***
Весь следующий день, включая, конечно же, и ночь, Беллатрикс была на взводе. Она ходила по комнате из угла в угол, заламывала пальцы и никак не могла сбить с лица широкую полоумную улыбку. Заставляла себя присесть хотя бы на минуту, но, слегка успокаиваясь, тут же опять вскакивала на ноги, ободренная новой идеей. Ей бы и месяца не хватило, чтобы обдумать все, что сегодня произошло: чтобы прокрутить в голове каждую реплику Повелителя и каждый ее скомканный, торопливый ответ, чтобы проникнуться каждым его словом и жестом, чтобы осознать, наконец, что ждет ее совсем-совсем скоро. Она не верила, что ее самые тайные, самые сокровенные мечты могли вот-вот воплотиться в реальность. Осознавая, что он выбрал ее - ее! - для этой особенно почетной миссии, Беллатрикс приходила в неописуемый, запредельный восторг. Понимая, к тому же, какая именно задача ей предстоит - родить Ему - Ему! - наследника, заходилась в неконтролируемом смехе. А уж когда в мыслях Беллы возникало осознание их возможной будущей связи… она окончательно теряла рассудок. Вообще, думать о Темном Лорде в таком контексте всегда казалось ей чем-то запретным, недопустимым. Недостойным соприкасаться со священным образом ее Повелителя. Однако, на деле избежать подобных мыслей она не могла, как бы ни старалась. Так, наблюдая за его величественной неприступной фигурой на общих собраниях, Беллатрикс слишком часто думала о том, что скрывается под таинственной темной робой. А в ее восторженном, одержимом взгляде, обращенном к нему, то и дело проскальзывало нечто, что в высшем свете относили к пошлости и непотребству. Она думала о нем и находясь с Родольфусом, когда, скрепя сердцем, выполняла свой супружеский долг, и наедине с собой, когда, наконец, могла по-настоящему расслабиться и получить удовольствие. Она представляла его сильные руки, сжимающие ее за талию, его подтянутое, худое тело, соприкасающееся с ее собственным, его бездонные багровые глаза, в которых заключался весь ее мир, вся Вселенная. Это были истинные минуты блаженства… Но Белла почти не надеялась на то, что они произойдут наяву. Ее чувства к Милорду тянулись уже больше трех десятилетий, с самых юных, самых нежных лет. Но они не возникли после особенного, конкретного события, а развивались постепенно, по мере ее взросления, и сопровождались новыми аспектами на каждом следующем этапе. Все началось с любопытства к загадочному темному волшебнику, время от времени появляющемуся в родительском доме. Он был высок, худощав, всегда облачался в черное и смотрел так пристально, что пронзал насквозь. Его появление на пороге вызывало трепет и робость матери, а отец Беллатрикс - гроза семейства и человек суровых нравов - становился мягким и покладистым, словно идеальный слуга. Но Белла росла. Во время учебы в Хогвартсе она почти не пересекалась с Темным Лордом. Изредка видела его на приемах, стоящим где-то в отдалении, или исподтишка наблюдала за тем, как он читал в отцовской библиотеке. Его таинственная темная фигура приобретала буквально демонический вид в отблесках пламени от камина, и это завораживало ее юную, неопытную душу. Белла усердно пыталась узнать о его интересах, и, выискивая книги, которые он читал, погружалась в них с большим упоением. А интересовался он буквально всем - от исторических летописей времен восстаний гоблинов до монографий о современной колдомедицине. Впрочем, возможность блеснуть эрудицией Белле так и не представилась - зато очень пригодились навыки, полученные в дуэльном клубе. Дело в том, что, к концу седьмого курса, Беллатрикс стала совершенно одержима принятием Темной Метки и ошеломляла окружающих, во главе с Волдемортом, своим бешеным натиском, совсем несвойственным нежной особе. Возможно, из-за этого глобального несоответствия и сопряженного с ним любопытства, а, может, и из-за других причин (наверняка имевших весьма расчетливый и циничный характер), Темный Лорд все же дал ей проявить себя. Белле пришлось пройти в два раза больше испытаний, чем всем ее предшественникам и однокурсникам, но игра стоила свеч. Она вошла в круг избранных лиц, - как сама она утверждала с безмерной гордостью, - способных изменить судьбу Британии, а потом и мира, под предводительством сильнейшего из волшебников. Она, совсем юная и полная больших надежд, чувствовала себя причастной к великому, благому делу, и поклялась быть верной ему до самого конца. Между тем, ее мысли все чаще крутились вокруг Повелителя. Сперва, в ранней юности, она просто с наслаждением наблюдала за ним, выцепляя статную фигуру в толпе гостей и отводя взгляд только в случае, если он замечал ее, или если ее мать, успев предупредить момент, делала ей строгий выговор. Но затем, вместе с Меткой, она получила привилегию видеть его чаще обычных людей. Она могла сидеть с ним за одним столом (пусть и почти в другом его конце), с упоением любоваться его выразительными чертами и с восторгом слушать вдохновенные речи, не боясь упустить ни слова - будь то из-за шума, поднимающегося на “галерке”, или из-за очередного родительского внушения. Она взрывалась заразительным хохотом после каждой его шутки и глубоко огорчалась, когда очередной Пожиратель умудрялся его подвести, - всем существом чувствовала его разочарование и готова была покарать нерасторопного волшебника собственными руками (несколько раз ее инициатива поощрялась Темным Лордом). Когда Он был далеко, она думала лишь о нем. Когда был рядом - не могла думать ни о ком более. Она считала его идолом, чем-то сродни божества, и смотрела на него одержимыми, влюбленными глазами. Вопреки нежеланному браку, похоронившему мечты о счастливой молодости, и всякому общественному порицанию. Перед ней стоял человек, который дал ей смысл жизни - раскрыл в ней потенциал и огранил ее талант своими исключительными педагогическими навыками. Человек, без которого она влачила бы жалкое и мучительное существование за пазухой у нелюбимого мужа и ни за что, никогда не стала бы частью важной - нет, величайшей! - миссии. Разве могла она не испытывать глубочайшую признательность? Разве могла не питать к нему безмерную, самозабвенную любовь? С каждым годом ее чувства все крепли, и однажды, доверившись судьбе, Беллатрикс открыла сердце Темному Лорду… Это был короткий и весьма унизительный диалог, состоящий почти полностью из ее сбивчивых реплик и единственного слова, произнесённого Повелителем. После него Белла не слышала ничего, кроме звона - звона от собственных криков. Он был зол, разгневан на неподобающее поведение его слуги. Но его приказ, отданный ей в этот день, стал единственным, что она посмела не выполнить. Выкинуть эту дурь из головы. Как? Она не могла. Но, усвоив этот урок, стала действовать осторожнее. Конечно, не прекратила любоваться им и не перестала восхищаться его харизмой и талантом. Но чуть тише смеялась, чуть чаще отводила взор. Со временем он перестал ее замечать. Бросал короткий взгляд, отдавая приказы, иногда задерживался на ней во время очередного задания. Но это был испытующий взор, брошенный на слугу - ничего более. После Азкабана все стало только хуже. В его и без того редком взгляде слишком отчётливо читалось огорчение - это сводило с ума. Белла смотрела на Хозяина отчаянными, безумными глазами, силясь понять, как может вновь снискать расположение, но в ответ не получала ничего кроме ледяного безразличия. Именно поэтому, сейчас, когда в ней снова теплилась надежда на возвращение Его доверия, Белла буквально светилась от счастья. Но она, конечно, не просто нервничала, думала и ждала в этот день - в ее графике было время и для других занятий. Беллатрикс принимала ванную, экспериментировала с прическами, замазывала синяки и другие несовершенства - и все это, надо сказать, не без трудностей. Затем долго и кропотливо подбирала подходящий наряд, а потом опять, по новой, укладывала волосы и наносила свежий слой косметики… Да, к слову о наряде - с ним процесс продвигался особенно тяжело. Во-первых, было не очень понятно, как именно Темный Лорд представлял себе их грядущую встречу. Как намеревался себя вести, чего ждал от нее, как долго должно было продлиться их свидание. Уместно ли будет прийти к Повелителю в обычном домашнем платье, или, возможно, будет правильнее подобрать вечернее? Но не посчитает ли он слишком дерзким такой романтический наряд? Не решит ли, что она рассчитывает на ответные чувства и злоупотребляет оказанной милостью? Вопросов было больше, чем ответов. Вдобавок, ведьму очень волновал выбор нижнего белья… Она не могла заставить себя надеть самый обычный повседневный комплект, но и экспериментировать с кружевными комбинациями откровенно побаивалась. Слишком легкомысленно, слишком вызывающе. Вообще, стоит отметить, что после долгих лет тюремного срока, в течение которого Беллатрикс была оторвана от реальности, она имела очень слабое представление о нынешних общественных веяниях. По сему ее гардероб по-прежнему изобиловал корсетами и другими весьма старомодными атрибутами, которые, в общем-то, уже почти никто не носил. Сама женщина ничуть не расстраивалась по этому поводу - соответствие модным тенденциям волновало ее в последнюю очередь - и наоборот гордилась тем, что смогла сохранить свой собственный, аутентичный стиль. Последний, к слову, как нельзя лучше отражал ее характер - смелый, консервативный и вечно преданный идеалам. Между тем, непонимание дресс-кода на предстоящем мероприятии было не единственной проблемой. Ведь, в конечном счете, выбор одежды подразумевал наличие вариантов, а их у ведьмы практически не было. Полгода назад Нарцисса предоставила ей неограниченный доступ к своему гардеробу, но тот, к сожалению, почти не содержал в себе одежды, которая подходила бы под формат данной встречи (хотя, как подумалось Белле, “сестренка просто тщательно скрывала свое истинное нутро”). Просить последнюю о помощи, к слову, Пожирательница упорно не хотела, - благо Нарцисса, обычно настырно заглядывающая к сестре по несколько раз на дню, теперь изолировалась в своих покоях, скорбя по живому мужу. Наконец, после нескольких часов примерки и бесконечного чертыхания, Белла, с грехом пополам, все же нашла себе достойный наряд, раскопав его в завалах одежды (да, ее сестрица не всегда была такой, цитата, педантичной скрупулезиной, какой хотела казаться). Пришлось как следует попотеть, возвращая сноровку в очищающих и разглаживающих заклинаниях, но конечный результат стоил всех затраченных усилий. Темный атласный пеньюар, избранный Беллатрикс, элегантно струился по ее худощавой фигуре, а пояс, подобранный в комплект к нему (оригинальный был безвозвратно утерян), отлично подчеркивал достоинства фигуры. Оставалось лишь дождаться встречи с тем, кому это великолепие предназначалось.***
Темный Лорд назначил их встречу на девять часов, и Белла с нетерпением ждала этого момента. Предвкушала, но в то же время сильно волновалась, думая о том, что ей предстоит. Когда стрелки на заколдованных часах показали без пяти минут, Беллатрикс уже была на низком старте. Она в сотый раз поправила свой макияж и прическу (после долгих экспериментов ее выбор остановился на распущенных волосах) и, когда до девяти оставалось всего пару минут, вылетела в коридор, облачившись в длинную темную мантию. Да, маскировка хромала на обе ноги. Благо, прибегать к оной во время службы Белле не приходилось - она давно уже действовала только в открытую. Ровно в девять часов тишину Его кабинета нарушил короткий стук в дверь - тайминг Белла соблюла идеально. Однако, зайдя внутрь, она почувствовала, что пришла не вовремя. До ее появления Темный Лорд был занят изучением каких-то бумаг, - должно быть, важных документов или планов захвата, - и, разрешив ей войти, не поднимая глаз, продолжил сосредоточенно перебирать пергаменты. Белла вспомнила, что совсем недавно он поручил Пожирателям достать сведения по нескольким членам аврората - самым отъявленным противникам, от которых было много проблем. Не исключено, что Повелитель получил эту ценную почту как раз перед ее приходом. Не зная, как ей поступить, Беллатрикс робко мялась у дверей, с интересом рассматривая пляшущие огоньки в камине. Смотреть на Темного Лорда она не хотела, боясь помешать ему своей назойливостью - она и так истуканом стояла в его кабинете во время его работы! - что могло быть преступнее?.. Между тем, волшебник пригласил Беллу пройти внутрь, и она прошествовала к камину, по левую руку от Него, остановившись около кресла, на котором уже сидела вчера. - Можешь снять мантию, здесь достаточно тепло, - усмехнулся волшебник, бросив соответствующий взгляд на одеяние Беллатрикс. Та походила на саму смерть в бесформенной черной одежде, тянущейся до пола, и действительно выглядела весьма комично. Она нервно улыбнулась, от волнения оттягивая ткань на длинных рукавах, но снимать мантию не спешила. Ситуация была неоднозначной. С одной стороны, любую фразу Милорда Беллатрикс воспринимала как приказ и не могла ослушаться. Но с другой, идея избавляться от своей маскировки так скоро и так внезапно, - ещё и в момент, когда Он был так занят, - казалась ведьме совершенно неправильной. Она попалась в собственную ловушку. К счастью, помощь пришла очень быстро и с неожиданной стороны - дилемму решила банальная несовместимость длинной одежды и отапливаемого помещения Близость к камину вызывала жар и угрожала обильным потоотделением, а, учитывая, что избавиться от последнего без магии Белла бы не смогла - тем более, при Нем - это похоронило бы все ее многочасовые приготовления. Поэтому, поспешно расстегнув пуговицы на мантии и стянув ее с плеч, Беллатрикс положила ткань на спинку ближайшего кресла. Оставшись в тонком, коротеньком пеньюаре, доходящим ей примерно до колен (для Нарциссы он был, в то же время, достаточно длинным - сказывалась разница в росте), Беллатрикс попыталась обойти кресло так, чтобы не привлекать к себе внимания… Но Темный Лорд, инстинктивно оторвавшийся от разглядывания пергаментов, поднял глаза и замер, увидев ее. Нет, за годы службы он видел Беллатрикс разной. И грациозно вальсирующей в танце смерти, повергающем оппонентов одного за другим, и расправляющейся с невинными жертвами на карательном рейде, и метавшейся в агонии у него под ногами. Но такой он не видел ее никогда. Перед ним стояла не просто Упиваюшаяся Смертью, не просто преданная слуга. Перед ним стояла, как это ни странно, чертовски красивая женщина. Ее элегантный наряд очень выгодно выделял точеные изгибы, и волшебник мог видеть и тонкую талию, и округлые бедра, и стройные ножки, которые женщина старательно пыталась скрыть от его пристального взгляда. Ее длинные черные кудри ниспадали на плечи и скрывали часть неглубокого, но открытого декольте, а томный, робеющий взгляд был настолько влекущим, что мысли волшебника вмиг унеслись куда-то вдаль от письменного стола. Белла вздрогнула, когда в руках Волдеморта раздался звук шуршащей бумаги - это пострадал пергамент со сводкой по Руфусу Скримджеру, который волшебник невольно сжал, потеряв концентрацию. Ну ещё бы, о каком Скримджере могла идти речь, когда перед ним стояла она? Волдеморт нахмурился, взглянув на свернувшийся лист и, отложив его, поднялся на ноги. Беллатрикс, расценившая поведение Хозяина как признак надвигающегося гнева, инстинктивно сжалась и вцепилась пальцами в верхушку кресла. Мысленно она уже проклинала себя за такой опрометчивый выбор наряда. Но Темный Лорд не думал о гневе - ему было не до такой ерунды. Главным, что он чувствовал, приблизившись к Белле, было бесконтрольно растущее влечение. Все: ее хрупкое, тонкое тело, боязливый взгляд, подрагивающие кисти - вызывало у него непреодолимое желание. Ее робость возбуждала его почти столь же сильно, как и худощавая, ладная фигурка. Хотя последняя, пожалуй, была вне конкуренции. - Вчера ты утверждала, что рада предоставленной чести, или мне показалось? - спросил он, растягивая слова, и Беллатрикс, избегающая зрительного контакта, тут же взметнула на него взволнованный взгляд. - Конечно, Милорд! Я- безмерно б-благодарна вам! - затараторила женщина, посмотрев на него с испугом. Неужели он сомневается в ее искренности? Неужели передумал? - Я сделаю все, чтобы- Мерлин, как она говорила. С каким придыханием, с каким трепетом, с каким затаенным восторгом! Ее щеки, вместе с тем, горели от смущения, а брови никак не могли угомониться, то изгибаясь, то опускаясь, то вновь взлетая наверх. С каждой минутой сохранять самообладание становилось все тяжелее. И зачем он это делает? Он мог бы просто приказать ей, а в случае сопротивления скрутить ей руки, - и процесс зачатия занял бы несколько минут. Крики можно было заглушить Силенцио, а главное - никакого стресса. Во всяком случае, для него. Но такой сценарий почему-то казался ему неприемлемым. Ему не хотелось доставлять ей мучения - хотя об отказе от боли вообще речи не шло - и хотелось испробовать все, на что она способна. Его голову уже посещали такие мысли когда-то очень давно, но именно сейчас, возможно, был наилучший момент проверить свои догадки. Почти нежно отведя рукой буйную прядь Беллатрикс, волшебник притянул ее к себе, впившись в губы властным поцелуем. Для него это был обычный - хотя нет, пожалуй, это был весьма приятный и чувственный - поцелуй, который не нес в себе никакого смысла. Но для неё… О, для неё это было сущим блаженством. Недостижимой мечтой, в воплощение которой она не могла поверить. Впрочем, гедония продлилась недолго - спустя несколько секунд Милорд отстранился от неё. Он не переносил проявлений нежности и терпел их сейчас лишь для того, чтобы как-то подготовить Беллатрикс. Хотя… пожалуй, он и сам не до конца понимал, чем был движим. Когда руки мужчины потянулись к поясу Беллы, ведьма вспыхнула и опустила глаза. Она робела от одного его взгляда, пронизывающего насквозь через тонкую ткань, что уж говорить о перспективе остаться полностью обнаженной! Когда Темный Лорд, наконец, распахнул халатик, его губы тронула кривая усмешка - под пеньюаром, разумеется, не было ничего. Хотя здесь справедливо заметить, что ничего под ним не было несколько месяцев назад - теперь же взору волшебника открывалась весьма соблазнительная фигура. Нельзя сказать, что Волдеморт разбирался в женской красоте. У него, пожалуй, был устоявшийся абстрактный идеал, которому, будем откровенны, никто в точности не соответствовал. Однако, изучая Беллатрикс, мужчина замечал в ее внешности нечто эстетически завораживающее. Видел ее сильно выделяющиеся ключицы, небольшую и в меру упругую грудь, узкую талию, за счет которой бедра ведьмы, сдавшие в позициях за время заключения, казались круглее и соблазнительнее… Желание обладать вскипало в нем с необычайной силой. Белла же все это время стояла неподвижно, тяжело дыша, и смотрела куда-то вниз. Ее щеки горели, словно в лихорадке, а сердце бешено выстукивало в груди. Она очень боялась не понравиться Ему. Боялась, что его оттолкнет ее немолодая, местами дряблая кожа, или такая важная мелочь, как свежий шрам на левом бедре. А уж при мысли о том, что он подумает о парочке ее растяжек, у ведьмы проступали мурашки. Но во взгляде Темного Лорда, изучавшего тело своей самой верной приспешницы, не было ни намека на разочарование. Напротив, он показался женщине непривычно мягким - очень сильно отличающимся от того, что ей доводилось видеть до этого момента. Не желая терять более ни минуты, Волдеморт крепко сжал Беллу за талию и, притянув к себе, аппарировал в соседнюю комнату, приходившуюся спальней. Не ожидавшая такого стремительного перемещения, Беллатрикс слегка пошатнулась, теряя равновесие, но Темный Лорд не дал ей упасть, удерживая рядом с собой. Постепенно недомогание Беллы сошло на нет (не считая головокружения - она стояла так близко к Нему!), и женщина смогла бегло осмотреть покои. В другое время ее взгляд был бы восторженно-триумфальным (учитывая, что прежде она могла лишь догадываться, где обитает ее Повелитель), но от былой спеси остался лишь трепет и признательность за оказанное доверие. Спальня, в которой ей довелось оказаться, являла собой очень просторную, но вместе с тем минималистичную комнату, и Белла предположила, что Темный Лорд использует в лучшем случае треть от всей площади - а не исключено, что только кровать. Остальное время он, должно быть, проводил в кабинете. Неужели он отдыхает только во время сна? - подумала Беллатрикс с сожалением, и Волдеморт усмехнулся, прочитав ее мысли. В комнате царил непроницаемый мрак, поэтому волшебник зажег свет в лампе, стоящей рядом с постелью, - не хотелось упустить ни единой детали. После чего, не давая Белле опомниться, снял с себя одежду несколькими взмахами палочки, проделав то же самое и с ее тканью. Когда они оба оказались обнажены, Темный Лорд ожидал увидеть на лице ведьмы всепоглощающее смущение. Глубоко в душе опасался прочитать в карих глазах неприязнь - в конце концов, его истощенное тело, пропустившее через себя множество экспериментов с темной магией, могло показаться ей довольно отталкивающим. Но нет, с лица Беллы схлынули и смущение, и растерянность, и остатки тревоги. Вместо них в глазах Беллатрикс горела решимость и… нечто особенно привлекшее его внимание. Разгорающаяся страсть, неистовый пыл. И, прежде, чем волшебник успел взять ситуацию под свой контроль, Белла удивила его еще сильнее. Начисто лишившись страха, и, должно быть, рассудка, она осмелилась первой, без разрешения, дотронуться до него. Едва ощутимо, подушечками пальцев правой руки, - что, к слову, показалось магу весьма приятным, - сначала до груди, потом медленно спускаясь все ниже и ниже. Все это время ведьма держала зрительный контакт, проверяя, одобряет ли Он ее действия. Он не запрещал, с интересом наблюдая за ней. Когда ее рука оказалась на нижней части живота, совсем близко к паху, Беллатрикс замерла, но лишь на мгновение, после чего плавно опустилась на колени. Она уже делала это, делала бесчисленное количество раз, но никогда прежде - Мерлин, ни единого раза, - он не представлял это в таком контексте. И, безусловно, никогда ещё вид коленопреклоненной Беллатрикс, вкупе с ее томным взглядом, не пробуждал в волшебнике столько эмоций. Опустившись на пол и не разрывая с Повелителем зрительного контакта, Белла коснулась его члена своими тонкими пальчиками. Темный Лорд сомневался, что у неё был опыт в оральном сексе (учитывая консерватизм Родольфуса, наверняка проявлявшийся и в интимной жизни), но ее смелая и чувственная импровизация пришлась ему по душе. Сперва Белла принялась покрывать его плоть горячими поцелуями, неспешно проходясь от головки до самого основания. Потом губы сменились язычком, и ведьма продолжила ласки еще увереннее и еще усерднее, доставляя ему необычайное наслаждение. Она пыталась заглядывать в его глаза, силясь понять, как именно ему нравится больше, но он, перехватив большую часть ее буйных прядей (захватить все казалось физически невозможным), лишил ее прежнего угла обзора. Он направлял ее движения, натягивая волосы, но совсем немного - со временем Белла и сама стала понимать, как лучше двигаться. Отсутствие опыта с лихвой компенсировалось ее неистовым желанием доставить ему удовольствие. А движения становились все более плавными и гармоничными. Идеальными. - Хватит, - прошептал волшебник, чувствуя, что волна наслаждения уже очень близка, и Белла послушно отстранилась, продолжив стоять перед ним в прежней позе в ожидании дальнейших указаний. Они последовали незамедлительно: переведя дыхание, Волдеморт поднял ее с колен, после чего, слегка надавив на грудь, подтолкнул в сторону кровати. Оказавшись на темном поплиновом одеяле, Беллатрикс, не отводя глаз от Него, отползла на середину и легла на локтях. Но Темный Лорд, приблизившись к ней, заставил ведьму облокотиться на спину, после чего, разведя тонкие ноги, плавно вошёл в неё, вызывая невольный вскрик. Ощущать его разгоряченную плоть внутри себя было, конечно, несравнимо ни с чем. Это вызывало у Беллатрикс и восторг, связанный с Его исключительной близостью, и возбуждение, разгорающееся в ней все сильнее, и, конечно, непрекращающуюся боль. Однако последнюю ведьма стойко терпела. Она была рядом с ним, разве что-то еще могло иметь значение?.. Белла с нежностью касалась его спины, гладила плечи, дотрагивалась до шеи, потом спускалась к груди. Ее прикосновения были ласковыми и трепетными, даже несмотря на то, что ее руки слегка дрожали, а тело периодически вздрагивало от нового глубокого толчка. И Темный Лорд невольно смягчался, чувствуя на себе ее бархатные прикосновения. Ослабевал хватку на бедрах, когда ее горячие ладошки касались его груди, и замедлял темп, когда она, звонко воскликнув, водила пальчиками по его спине, как бы в просьбе сжалиться. Спустя какое-то время мужчина почувствовал накатывающую волну удовольствия и кончил, заглушая свой рык в копне тёмных кудрей. А Белла, закричавшая особенно громко, когда он в последний раз вошёл в неё на всю длину, затихла и обмякла в его руках. Она чувствовала его тяжелое дыхание на своих волосах, а сама, воспользовавшись моментом, коснулась щекой его щеки. Его кожа показалась ей ледяной, но это было такое божественное ощущение... Когда Темный Лорд отстранился от Беллатрикс, смакуя отголоски удовольствия, его голод был только поверхностно утолен. Ему снова хотелось ощутить в руках ее гибкое, податливое тело. Хотелось насытиться ею сполна, наверстывая упущенное за много лет. Белла же лежала рядом с ним и, затаив дыхание, проводила пальчиком по венке на его руке. Слегка приоткрыв губы, завороженно наблюдая за собственными движениями. Это ласковое, едва ощутимое прикосновение нашло в теле волшебника неожиданный отклик. Руки? Кто бы мог подумать. Перехватив тонкую кисть и крепко сжав ее в своей ладони, Волдеморт заставил женщину замереть и поднять на него возбужденный взгляд. - Повернись спиной, - велел он хрипловатым голосом, и Белла, приподнявшись, отползла к изголовью кровати, опустившись перед ним на колени. Но эта чертовка не просто стояла, ожидая действий с его стороны, - она призывно прогнулась в пояснице и не сводила с Повелителя игривого взгляда. Ее длинные кудри ниспадали ей на спину и доставали до ягодиц, и Темный Лорд, взмахнув палочкой, лежащей на постели рядом, заставил непослушные волосы собраться в густой хвост и перекинуться через ее левое плечо. Другое дело. Теперь взору мужчины открывалась поистине красочная картина. Когда Волдеморт оказался совсем близко к ней, проведя рукой по увлажнившейся ложбинке на спине, Белла вздрогнула и подобралась, вызвав у волшебника легкую усмешку. Несмотря на показную непринужденность и искреннее желание усладить Его, Беллатрикс была очень взволнована - опыта в анальном сексе у нее, конечно, тоже не было. Но этот факт, очевидный даже без применения Легиллименции, ничуть не огорчил волшебника - скорее, наоборот. Как бы он не убеждал себя в том, что им движет исключительно прагматичный - и немного плотский - интерес, отказать себе в удовольствии потешить собственное эго он не мог. В частности, ему было отрадно осознавать, что он может сделать Беллу своей, несмотря на ее многолетнюю формальную принадлежность другому человеку. А, впрочем, Ему на верность она, помнится, присягнула раньше, чем дала клятву перед алтарем… - Не сжимайся, - велел он негромко, заметив, что Беллатрикс вся подобралась, и стиснул ее правое бедро, то ли в знак поддержки, то ли не в силах контролировать растущее влечение. После чего, использовав уместное в данной ситуации заклинание , медленно вошел в нее, вызывая судорожный вздох. Пальчики Беллатрикс крепче вцепились в полог кровати. Постепенно мужчина стал двигаться в ней быстрее, чувствуя, как от удовольствия перед глазами все плывет. Белла же тяжело и рвано дышала, до крови закусывая нижнюю губу. Несмотря на смазку и относительную плавность Его движений, Беллатрикс испытывала очень сильную боль, которую невозможно было ничем перекрыть. Она до мозолей на ладонях сжимала деревянное изголовье и, морщась, до бликов смыкала глаза. Но боль все усиливалась, и в какой-то момент крик Беллатрикс стал особенно громким и почти беспрерывным. - Милорд, - прохрипела Белла, понимая, что не может дотронуться до Повелителя. Обернулась на волшебника через плечо, поймав его потемневший взгляд глазами, полными мольбы. Он в ответ оставил красный отпечаток у неё на бедре, болезненно сжав его, но все же слегка сбавил темп, став двигаться более плавно. Она благодарила его протяжными стонами, однако боль, мучившая ее, не исчезла совсем. Спустя ещё какое-то время, мужчина окончательно замедлил движения и, войдя в Беллатрикс так глубоко, чтобы вызвать особенно громкий вскрик и заставить ее дернуться, подавшись вперёд, излил в неё своё семя. Отстранившись от Беллы, Волдеморт дотронулся рукой до ее ягодиц, переводя дыхание. Он замер на несколько секунд, прикрыв глаза, и женщина, с трудом терпящая боль в промежности, застыла в прежней позе, не смея шевельнуться. Наконец, он сжалился над ней, отпуская руку, и, сев на кровати, призвал к себе мантию, лежащую на краю. Беллатрикс же, не подавая вида, что что-то не так, медленно осела на одеяло. Всю область между ног очень сильно саднило, но ведьма молча переносила боль. Главное, что Он был рядом и что ей удалось доставить ему удовольствие. Хотя, возможно, она была недостаточно покладиста? Возможно, он хотел бы продолжить? - Я могу ещё что-нибудь сделать для вас? - спросила она своим тихим и кротким голосом. Каким-то особенно… уютным. Обернувшись, он перевёл на неё свой взгляд. Белла сидела на постели, в нескольких дюймах от полога - она не могла облокотиться на него, будучи в Его покоях, и тем более, когда Он находился так близко, - и неотрывно смотрела на Повелителя. Ее тонкие руки сжимали темное покрывало, а взъерошенные волосы были рассыпаны по плечам. Обнаженная и обезоруженная (мантия и палочка Беллатрикс остались далеко отсюда, в его кабинете), она была полностью в его власти. Он мог делать с ней все, что хотел, и столь долго, сколь посчитал бы нужным. Да и разве она стала бы сопротивляться? Она? Но, по необъяснимой причине, желание взять ведьму грубым и насильственным образом даже не всплывало у него в голове. И, вместо того, чтобы изучать ее самые сокровенные места, сейчас, когда они были открыты для его обзора, он заострял внимание на каких-то странных и непозволительно глупых мелочах. На тонких ресницах, на приоткрытых губах, на спадающем на лоб витке волос, который Белла не решалась убрать, замерев без движения. Когда Темный Лорд коснулся ее лица и отвел мешавшуюся прядь, Беллатрикс более не могла сдерживаться. Она обхватила его руку обеими ладонями и прижала к своей щеке, после чего принялась целовать ее, то и дело шепча ему что-то хриплым, отрывистым голосом. Благодарила за то, что он с ней, за то, что выбрал ее, за то, что сделал ее самой счастливой. Ее глаза лучились обожанием, и вся эта нелепая, вздорная сцена, прежде вызвавшая бы у Волдеморта злость, отчего-то приносила ему особое удовлетворение. - Тише, Белла, - произнес он, коснувшись рукой ее подбородка и заставляя оторваться от его руки. - Тебе нужно отдохнуть, - добавил он вкрадчиво, заглядывая в карие глаза. - Да, Милорд, - послушно кивнула Беллатрикс, но не двигалась с места, пока он сам не отвернулся от неё. Когда Волдеморт вышел из комнаты, ведьма осторожно поднялась с кровати и, подняв с пола свой злополучный пеньюар, накинула его на плечи. Однако, подойдя к двери, соединяющей спальню и кабинет, Белла замерла в нерешительности на несколько секунд, заглядывая внутрь. А заявиться сюда в халате на голое тело она не постеснялась! - подумал, усмехнувшись, Темный Лорд. - Здесь нет никого кроме Нагини, - проговорил волшебник нарочито раздраженно, хотя в душе посмеивался над несуразностью Беллатрикс. И с чего вдруг у него такое хорошее настроение?.. Удивляя себя все больше, он решил облегчить мучения Беллы, застывшей в полумраке, и пролеветировал мантию с кресла прямо к ней в руки. Женщина, зардевшись, проговорила слова благодарности, после чего, приведя себя в более статусный вид, наконец, вышла из спальни. - Смею надеяться, ты поставишь меня в известность, если что-то произойдёт, - проговорил он риторически. Скорее для того, чтобы вновь услышать ее раболепный голос, нежели чем для напоминания, - в разъяснении таких очевидных вещей Белла никогда не нуждалась. - Конечно, Повелитель, - отозвалась она поспешно, все еще немного хрипя. Последний раз смерив ее пытливым взглядом и сделав над собой определенное усилие, волшебник вернулся к изучению листов, разложенных на столе. Тот самый пергамент он отодвинул подальше от себя, опасаясь пробудить в голове неуместные ассоциации. А Беллатрикс, в глазах которой слишком явственно читалось желание остаться, бесшумно прошествовала к выходу и остановилась лишь у самой двери, чтобы снова Ему поклониться. Выходя из кабинета, она втайне надеялась, что одной их встречи окажется недостаточно и что ее блаженство повторится вновь. Что она снова сможет дотронуться до его холодной, приятной кожи, что снова ощутит близость его тела, соприкасающимся с ее. Ровно о том же думал и Темный Лорд, тщетно пытающийся направить мысли своего гениального разума в нужное русло. Но ему, к счастью для них обоих, не нужно было надеяться, а достаточно было просто приказать.