🎶 Amanati — Pythia
🎶 Amanati — Femme fatale
Обе такие развратные, в прозрачных пеньюарах, через которые явственно проступали великолепные голые тела. Он видел напряженные соски, маленькие полосочки темных волос, убегающих к самому сокровенному месту. От этого зрелища в голове запели сладкоголосые сирены, а кровь устремилась к паху. Альхена поднялась с кровати и двинулась к нему, призывно покачивая бедрами, облизывая свой шлюший рот. Или это была Лайя? Он забегал взглядом между девушками — ни одной отличительной черты. Как две капли воды, как клоны друг друга, как копии, как проекции! Тонкие женские пальцы ловко разделались с ремнем, распахнули мантию и вытащили из плена одежд его уже окаменевший орган. Демон глухо простонал и закатил глаза, едва почувствовав, как на жаждущей плоти сомкнулись сочные губы. Член стал медленно погружаться в теплую влагу умелого рта. Она делала все сама, следя за ним широко распахнутыми слезящимися глазами. Вбирала желанную игрушку глубоко в горло, а ладонью энергично скользила по толстому, ребристому стволу, размазывая свою слюну. Это было так охуенно, как ему уже давно не делали. Так сосать умела только одна женщина во всех мирах! Грубо выругавшись, Ноэ схватил ее за затылок, запутал пальцы в темных шелковистых волосах, а другой рукой растирал по бархатным щекам бегущие слезы. Дьявол, как же он соскучился; столько лет она не платила ему супружеский долг! Его тяжелое дыхание с пристаныванием раззадоривало и его самого, и ее — эту ненасытную, жадную до секса суку. Как бы она ни была ему противна, это не отменяло того, что в постели она сделает ему хорошо. Лайя, все это время поощряющим взглядом следившая за действиями Альхены, посасывала губы и поглаживала себя между ног. Наконец ей наскучило пассивное созерцание творящегося разврата, и она двинулась к резвящейся парочке. Ноэ, уже полупьяный от ядовитого, запретного наслаждения, рывком притянул Лайю к себе и впился в ангельский рот. Язык ее был так же горяч, как и тот, что ласкал снизу, а на вкус она напоминала сладкий ликер. Лайя потянула его за длинные волосы, запрокидывая голову назад. Ее мокрые поцелуи осыпали его скулы, шею, спустились прохладной дорожкой к соску. Тело Ноэ реагировало крупными мурашками на каждое прикосновение, на дуновение ее развратного дыхания, на движения бессовестного языка. Она искушала его, как опытная шлюха. Она не сомневалась, что ей он позволит все. Ноэ уже не помнил, в какой момент обе девушки оказались перед ним на коленях, и минетом занялись два жадных рта. Они действовали сообща, но все же соперничали, отвоевывая друг у друга право единолично сосать его член. Когда беспощадную томительную борьбу выиграла Лайя, она заглотила свой трофей до самого основания, от наслаждения закатывая глаза. Ноэ подавился собственным стоном и побежавшими слюнями. Ее умения ничуть не уступали умениям Альхены, и демон опять засомневался, кто из них кто. Да и какая разница? Он хотел их одинаково, он хотел обеих. Сначала одну, потом другую, потом по новой, пока они не потеряют сознание от оргазмов. Они обе — его развратные, течные сучки, которые хотят своего папочку. Он не имеет права их разочаровать. Ноэ так мечтал кончить в этот пошлый рот с размазанной алой помадой и посмотреть, как вторая будет жадно слизывать сперму, стекающую по подбородку партнерши, но намека на скорую разрядку не было и близко. Вместо этого, как раба, они потащили его за руки к кровати и бросили в невесомые перины. Два десятка острых, будто птичьих, когтей принялись терзать его тело, а губы чертили запретные сигилы на груди. Они втягивали в себя его соски, кусали белоснежными зубами до той степени, когда уже больно, но это только повышает градус кипения. А Ноэ кипел так, что животная похоть текла по венам раскаленной лавой. — Давай, малыш, докажи, что тебя хватит на двух женщин! — бросила вызов одна из них. — Не то мы справимся без тебя. Их звонкий, заливистый смех резанул по ушам. Желая продемонстрировать, что это не пустая угроза, девушка медленно сползла ниже и устроилась между распахнутых бедер своего двойника. Даже это они умели, его порочные ангелы, а ведь обе недавно были наивны и чисты. Странно, но ревности не было. Внутри все больше крепла уверенность, что им нужен только он. Ноэ боролся сначала за внимание Аль, потом пытался угодить Лайе, а сейчас обе боролись и угождали ему. Стонали и текли лишь для него одного. Ноэ грубо подтянул к себе одну из них, ставя в коленно-локтевую, и вошел одним резким толчком. Она отрывисто вскрикнула, а у него под кожей будто затрещали искры и перед глазами поплыли очертания спальни. Нужно было привыкнуть к захлестнувшему с головой наслаждению, прочувствовать острый момент, поверить в такую реальность. Немного помедлив, демон начал двигаться, с каждым разом наращивая скорость и интенсивность толчков. Его любовница стонала и поощряла каждое движение, подмахивала бедрами навстречу. Он увидел, как девушки потянулись друг к другу, и их изворотливые языки переплелись между собой. Волшебное зрелище, которое его возбуждало еще сильнее. Все, чего хотелось, — это самыми извращенными способами удовлетворять болезненно напряженную плоть. Ноэ жадно вдыхал пары разврата, растекшегося в воздухе, а по горячей коже от стараний скатывались крупные капли пота. — Иди сюда! — приказал он второй. С хищной улыбкой победительницы, будто она сама только что внушала ему эту мысль, чертовка подобралась ближе. Она выставила перед ним аппетитные ягодицы, а грудью вжалась в матрас, открывая ему самый непревзойденный вид на то, обладателем чего он сейчас станет. Сука! Мог ли он о таком хотя бы мечтать? Ноэ намотал длинные волосы девушек на кулаки и натянул. В такой позиции он казался себе колесничим, держащим в руках поводья от двух запряженных прелестных жеребиц. Конечно, его хватит на них обеих! Первая громко кончила, содрогаясь в его руках, с силой впиявившихся в ягодицы, и Ноэ, оставив ее, устроился подле второй. Он игриво водил головкой члена меж ее бедер, оттягивая и предвкушая. Она сама опустилась на него, испуская грудной хриплый стон и комкая пальцами уже повлажневшие простыни. Столько греха было в этом действе! Вся насквозь порочная, прожженная, падшая, но ровно такая же тесная, как и та, которую он трахнул до нее. Бешеная скачка. Его скачка. Его две награды. Его два кубка, которые он выпьет до дна. Ноэ менял их, брал в самых немыслимых позах. Они обе громко кончали, но продолжали просить еще и еще, продолжали выжимать из него все соки. Сладкие минуты устремились в бесконечность, и в какой-то момент это стало кошмаром. Демон двигался все яростнее, все грубее, но никак не мог получить свой долгожданный финал. Они опять расхохотались, как в тех снах, мучивших долгими ночами, и тогда он понял, что ему никогда их не переиграть и не получить. Это его зависимость, его сумасшествие, его кара. Аль давно уже выжжена у него на коже проклятием, и теперь тело вновь горело, принимая новую метку — Лайю... Он проснулся в холодном поту. Сердце бешено стучало, пересохший язык не отрывался от неба; а еще от предрассветных фантазий член стоял колом и неудовлетворенно ныл. Смачно выругавшись на древнедемоническом, Ноэ скрылся за дверью ванной комнаты и уже там, стоя под слегка прохладными струями воды, помог себе сам. Спасибо Дьяволу, это не было такой же пыткой, как во сне, и раскаленной плоти хватило пары минут, чтобы получить долгожданное облегчение. Стенки душевой кабины покрылись мутными, вязкими каплями, демон протяжно выдохнул и спозл вниз, прикрывая глаза. В его сознании еще танцевали обрывки сладких грез, смешиваясь с оргазмическими судорогами и вызывая дрожь. Эти две гадины даже до снов его добрались и там поимели! Он и чувствовал себя так же паршиво, как дешевая блядь, отработавшая в две смены, а в голове все еще клубился туман. Лучше бы они его в котле сварили или истыкали вилами, чем заставили грешное тело желать того, чего не желает душа. Щелчком пальцев бес оштукатурил свой потрепанный фасад, в кафе съел сытный английский завтрак и только после этого понял, что вполне готов к перемещению на другой континент.***
День открытия выдался намного кошмарнее, чем Лайя могла себе представить. С самого утра начали съезжаться репортеры с местных газет и даже федеральных каналов, сотрудники галереи сновали туда-сюда, сбивая друг друга с ног, а мистер Браун был совсем некудышным командиром и только вносил суеты. Выставка свалилась на Лайю, как снег на голову, но девушка не смогла отказаться, узнав, что сюда едут работы современных художников — и не только из Америки, но и из Европы. Лайя еще до путешествия в Темный мир слышала об этом событии и собиралась его посетить, но выставка должна была открыться в соседнем городке Соуледж. К несчастью, там недавно произошел пожар, и одно крыло здания галереи выгорело дотла, и тогда было принято срочное решение перенести экспозицию в Лэствилл. Мистер Браун сильно погорячился насчет рекламы: такому знаковому событию реклама была не нужна, и новости неслись впереди грузовиков с картинами. Вместе с ними приехал целый штат хранителей, кураторов, специалистов по распаковке, монтажу и демонтажу. Лайе было до одури интересно подсмотреть, как работают профессионалы, но времени разевать рот у нее не было. В основном, она занималась не относящейся к искусству рутиной, которую на нее свалил босс. Отправляла приглашения местным шишкам, взаимодействовала с рабочим персоналом, заказывала фуршет. Этих мелочей было так много, что она сбивалась с ног. Каждый день галерею драконила администрация города и требовала отчеты, потому что мэр Маккензи трясся над выставкой больше, чем над своей собственной невестой, которая, кстати, могла заявиться в любое время и доставать Лайю пустой болтовней. Из бара, конечно, она ушла, так как даже демонической выносливости не хватало на все и сразу. Ей позволили не отрабатывать, учитывая предыдущие заслуги и парочку пригласительных, которую пришлось пообещать. Мистер Браун был разозлен самовольным расточительством подчиненной, но все же выкупил Лайю Бернелл у «Дабл Дарк» за эту безбожную, как он выразился, цену. Лайя ничего не сказала, но злорадно ухмыльнулась: значит, не так мало она и ее компетенции значили здесь. К полудню, уже спустя час, после торжественных слов мэра и мистера Брауна, произнесенных на крыльце галереи, залы наводнили гости. Они вальяжно плыли вдоль стен с бокалом шампанского в руках и пытались постичь тайные смыслы современного искусства. Для удобства посетителей работали экскурсоводы, и, хоть Лайю не нагрузили еще и этим, она все же успела почитать про некоторые экспонаты и в случае непредвиденных обстоятельств могла кого-нибудь заменить. На открытии было много людей, которых девушка раньше видела вскользь по телевизору: владелец гостиницы «Роял Палас», управляющий филиалом какого-то банка, название которого Лайя уже не помнила. Все эти важные персоны пришли сюда для того, чтобы посветить на камеру своим лицом и завести полезные знакомства, а она мечтала лишь дожить до вечера. Уже завтра дурдом обещал закончиться — и галерея откроет двери для обычных гостей. Без суеты, фуршетов, раздутой пафосности. В первом зале среди десятков чужих лиц Лайя узнала лишь Кэти, которая что-то тараторила собравшейся вокруг нее группе, а также своего босса, стоявшего поодаль в компании мэра Маккензи, высокого молодого брюнета и пожилой женщины. Эрджебет, невесты мэра, на удивление пока не было видно. Оценив, что в целом все спокойно и небеса не обрушились, Лайя решила забежать в мастерскую и выпить глоток воды, но мистер Браун, завидев ее, махнул рукой. Прочертив ладонью по зализанным волосам и проверив, не выбились ли локоны из строгого пучка, Лайя нацепила улыбку и подошла к группе. — Мисс Бернелл, позвольте представить вам наших гостей. Лайя опешила — с чего бы мистеру Брауну знакомить ее с важными людьми? — но тут же улыбнулась еще шире, чтобы никто не заметил смятения на лице. — Мэра Маккензи вы, конечно, знаете, — гордо заявил мистер Браун. Тот сдержанно кивнул, а Лайя заверила, что, разумеется, она не может не знать такого человека. — Это — мистер Стаффорд, правая рука мэра. Лайя посмотрела на молодого мужчину. Он был красив такой аристократичной красотой, которая вкупе со звучной фамилией делала его в богатом воображении девушки английским лордом. Безупречно сидящий дорогой костюм, шелковый шейный платок, классическая стрижка, бледность и пронзительно голубые глаза с оттенками меланхолии. Лайя опомнилась от своих фантазий, когда ощутила на тыльной стороне ладони прикосновение теплых губ и немного колючей щетины. — Очень приятно, мисс Бернелл, — произнес он низким голосом и, как ей показалось, чуть дольше положенного задержал ее руку в своей. — А эта милая леди, — мистер Браун указал на пожилую женщину в твидовом костюме, — мать нашего уважаемого мэра миссис Вирджиния Маккензи. — Рада познакомиться, — пролепетала Лайя, еще больше сжимаясь от дискомфорта. — А это наш молодой и подающий надежды реставратор Лайя Бернелл, — закончил представление мистер Браун. Заслужить его похвалу было не так просто, и Лайя даже залилась краской смущения. — Мисс Бернелл, у меня к вам будет маленькая просьба, — тут же продолжил ее босс, подтвердив догадку о том, что весь этот маскарад вежливости был неспроста. — Не могли бы вы ознакомить уважаемую миссис Маккензи с экспонатами в частном порядке, пока у нас тут проходит скучный мужской диалог? Отказаться было бы грубо и непрофессионально. Она лишь буркнула «Да, конечно!» и повела женщину в самую гущу культурных событий. Миссис Маккензи было на вид около семидесяти, но вкуса ей было не занимать. Сдержанная элегантность, вдохновленная модным домом «Шанель» как нельзя лучше украшала женщину преклонных лет. Конечно, в этот образ была вложена не одна сотня долларов, но даже толстый кошелек не всегда гарантировал успех. — Вам нравится современное искусство, Лайя? — спросила миссис Маккензи после того, как девушка представила ей серию интересных, на ее взгляд, картин американской художницы Читры Ганеш. Они приковывали внимание сочными красками, индийскими мотивами, а некоторые — нагромождением сюжетов. Не Босх, конечно, но весьма занятно. — Я в принципе люблю искусство, — призналась Лайя. — Мне нравится, когда люди смотрят на обычные вещи под непривычным углом. — Вы реставратор? — Да, этим зарабатываю. Иногда пытаюсь рисовать. Лайя с грустью подумала, что после возвращения из Темного мира еще ни разу не брала в руки кисть. Если бы мисс Хотч тогда выбросила из окна ее чемоданчик с принадлежностями, Лайя бы даже не ощутила этой потери. — Я уверена, вы талантливее, — со знанием дела заявила миссис Маккензи. Стало понятно, что смелые современные тенденции ее ни капли не интересуют. Куда с большей охотой она расспрашивала про процесс восстановления старинных картин, про любимых художников Лайи. Девушка с радостью делилась тем, что знает, и не могла не упомянуть про свой визит в Лувр. Они все же обошли залы. Миссис Маккензи откровенно раскритиковала большую часть работ, посчитав их не стоящими внимания, но призналась, что благодаря компании не считает это время потерянным впустую. Наконец она попрощалась и отправилась к выходу, собираясь отыскать сына и предупредить, что поедет домой.***
И что люди находят в этих скудоумных современных шедеврах? Да уж, раньше на искусство хотя бы смотреть можно было без слез. Впрочем, декорации беса мало интересовали: на этой выставке Ноэ искал лишь один экспонат — миниатюрный, кареглазый, с острыми иголочками. Он чувствовал, что Лайя Бернелл затерялась в этой давке, галерея насквозь пропиталась манящей аурой знакомой энергии, от которой у него сердце скукоживалось в маленький шарик, громыхающий где-то в груди. Он подбирался все ближе и ближе. Зал N°1, N°3. Зацепив по пути два бокала с шампанским (первый для себя и второй — тоже), Ноэ продолжал высматривать в толпе шедевр, на который решил потратить единственный выходной. Горсть нервов и щепотка томительного предвкушения, и вот перед ним она — сбежавшая темная госпожа. Ни капли не похожая на Альхену или даже на ту девушку, которая месяц жила в его доме. Черные широкие брюки, высокий каблук, зачесанные волосы, не скрывающие красивого лица, — она была строгой, собранной, выглядела взрослее. Кстати, сколько ей? Выходит, двадцать? Малышка совсем, маленькая-маленькая девочка. Ноэ спрятался за стеной и робко заглядывал в зал, чтобы она случайно его не увидела. Лайя была увлечена беседой с пожилой женщиной, улыбалась, что-то вдохновленно объясняла. Он вдруг заревновал ее к этому миру, в котором она плавала, как рыба в воде. Здесь ей было комфортно и свободно, здесь ее не держали взаперти. Ну все! Посмотрел, убедился, что она прекрасно себя чувствует, и пора валить отсюда, убеждал он себя. Но подошвы туфель словно приклеились к пошарпанному паркету. Он не мог сдвинуться с места и продолжал подпирать собою косяк, ревностно наблюдая за ни о чем не подозревающей девушкой. Из зала вышла пожилая дама, чуть задев беса сумкой. В ней Ноэ сразу признал спутницу Лайи, а это значило, что мисс Бернелл тоже может выйти с минуты на минуту, и они столкнутся лбами. — Что вы третесь у дверей? Проходите, раз уж пришли посмотреть на этот хлам! — Женщина обмахнулась пестрым веером. — Молодежь! Странные у вас вкусы! — Сколько вам лет? — вдруг заинтересовался Ноэ. Дама уже пошла прочь по длинному коридору, и он ринулся следом, постоянно оборачиваясь назад. Лайя не появлялась. — Это неприлично, молодой человек! — жеманно возмутилась она, бросив на него взгляд, которым обычно одаривают прибившегося пса. — Уж всяко поболее вашего! — Мои сто семь против ваших…? А беседа переставала быть скучной. Где он еще поразвлекает душных старушек? Но она вдруг рассмеялась, заливисто, совсем не так, как полагается скучным истинным леди: — У вас потрясающее чувство юмора. Как вас зовут, позвольте узнать? — Ноэ Локид! — Хм… Как звучно! Но мне ваше имя ни о чем не говорит. А чем занимаетесь? Банкир? Предприниматель? — О нет, что вы! — лукаво сверкнул он разноцветными глазами. — Это слишком скучно. В данный момент я демон, пробуждающий в людях тщеславие. — Да вы что! — воскликнула женщина. — Музыкальный продюссер? Точно-точно, я как-то видела вас по телевизору. И с какими звездами вы работаете?***
После ухода миссис Маккензи Лайя перекинулась парой слов с коллегой Трейси, еще раз сосредоточенным взглядом окинула зал и уже было направилась к выходу, как на пути у нее возник мистер Стаффорд. — Мисс Бернелл? — Да, что-то не так? — Администрация уже сидела у нее в печенках, и она морально была готова, что сейчас придется выслушивать замечания от помощника мэра. — Нет, все так, — поспешил заверить он. — Я подумал… Могу я надеяться, что вы мне тоже не откажете в персональной мини-экскурсии? Разумеется, он мог надеяться. Это они тут важные гости, а она — как зверушка в цирке, которая выполняет команды и получает свой сухарик за безупречно выполненный трюк. Но «английский лорд», кажется, просил искренне, без напора и сам чувствовал себя неловко. — Если вам угодно, мистер Стаффорд, — пролепетала Лайя, непроизвольно копируя учтивые манеры из прошлого века. — Влад. Можете называть меня просто Влад. — В таком случае — просто Лайя, — пожала она плечами. — Красивое у вас имя, Лайя. Обычное, подумала она. Не Альхена — и уже хорошо. Так приятно, когда окружающие тебя ни с кем не путают. — Спасибо. У вас тоже… интересное. Вы родом из Европы? — О нет! Мои родители — коренные американцы. Но мы гордимся своей родословной. Среди моих предков есть европейцы, и, говорят, во мне даже течет кровь самого Влада Дракулы. Лайя округлила глаза и внимательно всмотрелась в лицо с тонкими чертами. Разумеется, почти шесть веков стерли с него хоть какое-то упоминание о валашских княжеских кровях, но порода в мужчине чувствовалась. — Вы были когда-нибудь в Румынии? — спросил Влад. — Удивительно красивая страна, с богатой историей. — Нет. Я из США почти никуда не выбиралась, — покачала головой Лайя. Перед ней стоял образованный мужчина с широким кругозором, который наверняка посетил много разных стран, и, чтобы не выглядеть совсем скучной, она добавила: — Я была в Париже. — Великолепный выбор! — Мистер Стаффорд тут же подхватил нить разговора. — Париж — это долгота и широта любви. Какое там ваше любимое место, Лайя? Лично я без ума от сада Палэ Рояль. И набережной Сены — мне кажется, я исходил все мосты по пять раз. Вот это она встряла, конечно! Побывала в Париже, но что она может о нем рассказать? Даже символ города, Эйфелева башня, обошла ее стороной. Точнее, наоборот. — Как человек, служащий искусству, я выбираю Лувр, — элегантно съехала Лайя на безопасную территорию. — Лувр… Даже недели не хватит, чтобы его обойти. Кто из художников вас особенно впечатлил? — О нет, не заставляйте меня выбирать! — рассмеялась Лайя. — Это просто невозможно!***
Совсем хреновы дела беса, раз его увлекают беседы со старушками в полушаге от смертного одра. Может, это подсознание теперь нарочно спотыкается о манифесты бренности? Но, по крайней мере, милая миссис Маккензи разделяла нелюбовь Ноэ к этой нелепой мазне и идиотским инсталляциям из говна и палок. А Лайя? Разве для того он ей устраивал просветительский вояж, чтобы ее теперь восхищал весь этот бред? — Я просто обязана пригласить вас к нам на чай, — все еще хохоча, заявила миссис Маккензи. — Вы такое сокровище! Естественно, он бриллиант! Но почему женщине надо состариться, чтобы оценить мужчину по достоинству? — Я польщен, — Ноэ поцеловал руку даме. — Но, к сожалению, уже сегодня должен возвращаться назад. — Как жаль, как жаль — надула она тонкие губы. — Но в любом случае, я очень рада, что познакомилась с вами. — Взаимно, миссис Маккензи, очень взаимно. Они попрощались, миссис Маккензи медленно поплыла по коридору. Ноэ сделал последний глоток из бокала с уже выдохшимся вином и огляделся. Он еще здесь? Стоит в коридоре и даже забыл, что его может обнаружить Лайя. Правда, почему-то еще не обнаружила, невнимательная демоница. Где-то глубоко в душе Ноэ очень хотел, чтобы они нечаянно столкнулись. Наверно, поэтому медлил и был комично неосторожен. Произойди оно так, у него бы не осталось путей отступления, ему бы пришлось ей что-то сказать. Признаться, что без нее дома стало невыносимо пусто и холодно. А между ними столько стен и недосказанностей, столько обстоятельств, которые он не в силах преодолеть. Ему нечего было ей предложить. Но больше всего Ноэ боялся, что просто не нужен ей так, как она нужна ему. Не успел он додумать последнюю мысль, как из дальнего зала показалась мисс Бернелл. Она бы его непременно увидела… Если бы не была занята беседой с ряженым пижоном, которому мило улыбалась. Парочка чуть прошла по коридору и скрылась в следующем зале. А Ноэ продолжал стоять и смотреть в одну точку. Он думал, какого черта сейчас произошло? Внутри все перевернулось и рвалось на куски от бешеной ревности. Тупой ревности. Он всегда знал, что слишком импульсивен. Из-за этой девчонки даже лучшему другу уже однажды прилетал в лицо тяжелый кулак. Но тогда он искренне заблуждался, считая ее своей законной с̶о̶б̶с̶т̶в̶е̶н̶н̶о̶с̶т̶ь̶ю̶ женой. Теперь он знал, что мисс Бернелл свободна от обязательств перед мужчинами и может клеить кого угодно. Она вольна пойти с этим индюком в ресторан или сразу поехать к нему домой. Все эти варианты заканчиваются одинаково — в кровати. Они выпьют вина, он ее поцелует. Его пальцы будут медленно расстегивать пуговицы невинно-розовой рубашки, а губы — осыпать жадными поцелуями ее плечи и прикрытую тонким кружевом грудь. А потом он возьмет ее. Просто и быстро. Не как некоторые, кто месяц не знал, с какого бока подступиться. «Отсоси, красавчик!» — сверкнул глазами бес.***
— У нас, кстати, есть потрясающая репродукция «Поцелуя», — задыхаясь от восторга, щебетала Лайя. — Но сейчас картины убраны, и я не смогу его вам показать. А вы знали, что Климт никогда не изображал мужских лиц? Даже в «Поцелуе» мы видим только женщину. — Как истинный мужчина он любил женщин. Я могу его понять, — улыбнулся Влад. — И котов. Говорят, у него в мастерской жили девять кошек. Собеседник рассмеялся приятным, бархатистым смехом. — А у вас? Тоже в мастерской кошки? — Нет… Он, не ведая, попал в больное, и Лайя сникла. Где-то в этом удивительном мире жил странный кот - ее первый питомец, которого она позволила себе завести. Но она его бросила. Взяла и бросила, потому что одного кота ей не хватало для счастья. Занырнув в болезненные воспоминания, Лайя не сразу заметила, что Влад сделал шаг и приблизился почти вплотную. — Лайя, поужинаете со мной сегодня? — услышала она его хрипловатый голос. — Что? Я… — Просто ужин. — Его дыхание щекотало лицо, свидетельствуя о том, что границы личного пространства сметены напрочь. — Хочу вас поблагодарить за уделенное время. У вас же нет на сегодня планов? — Нет, — тихо призналась она. Вероятно, признание он расценит как согласие, да и почему она должна отказаться? Может быть, пора уже начать хотеть, чтобы ее кто-нибудь как следует отблагодарил? — Мисс Бернелл! Наконец я вас нашла! — грянуло над ухом, как гром. — Миссис Маккензи? — Появление женщины было таким внезапным, что Лайя испугалась и отскочила от Влада, будто ее застали за публичным сексом в святых местах. — Я думала, вы ушли. — Решила еще раз все посмотреть. — Но… вам же не понравилось! — Чепуха! — Она заулыбалась и обвела взглядом зал. — Все прекрасно! — Миссис Маккензи, боюсь, мисс Бернелл уже занята, — вежливо вмешался Влад. — Сейчас как раз проходит моя, — он выделил последнее слово, — экскурсия. — Жадина! — в лоб ему тут же прилетел легкий шлепок веером. Миссис Маккензи не постеснялась неуместной демонстрации эмоции: казалось, она была даже довольна собой. — Ничего страшного! Вы мне не помешаете. Надеюсь, я вам тоже. Лайя окаменела. Слышала только, как в ушах хлестко пульсирует кровь. Сознание мутнело и хоронило ее под вихрями навязчивых галлюцинаций. «Нет, этого не может быть!» Сделав шаг, она почувствовала, как ее повело в сторону. Перед глазами закружилась карусель, в которой еще мелькали блеклые пятна узнаваемых лиц. Ей плохо. Боже, как ей плохо! Она явственно ощущала до боли знакомую энергию, без спроса ворвавшуюся в ее собственную и покачнувшую покой в душе. Ноэ был рядом. Это никак нельзя было объяснить, но она точно знала, что он вернулся. Он говорил, что темные чувствуют друг друга. Она никогда раньше не обращала внимания на эти слова, потому что таковой себя не считала. Лайя машинально нащупала в бездне перед собой опору, которой оказалось предплечье Влада. — Лайя, с вами все в порядке? — Он осторожно обнял ее за талию. — Д-да, — еле слышно прошептала она. — Душно просто. Очень душно. Лайя попыталась сконцентрировать взгляд на яркой картине на противоположной стене, но все еще не могла видеть четкие контуры предметов. Единственной ее привязью к реальности был приятный запах парфюма мистера Стаффорда, но его то и дело перебивал удушающий ладан. Он щекотал не нос, а где-то внутри. В сердце. В подсознании. — Извините! Она пулей выскочила в коридор, расталкивая по пути гостей, в которых врезалась, словно слепой котенок. Хоть здесь и было легче дышать, но присутствие Ноэ уже отравило ее. Ладан прижег легкие, она лечилась мятными вдохами, но только глубже и глубже погрязала в свой бред. Как ненормальная, она бежала и заглядывала в залы, жадно высматривая в них белокурую макушку. Должно быть, она свихнулась — ей кажется. Ей все это кажется. Почему она ждет его? Он никогда не хотел быть с ней, выбирая бесконечно страдать по Альхене. Лайя домчалась до коридора с техническими помещениями и прислонилась к стене, стараясь отдышаться. Мимо прошла пара сотрудников, которые вежливо ей улыбнулись, но у нее не хватило сил ответить на приветствие. Добравшись до мастерской, она громко захлопнула дверь и кинулась к бутылке воды, оставленной на столе. В ушах будто пищала сигнализация. Лайя сдавливала их руками, но звуки не проходили, все сильнее впиявливаясь в мозг. Ноги подкашивались, она оперлась бедром о подоконник — и перед глазами поплыли картинки встреч. Каждого поцелуя, каждого случайного и нарочного касания. Стерлись границы времени и пространства. Лайя смотрела в окно и видела вдали яркий ультрамариновый океан. За спиной вновь хлопнула дверь, рассыпав иллюзию синевы в прах. — Знаешь, прекрасный выбор, — сказала вошедшая миссис Маккензи. — Вежливый, сдержанный, наверняка нежненький до тошноты, — на этом она покривилась и кинула на стол свое опахало, словно была тут хозяйкой. — От другого ты бы сбежала, правда? — От какого другого? — опешила Лайя то ли от этих слов, то ли от наглости непрошенной гостьи. — От другого! Не такого прилизанного и идеального. — Послушайте, миссис Маккензи, — девушка сжала губы, стараясь подобрать слова и при этом не показаться грубой, — я бы не хотела обсуждать с вами свои предпочтения. Опять замутило и перед глазами поплыло. — Слишком не увлекайся, — с желчью продолжала гостья, — он все равно рано умрет. И Лайя вдруг поняла. Это было так до банальности очевидно, но она еще не научилась верить ничему другому, кроме собственных глаз и ушей. — Ты?! — воскликнула она. Рассекреченный демон по вялому щелчку пальцев вернул себе прежний облик. А она оказалась совершенно не готова увидеть его так близко, наяву; тело Лайи прошиб крупный озноб, а по щекам предательски поползли слезы. — Что ты здесь делаешь? — она вдавила пальцы в подоконник так, что пластик мог вот-вот треснуть. — Стало интересно посмотреть, как ты распорядилась своим бессмертием, чистая и пушистая Госпожа. Самый настоящий ангел, самоотверженно пославший нахер весь Темный мир! — Ноэ издевательски усмехнулся. — Что же так недалеко убежала? Пряталась бы лучше! — Да ты… — О-о-о! Это моя любимая часть. И кто я? — Дурак! — тут же выкрикнула Лайя. — Согласен! А еще тиран. Да, госпожа Бернелл? — Именно! — прошипела она. Ноэ наступал на нее, и Лайе пришлось пятиться, пока спиной она не наткнулась на стеллаж со всякой ненужной ерундой. — И зануда? — Просто ужасный! Лайя схватила охапку кистей и кинулась ею в беса. Он ловко увернулся, но следом полетела старая баночка из-под гуаши и с грохотом приземлилась на пол. Лайю так раздирали эмоции, что она готова была немедленно обрушить их на голову демона, даже если из-за этого где-то поднимется цунами. В руках оказался скальпель. — Так, угомонись, истеричка! Это уже уголовно наказуемо. — Ничего страшного! — пыхтела от злости она. — Ты же бессмертный! К счастью, в метании холодного оружия Лайя не была чемпионом, и скальпель ударился рукоятью о грудь Ноэ, а потом звякнул у его ног. Они встретились взглядами — затравленными, злыми, отчаянными и горящими. Лайя дунула на выбившуяся прядь у лица. Пусть все боги и дьяволы станут свидетелями, но она точно убьет этого идиота. — Лайя, что тут…? — Дверь распахнулась, и на пороге появился мистер Браун. Лайя даже взвизгнула от сожалений по поводу несостоявшегося возмездия. — Я слышал шум. Директор галереи строгим взглядом окинул беспорядок, посмотрел на реставратора, а потом на незнакомого мужчину в явно дорогом костюме. — Теплая встреча старых знакомых, — расплылся в улыбке Ноэ. — Не переживайте, обошлось без трупов. — Лайя, марш работать! — прикрикнул мистер Браун. Она опустила глаза и проскользнула мимо шефа, который явно еще устроит ей нагоняй. По пути дрожащими пальцами поправляла всклокоченные пряди, тщетно запихивая их обратно в прическу. — Встретимся после работы, — бросил ей Ноэ, догнав в самом конце коридора. — Не встретимся, — фыркнула она в ответ. — У вас жена, а у меня свидание. С вежливым, сдержанным и наверняка нежненьким до тошноты.***
Конечно, ни на какое свидание Лайя идти не собиралась. Она сказала Владу, что сегодня уже никак не может уделить ему время и, как в тумане, блуждала по залам до конца рабочего дня. После этого она снова отправилась в мастерскую и там наконец могла дать волю слезам, а заодно протереть ими пол. Она много раз фантазировала, как они с Ноэ встретятся, но ни в одном из них не было тех гадостей, что они наговорили друг другу. Словно оба сорвались с цепи. Она выплеснула все свои томящиеся взаперти обиды, всю боль, которую пережила за то время, как они расстались в огромном зале после ритуала. Как он посмел после всего устроить ей эту сцену и в чем-то ее обвинить? Проплакав в своей каморке до самых сумерек (причем, все это время она выглядывала в окно и высматривала Ноэ на крыльце, но так и не увидела), Лайя вызвала такси и отправилась лечить разодранное сердце в «Дабл Дарк». И хоть недавно она божилась, что больше никогда не вольет в себя ничего крепче кефира, этот случай требовал радикальных мер.🎶 Ibiza Lounge -Bad Romance
Сегодня опять работал Билли. Лайя кисло улыбнулась и попросила напоить ее чем-то, с чего она быстро опьянеет, но при этом не будет блевать до утра. Так перед ней выросла стопка текилы, по заверениям, самой шикарной, что видел бар. После трех — а может, четырех — порций ей действительно стало лучше. Собственные проблемы уже не казались такими серьезными, как, например, проблема исчезновения императорских пингвинов или засорения океана тоннами пластика. У нее вообще все было пиздато! Она еще посмотрит на закат цивилизации, но переживет и его. Просто кайф. Медленный кайф, текущий по венам вместе с неприлично дорогой текилой за ручку. — Можно с вами познакомиться? — Сквозь биты музыки в сознание врезался чей-то голос. Она повернула голову и увидела, что на соседнем барном стуле разместился светловолосый господин с разноцветными глазами. Так, стоп! Она уже видела это старое, затертое до дыр кино. — Отвали! — бросила Лайя и демонстративно потеряла к собеседнику интерес. — Ноэ Локид, — представился он, словно не слышал, как его только что послали. — Отвратительно звучит, — поморщилась она. — Выбери другое. Лайя внимательно — даже как-то нахально — посмотрела на беса и опрокинула в себя последний глоток текилы. Потом прямо со шкуркой сжевала дольку лимона. Все это время Ноэ спокойно сидел и молча ждал, что она выкинет еще. — Бобби! — наконец произнесла она и неприлично громко расхохоталась. — Хорошо, пусть будет Бобби! — Ноэ жестом подозвал бармена, и когда тот подошел, попросил: — Принесите девушке воды. — А ты совсем не умеешь очаровывать женщин… Бобби. — Хищно улыбнувшись, Лайя поменяла позу, перекидывая левую ногу поверх правой. И — да провались она в ад! — намеренно задела его щиколотку мыском туфли. — Поехали домой, я тебя прошу! — К тебе? О нет! — Она зацокала и медленно поводила пальцем у него под носом. — Я еще не настолько пьяна, а ты мне даже не успел понравиться. — К тебе! Я отвезу тебя домой. — Нет, — припечатала она. — Ты все равно сделаешь так, как я сказал. — Ноэ начинал терять терпение. — Жене своей указывать будешь! Пусть она делает так, как ты скажешь. На барную стойку опустился стакан воды. Лайя проскользила по нему взглядом и встретилась глазами с Билли. Билли… Бобби… Билли… Бобби… В ушах слышался мелодичный перезвон колокольчика. Или это ее мозги усохли и бултыхались в голове. — Попроси охрану проследить, чтобы Бобби ко мне больше не приближался, — скомандовала Лайя. С этими словами она сползла с барного стула и непременно растеклась бы по полу, потому что ноги ее совсем не слушались, но Ноэ успел ее подхватить. — Закончим шоу? — его губы прижались к ее уху. — Ты мне сейчас скажешь свой адрес; а если нет, то он будет на мое усмотрение. Потом не обижайся. — Абьюзер! — Считаю до трех! — Сильвер-роуд, 17, — нехотя сдалась она. — Вот и умница. Ноэ мило улыбнулся бармену, взглядом заверяя, что все в порядке и он доставит эту ненормальную домой в целости и сохранности. Перемещаться они не стали. Как сказал Ноэ, состоянии Лайи было нетранспортабельным, а на машине можно было доехать всего за двадцать минут. Всю дорогу она несла какой-то бред про все еще не забытых пингвинов, а Ноэ слушал ее и перебивал, лишь чтобы спросить, не укачало ли ее. Но, к счастью, текила не подвела, и по-прежнему было пиздато. До квартиры демон нес ее на руках, а Лайя повисла у него на шее. В этот момент пингвины уже утопали из головы, и она шептала ему, как бешено скучала и хотела увидеть. Потом расплакалась и, вероятно, вытирала сопли и слезы о его пиджак. Боль нашла свой выход и утешение. Ужасный отряд в кровавых плащах, темное подземелье, часы в кромешной темноте, а потом ошейник, в котором она с трудом могла вдохнуть, и адская боль. И она так сожалела, что испортила ему жизнь. Клялась, что никогда бы не подставила его под удар нарочно. Просто он дурак! Он все время любил другую и ничего не замечал. Он даже представить себе не может, как это больно, когда с тобой занимаются любовью и называют чужим именем. Лайя смутно помнила, как они вошли в квартиру, как он раздел ее до белья, уложил в кровать и накрыл одеялом. Потом он тоже что-то говорил, а она проваливалась в глубокий сон. Наверно, это были важные слова, но текила решила вычеркнуть их из памяти. Наутро девушка проснулась поздно. Так поздно, что уже опоздала на работу на пятнадцать минут. Она медленно приподнялась, потерла глаза. Картинка вчерашнего дня постепенно проступала сквозь пелену, напоминая, с кем она была ночью. Лайя осмотрелась. В ее маленькой студии почти ничего не изменилось, только на столе стоял пышный нежно-голубой букет. — Ноэ! — позвала она, но ответа не последовало. Поднявшись с кровати, Лайя нацепила легкий халат и рванула к цветам. На столе обнаружились также упаковка аспирина и чуть помятый лист, на котором неровным почерком было написано: «Больше так не бухай, дурочка.Твой Бобби»
Лайя опустилась на стул и прижала к груди клочок бумаги, как самый ценный подарок. Дурацкая улыбка все никак не могла сойти с лица. Кажется, это самое милое, что ей когда-либо писали. И он не приснился. Он вернулся к ней, из-за нее…