесалось. На месте ранения остался лишь тонкий рубец. Ссадины на кулаках тоже заросли. Или я был без сознания пару недель, или Кьюби продолжает меня лечить. И чего он этим добивается? Закончив свои манипуляции, бабуля присела на стул и залпом выпила прозрачную жидкость из стакана. Кажется, это был чистый медицинский спирт. - Наруто… - её взгляд сфокусировался на мне. Судя по синюшным мешкам под глазами, ночь Хокагэ провела бессонную, да и сейчас она выложилась на полную. Как она поступает и ради остальных больных. Зря я её обвинил в смерти Джираи, обязательно надо будет извиниться. - Что случилось, бабуль? – я не выдержал затянувшейся паузы. - Саске вступил в Акацки, - Цунаде повертела в руках уже пустой стакан и разочарованно вернула его на место. – А Сакура попыталась его убить. Я не нашелся, что ответить. Чувство, что недавно мешало мне дышать, возвращалось, и грудь несколько раз содрогнулась. Это просто невозможно… Саске не мог так поступить! Не верю! - Ты мне вот что скажи, - прервала мои метания Хокагэ. - Почему тебя в два часа ночи нашли с перерезанным горлом за воротами Конохи? Ты снова пытался сбежать? - Это всё… Корень, – я зажмурился, ожидая боли, но она не пришла. Вырвался облегчённый вздох. Трус! Шиноби не должен бояться такой мелочи! - Я так и знала, - бабуля закрыла глаза, и ненадолго мне показалось, что она заснула, – нашла следы их печати. К счастью, чакра Кьюби выжгла её. Улыбка получилась кривой. Курама в очередной раз спас мою задницу. Вот только сейчас он не может потребовать с меня плату. Не ждёт же он, что я за это позволю себя убить? Ксо, надо забыть про него! Жить дальше, своими силами, не подчиняясь ни демонам, ни чокнутым старикам! - Жабы предложили забрать тебя на гору Мебоку для тренировок, - Цунаде мучительно боролась с усталостью. Стыдно, что я взваливаю на неё свои проблемы. – Думаю, это лучший выход. Подальше от Данзо и Акацки. - Мне не помешает стать сильнее, - соглашаюсь без заминки. – А что с Сакурой? С ней всё будет нормально? - Состояние тяжелое, но, уверена, она справится. Думаю, заставлять тебя продолжать собственное лечение бесполезно? – я утвердительно кивнул. – Тогда бегом домой, собирай вещи. Я поднялся с пола, опираясь о стену. Хорошо, что меня не задерживают, я, наверное, уже провонял больницей. - И Наруто, - крикнули вдогонку мне, - иди по людным улицам…