Половинка луны, половинка косплея

Джон Браун давно знал, что здесь, на улицах Японии, он далеко не самый странный человек. Да, иностранец, как здесь говорят – гайдзин, и это сразу видно, но не единственный в своём роде. На нём же не написано, что он священник. А вот местные не стесняются выделяться кто как может. Вот, какая-то девочка выглядывает из-за дерева. Думает, её никто не заметит? Когда у самой голубые волосы, полосатые чулки и смешная шапочка с ушками? А ещё девочка ела банан. С таким явным отвращением, что все пошлые шуточки на тему, припомнившись на миг, тут же улетучились у Джона из мыслей. И на лице, он надеялся, появилась сочувственная пастырская улыбка. Девочка задержала на нём взгляд. И, прожевав, спросила: – Ты чего? Минацу такая смешная? – Я не смеялся! Девушка Минацу милая! Вот теперь рассмеялась она. Громко, не стесняясь. Над его акцентом, конечно, как всегда и бывало. Но Джон уже давно на это не обижался. Сохранял спокойствие и излучал доброжелательность. Спросил только: – Мне можно быть смешным, а тебе нет? – Минацу робот. Нас мало, и люди нас не любят и боятся. Поэтому Минацу не любит людей. А ты вот откуда-то вывалился такой благостный. – Я из Австралии. По сравнению с моей родиной тут просто рай земной. А ты… Тебя же не отличишь от людей, и ты смеёшься и ешь… – Минацу совершенная модель. А ест только бананы, потому что некоторые её системы без этого не функционируют. Но они противные, эти бананы, просто фу. – А стоит ли тогда чувствовать вкус? – Над этим надо подумать. А сейчас Минацу пора. Она частный детектив, она на работе. – Серьёзно? Впрочем, ты не поверишь, но я священник.

* * *

– О, Минацу, до чего же прекрасна нынче луна! Ты слышишь, что шепчут нам ветер и море? – Да Луны просто видна ровно половина, вот и всё! Джон, тебя крабы пощипали? Ты сегодня прямо романтик из романтиков! – А это плохо? И никто меня не щипал, так, классику перечитывал. В такую ночь даже духи успокаиваются и вспоминают о хорошем в преддверии рая. А я экзорцист, я в этом кое-что понимаю. И в такую ночь преподобный Эбенезер Кодре предложил руку и сердце очаровательной Дерюшетте. – У Минацу в память загружено много книг, она поищет и эту, по именам, что ты назвал. Но… ты что, тоже хочешь?.. Он ужасно смутился: – Считай, что это пока репетиция. Пока не накрыло что-то… совсем серьёзное. Тебя же это не обидит? – Нет. Хотя Минацу не понимает. И разве тебе можно жениться? – Если я не смогу прожить один, без кого-то – знаю, как получить специальное разрешение. Джон, разумеется, умолчал о том, что это разрешение зовут Хосё и что он почти беглый буддийский монах, который играет в рок-группе и в свободное время подрабатывает экзорцистом. Минацу задумалась. – А по тебе никак не скажешь, что ты можешь быть хитрым. – Да не хитрый я. Я об этом сейчас вообще первый раз в жизни подумал. Дай банан, пожалуйста. – Забирай хоть все. – Спасибо, они вкусные. Ну и, надеюсь, люди тоже не все фу? Девушка-робот (или правильно считать её киборгом?) только тихонько фыркнула. А потом, после неловкой паузы, сказала: – Слушай, а ведь Минацу ещё ни разу не видела тебя при полном параде. – Ну так я и в храмах не служу. Надеваю облачение только когда изгоняю духов. Но ты права. В следующий раз я приду сюда в образе, куда более близком к Эбенезеру. Хоть мы с ним и принадлежим к разным конфессиям. – Будет любопытно взглянуть. А Минацу тоже переодеваться? – Я бы тоже с удовольствием на это посмотрел. Но никоим образом не заставляю.

* * *

Минацу очень быстро отыскала у себя в памяти «Тружеников моря». И так же, почти мгновенно, запомнила весь текст «той» сцены. Правда, произносить такое вслух… Модуль эмоций подсказывал – это называется «неловко». А что он подсказывал ещё, Минацу и осмыслить не могла. Только чувствовала перегрев и быстро-быстро, как мышь, ела банан. Да ещё пыталась отвлечься на то, чтобы представить себе наряд Дерюшетты. Что-то длинное, белое, слегка просвечивающее? Нет, спасибо! Настолько она не готова любить даже отдельно взятых представителей человечества.