Amor fati

Кажется, вместе с Конохой разрушилась и какая-то часть моей души. Дело не в том, что я никогда не прогуляюсь по родным улицам или не поем в Ичираку… Режим мудреца даёт мне ощутить всю боль и весь ужас, исходящие от угасающих огоньков жизни вокруг. И я ничего не могу сделать! Ксо! Вдох получился судорожным, дедушку Фукасаку на моём плече, должно быть, изрядно тряхнуло. Глаза щипало, но оторвать взгляд от обломков, которые раньше были резиденцией Хокагэ, я не мог. Тот, кто сотворил этот кошмар, - там, рядом с бабулей Цунаде! Не прощу! Оттолкнувшись от земли так, что она комьями взметнулась за спиной, я рванул по направлению к врагу, складывая на ходу печати для Теневого Клонирования. Что-то на ухо кричал старый жаб, но от шума ветра я его не слышал. Или же просто не мог разобрать слова, так сосредоточился на цели. Зря. Оказывается, если леска не пропитана чакрой, даже для Режима Отшельника она незаметна. Особенно, если не смотришь по сторонам, наплевав на предателей за спиной. В первый момент я и не понял, почему упал на ровном месте, пропахав добрую пару метров. Боли не было, спасибо природной чакре, но из-за растерянности я запутался в прозрачной нити и оказался словно в коконе. Так тупо попасться! Резким движением разрываю леску, что вовсе не сложно, если она не пропитана чакрой. Меня неимоверно злит, что приходится терять драгоценное время. Ублюдки! Равнодушно воспринять разрушение собственного дома, мешать его спасти - такому нет прощения! Я покажу им, чего достиг за последние недели! Длинный, в пару десятков метров прыжок, удар, концентрирующий природную чакру вокруг кулака. Пустой взгляд за прорезями маски не меняется, а его обладатель едва успевает увернуться, отделавшись лишь потерей лоскута форменной одежды*. Мне же приходится перенаправить следующий удар в противоположную сторону – помощь подоспела незамедлительно в виде стаи рисованных тигров. Несколько ударов по каракулям – и мои руки по локоть в чернилах. Я верчусь как волчок, но не успеваю ни за одним анбушником, хоть я и быстрее, и сильнее. Ксо! Думалось-гадалось разобраться с ними по-быстрому! И ведь я и сильнее, и быстрее, что не мешает загонять меня, как дикого зверя, в удобное место. Я ничего не могу предпринять! Даже момент на создание теневых копий еле урвался, и тех развеяли, не выпустив из оцепления. Взмахиваю рукой, закрываясь от очередной «стаи» сенбонов, и случайно сбиваю их порывом ветра. Тебаё, бой слишком затягивается, я так скоро освою вихрь чакры и буду как Неджи. Чем я не гений?! Так гениально лажать в мире ни у кого не получится! Зло бью кулаком, светящимся от концентрации энергии, и опять мажу. Анбушники успевают переместиться, и я оказываюсь замкнут в пирамиду… Так и вижу натянутую ухмылочку Сая под маской. Теперь еще и за этой «птичкой» над головой приходится следить, чтоб ей навернуться с самой верхушки. - Призови Гамабунту и остальных, - отвлёк скрипучий голос у уха. - Но ваш Мудрец сказал, - мой удар легко заблокировали отработанным движением, и я вынужден отпрыгнуть, - что хочет провести этот вечер со своими друзьями и родственниками… - Я думаю, они не бросят тебя, малыш Наруто, - печально ответил дедушка Фукасаку, не забывая передать мне новую порцию природной чакры. - Тогда хорошо! – соглашаясь, прокусываю палец. Завершаю печать я уже со стальной иглой, торчащей из руки, – отбей я её, призыв пришлось бы прервать… Из облака дыма появились три огромные жабы, среди которых был и жабий босс с сыном на голове. Как раз Гамакичи первым «плюнул» шаром огня в одного из масочников, который слишком настойчиво пытался меня поймать. Подмога была очень кстати – побеждать при численном меньшинстве у Анбу не получалось. Я наконец смог отвлечься от боя и посмотреть на команду Корня со стороны. Двигаются как муравьи, так слаженно, будто у них один мозг на всех. Сосредоточенные такие, успевают за всем следить, наверное, даже за левой пяткой противника. И Кьюби такой же был, всегда серьёзный, хоть я и не был ему равным, чего уж врать… Ксо, ну как так! Оставив масочников на жаб, я снова ломанулся к резиденции Хокагэ. Из-под обломков выбирались шиноби – их защитили слизни, призыв бабули. Не представляю, сколько же сил на это ушло… Но спасти всех жителей у неё не получилось. Под грудой камней я заметил маленькую, явно детскую руку. Я несколько раз проверил с помощью режима, но огонька жизни там не было… Оглядываться по сторонам больше не хотелось. Доски хрустят под ногами, ломаются с гулким звуком, как человеческие кости. Ха! Ха-ха! А ведь я думал, до этого в моей жизни была чёрная полоса. Тогда что сейчас?! Наверное, болото. И с каждым шагом меня затягивает глубже, так, что чувствую, как грязь хлюпает у носа, как вот-вот утону насовсем. Кошмар, из которого не вырваться. Десяток секунд, что я бегу, кажется вечностью. Меня замечают издалека, встречая торжествующим взглядом серых глаз. Наконец-то я могу разглядеть знаменитый риннеган — тонкие чёрные кольца расходятся от точки-зрачка. Хе, а ведь шаринган у Саске круче выглядит. Правда же… Я подхожу ближе, на лице врага появляется улыбка, а брови над нашпигованным пирсингом носом едва заметно приподымаются. Думал, что я сбегу? Что он вообще может понимать? И как он может веселиться после того, что совершил? Чувство тяжести в груди возвращается, но я делаю вдох до конца, и воздух трёт лёгкие как наждак. Во рту становится кисло, но теперь дышится нормально. И я понимаю, что та улыбка лишь привиделась мне, что бледная мина врага оставалась неподвижно-равнодушной. Но всё равно я ненавижу того, кто стоит передо мной. Ненавижу каждый рыжий волосок, каждую клеточку бледной кожи и каждое облако на чёрном плаще. Ведь он разрушил всё, что мне дорого, ведь из-за него погибло столько хороших людей. Я сотру его с лица земли! Рык вырывается из моей груди, становится жарко, душно. Слёзы на глазах испаряются, не успев пролиться. Я ненавижу и хочу уничтожить. Враг лишь равнодушно стоит на месте, а над его головой появляются еще пятеро рыжеволосых шиноби… Как только перед глазами мелькнул чёрный плащ с красными облаками, я, не раздумывая, ударил в спину врагу, вложив, наверное, всю чакру от дедушки Фукасаку. Я не имею права медлить, не с тем, кто разрушил мой дом! Рыжеволосого грузного мужчину сплющило в блин, но вместо крови брызнула коричневатая маслянистая жидкость с резким запахом, а железные детали покатились к центру кратера, что раньше был Конохой... Похоже, больше этот рыжик никого не побеспокоит. Осталось пять. Складываю печати клонирования, несколько десятков моих копий разбегаются в стороны. Земля сотрясается за моей спиной – это Гамабунта пришел мне на помощь. На плече всё так же важно сидит жаб-отшельник. С такой поддержкой я не могу проиграть. - Бабуля! – подбегаю к Пятой, пока клоны отвлекают Акацки. Не давало покоя чувство, что её сердце как-то странно стучит, неровно, словно… его заставляют биться. - Наруто… - белёсые губы дрогнули в попытке улыбнуться. - Не говори, бабуль, тебе нужно отдохнуть, - опускаю глаза, придумывая, в какое безопасное место можно переместить Цунаде… И кто о ней позаботится? Чакры Сакуры я не чувствую, а Шизуне… Я старался не думать о том, что тело верной помощницы Хокагэ лежит всего в паре метров от меня, рядом с четвёркой Анбу из тех, кто не предал свою деревню. Они уже сделали всё, что было в их силах… Земля вновь сотряслась. Это мой клон отбросил какое-то гигантское призывное чудовище с рогом на носу и жесткой шкурой. И с кем нужно было заключить контракт, чтоб такие уроды являлись? То ли дело жабы, они на раз расправляются с этими ошибками природы! Шум утих, а пульс Цунаде стучал медленнее, едва различимо. Я опустил дрожащую руку на плечо Хокагэ. Ей ведь просто не хватает сил? Ей лишь нужно помочь… - Дедушка, ты можешь её вылечить? - последние мои надежды обратились к жабе-отшельнику, чтобы им тут же перебили крылья: - Нет, я не настолько хорош в медицине… - А если передать чакру? Много чакры?! – Фукасаку лишь молча качнул головой из стороны в сторону. Отчаянье захлестнуло меня, и голос сорвался на крик: – Нет, я попробую! Как это сделать? - Малыш Наруто, это не поможет… - старый жаб коснулся моих волос. – Она, скорее всего, ждала тебя, чтобы убедиться, что Коноху будет кому защитить… Естественно, я не послушался... Никогда так не осознаешь свою беспомощность, как когда на твоих руках умирает человек и ты ничего не можешь сделать. Я держал ладонь Цунаде до последнего, передавая чакру будто в пустоту и не позволяя себе отвести взгляд. Смерть была жуткой, она превращала прекрасную женщину в мумию: её кожа иссушилась и покрылась морщинами, волосы выцвели, дыхание наполнилось хрипом и вскоре остановилось. - Бабуля, прости меня… Ты отличный Хокагэ, сильнейшая куноичи и замечательный человек, - я дотронулся до своей щеки и бездумно уставился на капли, оставшиеся на пальцах. Ксо, такого не должно было произойти! Это невозможно, это всё неправда… - Ты всегда веришь в меня, а я не успел. И даже не сказал тебе, как я тебя люблю… Мёртвое тело — лишь изломанная кукла, так не похожая на прекрасную Цунаде Сенджу. И это — одна из причин, почему я не мог поверить в произошедшее и сдвинуться с места, хотя Фукасаку и пытался привлечь моё внимание. Руку защекотало – на неё с Пятой переполз небольшой слизень. Кацуя, так, кажется? Это меня немного взбодрило, как и воспоминание одного из посланных клонов: ему удалось уничтожить одного из Акацки. Длинноволосого такого, худого. Он подумал, что от Рассен-Сюрикена достаточно отойти в сторону. Вот только не радует меня, что не зря по ночам я недосыпал… Поднимаюсь с колен, не стряхивая пыль. Не могу пройти мимо Шизуне — склоняюсь на секунду, прикрывая её веки. Теперь я знаю, что значит «стеклянный взгляд». Кошмары обещают стать разнообразнее... Не все мои копии развеялись, так что надеюсь на их помощь. Но оригинал же сильнее? Теперь на втором моём плече разместилась Кацуя, она пропищала, что должна сообщить мне что-то важное. Тоже помощь. Без сомнений я выбрал в противники того мерзавца, что разрушил Коноху. Ненависть разгоняет обжигающую кровь по венам, и я не могу дождаться возможности напасть. - Вижу, ты стал отшельником, - парень окинул меня неизменившимся взглядом. Похоже, уничтожение двух товарищей его никак не смутило. – Как и Джирая-сенсей. - Джирая… сенсей? – удивлённо повторяю. Почему отступник называет Извращенного Отшельника учителем? - Меня тоже когда-то обучал Джирая. Можешь считать меня бывшим одноклассником. И ты должен понять, он желал мира. Я вскипел. Одноклассником?! Да как грязный язык этого убийцы повернулся произнести такую ахинею? - Ты видишь, что натворил? Как ты можешь называть это миром?! – в моей руке низко загудел новый Рассен-Сюрикен. - Ты не видишь деревьев за лесом. Ты не понимаешь значения «мира», - Пейн продолжал нести чушь. – Сдайся по-хорошему. Истинный мир наступит после твоей смерти. - А не пойти ли тебе к чёрту?! - кручу до боли в горле и бросаю технику вперёд. Глаза гневно сузились. Я не могу больше ждать! Я огляделся, выбирая, кого из Акацки уничтожу следующим. Поспешил - во второй раз Рассен-Сюрикен не сработал. Один из Пейнов, с прямым носом и широким подбородком, выставил вперёд руки и вихрь исчез. Моя сильнейшая техника просто пропала! - Наруто-сан, этот шиноби может поглощать любую чакру, - под ухом прозвенел тонкий голосок Кацуи. – Но он уязвим к физическим атакам. - Понял! – я создал еще десяток клонов, не помешают. Клоны ринулись в бой, напали с разных сторон, и одного врага даже отбросило – его зацепило окружающей кулак чакрой. Но когда клон зашел со спины, Акацки резко развернулся и оттолкнул того ногой. - Их зрение связано! – запоздало вспомнил Фукасаку. – Малыш Наруто, у меня есть план! Старик быстро зашептал мне на ухо. Уголки губ нервно дёрнулись: как-то странно, когда с одной стороны тебя называют «малыш», а с другой «сан». Я Наруто, просто Наруто… Выслушав план, я не мог не согласиться, что он был хорош. По его просьбе я поднял пыль с помощью ветра, а сам жаб-отшельник кинул Гамабунту в мою сторону. Правда поднял и кинул - природная чакра творит чудеса! Пока пыль мешала врагам видеть друг друга, Гамабунта проглотил моего клона и Пейна, что поглощает чакру. Теперь ему никуда не деться. А мне в темноте видеть не надо – я отлично всё чувствую. Нет, природная чакра – замечательная штука! И чего ей все не пользуются? Изо рта Гамабунты пошел пар, и он выплюнул остатки от Пейна, тот упал на землю под неестественным углом и остался недвижим. Три из шести! Осталась еще половина! - Наруто-сан, вам нужно скорее уничтожить противника, который стоит в построении сзади, - посоветовала Кацуя. Я почувствовал, как на второе плечо запрыгнул Фукасаку. Хорошо, ведь скоро мне понадобится новая порция чакры. – Он может призывать нечто, что оживит остальных Пейнов. Таттебаё, о таком раньше нужно предупреждать! Я внимательнее посмотрел на указанного Пейна. Круглое лицо, нос картошкой, пустой взгляд, как и у остальных. - Но самый опасный тот, что слева. Он может притягивать и отталкивать предметы и даже чакру. Только вот странно, что он до сих пор не показал свою силу… Может, он не может применить её по какой-то причине? - Хе, тогда решим дело одним ударом! Поглощать Рассен-Сюрекен больше некому, - клоны поняли мою команду, и начали вращать чакру в моей ладони. Движение слева, врагам почти получается мне помешать, но Гамабунта бьёт по земле мечом, отделяя меня от нападения. Оглядываюсь. Из-за железяки в полный мой рост выглядывала рыжая макушка Пейна, которого я уничтожил первым, с железяками внутри. Нужно скорее разбираться! Не хватало начинать всё заново! - Призыв! Призыв! – единственная девушка среди рыжих Акацки не стояла без дела, вызывая новых уродцев. А ведь глаза у них тоже серые, с кругами… И вот, пока все отвлеклись на мощнейшую мою технику, клон успел оббежать группу врагов, и двойным рассенганом уничтожить Пейна, что прятался за спинами остальных. Двое остались… Нет, пока трое, механический же воскрес… Я бросаю Рассенган, клоны направляются на помощь Гамабунте, который старается сдерживать и одного Пейна, и призывных тварей. После, когда всё закончится, насобираю ему ведро самых вкусных личинок. Или еще чего. Только бы всё получилось… Ветряной Рассенган почти настигает врага, освещает его лицо, тормошит волосы и… исчезает. Да что за! - Моя сила вернулась, - то ли так невыразительно радуется, то ли объясняет сильнейший Пейн. Он взмахивает руками, и всех жаб уносит, будто они ничего не весят, далеко за пределы Конохи. - Неплохо, я узрел силу демона, но пора с этим заканчивать. Скоро мир изменится! Акацки заканчивает свою бессмысленную болтовню, и невидимым щитом меня впечатывает в ближайшую скалу. Он снова направляет ладонь на меня, я дёргаюсь в сторону, к счастью, успевая отклониться. Создаю клона, разбегаемся в разные стороны. Акацки разжимает кулак, и подымается ветер, камни под ногами разлетаются с бешеной скоростью, уничтожая только появившегося клона и оставляя на мне синяки. На то, чтобы не осталось более серьёзных травм, расходуются последние крохи природной чакры. - Эй, дедушка, мне нужна твоя помощь, - поворачиваю голову влево и вижу... пустоту. Сердце пропускает удар. Я даже провожу ладонью по плечу, проверяя, не обманывают ли глаза. Оглядываюсь. Под камнем, где остались трещины от моего немягкого приземления, лежал коричневый бугорок. Старик… Только не так, пожалуйста… - Видишь, к чему приводит твоё сопротивление? Можешь попрощаться, - Пейн сложил руки на груди и не мешал мне подойти к наставнику. Причинить еще больше боли, этого он хочет? Может, его атака и не была нацелена на меня? Я… Я уничтожу эту мразь, порву на мелкие куски! Моё сердце яростно колотится в груди. И это мои собственные чувства, Кьюби ни при чём.. Природная чакра закончилась, а демоническая вторит моим эмоциям, заманчиво предлагая отдаться инстинктам, забыться в желании убивать. Но я не поддамся! Веки Фукасаку дрогнули, а в следующий момент длинный язык обвился вокруг моего пальца. Ко мне прилила чакра, другая, не природная, намного мощнее. Я попытался выдернуть руку, когда понял, что это не что иное, как жизнь, но этим лишь перевернул Фукасаку на живот. Кимоно спало, и на спине жаба я увидел послание, что выжег Джирая-сенсей. А из последней буквы торчал обломанный сенбон. Но Пейн не использовал оружия… То есть, старика ранили еще масочники Корня? Ксо! Почему он ничего не сказал?! Зачем терпел? Ксо! Ксо! Ксо! Последняя капля перетекла в меня, обосновавшись в очаге под рёбрами. «Не сдавайся», - такими были последние слова Извращенного Отшельника ко мне... И он, и бабуля Цунаде, и дедушка Фукасаку – все они верили в меня до последнего. А я… Всё разрушается у меня на глазах, я делаю их жертвы бессмысленными! Я поднял лицо к небу и зажмурился так сильно, что перед глазами побелело. Еще одна жизнь оборвалась. Чакра Фукасаку бьётся во мне, как второе сердце. Внимание вернулось к врагу. Это мой последний шанс, единственный удар. Плевать, что будет с моей рукой. Плевать, что будет со мной… - Чоуджи сказал, что интервал между его атаками – пять секунд. Наруто-сан, вам нужно успеть за это время, - подсказала Кацуя. Так мало! Но я отомщу! В правой руке крутится голубой вихрь без отчётливой формы, и левой я пытаюсь добавить в него ветер. Этим неполноценным Расенганом я ударяю в землю, чем, возможно, удивляю Пейна. Всё равно по его отпирсингованой мине ничего не понять. Фокус с пылью повторяется, и я успеваю вызвать клонов, которые тут же превращаются в камни. Ловушка готова. Скрещиваю пальцы, чтобы сработало. За моей спиной лишь две копии. Впереди гудит уже полноценный Рассен-Сюрикен. Один клон бежит на Пейна, второй превращается в ветряные лезвия. И получается, таттебаё! Рыжик отражает поддельную технику, клоны-камни возвращаются в нормальное состояние и крепко удерживают врага, убийственная техника почти касается его бесстрастной рожи. Секунда, мельтешение черной ткани, и девушка-призывник загораживает собой пленника, как когда-то Хаку защитил Забузу. Я уже ничего не успеваю поменять, техника срабатывает, отдёргиваю руку и отскакиваю подальше, чтобы остаться невредимым. А вот клонов она задевает, и ко мне возвращаются схожие воспоминания о минуте жизни камнем. И о том, что руки Пейна холодные как у трупа… Вспышка света гаснет, девушка в потрёпанном плаще падает на землю лицом вниз. Волосы на её голове сменили цвет на менее яркий, коричневый, и почти слились с пылью. Еще один враг повержен, но я не чувствую ни капли удовлетворения. Хотя радоваться сейчас слишком поспешно – план провалился. Спина покрывается мурашками. Враг близко, и я ничего не смогу предпринять, во мне не осталось ни капли сил. Сам я не успею собрать природной чакры, помочь уже некому… Ксо, и опять я надеюсь на чью-то помощь! Неудачник! - Ну что, Кьюби? Почувствовал боль? Ненависть, что связывает всех людей? Это лишь малая часть того, что вы заслуживаете! Я очищу болью этот мир! От слов врага пальцы сильнее сжались в кулак. Я еще не сдался! Нужно создать пять копий, на большее не стоит рассчитывать, и так в глазах темнеет, и… Не знаю! Ненавижу чувство собственной слабости, ненавижу, когда в голове нет идей, что делать дальше. Будь я как Шикамару, уже бы всё про врага понял… И чего я такой тупой? Тебаё! Вот только Пейн не ждал, пока я решу на него напасть. Так только Курама поступал, а я и привык. Идиот же... Один взмах, и невидимая сила отбрасывает меня, только теперь к самому Акацки. Жужжание ветра в ушах, бесполезные попытки поймать воздух руками и боль. Мир вертится перед глазами, останавливается лишь тогда, когда я оказываюсь прибитый к земле металлическим штырём, похожим на пирсинг, которым натыкана морда Акацки. Ладони, положенные одна на другую, пробиты насквозь, а кровь сочится из ран, склеивая их еще сильнее, перемешивается с чёрными пятнами от чернил… Бой с Корнем Анбу, кажется, был так давно… - Что, ты теперь угомонишься, Кьюби? - враг присел рядом со мной. Будто я ребёнок нашкодивший! Он заметил слизняка на моём плече и одним щелбаном отправил его в полёт. Я остался совсем один. - Да кто ты такой? Зачем ты делаешь всё это? - мои пальцы оставили кровавые дорожки на песке. - Я хочу принести мир, как того и хотел Джирая, - без паузы ответил Пейн. И повёл рукой, будто всё так просто. - Мир? – не вынес я подобного заявления. – Ты убил моего учителя, моего наставника, других дорогих мне людей! Ты уничтожил мою деревню! О каком мире ты говоришь? - А какова твоя цель? – серые глаза оставались пустыми. - Порвать тебя на куски! – слова сами сорвались с языка, и я попытался прожечь врага взглядом. Ненавижу этого ублюдка! - А как же моя семья? Мои друзья? Моя деревня? - Пейн поводил у моего носа рукой. А ногти у него накрашены в красный цвет. Модница, таттебаё! - Они отомстят. Этому в ответ будет тоже месть. И так по замкнутому кругу. Именно ненависть объединяет людей. Как ты разорвёшь этот порочный круг, Кьюби? Эти рассуждения отвлекли меня, ведь я вспомнил Джираю-сенсея, он тоже говорил о злости в мире шиноби… Он так и не нашел ответа, перепоручив поиски мне. Но я ведь такой же, как все, я хочу отомстить за смерть дорогих мне людей. Да я еще более жалок, чем остальные. Я и не Кьюби, лишь его подстилка… - Не знаю, - признаю, опуская глаза. - А я знаю, - из рукава Пейна появился новый штырь, с размаху пробивший мне плечо. Я лишь стискиваю зубы. – И для этого мне нужна сила хвостатых. Страх – вот что будет держать человеческую ненависть в узде. - Твой мир – чушь! - Пейн лишь пожимает плечами, и в его руку падает еще одна труба, отчего я непроизвольно ёжусь. Новым штырём пронзают второе плечо, еще два – в спину, с чавканьям ломая ребра, и два – в ноги. Прибит, как шкурка ценного зверька к стене. Я могу только оставаться на грани, не терять сознание, пока по телу течёт чужая чакра, она парализует и так онемевшее тело. Похоже, это конец. Я проиграл. От отчаянья остаётся только грызть грязь под носом. Но… я не могу, не имею права! Может, попросить помощи у Кьюби? Не хочу, я клялся этого не делать, но… не вижу другого выхода. Если бы на кону стояла только моя жизнь, я бы и не задумывался о таком, но Коноха! Ксо! Пообещаю его освободить, пусть катится на все стороны, только сначала прибьёт Пейна. А я на большее всё равно не способен… Простите, Извращенный Отшельник, бабуля Цунаде, дедуля Фугасаку, мама, папа… Я закрываю глаза, пытаясь попасть в подсознание, но разум лишь мечется в темноте. Не выходит! Чёртов Пейн и это предугадал! Значит, я не могу ничего вообще, только валяться в пыли. Помощь пришла неожиданно. Враг внезапно отскочил, землю сотряс сильный удар. - Убери свои грязные руки от Наруто-куна! – прозвенел тоненький, слишком неуверенный голос для того, кто совершил столь безумный поступок – вступить в битву с Акацки. - Хината? – удивление почти перебороло боль по всему телу. – Беги отсюда! Тут слишком опасно! - Нет, - отказ прозвучал жестче предыдущих слов, но потом голос девушки вернулся к обычному состоянию: - Я всё время убегаю и всё время сдаюсь, принимаю неверные решения. Я хочу встать на правильный путь, Наруто-кун. Я всегда стояла за твоей спиной, всегда хотела догнать, чтобы однажды пойти с тобой рядом и остаться с тобой. Ты изменил меня, Наруто-кун, меня спасала твоя улыбка. И чтобы защитить тебя, я готова даже умереть. Ведь я… очень люблю тебя, Наруто-кун. Признание ударило кувалдой по мировозрению. В голове не укладывается, что меня действительно могут любить... Да что там, мне тяжело поверить, что я могу нравиться кому-то... А тут готовы отдать жизнь. Хината, тихая, незаметная одноклассница. Я ведь с ней почти не общался, думал, она не хочет, специально молчит или даже боится. Но в её глазах никогда не было обычного презрения или страха, она никогда не участвовала в общей травле меня детьми, так что я старался, чтобы мои проказы не задевали её… Воспоминания о маленькой тихоне не совпадают с куноичи, что одним взмахом ноги ломает штырь у самого основания. На её лице такая решимость, что я и сам начинаю верить, что еще не всё потеряно… Поэтому вдвойне больно, когда не успевшую завершить второй удар Хинату отбрасывает силой Пейна. Я не отрываясь смотрел, как хрупкое тело взмыло высоко в воздух, а потом рухнуло на землю. - Хината! - кричу, срывая голос. Девушка с трудом поднимается, со лба через всё лицо течёт ручеёк крови. - Уходи, Хината! Не надо! Она упрямо тряхнула волосами, вызывая во мне ужас. Нет-нет-нет! Не нужно спасать меня! - Мягкий шаг, Кулак двух львов! - она встала боком к Пейну, выставила вперёд левую руку. Кулаки её покрылись голубой чакрой, что по форме напоминала головы кошачьих. Выглядит впечатляюще, но Пейн слишком силён, это не поможет… - Хината! - еще раз пытаюсь я удержать девушу от безрассудного поступка, но меня не слушают. Ксо! Её движения плавные, она будто танцует с противником. Было бы красиво, если бы меня не трясло от страха, что в следующую секунду она не успеет увернуться. Но Хината не слабая, какой её считают, и одним удачным ударом она отбрасывает Пейна метров на десять, и тот мотает головой как пьяный. Да, ощущения те еще, я по битве с Неджи помню… Девушка возвращается ко мне, и со звоном еще несколько железяк отлетают в стороны. Скорей, еще немного... Чертов Пейн успевает очнуться и без жалости вбить Хинату в скалы. - Хи... - я задыхаюсь и не могу закончить имя. - Хи... На... Та! Девушка подымается на четвереньки, потом, оттолкнувшись руками от земли, встаёт на ноги, чтобы, пройдя пару шагов, рухнуть на землю. Она подымается еще и еще, медленно приближаясь ко мне. В груди становится больно, что-то нещадно режет ниже горла. Я хочу только, чтобы Хината перестала спасать меня, чтобы она не жертвовала ради меня своей жизнью. Я... Я ведь не люблю её. Хорошо отношусь, но не люблю. Это несправедливо. Это неправильно. Я не хочу, чтобы кто-то еще умирал! - Хината! - из горла выходит только хрип. – Перестань! Спасайся! - Такая слабая, - Пейн наклонил голову, рассматривая Хинату как занятную букашку, - почему ты продолжаешь? - Не сдаваться, всегда идти вперёд, - тонкие пальцы обхватили металлический прут, что торчал из моих ладоней. - Это мой путь шиноби. Конечно, я узнал свой собственный девиз. И мне как никогда хотелось, чтобы его нарушили. Хината несколько раз дернула железяку, но сдвинуть её хоть немного ей не удалось. Пейн поднял ладонь, а я вовсе перестал дышать, кошмар сковал меня полностью. Я понял, что произойдёт дальше. Бежевая куртка шурхнула по песку, девушка упала под ноги рыжему чудовищу, по ошибке родившемуся человеком. А потом Пейн проткнул её штырём. Для этого «бога» мы лишь жучки... Кажется, я даже услышал, как щёлкнул какой-то переключатель в моей голове. Неважно, уже всё неважно. И попадать в подсознание не надо, я вижу его перед собой, внутреннее будто накладывается на реальность. Я вижу золотою решетку перед собой и огромного лиса за ней, и я вижу Пейна, что отбрасывает от себя тело Хинаты. Человека, что меня любил. Человека, которому я не отвечал взаимностью. Я ужасен. Из-за меня столькие погибли. Душа будто отделяется от тела, а зрение расширяется за обычные пределы, я, кажется, могу видеть всё вокруг, даже то, что за спиной. Моя цель – печать. Я не подарю демона рыжеволосому психу, а Кьюби сам сможет за себя постоять… Надеюсь, он сдержит обещание. Не знаю, что из того, что он рассказывал, - правда, но… Может, хоть кто-то будет счастлив в результате. Моя же жизнь разрушена. Кому я нужен? Жить нет смысла. - Пейн-сама, - на поле боя появилась новая фигура, черноволосая и бледная, уже без белой керамической маски. – Новое руководство Конохи просит вас о сотрудничестве. Я, пораженный заявлением Сая, остановился в метре от печати. Новое руководство? Корень будет сотрудничать с Акацки? Предложение было настолько сумасшедшим, что я растерял всю решимость - не хотелось бросать Коноху на предателей. Но какой смысл Пейну на что-то соглашаться, если он и так разрушил деревню? - Я никогда не поверю в подобную ложь, - Пейн, похоже, разделял мою точку зрения. – Людей удерживает лишь страх. И в новом мире не потребуются эфемерные договоры. И для этого мне нужен джинчурики. Акацки важно шагнул в мою сторону, но Сай преградил ему путь: - Пейн-сама, выслушайте хотя бы условия! Я мысленно делаю последний шаг вперёд. Два огромных красных глаза сверлят меня взглядом. На этот раз я не разочарую их владельца. Мне уже всё равно, чем разрешится спор между Пейном и Саем, пусть себе болтают. Я взмываю вверх, ногти поддевают печать, и она медленно отрывается от решетки. Тем временем рыжий Акацки, не замечая препятствия, приближался к моему оцепенелому телу. Сай, кажется, натянул свою дурацкую улыбку и ехидным тоном добавил вслед: - Данзо-сама просил передать привет. И то, что джинчурики принадлежит Конохе. Или никому. Одно движение рукой, и парень разлетелся на капли чернил. Я оборачиваюсь, возвращаюсь к своему привычному зрению, не отпуская при этом печать из пальцев. Перед моим лицом с немигающим взором сидит нарисованная крыса. Чёрные когтистые лапки быстро перебирают по песку, потом скребут по шее, и, пока Пейн отвлекается на Сая, её длинные зубы прокусывают артерию недалеко от кромки волос. Всегда не любил этих помойных тварей… Я чувствую, как от места укуса растекается обжигающая кислотная кровь. Значит, мной решили пожертвовать. Реальность становится такой омерзительной, что я обрываю с ней связь и возвращаюсь к решетке в подсознании. - Курама, пожалуйста, если можешь… - хочется сказать: «Убей Пейна», но комок в горле этого не даёт. Нет, это не то, что важно: – ...спаси Коноху! Огромный лис промолчал, лишь внимательно следя за каждым моим движением. И только когда печать была почти сорвана, я услышал недовольный рык. - Стой, - Кьюби упёрся лбом в решетку, так, что рыжая шерсть полосами торчала из-за решетки. – Я помогу тебе, и ты выпустишь меня потом. После этого. - Правда? – мне стало немного легче. Может, Курама сдержит своё обещание. – Спасибо. Я пытаюсь улыбнуться, но не чувствую щёки. Не важно. - Спасибо, - повторяю. И срываю печать до конца. Подсознание исчезает. Я не сопротивляюсь и отпускаю силу демона. Красные всполохи кружат вокруг, вызывая песчаную бурю. Тело пронзает невыносимая боль, а штыри Пейна плавятся на глазах, как свечи. Мой подбородок скребёт по земле – мне захотелось увидеть небо. В последний раз. Жаль, что его закрыла красная пелена… Или это просто закат? А белая клякса – луна? А вот последний вздох не удаётся. Да он и не нужен, я уже чувствую, как яд разъедает сердце. Жаль, не могу различить, где сейчас Пейн, что он делает, надеюсь только, что ему хорошо достанется. Ками-сама, Кьюби, кто угодно… защитите Коноху, сделайте то, чего я не смог. Возьмите жизнь, душу, только пусть всё будет хорошо. Земля под грудью кажется мягкой, как перина. Умирать – не страшно. Это как заснуть. Только ты уже никогда не проснёшься. Боль прекращается, тело будто парит. Всё закончилось. И я больше не джинчурики. Размытое пятно с красным ореолом волос склоняется надо мной, едва ощущается тепло от силы, что пытается ко мне вернуться. Последнее, что я чувствую, - благодарность и радость, что моя смерть проходит не в одиночестве. Глаза закрываются, и я проваливаюсь во тьму.