***
Наступило утро. Уж яркие лучи тёплого, совсем ещё летнего солнышка, проскальзывали сквозь небольшие, чуть прозрачные шторы, освещая часть комнаты лёгким и таким приятным светом. Несколько таких лучей падали лёгким просветом на милое личико парня – Госсена, но, к счастью, на закрытые веки глаз – лучи не падали, что приятно радовало уже проснувшегося Эймона. Госсен всю оставшуюся ночь, посвященной сну, обнимал старшего, положа свою руку и обвивая ею тело Эймона. Старшего это приятно удивляло, но, возможно, младший сделал это случайно, так как он часто обнимал подушку, которая была в качестве успокоения от жутких – иногда пришедших к Госсену в сон – кошмаров. Эймону было, конечно, приятно оставаться в таком положении, смотреть на спящего братика, слушать его размеренное, слегка тихое дыхание, обнимать; Но всё-таки время давало о себе знать. Он бы остался с ним так до самого вечера, но, к большому сожалению, не может – время на часах показывало ровно двенадцать часов дня. Вздохнув с какой-то тяжёлой грустью, Эймон потянулся к губам младшего и начал его таким способом будить; Целуя в край губ, герцог заметил, как веки глаз у Госсена постепенно начинают открываться – он выглядел таким превосходным. Прикоснувшись к тёплой щеке младшего, Эймон уткнулся носом в его губки, начиная тихо шептать о том, как он прекрасно выглядит, даже будучи в таком сонном состоянии. — Нам пора вставать, милый, – вновь шепнул ему старший, – нужно покушать, а потом сообщить Гвиневре и остальным, что мы уходим к себе домой. Госсен, не понимая происходящего, лишь кивнул, всё по-прежнему находясь в таком сонливом состоянии. — Нам нужно переодеться, – сказав это, Эймон снова поцеловал его в губки, – и ещё умыться. — Да понял я, понял.. – отворачиваясь от лица старшего, он сонно буркнул, вызывая своим недовольством улыбку на лице герцога. — Хорошо, – снова пододвигаясь к лицу Госсена, Эймон прислонился к его ушку и нежно укусил, – не хочешь принять со мной ванну? Я бы мог помочь тебе помыться. — Агх. Иди уже. Я сам справлюсь! Посмеявшись, Эймон напоследок потрепал по голове младшего и отстранился, привставая с кровати и направляясь в ванную комнату. Закрывшись, он начал совершать утренние процедуры, а Госсен ещё некоторое время валялся на кровати, но всё-таки потом решил встать – время давало о себе знать. Примерно через полчаса, Эймон вышел из ванной комнаты; В одном полотенце, которое закрывало лишь нижнюю часть тела, а верхнюю оставляла обнажённой. — Почему так долго? – стараясь не обращать внимания на довольно заметный и красивый пресс седовласого, Госсен направил взгляд чуть выше, смотря прямо в его глаза; Но даже и это спровоцировало младшего на лёгкое смущение – он не любил долго смотреть человеку в глаза, да и просто не умел этого делать. Эймон улыбнулся, посматривая на немного смущённого Госсена. На вопрос он не ответил, потому сразу же начал потихоньку подходить к нему; Брюнет сидел на краю кровати и смотрел на уже находившегося рядом с ним брата. Эймон стоял и смотрел сверху вниз на младшего, до сих пор улыбаясь; Госсен обратил на это внимание и решил, что лучше бы ему поскорее отправиться в ванную комнату и там принять обычный душ, дабы успокоиться. — Я пойду, приму душ. – сказал он. Уже собираясь привстать, как вдруг рука Эймона обхватила запястье Госсена и он, плавными движениями, повалил младшего на кровать, смыкая и сводя его поджатые ручки в замок. — Что ты делаешь?! Явно не понимая, что старший задумал, Госсен в смятение начал дёргаться, но седовласый быстро успокоил его мокрым поцелуем, за счёт которого всё лицо младшего запылало. Он хотел укусить его язык, но подумал, что это было бы слишком. Он не хотел причинять ему такой вред, потому, прикрыв веки глаз, начал утопать в нежности, которую излучал Эймон. Сам же Эймон, в свою очередь, жадно целовал губы Госсена, облизывал их и проникал внутрь языком, за счёт чего оба языка начинали сплетаться друг с другом, обжигая весь рот от страстных ощущений. Брюнет сильнее сжал свои руки, в надежде на то, что брат от него вскоре отстраниться – прекратит это, но Эймон будто специально тянул время, будто и вовсе не хотел заканчивать. Младший уже начинал постанывать, так как этот поцелуй даже дался ему тяжелее, чем прошлой ночью. Он был более насыщенным – страстным и снова таким же приятным. От заглушающих в поцелуе стонов со стороны младшего, старший даже слегка покрылся румянцем. Вновь сплетаясь языками, он отстранился от Госсена, давая тому вдохнуть и без того жаркого воздуха. Мягко улыбнувшись, Эймон заметил, что младший слегка дрожит; На этом моменте всё у него застыло – он думал, что принесёт своим действием удовольствие брату, но как оказалось, произвёл лишь неприязнь. — Госсен.. Прости меня, пожалуйста.. До сих пор нависая сверху него, он резко обнял его, освобождая его руки от своих, прижал к себе, на что Госсен лишь беззащитно лежал и не понимал, что с ним происходит. Он крепко обнимал его, а тот, чувствуя как сердце вот-вот выпрыгнет из груди, начал отталкивать его от себя, ещё больше смущаясь. — Да ч-что на тебя находит? – спросил его Госсен. Хотя, на самом деле, это был риторический вопрос, так что Госсену было всё равно – ответит ли он на него или нет. Это было неважно. — Ты дрожал.. Прости, я виноват, я должен был остановиться. – он ещё сильнее прижал к себе брата. Младший Пэксли был, мягко говоря, в шоке; Он не думал, что из-за такой маленькой и, тем более, не страшной проблемой для Госсена, герцог так будет переживать. Это даже забавляло брюнета. — И когда ты стал таким чувственным? – Госсен даже немного улыбнулся, на что старший сразу будто оживился. — Потому что ты так повлиял на меня, Госсен. В эту минуту всё будто стихло, заставляя сердце брюнета вновь пылать и бешено колотиться. Он отвёл взгляд в сторону, пытаясь угомонить свои чувства и бушующие эмоции. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив рядом со мной, Госсен.. Иного мне не нужно. Эти слова заставили брюнета ещё сильнее покраснеть; Он был таким милым, что Эймон, не сдержавшись, вновь поцеловал его – только уже не в губы, а в щёчку. — П-Перестань говорить такие слова, иначе я тебя убью.. — Ха-ха, Госсен, – проговорил вновь седовласый, – я тебя так люблю.***
Всё это время Эймон и Госсен находились в своей же комнате, проводя время вместе. Час дня. Остальные из ребят, такие как Одетта, Гвиневра и Ланселот – надумывали постучать в их общую комнату, мало ли, что могло случиться за это уж через чур долгое время отсутствия. — А.. Эймон, Госсен? Вы уже встали? – раздался ласковый голосок прекрасной принцессы Одетты, она вежливо постучала кулачком об дверь; Остальные же – Гвиневра и Ланселот – стояли и прислушивались к всевозможным звукам, которые могли воспроизводиться в комнате. — Давайте я выбью дверь? Ланселот говорил это с некой усмешкой, периодически смотря на чуть нахмуренное личико Одетты; он любил смотреть на её прелестное, но злое выражение лица. Внезапно для всех, дверь отворилась и из неё показался Эймон – он ещё тогда переоделся в свою обычную одежду, успел привести себя в порядок, да и своего брата заодно. Он показался всё таким же хлоднокровным, с капелькой серьёзности в голосе и произнесённой речи, которую воспроизвёл для блондина. — Не стоит выбивать дверь, – он с лёгкой, неполной улыбкой взглянул на Ланселота, а затем на всех остальных, – просим прощения, что задержались. Мы сейчас же отправимся к себе. — Нет-нет, что вы! Девушка с рыжими волосами приостановила парня в словах, заставляя того обратить на неё внимание. — Вы прямо же сейчас отправитесь на кухню и позавтрака.. Ой-й, совсем забыла! Пообедаете с Госсеном! Ланселот указал пальцем знак приостановления в речи Гвиневры; Посмотрел на Эймона и сказал, чтобы те пообедали вкусной едой, которую девушки приготовили. — Она очень вкусная, грех не попробовать. – добавил Ланселот. Девушки посмеялись и в это же время из комнаты вышел – совершенно опрятный – Госсен; Они поприветствовали его и сказали, чтобы они с Эймоном пообедали. — Не стоит, – сказал младший, – я правда не голоден. — Зато я голоден. И я не прочь отведать вкусной еды прекрасных девушек, – старший положил свою крепкую руку на плечо Госсена и ласково провёл ею, – может, лучше поешь? — О-о! Если он не хочет, то я могу с тобой поесть. – внезапно воскликнул блондин, элегантно перекидывая взгляд то на Эймона, то на Госсена. — Я буду есть. После этих слов Госсен отправился на кухню, с каким-то непонятным выражением лица; Все некоторое время молчали, но тишину прервала Одетта. — Предлагаю всем вместе поесть! Думаю, все заметно проголодались. Это было правдой. Сами Одетта, Гвиневра и Ланселот ели ещё утром, а днём толком не обедали, потому необходимо было подкрепиться. Все радостно согласились и направились на кухню, вслед за уже ушедшим туда Госсеном.***
Придя на кухню, девушки и Ланселот расставляли всю вкусную еду на достаточно большой стол – он был сделан из самого лучшего дерева, которое когда-то посоветовал приобрести так называемый лесной обитатель – Белерик. Парням же девушки сказали сидеть за столом; Они подумали, что вчера те славно потрудились и хорошо помогли им тогда, когда, в то время, Ланселот дрыхнул в своей комнатке – это было, так сказать, его «наказанием». — Мы всё сделаем сами, а пока мы расставляем, можете посидеть! – после этих слов Гвиневра поставила прямо перед Эймоном и Госсеном фунгусы*, блинчики, свежий, совсем ещё хрустящий хлеб, а также множество других вкусных блюд, которые подавались только в самом лучшем виде. Кроме этого было много вкусностей. От самых шоколадных конфет, приготовленных только на основе какао-бобов и разных мармеладок. Все сели за стол, пожелали друг другу приятного аппетита и начали наслаждаться вкусной едой.***
Напоследок, когда все были сыты и довольны, Эймон и Госсен помогли расставить посуду по полкам – девушки мыли, так как были бы в смутении, если бы гости мыли простые тарелки и стаканы. — Было всё замечательно, очень вкусно, спасибо вам огромное. – поставив последнюю тарелку на полку, он улыбнулся им, в том числе и Госсену, который стоял рядом и помогал. — Не за что благодарить! Это всего-навсего еда, – Одетта вновь засияла, а Гвиневра также улыбалась парням, – к тому же, это ещё не всё. Девушка, убрав губку и протерев свои белоснежные, фарфоровые ручки об полотенце, направилась в другую сторону кухни; Не прошло и пяти минут, как вдруг она принесла какую-то корзинку, на которой было покрыто полотенце. Чувствовался аромат чего-то вкусного и Госсен сразу это приметил, пытаясь вспомнить что-то знакомое. — Держи, Госсен, – ослепительно улыбнулась девушка, передавая ему корзинку, – только убери полотенце.~ — Хорошо.. – глаза остановились на полотенце и он аккуратно убрал его – то, что он увидел там было для него неожиданным. В корзинке лежали те самые воздушные плюшки, которые готовила Одетта ещё тогда, когда проходили именины Гвиневры. Он был в восторге и не мог что-либо сказать. Гвиневра улыбалась и смотрела на радостное лицо Госсена, Одетта ждала реакции. — Это восхитительно.. – неожиданно произнёс парень, прижав к себе корзину. – Я так тебе благодарен. — Ха-ха, – посмеялась девушка, – не стоит благодарить! Ешьте с Эймоном и вспоминайте меня. — Звучит так, как будто мы прощаемся на всю жизнь. – Старший посмеялся и все остальные подключились к нему. Эймон и Госсен покинули замок. Довольные и сытые.