Обломки

Азирафаэль, негромко хлопнув дверью, вошел в свой книжный магазин, впуская за собой холодный воздух. Он отряхнул с плеч налипший снег и стал стягивать шарф, после чего принялся снимать пальто. Кроули, уже находящийся внутри, услышав шуршание из прихожей, поднялся с низкого кресла, стоящего у камина, и выглянул. Возле входной двери стоял его ангел, отчаянно борющийся озябшими пальцами с никак не желающей расстегнуться пуговицей. От него пахло морозом и чем-то пряным. Вполне вероятно, что его любимыми булочками. Когда Азирафаэль все же победил мятежную пуговицу и поднял глаза, он встретился взглядом с демоном, и на лице его вмиг расцвела мягкая, самая нежная из всех возможных на этом свете, улыбка, от которой внутри у Кроули каждый раз что-то сжималось и разливалось теплом.       - Здравствуй, милый. Прости, что пришлось подождать, были неотложные дела, - с некоторой усталостью в голосе проговорил Азирафаэль, подходя к Кроули. Демон в ответ лишь слегка ухмыльнулся в привычной для себя манере, и коротко покачал головой, показывая, что он вовсе не злится.       - Я немного продрог. На улице настоящая зима! Именно поэтому, мой дорогой, я приглашаю тебя выпить со мной чудесное, согревающее какао, - продолжал Азирафаэль, в конце отвесив шутливый поклон в сторону кресел, стоящих у камина. Кроули фыркнул, посмеиваясь, но от предложения отказаться не посмел. Когда они уселись, и в их руках чудесным образом возникли чашки с какао, демон вперился взглядом в Азирафаэля, пристально глядящего на огонь. Кроули вдруг стало жизненно необходимо рассказать ангелу все, что произошло с ним за последнее время, всю ту чепуху, что скопилась в голове за эти долгие (подумать только!) шесть тысяч лет. Словно они очень долго не виделись и не имели возможности обменяться новостями, или эту возможность очень скоро отнимут.       - Ангел, мне столько нужно тебе рассказать, хотя тебя не так долго не было. Отчего-то вдруг захотелось обрушить на тебя поток из своих мыслей. Для такого случая, конечно, лучше подошло бы вино, но так и быть, сегодня обойдемся какао. На самый крайний случай – глинтвейном, - демон привычно жестикулировал, вальяжно развалившись в кресле, - о чем я, собственно, хотел…       - Кроули, - перебил ангел, - милый, как ты себя чувствуешь? Демон непонимающе взглянул в обеспокоенные глаза Азирафаэля. Казалось, в них собралась вся существующая печаль, смешиваясь с отчаянной тревогой и отражаясь болезненным блеском, слишком похожим на подступающие слезы.       - После этого вопроса уже не так прекрасно. Ангел, в чем дело? – сдвинув брови к переносице, ответил демон, все еще не понимая причину такой резкой смены настроения Азирафаэля.       - Дорогой, - снова повторил ангел, во взгляде которого читалось искреннее сожаление, - тебе нужна помощь… Я не хочу, чтобы с тобой случилось нечто ужасное. Ты сейчас представляешь опасность для самого себя.       - Да о чем ты, ангел? Какая опасность? Мы с тобой предотвратили Армагеддон, что нам теперь вообще может казаться угрожающим? – демон рассмеялся, – Даже наше «начальство» от нас отвязалось после этой истории. Если мы спаслись от казни, то…       - Я не спасся, - вновь мягко перебил Азирафаэль. Демон вмиг напрягся, резко садясь прямо и хмурясь.       - Что?       - Кроули, я не спасся тогда. Они нашли способ убить меня, - ангел сидел неподвижно, пристально глядя в глаза демону, вскочившему на ноги. В камине безучастно потрескивало пламя, нарушая секундную тишину.       - Что за чушь ты несешь? Вот же ты, сидишь тут со мной, пьешь свое какао и говоришь мне всякие глупости.       - В этом и заключается вся проблема, милый. Меня здесь нет. Я умер тогда.       На мгновение воцарилась тяжелая тишина. Кроули замер в ступоре, часто моргая и отчаянно не желая понимать, что только что произнес Азирафаэль. За замешательством вдруг пришел гнев, взрывающийся внутри яркими вспышками. Демон зашагал по комнате, резко разрезая воздух и снова и снова возвращаясь взглядом к ангелу, что со вселенской скорбью следил за его рваными и хаотичными движениями.       - Зачем ты вообще произнес этот бред вслух? Зачем ты лжешь мне? Разве ангелам положено лгать? – все больше закипая, нервно кричал Кроули, - Это же ложь! Ты сам это знаешь! – гневался демон, яростно нарезая круги по комнате, зарываясь руками в рыжие волосы.       - Кроули, - тихо позвал Азирафаэль, обращая на себя внимание. Демон резко остановился, растерянно опустив руки вдоль туловища, сжимая и разжимая кулаки.       - Тебе пора отпустить меня, - в глазах ангела все еще блестели так и не пролитые слезы.       - Прекрати! Заткнись! Хватит врать мне, что тебя нет! – вскричал демон, вмиг подлетая к Азирафаэлю. Кроули хотел схватить его за грудки, вмазать посильнее, чтоб мозги на место встали, а после крепко и с чувством обнять, но его руки лишь прошли сквозь воздух, размазывая очертания, как оказалось, фантомного образа ангела. Не найдя опоры, Кроули рухнул на колени, глядя на свои руки, которыми, как ему казалось секунду назад, он абсолютно точно сможет обхватить ангела. Но Азирафаэль, а точнее его фантом, созданный больным воображением Кроули, увы, не врал – его и вправду здесь не было. И книжного магазинчика, который ангел так любил, здесь тоже уже давно не было. Остались только обломки. Обломки магазина, обломки образа Азирафаэля в памяти Кроули, обломки того времени, когда демон мог назвать себя по-настоящему счастливым. Как в разбитом и заброшенном здании книжного магазина зияли провалы темных пустых окон, так и в душе Кроули красовалась одна огромная бездонная дыра, которая осталась после смерти Азирафаэля. Ее было не заполнить ничем, оставалось довольствоваться только воспоминаниями, которых было предостаточно, пока ангел был жив, но которых вдруг стало так мало, когда он ушел, и хранить те немногие земные вещи, что остались от Азирафаэля. Со временем один из пиджаков ангела, случайно попавший к Кроули, и который демон так бережно хранил, перестанет пахнуть этим особым запахом, его запахом, и какао никогда уже не будет таким горячим и сладким, каким делал его он. Но это то, что будет связывать их вместе. Это то, что Кроули трепетно пронесет сквозь отведенную ему одинокую вечность. Вообще-то, демонам не положено плакать, но в тот вечер по впалой щеке Кроули все же стекла полная отчаяния и горечи слеза.