Какие нафиг уравнения, Лёша?

– Это что? – Игорь хмурится, смотря на то, как Леша ярким текстовыделителем рисует крестик на тыльной стороне его ладони. – Римская цифра десять. Десять часов. Чтобы ты не забыл¹, – Леша улыбается во все тридцать два. Он пригласил папу посмотреть их праздник в школе, который начинался в десять часов утра. Только Игорь почему-то тут же бледнеет, а после и вовсе вскакивает со стула. Гром буквально задыхается, заходясь кашлем. Ему было страшно, просто страшно, как маленькому ребенку. Маленькому ребенку, который потерял отца. Игорь бежит по коридору, взлетая в первый попавшийся лифт башни. Двери закрываются, и он падает на колени, чувствуя, как начинает тошнить, как ком подкатывает к горлу. Игорю всё ещё тяжело дышать, и ему все ещё страшно. Гром не знает на какой он нажал этаж, не знает сколько едет в лифте, и уж точно не знает почему его так накрыло. Игорь, опираясь о стену, поднимается на ноги, которые предательски подкрадываются. Игорь выходит на какомто этаже, явно на каком-то рабочем, потому что раньше он тут не был. В принципе сейчас, когда перед глазами стояла полная пелена, это было абсолютно неважно. Игорь быстро шел по этажу, дёргая ручки каждой двери, в поисках уборной. Слава богу, что на этаже она оказалась. Гром захлопнул за собой дверь, щёлкая замок, закрываясь. Игорь цепляется за раковину, как утопающий за соломинку. Руки дрожат, а в зеркале перед Игорем стоит не майор полиции, а напуганный, заплаканный 12-летний пацан. Все с теми же кучеряшками(он так и не состриг их, просто любимые ну умоляли его оставить се творение природы), только сейчас Игорь вспомнил, почему впервые сбрил их. Все с теми же напуганными, красными глазами. Все с теми же ранами и шрамами. В дверь стучат. Сначала осторожно, потом настойчиво. Игорь не слышит, у Игоря из-за стресса уши закладывает, и голова кружится. А потом дверь с грохотом падает на пол , а в комнату влетает, не расчитавший силы, Олег. – Игорь? – зовут осторожно и ласково, но Гром не отзывается, лишь шмыгает носом, сжимая раковину до побелевших костяшек. – Игорь, – Волков аккуратно касается плеча, введёт ниже по напряжённой спине, а после прижимается с объятиями сзади. Да, для Олега нехарактерно, но Игорю нужно. Очень нужно. – Олег, – получается жалко, и Игорь это прекрасно понимает. Он зажимает рот рукой и зажмуривает глаза, чувствуя, как влага стекает по щекам. Олег все понимает. Он поворачивает Игоря к себе лицом и ласково ведёт по волосам, склоняя голову мужчины к своему плечу. – Ну-ну, тише, поплачь-поплачь, – Волков прекрасно осознавал, что давить эмоции и без того немногословному Игорю точно не стоит. И Гром плачет. Плачет долго, громко и навзрыд. Игорь даже не понимает и не может вспомнить, как потом оказался в спальне, зажатый между Серёжей и Олегом. Он вообще мало что помнит за последние часа два. Помнит только, что проснулся, и что голова болела. Рядом сопел спящий Разумовский, а Олега не было. – Игорь? – Сережа открывает глаза и зевает. Гладит Игоря по щеке и волосам и садиться на кровати. – Как ты себя чувствуешь, милый? – Игорь кивает, мол, что отлично, но на душе кошки скребут. Игорь чуть мнется, когда они выходят на кухню, где за столом пьют чай Олег с Лёшей. Игорю стыдно. – Вы..простите, что я все это, – Игорь смотрит в пол, впервые показываясь перед семьёй таким беззащитным. Обычно Гром был опорой и стержнем для всех. – Я..просто..когда я был маленьким, я рассказывал, что папа погиб. Но..в тот день, я нарисовал ему крест на руке. Римская цифра десять, – сидящий за столом Леша в момент поджимает губы, чувствуя вину перед отцом. – Он..он обещал, что вернётся, но..– Игорь и сам губы поджимает, чувствуя влагу на глазах. Игорю опять стыдно за то, что он не может отпустить, хотя давно пора бы. – Извините, – Гром от накативших нервов почему-то смеётся, вытирая ладонью с злощастным крестом слезы на глазах. Игорь помнит все. Игорь помнит тот день. Помнит римскую цифру десять. Помнит папу с мертвым взглядом. Помнит, как Олег ласково разрешает плакать. Помнит, как Сережа гладить по щеке, когда он просыпается. Помнит, как Леша обнимает виновато. Помнит, что его любят.