Взрывпакет.

      Преодолев брезгливость, Майкрофт делает шаг и вплывает в зал.       Великосветский прием как аквариум с рыбками. Тупыми агрессивными слизервотными гуппи. Майкрофт может похвастать хитростью мурены, жестокостью пираньи и костюмом от Гуччи, но это не спасает его от рыбьей суеты, которая липнет к его душе и пиджаку (Фу гадость…) и Майкрофту начинает казаться, что блескучие платья мельтешат как рыбья чешуя…       Нынче в тренде обсуждать не деньги и войну, а квантовую физику и клонирование несчастных биологических существ. Печально, что ум и такт не передаются по наследству в обнимку с поместьем и титулом. Имитация понимания теории струн или дискуссия по поводу последней околонаучной статьи (и что только публикуют в уважаемом журнале!) наглядно демонстрируют, насколько обильно и из каких щелей у собравшихся протекает крыша. Подумать только! Одиночкам нельзя доверять, а импотент не может управлять ничем, начиная с собственной жены! Гормональный фон не тот и все такое… А когда вдруг одиночество успело стать синонимом импотенции? Майкрофт даже не собирался вступать в дискуссию, но вдруг все гуппи повернулись.       В его сторону.       Вот шелуха. Его личная жизнь вдруг оказалась интереснее, чем квантовая запутанность или счастье овечки Долли? Его жизнь — это Англия и Королева! У него масса других, более интересных и важных дел, чем этот гребаный секс! И чего они уставились, мерзкие злобные гуппехи?!       Майкрофт начал всерьез обдумывать быстрые варианты стравить их между собой. Это красавицы-мурёны раскланиваются при встрече, а тупицы-гуппи заклевывают друг друга насмерть. Дешевле было конечно переступить через гуппей, чем наступить, но вдруг немотивированно разозлило то, что к сидящему рядом с Королевой епископу всея Англии никто не повернулся, а его целибат длится как минимум с рождения (Его Святейшество! Кланяться в пол и ручку целовать! Фу гадость…). Вот Его Святейшеству отсутствие личной жизни не мешает возглавлять этот идиотский теологический институт власти, нести чушь миллионам подданных и верить в Бога за государственный счет. Чертов радикально-правый исцелитель Вселенной… А Его Святейшеское целомудрие не есть сексуальное извращение? Лучше бы Майкрофт тогда промолчал, ей богу, но видимо не та фаза луны зацепила.              Приятными бонусами отсутствия личной жизни были отсутствие шантажа и полная личная свобода. Майкрофт даже на всякий случай даже ни с кем не дружил. Когда-то, по глупости, которую не мог себе потом простить, он попытался минимизировать обсуждение его личной жизни — пришел в сопровождении очередной «Антеи», но конкуренты из МИ-6 махом сдали его околокоролевскому бомонду со всеми его мурёньими потрохами, и стая гуппей с удовольствием отгрызала ему плавники следующие полгода. Он легко мог устроить каждому из них индивидуальный внутримозговой теракт, но вот Королева… мать ее… Почему обязательно быть вдвоем? А вшестером можно? Он легко отомстил бы им всем, но мстить Королеве было как-то не по-джентельменски…       В тот вечер, очаровательно глумясь, он попросил у Его Святейшества благословения уверовать во внезапную любовь с третьего взгляда, но по пути домой оказалось, что внезапней любви может быть только диарея.              За час до Лондона с ним приключилась сюрпризная болезнь, взрывная и непредсказуемая. Оставалось сжиматься, уговаривать организм потерпеть и перебирать в уме, какая же тварь из мутного аквариума устроила ему этот желудочно-кишечный теракт.       Его прокляли на теологическом уровне или он что-то такое съел?       Гуппи ведь писают в аквариум, в котором потом дышат и едят…       А может это свирепствующая ротавирусная инфекция, так неудачно объединившая судорожный кашель и диарею в одном флаконе? Где он мог заразится? В общественном транспорте он не ездит, по магазинам не ходит. Оставалась одна причина: официанты плюют ему в еду… (Фу-фу гадость!). Хотя вчера он пожал руку посла, а хотел бы просто приподнять шляпу (Руку пожал, фу, гадость!). Он тосковал по моде на шляпы и трости. Он ненавидел пожимать руки мужчинам, представляя, как они обслуживают себя в туалете, хотя сам делал это регулярно. А если представить, что ведущая рука участвовала в мужских интимных развлечениях… (Оооо… не про него речь, но фу, гадость…). А целовать руки женщинам… к чувству брезгливости сразу примешался страх легализовать свою намечающуюся лысину… (Супергадость!)       Живот опять скрутило.       А вот позавчера ему пришлось втолкнуть в себя кусочек торта, на который чихнул сын вьетнамского посла, задувая именинные свечки. (Фу, гадость, но, чего не сделаешь ради Англии и Королевы…). Но Англия не удосужилась понастроить туалеты на каждой миле, и за окном ожидаемо проносился местный коттеджный бурелом. Можно было конечно приказать остановить машину и выйти вон, и не то что бы он стеснялся водителя, но лезть голым задом в кромешную тьму, тщательно перемешанную с ветром и мокрым снегом не желалось. Желалось теплого туалета. Желательно дома. Можно в Диогене. Чарующе некстати вспомнилась нелепая история — год назад один из дипломатов отошел от конвоя по нужде и навсегда потерялся в тропических лесах Амазонки. Видимо сожрали и переполненным мочевым пузырем не побрезговали.       Но это же милая старая Англия, детка…       Ближайшая заправка, совмещённая с кафешкой и толчком, маячила на экране планшета километрах в трех. Аптек по дороге не наблюдалось. Он уже употребил весь просроченный уголь из аптечки Ягуара, но это только добавило ситуации взрывоопасности. Оставалось надеяться на грязный толчок и простонародное средство — водку с солью.       Да где же эта заправка?!       Вдох. Выдох. Остановка.       Фары выхватывают рейсовый автобус (Вот черт! Ожидается очередь…) и ряд машин. Дурацкий кабриолет 1967 года выпуска с задраеной откидной крышей, злорадно скалится решеткой радиатора (При такой-то погоде! Полное безумие…).       Распахнуть дверь Ягуара.       Шаг. Дождь. Снег. Гадость.       Вдох. Пнуть кабриолету в харю.       Выдох. Ступеньки. Дверь кафешки от себя наотмашь.       Вот черт!       С другой стороны, какой-то человек тоже взялся за ручку двери чтобы выйти и теперь откинут навзничь. Мужчина с сумкой через плечо и тростью (Колченогий идиот!), теперь полулежит на полу опираясь на руки. Он внимательно оглядывает обидчика, но не спешит подняться.       «Может тебе еще и руку подать, хрррризантема?!» — Майкрофт не может позволить себе наклониться и помочь. Если он нагнется, то из него вылетит все, что плескалось в нем последние полчаса в прямом смысле этого слова. Окружающие пялятся на ситуацию со злостью и презрением, но понимая тщетность ожидания, бросаются помочь. «Альтруисты пятицентовые!» - Майкрофт пытается двинуться вперед, но копошащаяся кучка идиотов расступаться и не думает.       Ступор. Злость. Гадость. — Ничего страшного… — поднявшись с чужой помощью, мужчина слегка улыбается Майкрофту, собираясь сказать что-то еще…       Этот гребаный идиот обо всем догадался! Майкрофт чувствует, что если сейчас поднявшийся озвучит причину его спешки, то он его просто ударит.       Прям в торец решетки радиатора.              Но все происходит несколько иначе. — Козни вегетатики замучили? — мужчина иронично и чуть проникновенно смотрит ему в глаза. — Аденовирус в этом году злой как собака Баскервилей, — он роется в сумке — Вот, возьмите! — Майкрофту суют в руки полиэтиленовый пакет и заговорщицки подмигивают, — Вам туда. Лучше крайняя справа.       «Ой, а не пойти бы тебе на х…. лево!!!» — Майкрофт ненавидит быть обязанным, а тем более благодарным и, столкнув колченогого с прохода, несется мимо.              Самая неподкупная очередь — в туалет. Крайняя кабинка справа действительно слегка почище, но девственно пуста — лишь унитаз, ни стульчака, ни туалетной бумаги, и черт бы с ним, с освежителем воздуха. Безумно жаль пальто, пиджак и брюки, но делать это стоя не имеет смысла. Придется бросить пальто на пол.       Поняв, что дотерпелся, организм дает небольшую передышку. Так что же там в пакете?       «Взрывпакет», как следовало из надписи, вмещал в себя совершенно неожиданные вещи. Для быстрого понимания на упаковке в смешных шаржах был изображен порядок действий, и Майкрофт, притормозив изумление, не преминул им воспользоваться.       Что это? Складной крючок с клейкой поверхностью. Догадаться не составило труда и Майкрофт, сорвав защитную пленку, с размаху прилепил его к наиболее целой кафелине. Крючок открылся и приютил пальто и пиджак. Также в пакете обнаружился хорошего качества одноразовый мягкий стульчак и три упаковки влажных салфеток, на которых было нарисовано в каком порядке ими пользоваться, чтобы наибольшее вытереть наименьшим.       «Боже, как же хорошо…» — слишком смелое высказывание для агностика, но до Господа видимо еще не все дошло, за что можно было бы на Майкрофта обидеться. Минуты через три появилась возможность открыть глаза и снова заглянуть в пакет. Во «Взрывпакете» обнаружился прозрачный пакетик с каким-то раствором и знакомая таблетка. На них было помечено что принимать первым, а что вторым, а на упаковке с таблеткой предупреждающе красовалась надпись — «пластырь на задний проход», в смешных рисунках объясняющая, что позднее, для избавления от субстрата, зацементированного лекарством, придется воспользоваться ломом. Также в пакет было вложено тканевое одноразовое белье и забавный комикс про какашку, помогающий страдальцу задержаться на троне и убедиться, что все взрывоопасное выведено, а брюкам и имиджу больше ничего не грозит. «Креатившики туалетные…» - но стоило признать, что «Взрывпакет» был собран толково — «Странный, однако, мужик…».              В фарш их всех.       Пора выползать.       Толпа рассосалась. Автобус уехал, кабриолет тоже. Приятное облегчение физиологических страданий неожиданно подкрепилось тем, что не пришлось раскланиваться за нападение, предлагать кофе и продлевать знакомство. Особо порадовало, что в диете теперь можно было смело пропустить два дня. По возвращении в машину кишки совсем отпустило, но теперь скрутило мозг. На планшете мерцало сообщение, что подозреваемый в Англии за суровые дела скончался два дня назад в Амстердаме. От сердечного приступа. В 63 года! Его ж мать, еще живую в 95! Три года разработки наркотрафика на смарку. Весь оставшийся путь до Лондона Майкрофт перемалывал свою ярость до состояния кровавого паштета. ***       Идущие за лидером — самый ценный и самый ненадежный ресурс. Европейский менталитет страшное дело, служить не умеют, лишь прислуживать и то вяло. Когда-то Майкрофт с воодушевлением преподавал логику и основы шпионажа для особо одаренных. Радея за Англию и после своей смерти, он придумывал для них нетривиальные задания на упорство и логику, но увы, последние десять лет ему казалось, что он здесь просто зверски убивает время. Конкурс в агентуру МИ-5 давно стал не на мозги, а на статус родителей и деньги. Последнее время он издевался над ними как мог. Разрабатывал задания на упоротость и маразм. Досудиться с прачечной за испорченную наволочку до закрытия адвокатской конторы. Потопить иранский танкер (Шутка!).        — Задание на неделю. Примените метод дедукции, сделайте выводы об этом человеке. О его привычках, профессии… — Майкрофт предусмотрительно вырезал себя из видео, добытого с кафешки.       К заданию прилагался «Взрывпакет» и комикс, но никто не подошел их посмотреть. Люди ленивы и нелюбопытны. Или просто не заинтересованы?       Через неделю ожидаемо никто не выполнил работу. Будущие соратники пытались изобразить рабочий процесс, но чувствовалось, что они не верили ни в общее дело, ни в успех конкретно этого мероприятия. Сегодня их сборище вообще напоминало перекур в ожидании конца учебного года.       «Тусклый мирок странных людей, высасывающих выводы из пальца и бутылки низкокалорийной дистиллированной воды…» — Майкрофт серьезно сомневался, что все они, захватив с собой старушку Англию, куда-нибудь придут. Можно было этих разогнать и набрать новых, но среди желающих занять их место теперь были сплошь эмигранты во втором поколении. С упертым нравом. С великолепными мозгами. С отличным английским. Но иноверцы не могут служить в разведке…       Безнадега.       У его отца был друг. Ирландец. Веками наследуемые земля и поместье. Полное образование. Авиаконструктор и умелый летчик. Отец девяти детей, воспитанных в стенах суровой католической школы. Ни один из его наследников не пошел учиться дальше, не посадил цветка и не родил пузожителя. Эти девять выродков загнали наследство богатому китайцу, разместили деньги в банках и дули дешёвое пиво на проценты. Китаец порол своих детей, а они его боготворили. Он дал им полное образование и каждого пролидировал в мир. И теперь у Майкрофта сын того китайца возглавляет юридический отдел, а в родной и горячо любимой Англии каждый второй программист пакистанец, а каждый первый врач — индус. Где же Англия и ее величие? Еще одно поколение англосаксонских дебилов, и Англия проиграет целеустремленной Японии или фанатичному Ирану. Америка же проиграла войну Вьетнаму, который и на карте то не сразу отыщешь.       Безнадега. «В кровавый фарш их всех!» — возврат в аудиторию нелеп и мстителен, и Майкрофт вздрагивает. Эти недомерки еще пытаются с ним спорить! Вот идиоты… Прав был Шерлок, кругом одни идиоты. Был прав. Был… Воспоминания обжигали. — Хорошо. Если вы считаете задание невыполнимым, то я найду его за два дня. Максимум! — Майкрофту не нужна видеозапись дрянного качества, у него практически эйдическая память. — А теперь все вон! ***       Все просто. Он прочитает его. Фенотип. Одежда. Аксессуары. Манера речи. «Взрывпакет». Комикс. Отпечатки пальцев в конце концов.       Вирутальный взгляд мечется по «картинке» замедленного видео.       Дверь на распашку. Удар, падение. Руки незнакомца на темном полу и рядом трость. Сумка через плечо.       Судя по огласовкам и манере держаться англичанин (достоверность 95 процентов, возможно шотландец — 5 процентов).       Возвращается домой (90 процентов). Лондонец (минимум 60 процентов).       Прямой взгляд, но без ненависти (явно не трус, а жаль). Странная сдержанность. (Наверняка скучный, даже когда бухой — 80 процентов).       Блондин классического теплого оттенка, но без сопутствующей противной рыжины (тогда против гадкой рыжины в щетине и под резинкой белья — 80 процентов, а жаль). Майкрофт всегда сочувствовал рыжим, сам же он тщательно мимикрировал под темный русый.       Залысин нет, волосы густые и плотные (гормональный фон просто отличный, как фото к идиотской статье…). Волосы слегка седые на висках, или показалось? Возраст где-то тридцать пять — сорок (а, может ты просто плохо выглядишь?).       Глаза должны быть голубые, но в воспоминаниях как будто карие. Возможно ореховые, хотя на люто ненавидимый Майкрофтом и столь любимый Стивеном Фраем, классический, но редко встречающийся фенотип нежно кареглазых блонди с тонкими тусклыми волосами, он не похож. Достаточно смуглый даже для зимы. Веснушек нет (тогда за противную рыжую щетину осталось 10 процентов, очень жаль…).       Кисти небольшие, ладони плотные, из-за чего пальцы кажутся коротковатыми. На правом мизинце тонкий перстень камнем внутрь.       Стоп! На тыльных поверхностях кистей и пальцев нет волос. Совсем.       Вирутальная перемотка запущена в обратную сторону.       Одет он как-то странно, но наверняка лондонец (теперь 95 процентов). Бренд не угадывается никак, но ткань недешевая. Частный пошив? Расстегнутое короткое пальто, значит собрался быстро проскочить в транспорт (Автобус?). Банальная, ненавидимая Майкрофтом, пиджачная пара, классика десятилетней давности. Преобладает мерзкая теплая коричневая гамма.       Рубашка с итальянским мафиозным воротничком, от которого рост блондина проигрывает окончательно, и странно пидорский галстук-пейсли цвета индивидуалистов и гордецов. Смелые носки в красную полоску (тогда за красные трусы — 80 процентов, а за красный кабриолет у кафешки — 90 процентов, но тогда он наверняка голубой/профсоюзный/одноканальный…).       Ботинки. Классические оксфорды без перфорации. (Синие Майкрофт! Синие! При коричневом костюме! Прямо надругательство какое-то…) Умиляет размер — не больше 38/4. Блондин невысок, ему в прыжке как раз до подбородка. Рост 170см (169см — злорадство достигает кульминации) и это объясняет небольшой размер. Ботинки такого размера заказывают нечасто. Ручная работа однозначно, что очень облегчает поиск.       Носки придурка сочетаются с юмором «Взрывпакета».       Как вишенка на торте — кощунственно дорогущие запонки в дорогу при снежно-белой рубашке.       Трость. Черный пластик. Инкрустация желтый перламутр. Блестящий ободок чуть ниже ручки (тогда за спрятанный клинок — 70 процентов… скрытый агрессор, надо же…).       «Взрывпакет» с уклоном чувства юмора в яму человеческих пороков. (медик — 70 процентов).       Отпечатки пальцев ни к чему не привели. ***       Майкрофт давно понял, что на стол ему ложатся только те материалы, которые его сотрудники хотят, чтобы он увидел, опуская то, что хотели утаить. А может просто маскируют лень.       Предстоит полевая работа…       Ужасно делать все своими ногами.       День первый. А вот по нулям.       Студия костюма наотрез отказывается от авторства. Майкрофт понимает, ну да, слишком жестко наехал. Пошивщики ботинок противостоят Майкрофту как немцы во второй мировой (упоротые эдельвейсы!). В типографии так тщательно маскируются под креативно сумасшедших, что Майкрофту начинает казаться, что это заразно. Идиотский галстук — серьезный намек на сексуальную девиацию, ручная работа на коленке и определенно подарок близкого человека. Дурацкие красные носки продаются в каждом «Теско». Если предположить владение красным кабриолетом, то путешествие на нем в дурную погоду может серьезно свидетельствовать об отсутствии у владельца «крыши». Рекомендованный специалист по инкрустациям лишь мельком глядит на фото и с юзом уходит в несознанку. Распространенный рисунок, он пожимает плечами, но Майкрофта не обмануть, ваятель узнал свою работу. Салон и телефон художника выпотрошены, но результатов нет. Прижать его пока рановато, азартно найти самому.       Пугает то, что все эти убогие люди должны белобрысому придурку более, чем страху, а уж Майкрофт пугать умеет.       День второй. А вот опять по нулям. Даже как-то неловко.       Майкрофт аккуратно «забывает» порученное себе дело. Ученики даже не замечают. Или интеллигентно молчат?        ***       Умных людей не так много, мудрых еще меньше, а вот хорошее чувство юмора в купе с интеллектом вообще большая редкость.       «Странный, однако мужик…» — периодически Майкрофт перелистывал какашечный комикс у себя в туалете. Крот, которому нагадили на голову, в компании двух мух искал обидчика. Он обходил зверей и требовал, чтобы те погадили на бис и сравнивал полученное с исходником на голове. И каждый раз Майкрофту чудился какой-то новый сакральный смысл. Забавно, а как бы выглядел «Секс-пакет» или «Пакет для мнимого самоубийства» в их исполнении? Шерлоку бы помогло… Наверно…              Перемотка виртуальной картинки со временем начала приобретать странный притягательный смысл. Майкрофт вдруг поймал себя на том, что, вечером, смыв мусор с тела и души, дойдя до постели и расслабившись, он потягивал это казалось бы неприятное туалетное воспоминание со сливовым бренди.              Сначала кажется, все кажется просто. Фенотип. Одежда. Аксессуары. Манера речи. «Взрывпакет». Комикс и дьявол бы с ними, с отпечатками пальцев. И чем чаще Майкрофт бродил по воспоминаниям, тем четче было ощущение, что человек, на которого он раньше бы и не обратил внимание, притягивает его.       Дверь на распашку. Удар, падение. Руки незнакомца на темном полу и рядом трость. Функциональная сумка с ноутбуком через плечо, явно работает не водилой автобуса.       Прямой без ненависти взгляд, не трус, стабилен и опытен в конфликтах. Странная сдержанность, не задирист, вдумчив, без быстрой ненависти, не нападает зря. Понимающий, сильный, уверенный в себе.       Крайне редкий фенотип классического блондина, слегка пепельного, но теплого оттенка с нежно ореховыми глазами и смуглой кожей. И ни намека на столь не любимые Майкрофтом веснушки, которые рассыпаны у него по всему телу. Залысин нет, волосы густые и плотные, отличный гормональный фон, прям сексуальный агрессор. На его лице уже просматривается едва заметная ровная, красиво изогнутая линия щетины, брился перед поездкой, часа четыре назад, откуда он мог ехать? Возраст где-то тридцать пять — сорок, но выглядит устало. Трудный, но романтический жизненный путь? Аккуратные руки без лишней блестящей быдло-атрибутики и противных волос. Явно эпиляция. Для спортсмена староват. Вынужден часто дезинфицировать руки? Удалил волосы для большей привлекательности? Тонкий перстень камнем внутрь, который нет желания демонстрировать. Консервативная одежда, частный пошив, спокойная коричневая гамма. Вызов обществу — синие оксфорды.       Одет он дорого, и если он владелец красного кабриолета, то было бы оригинально. Сколько развалюх такой марки еще пылит по дорогам его Англии? За город, на такой раритетной машине, в дорогущих запонках и без крыши? Не экономит, не откладывает на потом, живет здесь и сейчас.       В галстуке с эксцентричным орнаментом, тонкий намек на суровую ориентацию. Подарок, сшитый руками любимого? Майкрофту дарили только статусные подарки. Даже родители.       Красные носки, синие оксфорды, пестро-красный галстук, наверняка красные трусы, возможно красный кабриолет… Собирая пазл, Майкрофт чувствует, что блондин «профсоюзный» (1) однозначно.       Понимание не отталкивало. Майкрофт сам не терпел женских объятий, но после удручающей ситуации в университете не смог двинуться дальше в своем пути выбора спутника жизни. Он больше ни разу не позволил себе проявить свой интимный интерес нигде и никогда, но он уважал людей, которые спокойно и со вкусом демонстрировали свое мнение и ориентацию. Те, кому адресовано — поймут.       После нескольких активных перемоток Майкрофт неожиданно замечает кожаный хлястик и отсвет дульного среза из-под штанины. Что? Над левым голеностопом кобура? Редкий вариант ношения оружия даже для опытного бойца… Левша! Но трость лежит справа. Инкрустация — редкий желтый перламутр, хитро вмонтированный клинок. Личный подарок крайне благодарного художника. За деньги, как под Сталинградом не защищают.       «Взрывпакет», отдельная песнь какашке…       Кто он? Медик? Учитель физкультуры? Укомплектованный от всех неожиданностей боец, у которого не дрожат руки? Наемник? Теперь в его взгляде Майкрофту раскрывается тщательно упакованная агрессия и склонность к доминированию.       Что он делал в этой кафешке? Он найдет его, и черт бы с ними, с отпечатками пальцев!        ***       Другие дела сами в гору не идут. Проклятый МИ-6.       Майкрофт медленно и мысленно намазывает доведенную до кровавого паштета месть на крекер из слегка пережаренной ненависти. Смерть этого засранца «Маасдама» в Амстердаме была Майкрофту ой как не кстати. Маасдамом засранца недруги прозвали потому, что вся рожа у него была в рытвинах, как сыр в дырках. В детстве неудачно переболел ветрянкой, но злые языки судачили, что это была не ветряная оспа, а самая что ни на есть черная, допрививочная. Мамашка его была из хиппи — «здравствуй, солнышко».       На столе перед Майкрофтом — дело о его нежданной смерти, которое наконец-то опустилось из Ервопола и МИ-6 в общий архив. Ядовито розовая папка советовала сарказму их предводителя. Европолу была на руку эта нелепая смерть, прямо в последнюю ночь перед облавой. Майкрофту фиолетово, пусть весь мир катится в ад, лишь бы его любимая Англия была первой. Не достиг он еще шестого уровня развития человеческой психики, и не собирается. Он патриот и гордится этим.              Майкрофт помечает страницы.       Обстоятельства дела. Свидетельство о смерти. Протокол вскрытия.       Англичанин по рождению, но упокоился в Амстердаме. Никакой патриотичности! Скоропостижно усопший был порядочной тварью, видимо Бог и Дьявол наконец сговорились, а жаль. Пожил бы еще денька два, и в дела Всевышнего затесались бы дела благородные.       Обстоятельства — смерть в пожизненно личном номере отеля, был не один. Причина — внезапная сердечная. Но отравления не выявлено, лишь следы кокса. Настораживают реанимационные мероприятия в полном объеме. Непрямой массаж сердца, профессиональный перелом трех ребер слева. Укол адреналина в течении 10 минут. Скорая ещё даже не выехала на вызов.       Коронер смерть списывает на острую сердечную и дело в суд не попадает. Супруга обвинений не предъявляет и молчит как рыба. Майкрофт рассматривает фото. Она далеко не гуппи — мягкая алчная цихлида со вставными челюстями. Она поимела дом и капитал. Ей повезло просто мимо проходя, и она добровольно ничего не расскажет. Есть записи с камер из номера, с целых трех. Да они у нее. Была веселая ночь и она не желает, чтобы кто-то пялился на голую задницу ее мужа, дыркой светящую в потолок. А то что он ей изменил? Так она за него так рада! Судя по состоянию простыней, за двадцать лет импотенции, Господь наконец-то накачал молитвами утлый член Маасдама и ему дал кайфануть перед смертью.              Слишком профессионально. Слишком.       Чертов Европол. Чертовы конкуренты из МИ-6.       Майкрофт собирает и заново раскладывает пазл из кусочков скармливаемой ему информации. Обстоятельства дела и смерти изложены свидетелем четким профессиональным языком криминалиста. Профессиональная реанимация. Если отбросить все условности, то выходило, что подопечный трахался на пару с реаниматологом и судмедэкспертом, не иначе. За версту чувствуется профессиональный психологический разговор с родственниками. Кто был с ним при его смерти? Тот звонок, из номера за минуту до укола адреналина. С чьего номера сделан? Майкрофт применяет к прохиндеям из Европола протокол «Ультра».       А вот нехрена и, если бы не Антея, неизвестно куда бы Майкрофта завела его жизнь. Он часто потом вспоминал этот момент.        ***       Антея принесла запись, украденную у Европола. Многозначительно повела бровями и удалилась.       Начало было в рамках сознательности. Предводители Европола и МИ-6 смиренно обедали в Амстердамском кафе-шопе.       Предводитель Европола пребывал в унынии: — У кота моей жены, у Маасдама, гормональная опухоль мозга, представляешь диагноз?! Компьютерную томограмму коту предлагали! Мне кажется в ветклинике меня дурят за мои же деньги. От этой опухоли он звереет. Надоел он мне. Шинкует всех в серпантин! Ночью в туалет пройти не дает! — И предводитель продемонстрировал руку, располосованную до локтя. — А усыпить не пробовал? — Фальшиво посочувствовал предводитель МИ-6. — Ты что! Жена убьет на месте! Дезактивировался бы кот сам, но без эксцессов. Натурально. В окно бы выбросился, или по болезни отошел, это приветствуется. Желательно послезавтра. Но чтобы жена не заподозрила. Отдал бы за это селезенку и два сантиметра члена! — Хорошо. Дам я тебе своего заклинателя котов, но я его лично никогда не видел…       И все бы ничего, но тут Майкрофт забыл, как дышать. За соседним столом спиной к предводителю МИ-6 сидел искомый блондин. Со товарищи в количестве пяти человек. Обсуждал с товарищами какашечный комикс и проникновенно посматривал в камеру, будто протягивал Майкрофту очередной «Взрывпакет».       Иронично и чуть улыбаясь.               ***       Беседа между предводителем Европола и МИ-6, за сутки до записи, Майкрофтом не услышанная.       — Мне необходимо срочно Маасдама убрать, но абсолютно естественно, а то Беспилотник активизируется, и все зальет своей дресвой, нерастраченной на вино и женщин. Как сделать, будто он сам протух?       — Кто? Беспилотник?       — Дурак ты! Маасдам!       — Сколько времени осталось?       — Три дня.       — О! Тогда я пропишу тебе последнее испытанное средство. Часто применять нельзя — будет изжога. Дам тебе напрокат своего заклинателя котов. Он эмпат, но слабенький, так на троечку. Надо будет дать ему правильный посыл и не остаться свидетелем в его голове. Я редко его напрягаю. Он меня не видел никогда и в лицо не знает. Работает чисто, весело и стопроцентно! Вот тебе время и место. Сядем за соседним столиком к нему спиной. Он опознает нас по проститутке и уроненной солонке. Найми ему в подарок из геев профсоюзных, только самого шабарктуного, чтоб до драки в туалете заклинателю не давал. И если потом какой телепат и залезет в голову заклинателю, так там кроме драки за трусы и жёсткого траха ничего не останется. А если ваш Беспилотник всё-таки активизируется и захочет копнуть в мозг заклинателю поглубже, захочет вытащить на свет божий все наши оговорочки из его головы, придется ему Фрейда нанимать, а это уже человек заклинателя. Фрейд его не продаст, ни за какие коврижки, сам в пропасть кинется. Проверено! Фрейд один так может, и жирует сейчас в Дании со своим любовником. У Беспилотника таких спецов точно нет, да и не родились такие еще. Удачи! А ты мне за это достанешь ксиву на парковку, где пожелаю! Даже у Букингемского дворца!        ***       «Боже, кто все эти люди…» — Сэр! Я подготовила вам официальную информацию. Украсть документы у МИ-6 мне не удалось, но возможно это поможет вам хотя бы с Европолом. Эти люди учились вместе.       Дальнейшая информация, любовно отсортированная Антеей, изумляла. «Боже, кто все эти люди…»       Компания из шести Взрывпакетно-туалетных придурков когда-то училась вместе. Первокурсниками, они встретились в студенческой кафешке и в течении тридцати лет не нашли причины разругаться. Майкрофт помнил эту историю, нашумевшую много лет назад.              Там, где платят мало, в кадровых разнорабочих собираются полубомжи, и с этим ничего не поделать. Не пойдут же аристократы в уборщики. Полубомжацкая компания работала в столовой, анатомическом музее и препараторской. Жарила на чужих кухнях грязь и пила муть из горлА. Мыла полы и сортировала инвентарь в кладовках. Занимала все нижние ярусы высшего учебного учреждения страны. Не поделив украденную двадцатку, компашка прибила особо активного. Чтобы спрятать тело сторожа решили выварить его труп, как это делали студенты в подвале для получения костей. (Самые лучшие кости для учебных пособий конечно из двадцатилетнего могильника, но где ж такие взять). В ночь запустили трупец в безотходное производство. Дерьмо слили в водосток. «Матрасовку» скинули в мешки для крематория к останкам после операций. Кастрюлю с наваром отправили в кафешку, а кости решено было скинуть в музей.       Делалось все глупыми и торопливыми полулюдьми, и вскрылось все также глупо и быстро, но первые сорок порций полубомжатского жаркого достались студентам. Первым в очереди. Борзо страждущим и уперто наглым. Дело замять не удалось, и кое-кто из студентов, с особо тонкой организацией души, покончил жизнь самоубийством. Большая же часть из вкусивших варева на своих рыданиях позволяла зарабатывать психоаналитикам до гроба.       Компашка этих будущих врачевателей мудовыми рыданиями не страдала. Они очень удачно нашли друг друга в очереди за трупной жижей. Как на первом курсе отобедали трупьем в блевотной кафешке, так до сих пор разлипнуться не смогли.       Майкрофт в жизни такого никогда не видел.       Боже, кто все эти люди… Кучка психопатов…       Большие компании обычно ругались быстро и навсегда. Майкрофт наблюдал длительную дружбу между двумя, максимум тремя друзьями, но это было нечто качественно иное…       Что это?       Синдром врачебного нерасставанья, мать их?       Крепкая мужская дружба на эфемерной подушке эмпатии? Бескорыстное восхищение? Корыстный альтруизм? Братская любовь? Да они наверняка поначалу перетрахались между собой не по разу…       А может их так приплюснула учеба? Проучиться в таких заведениях, не вскипев мозгами, само по себе было подвигом. А диплом с отличием у каждого из них являлся фактически справкой о шизофрении. Другими такие придурки из этих стен не выпускались. Майкрофту, как никому другому было известно, что длительное обучение и гигабайты зазубренной информации легко переплавляли любого оптимистичного пофигиста в занудливую супертварь. Фанатичная преданность своей цели, ужасающее терпение при зубрежке, вероломство при сдаче экзаменов, и далее по списку можно было продолжать вечно. Профдеформация наводила окончательную полировку, а национальная деформация личности ставила процесс на рельсы, кривые, аж до горизонта. Чтобы разобраться в странных отношениях, возможно, надо было перекусить человечинкой.       Решив для начала прокачать матчасть, Майкрофт полночи без толку вчитывался в бредовые откровения потерявшихся путешественников-вынужденных-людоедов. ***       «Боже, кто все эти люди…» — отослав Антею, Майкрофт рассматривал их фотографии и характеристики, служебные и не очень.       Самый мелкий телом имел аж два досье. Майкрофт впервые увидел человека, который смог зарегистрировать две своих личности официально. Биполярочка однако… Психиатр Мориарти и психолог Брук в одной гранате. Стакан эдакого смузи из талантливого психиатра и тонкого манипулятора-психолога, полон внутреннего конфликта с самим собой. Жульен и Оливье мать его! Пин-понг для больных мозгами из одного кабинета в другой за две зарплаты. На фото как психолог он был юзабелен до тошноты, но как психиатр в момент фотосьемки он как-то плохо притворялся человеком.       Убогого Стемфорда черти лепили с Квазимодо, прям с первой иллюстрации второго раритетного издания Дюма. Анестезиолог. По дружбе — «Продавец кошмаров», за глаза — «Не твое время». (Эфедрин твое имя!) Жирный астматик и ахондропластик, убогий по здоровью, скинуть бы килограмм двадцать ему не помешало. Майкрофт порадовался, что смог сбросить гораздо больше, однако неудачная пластика излишков кожи испохабила все его старания. Иными словами интеллигентный до кончиков волос Майкрофт полученный эффект не называл.       С учетом новой информации, искомый блондин теперь напоминал Майкрофту неудавшегося ростом наркодиллера. Носил дружеское поименование Джонни-рентген за феноменальную способность при помощи поюзанного фонендоскопа и пальцев довольно точно выдавать диагноз и что самое нелицеприятное прогноз в глаза больному, за что прослыл вздорным малым. Друзьям дозволялось звать его Йосип Нисли. Видимо это был пока непонятный Майкрофту внутриинститутский прикол. Майкрофт же таких называл Берсерками или моськами. В досье отмечалось, что не смотря на свой нелепый рост, особенно при соучастии спиртного, он лез в драку с кем угодно. Такие в агрессии вообще не чуяли необходимости остановиться. И ожидаемо, одно из трех постоянно-параллельных мест работы — приемный покой травматологии Бартса. Здесь его звали Джонни-три-ребра и можно было догадаться почему. Военно-городская хирургия, мать рукастых хирургов и пристанище адреналиновых придурков. Наверняка ни одно его дежурство не обходилось без драки, но как ни странно, ни туберкулез, ни суды к нему не липли. Его странные научные труды и выдрессированные ординаторы впечатляли количеством и качеством, и Майкрофт впервые никак не мог определиться с обращением к нему между «сэр» и «мудак».       Инспектор Лейстред был сама совесть. Два курса медицинского и перевелся на юридический. Предпочел не лечить, а пинать ботинком на месте преступления, поверяя тело на живучесть.       Небритый санитар шириною плеч и фейсом напоминал десантника, кем действительно и оказался. Полковник Моран собственной персоной, МИ-6, совершенно официально. Лорд! Боже… Санитаром! О ужас… Майкрофт изумился, что Моран не скрывал свою принадлежность ни к титулу, ни к госструктурам. Можно было поискать умысел, но юность не подделать. Моран действительно проучился первые два курса на медицинском и перевелся на военный, который закончил с отличием. Места его былой военной славы впечатляли. Не удивило даже, что несколько лет он прослужил с наркодиллером, Квазимодо и инспектором в Афганистане в одном взводе. Толи тупо скучный, толи смертельно опасный, но прозвища Моран не получил.       Судмедэксперт с поименованием «Молли, дорогая», яркий, как игристое «Шампань», с тонким телосложением и семитской каплей, взглядом, однако напоминал тертого еврея (Мазл тоф!). Заведовал моргом и кафедрой судебной медицины, своей хрупкой рукой крепко держа за яйца санитаров, коронеров, Морана и деканат.       Любились ли они между собою сейчас или нет, было непонятно, но некоторая тропность отношений все же наблюдалась. Наркодиллер на все операции таскал своего анестезиолога. Но тут без лупы было видно, что сексуального интереса не было никакого. Анестезиолог был счастливо женат и расплодился шестью девками. Реально долбанутый, но добрый. Молли ни дня не мог прожить без своего санитара. Но на следующей страницы досье Морана, это оказался тройничок, достойный страстей Шекспира — санитар подрабатывал еще и в психушке. Вернее, руками он ничего нигде не делал, он везде просто числился, трахался, дрался и пил. Психоневропатологоанатом — полковник Моран с Жульеном и Оливье под Шампанское (Фу гадость…)       Заезженный любимой работой инспектор был женат частично и на стороне.       А какое прозвище было у него? Майкрофт вдруг задумался. Его любимый преподаватель психологии в университете считал, что прозвище, данное умными людьми, уникальный идентификатор личности. Это единственное, на что практически невозможно повлиять. Поставил галочку узнать и чуть не прибил Антею как гонца.       Оказывается, он Беспилотник! Майкрофту 34, но он одинок и практически девственник — откуда они это знают?! Кто-то слил его медкарту? Остальные поименования плыли в той же горизонтальной плоскости с домыслами об его импотенции, хотя Майкрофту казалось, что в «постельном режиме» он вообще не думал. Самые дружеские из прозвищ были «Тянутий» и «Глаз Саурона»… … и непрошенные университетские воспоминания нагрянули, хоть Майкрофт их не звал…       Сколько себя помнил, Майкрофт двигался только вперед, а будущее было просчитано родителями на всю оставшуюся жизнь. Личные учителя, закрытая школа, элитный университет. Никаких чувств, никакой слабины. Но каждый может спустить свою жизнь в унитаз достаточно легко. Просто надавите кнопочку…       … в университете вольнодумие и свобода нравов.       И старинное семейное знакомство — Виктор Тревор. Психопат-красавец и большой смутьян. Майкрофт с детства вздыхал о нем, воображая перед сном знойные картины их совместной жизни. То, что это было не совсем традиционно, Майкрофта не удивляло. Он сам с собой еще в 12 лет разобрался и даже особо не загонялся, что и интимный аспект его жизни оказался незаурядным.       Это могла бы быть прекрасная история любви, которая должна была случиться в юности. Психопаты и промискуитеты в силу природных причин обычно с малолетства хороши собой и чертовски обаятельны. Не закрутить с ними выдуманный роман просто невозможно. Главное, не воплощать свои мечты. Но это Майкрофт понял гораздо позже. Тогда же, сбрызнутый подобием любви он впервые отпустил свои чувства.       Неловкие взгляды, робкие улыбки, первые касания, казалось они понимают друг друга без слов. Майкрофт смотрел в его глаза, и сопротивляться было выше его сил. Но Тревор хотел секса, а Майкрофт хотел любви. Зачем тогда Трувору было все это нужно Майкрофт не мог понять и сейчас. Тем более, что Майкрофт не был ценным плодом в плане сексуальных утех, скорее недозрелым.       И все случилось по-дурацки красиво.       В раздевалке бассейна, будучи застуканными за недоделанным половым актом, и в деканате, где Виктор подставил его самым фашистским образом. Увы, за фасадом уверенного мачо скрывалась натура полная страхов и комплексов, которая бегала больше от самого себя. А когда их припугнули адом, из Виктора повылезало все, от плохого воспитания до психического расстройства. Инфантильность, эмоциональная незрелость и банальная трусость.       Наивную юношескую глупость можно было бы замять, но справедливость редко встречается в живой природе. Адекватный сценарий деканату не подошел — раздули непотребство. И Майкрофта отчислили из университета, хотя он бы ушел и сам.       Сидел дома. Смотрел идиотские шоу и разжирел безобразно. Мать порвала с ним отношения. Отец тоже молчал, его сгорбленная фигура словно вросла в кресло. Шерлок избегал общения, но Майкрофт его не осуждал. Майкрофт сам не в силах был ни на кого смотреть, внутри сломалась какая-то важная шестеренка. Теперь ад находился внутри него. Он был с ним постоянно. Посттравматическое расстройство, а Майкрофт знал в нем толк. Бессилие, беспомощность и вина. Душевный стриптиз, пустые карманы и разрушенная репутация.       Прошло два года и вариантов как дальше жить не осталось. Как хорошо, что в свое время он не научился плавать, и Майкрофт пошел на мост. Но оказалось, что для самоубийства тоже нужно мужество. Вода была вонючая и мутная. Ужасно было захлебываться окурками и в красках представлять, что на дне его труп будет цепляться за металлолом, а мимо будут проплывать дохлые вороны.       Инстинкт самосохранения вытолкнул его наверх, а может он всплыл потому, что в нем было слишком много жира и дерьма. И Майкрофт научился плавать. И выбрался на осклизлые ступени набережной. Грязный и продрогший, он доплелся до дома. Все спали, и никто не узнал о его несостоявшихся намерениях.              Это был пропуск в рай, и Майкрофт загнал себя в железные рамки. Похудел до нестерпимого состояния, экстерном прошел факультеты политологии и юриспруденции за год. Сдавая экзамены, жутко удивился, что никто не тыкал в него пальцем. Более того, Майкрофту необходимо было представляться. Инцидент в раздевалке бассейна стал незначительным и постепенно забылся, и оказалось, что только Майкрофт мучил себя воспоминаниями о нем.       Теперь же все, кому не лень, творили непотребство в публичных местах, выкладывали свои приключения в сеть, и никто никого не стеснялся.       Вот дерьмо.              С усилием удушив воспоминания, Майкрофт перевернул страницу.       Дальше можно было не удивляться.       В деле о погибшем проходимце фигурировала вся компашка в сборе. Инспектор, приехавший с местной полицией на вызов, и блондинчик-травматолог, оказавшийся в этой истории по совместительству реаниматологом и ербарем-перехватчиком. Анестезиолог в качестве ночного телефонного профконсультанта. Судмедэксперт и санитар, утилизировавшие прибывшие в Англию останки. Психиатра не хватало — укатил на симпозиум по наркологии. У Майкрофта создалось стойкое впечатление, что он просто был там не нужен. Оказалось — конкретно в это время не нужен. Далее шла беседа с родственниками. Мориарти и Брук. Манька и Деприсс. Все при деле. ***       Боже, кто все эти люди…       Майкрофт запросил все возможные записи, но их оказалось немного.       Кроме общеизвестных и крайне дорогих мест спускания энергии и бабла были закрытые места, куда просто так не пускали. Как оказалось, что с пропуском «Ультра» — тем более. Вернее, пускать-то пускали, и даже с поклонами, но все веселье улетучивалось в трубу, а участвующие становились мутные как иконы в алтаре, с налетом пафоса, воска и посыла пойти вон.       Оказалось, только в Амстердаме для нужд компашки функционировало две шикарные гей-сауны, ВДСМ-клуб и ресторан+отель с посылающим названием «Финиш». Майкрофт этой стороной жизни интересовался только по поводу ее потенциальной опасности для Англии. Туалетные придурки ею наслаждались.       Компания собиралась в Амстердаме каждую вторую неделю в месяц. Встречи шли по четко отработанному плану. Утром ударно работали консультантами на своих профессиональных местах. К обеду заваливались в ресторан. К двум часам ночи переходили на быструю колу. Пили, ели, кемарили, бродили, танцевали и дрались с желающими поспорить. Майкрофт в субботу утром с трудом просыпался в рабочем кресле, а эти придурки в субботу утром еле приходили в себя в ресторане, в туалете справляли главную мужскую нужду, потом малую мужскую нужду, а потом после душа бежали по своим делам. Когда они все успевали? Откуда у них было столько времени работать/встречаться/пить/есть/трахаться/и далее по списку?       Эта Антея оказалась более наблюдательна, видимо поэтому рядом с ним задержалась: — У меня брат парамедиком работает. Я бы уже погибла, а для него это как суточное дежурство. Они отлично синхронизированы, вот посмотрите — Полковник и Молли функционируют 12 через 12 часов. Колченогий — сутки через двое. Убогий по здоровью — сутки через трое. Жульен по запросу, а Оливье — ненормировано. Инспектор — домой вообще не заходит. Каждый из них за двое суток набирает по 10 часов сна, я высчитывала. Это нормально. Животные в природе спят урывками. С учетом этого они встречаются как минимум два раза в неделю. Не обязательно в Лондоне. Один раз в неделю они играют с командой прокуроров в регби, один раз в неделю, обычно в пятницу — у них «день Доктора», они развлекаются и пьют. Раз в месяц на заброшенной стройке они планомерно выносят в страйк команду полицейских штурмовиков столицы. ***       Запись за три дня до смерти Маасдама.       Утро. Амстердам. Аэропорт. И Майкрофт порадовался, что запись была хорошего качества.       Уотсон выпал из самолета как из душа, и готов был встать к операционному столу прямо на трапе — видимо выдрыхся во время полета. На плече у него болтался Стэмфорд. Астматик Квазимодо плыл на эфедрине и хватал за задницы всех мимо проходящих. — После стюардесс дезинфицируй руки! — зудел Уотсон, сканируя окружение встроенным в черепушку рентгеном. — У них риск заболеваемости туберкулезом в десять раз выше, чем у лондонских бомжей! Попадает такой весь чахоточный афганец в их замкнутую систему кондиционирования… и всем стюардессам конец. И пилотам кстати, тоже.              Вечер. Амстердам. Шоп. Запись была еще лучше. — Чайник с грибочками, кувшинчик с водой, семь стаканов и орешки. — Моран улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Заказ принесли аж через полчаса. На кухне долго спорили, кто пойдет на корм этим скотам. — Семь стаканов я сказал! — Но вас же шестеро… — Да пофиг! — Семь! — Джим, не двоись… Опять забыл таблеточкой закинуться? — Разливайте и пейте быстрее! Освобождайте ёмкость! — вода из кувшина перелилась в стаканы. — Сменим воду в организме… А где моя таблетка от жадности и мазохизма? — Психиатр (в тот момент Мориарти) выплеснул в опустевший кувшин пойло из чайника и заварил в нем пронесенные контрабандой грибы. Пока все отвлеклись, Брук закинул туда еще пару своих таблеток от несовершенства мира. После грибов беседа пошла более активно, но на каком-то ином, метальном уровне. Происходила какая-то качественная и живая дискуссия. Они о чем-то дико спорили, не произнося ни слова. Переносчиком мыслей явно был Оливье, а эмоций — Джон. Временами Майкрофту казалось, будто происходит активная внутримозговая драка, но приобщится не получалось. Видимо для начала надо было пригубить отвар из контрабандных грибов.       Но тут они включились как починенное кулаком радио. — Я помог ему! Я убрал все, что мешало ему быть собой! — Мориарти не сдавался. — Что-то миру его истинный образ не понравился. Как-то быстро его застрелили… — Молли прикурил самокрутку. — Его личность освободилась и погрузила окружающий мир в хаос. — добавил Моран. — Просто у тебя неверная интерпретация христианской морали! — резюмировал Джон и зачем-то полез в заведомо проигрышную драку с Мораном. ***       Из записей о любовных взаимоотношениях Уотсона и Маасдама выжило только отпевание.       Отпевание проходило импозантно.       В церкви Уотсон искренне заливался слезами и лез в гроб в неудачных попытках обнять мертвяка. Охранники держали оборону, чтобы неудачливый любовник не пачкался в гриме, не раскидывал цветы и не мял покойнику костюм.       Сочувствующие и любопытствующие стояли поодаль. — Я здесь осознаю свою смертность, — гудел Моран, — а вы чего здесь все столпились? — Мы решили поддержать нашего друга в его болезненной утрате… — Молли истерично фыркнул. — Не могу смотреть как он пытается испортить мою высокохудожественную работу… — А у нас тут коуч-тренинг, — Мориарти принял скорбный вид, — Выбираем кто правильнее тоскует по покойнику. — Похоже намечается победитель… — Бедняжка! Не повезло же так влюбиться, — ворковала новоиспеченная вдова, поддерживаемая Бруком под локоток. — Я поражена до самой печени! Я его живого-то смогла поцеловать только один раз на свадьбе. В этой же церкви, между прочим. А тут такая преданность… передайте ему денег… — Негоже к таинству смерти прикладывать ассигнации… — прогудел Моран, но деньги принял. — Джонни так страдает. — Молли всхлипнул и приложил к уголку глаза платочек, вышитый в тон галстуков соскорбящих. — Как бы его снова не глюкануло. Не первого заездил до смерти… — Ага, — осклабился Моран, — мы его в Афгане звали Джонни-Брык. Помните, он заманивал к себе в медблок парнишек и некоторых затрахивал до смерти… — Чего-то покойник у вас улыбается невпопад. — Лейстред толкнул в бок разоткровенничавшегося Морана и подозрительно прищурился. — Молли! Почему ты не нарисовал Маасдаму на морде грусть? Или невинность? — Он радостно умер. — вставил свои пять центов Стэмфорд. — Гипоксия улетная вещь, мне тут вернувшиеся из небытия такое рассказывали… — Ему пообещали, что после реинкарнации подарят новую печень. — поделился Молли. — Но я могу доложить ее в гроб прямо сейчас, чтобы они не разминулись. У нас как раз молодой покойник после автотравмы залежался. Как вы думаете, стоит мараться или они срастутся на божественном уровне? А вдруг на божественном уровне печень достается более несправедливому человеку?       Но в самолете, уносящем деятелей до старушки Англии, эмоции их скорби стерло, как муху автомобильный дворник.