А сверху.
Руки лежали на широких плечах, нос утыкался в шею, на которых должны были лежать тонкие чёрные волосы. Слышалось размеренное сопение, которое отдавалось каждым выдохом на кожу старшего, покрывая его тело мурашками, бегавшими от головы, до кончиков пальцев. Ноги лежали по бокам, а поза напоминала маленького ребёнка, что уснул на своей маме, отчего Ёнджун возможно даже смог усмехунться, но были обстоятельства по важнее, чем странная поза младшего. Первое. Как так вышло, что во сне Бомгю переместился на тяжело вздымающуюся грудь темноволосого, который представлял всё совсем не так. Второе. Почему рука Ёна слегка обхватывает талию младшего, волнуясь о том, чтобы парень не свалился и не ударился об стену, а вторая рука мирно покоится на тонких бёдрах, которые легко можно обхватить почти что в замкнутое кольцо длинных пальцев. Осознание, конечно же, пришло не скоро, но как только это произошло, старший отдёрнул вторую руку, укладывая её рядом с ногами Бомгю. В фантазиях Ёнджуна всё выглядело совершенно по-другому, как минимум он не должен был трогать Гю ниже его талии, а главное они не должны были просыпаться в такой позе. Дыхание стало учащаться, отчего Бом «катался на волнах» в виде быстро поднимающейся груди старшего. Кровь медленно стала спускаться ниже, а Ён стал жмуриться и пытаться отгонять разные мысли, что так и наровились взять контроль, заставив позабыть о Чхве Бомгю. Всё стало перерастать в чёртов жар, от которого хочется отодвинуться и сбежать. Джун открыл глаза, замечая сонный взгляд напротив, что выглядел чем-то недовольным. — что у тебя с дыхалкой? — Бомгю ткнул пальцем в солнечное сплетение, из-за чего Ён вжался в матрас, пытаясь уйти от обжигающего прикосновения. Гю лишь хихикнул, не разрывая взгляда снизу. — что-то не нравится? — ответка была именно в стиле Джуна, который изо всех сил пытается угомонить пульсацию внизу. — я проснулся от этого, — парень сделал глубокий вдох, а потом резкий выдох, пародируя недавние дыхание старшего, на что второй закатил глаза и стал пихать Бомгю в свободное рядом с ним место на кровати. — если так не нравится, то слезай, — Джун цокнул языком, а Гю ещё сильнее улыбнулся, еле сдерживая смешки. — и вообще, с чего это ты решил залезть на меня? — так спрашиваешь, будто я контролирую своё тело ночью, — теперь пришла очередь Бом-и цокать и привставать, дабы усеться на грудь Джуна. Спасибо, что на грудь. — я покорил гору! — радостно воскликнул младший, намекая на грудную клетку старшего, и заливаясь тихим смехом, отчего Ён вновь закатил глаза, глубоко вздыхая. — если сейчас зайдёт медсестра, то будет очень неловко, знаешь, — как бы невзначай протянул Ён. В глубине души он не хотел прекращать вести ненавязчивую беседу, с радостным Гю, который ёрзал на нём. Но при этом, Джун оставался в здравом рассудке, не разрешая себе вытворять что-то наподобие ситуации с булочкой. Услышав грустное мычание сверху, он поднял бровь и хитро улыбнулся. — не хочешь слезать с хёна? — мурлыкая проговорил Ён, получая сметение на лице младшего Чхве. В этот момент захотелось ударить себя. Только недавно решил о том, что он в здравом уме, но нет, последний вагон адекватности уехал. — ты же тоже не хочешь чтобы я слезал, хён! — смущённость Гю быстро перешла в игривость и милую улыбочку. Ён слегка усмехнулся, поражаясь тому, что Гю решил принять правила игры. А потом пришла мысль. Он почувствовал? Сердце стало быстро стучать, а внутри неприятно покалывать, заполняя тело чёрной жидкостью, под названием «тревожность», что разливалась с каждой секундой всё больше, накрывая его внутренности как одеялом. В дверь постучали, так что Бомгю сразу спрыгнул, пытаясь уложить взъерошенные волосы. Ён только смог поднять голову в сторону двери, пытаясь сделать вдох. Весь оставшийся день Ёнджун ходил сам не свой, а именно всё время дёргался, если к нему кто-то прикоснется или вытащит из его тараканов, которые поселись там, кажется, на долгое время. Всё дошло до того, что Субин в серьёз решил, что у Ёна развивается паранойя. Поэтому когда он решил подойти с этим вариантом проблем с психическим здоровьем, Джун глубоко вздохнул, понимая как выглядит для всех со стороны. Он точно решил для себя, что забудет утреннюю ситуацию. Но со следующим приходом солнца, всё повторилось, только в этот раз ему даже Бомгю не нужен сверху. Хватало эротического сна, с разомлённым Гю, который так красиво смотрит на него из-под пушистых ресниц, с приоткрытым ртом, а бледные губы становятся розовее от бесконечных покусываний. Джун взглядом изучает его тело, дотрагивается до розового соска, наблюдая как Бомгю издаёт тихий стон. Нужно точно остановиться, но как если младший сам просит прикосновений, нашёптывая грязные словечки. Бомгю закусывает губы, а потом облизывается так горячо, что боишься обжечься. Ён вскакивает с кровати, а перед глазами расплывающийся недавний образ. Он быстро дышит и много жмуриться, дабы этот Гю исчез. Нет, он хочет чтобы он остался, но не сейчас, когда сам мальчик спит рядышком. Зимние деньки медленно сменяются одним за другим. Каждый день старший проводит с Бомгю и Субином. А ещё по умолчанию с Каем, ведь тот вечно ходит по пятам за его близким другом. Так что, Хюнин входит в число тех, кто знает секрет Ёнджуна, а также пытается иногда помогать с советами. Вообще, Ён был слегка в шоке, после того, как увидел другую сторону Кая. Он был вовсе не замкнутым, нормально говорил, весело смеялся и был в принципе милым парнем. Так же, он вёл себя очень дерзко и много злился на Субина, что не могло не забавлять. Быть честным, он только с Бинни был таким милашкой или злючкой, отчего Ёнджуну было весьма интересно, откуда столько близости между этими двумя? Только одно немного пугало, а именно его припадки, но чаще всего они происходили не рядом со старшим Чхве. Понять Кая было возможно. То, что он кажется таким холодным и чудоковатым — всё это из-за расстройства. Как-то раз они втроём случайно зашли на тему детства. Тогда Джун узнал почему именно макнэ такой. Всё из-за его «друзей». Он и вправду в детстве видел множество людей, которых как оказывалось не было в реальности. Когда он узнавал об этом, Хюнин много плакал, уходил в свою комнату и не желал выходить на улицу. Из этого уже вытекает объяснение, но оно не является полным. Позже, на улице так получилось что двое старших Чхве остались одни на излюбленной скамейке темноволосого парня. Тогда он всё-таки задал вопрос насчёт этого. — Хюнин слышал голоса после друзей. Как он говорил, больше они не появлялись, — задумчиво протянул Су и глянул в небо, ухмыляясь своим мыслям, — но голоса преследуют до сих пор. Чаще всего, он их не слышит, но ты сам видел его приступ, — Бин повернулся на Ёна и ударил его по коленки. Старший скривился от боли и злобно посмотрел на младшего, отчего Субин прыснул, — в такие моменты голоса говорят что-то из разряда «они враги, веди себя тише» и так далее. и он их прислушивается. Тот диалог очень хорошо отпечатался в памяти старшего. Ведь тогда он также узнал о главной тайне Субина. — ты же знал, что это из-за него построили эту леч…– младший замолчал, закрывая рот руками, а Ёнджун удивлённо вскинул брови, по страному улыбаясь. — что ты сказал? — Ён наклонился вперёд, пытаясь заглянуть в глаза парня, но тот закачал головой, всё сильнее сжимая рот руками. — ты ничего уже не скроешь, Субин-а! — старший запрыгнул на Су, начиная слегка трясти его и заливаясь слабым смехом. — ты всегда такой! Сначала говоришь, потом думаешь, — в этот момент и сам Субин стал посмеиваться, убирая руки со рта, откидывая голову на изголовье лавочки. Что ж, слова Ёнджуна являлись правдой. — ну расскажи, ну пожалуйста. Ты же знаешь, что я не отстану? –Джун слез с Бина, усаживаясь на прежнее место. Младший вздыхает, внутри мечется от незнания что в такой ситуации делать. Ещё немного молчит, а потом глубоко вздыхает. — ладно! Только никому, ясно? — Су приставляет указательный палец к губам и глупо хихикает. — итак. Ну. знаешь, я же иногда отвечал на твои вопросы «связи», да? — Джун кивнул и с интересом продолжил слушать. — хм. так вот. Эти связи как бы. были Хюнинкаем, — Ён выгибает бровь и собирается открыть рот, дабы что-то сказать, но Бин перебивает его.– нет, нет, послушай раз я уже рассказываю. Я знаю о приездах или отъездах людей, знаю что будет необычного на полднике и знаю, где меньше всего охраны в этом здании. Я знаю почти всё и это из-за Хюки.– Субин как бы закончил, а в голове Ёнджуна до конца всё не выстраивался мост. Су замолчал, ожидая хотя бы какую-то реакцию, но получил лишь хмурый, непонимающий взгляд в землю. Тогда он решил немного объясниться. — то есть, аа. Короче, Хюнин ‐ сын основателя этого места. Он в принципе создал это места для своего сына, чтобы ему помогли. В итоге это место стало расширяться, сюда стали завозить разных детей и клиника расширилась. Естественно, Кай здесь уже очень долгое время и знает многое, плюс дружит с работниками. Всё это он может случайно начать рассказывать в шизофреничном припадке, а потом забывает. Но знаешь, мне только на руку, — закончил свою мысль Бин, подмигивая. У Ёна будто лампочка над головой загорелась, он всё понял. Только шок от этой информации был достаточно велик. Честно, он бы никогда не подумал о том, что Хюнинкай — сын директора. Скрытый парень, который скромно, но модно одет — сын основателя. В голове всё плохо укладывается, но он начинает смекать. — то есть, он может сделать шикарный план побега? — спустя долгий анализ отвечает старший, а Су заливается смехом. Всё их общение стало таким милым и тёплым. Хоть эти дни и были обычными, кое-что всё же произошло. Кай решил упростить отца насчёт небольшой дискотеки. Отец сказал категорическое «нет», но стоило ему услышать о том, что друзья Хюнина расстроится, так отец изменился в лице, удивлённо всматриваясь в грустное лицо своего сына. Он держал его так долго в этом месте, ожидая того самого момента, когда парень будет говорить о друзьях. О реальных друзьях. Так что после такого, он не смог отказать. Отец Кая не простил бы себе этого в будущем, точно нет. Всё началось с раннего вечера. А всё для того, чтобы мелкие ребятки тоже смогли потанцевать и побеситься. Работники вправду постарались, украшая комнату, настраивая свет и устанавливая большие чёрные колонки. Всё выглядело в лучшем стиле, что в начале даже сложно было поверить в то, что это место где лечат психически нездоровых людей. Только трое парней знали, почему так получилось, что им устроили приятный вечер, разбавляя атмосферу. Для остальных же, это была загадка. Праздника никакого не было, да и если так, то даже на новый год всё было скромнее. Когда время стало подходить к позднему вечеру, младших детей отправили спать. Хорошо выдохнувшиеся дети падали в сон почти сразу как только их тело касалось спального места. Наступило время веселья старших, что сидели в предвкушении всё это время. Всё началось как обычно, весёлая и резвая музыка, полутьма и компания парней, которые даже в такие моменты не отходили от излюбленного чёрного стола, что в такой атмосфере почти сливался с комнатой. Иногда Тэхён и Бомгю начинали беситься, играя в догонялки, пробиваясь через небольшую толпу, ведь в отделении было не так много «взрослых " детей. «Откуда у них столько сил?» — единственное что думал старший, продолжая веселиться с друзьями.Он правда пытался подавить ревность.
Иногда они все становились в импровизированный круг, танцуя и отрываясь, кажется, как в последний раз. Бомгю сам подходил к Ёну, хватая его под ручки и начиная дрыгаться будто в припадках, что невероятно смешило Чхве. Но младший не давал ему посмеяться, буквально заставляя повторять движения за ним. В такие моменты, сердце Ёна кружилось в танцах, по лучше, чем его же тело. В такой момент они будто оставались одни, никто не мог их оторвать друг от друга, а взгляды были прикованы, и перестать смотреть на выдохшегося парня — было чем-то чуждым. Все те эмоции, который испытал тогда самый старший — не описать. Это был адреналин, счастье и тоска по прежней жизни, без белых стен и медсестёр, который как обычно следили за подростками, строго стояв около дверей, будто они солдаты. Началась любимая песня Субина, так что он с огоньком в глазах посмотрел на Кая, радостно начиная его трясти и что-то говорить, пытаясь перекричать громкую музыку. Эта песня была мелодичной, больше спокойной, так что Гю уселся за деревянный стол, рассматривая Ёнджуна. Он очень тяжело дышал, ведь от всей этой беготни с другом и энергичных танцев со старшем, утомился. Джун прекрасно знал эту песню, ведь средний Чхве слушал её 24/7, если не больше. Ну, в то время. Ён разворачивается, слегка пританцовывая, и встречается с заинтересованным взглядом сидящего. В голове появилась только одна навязчивая мысль. Поцелуй его, просто возьми за подбородок и притяни к себе, давай, давай. Старший смотрел завороженно, не переставая двигаться, а потом поднял палец к лицу, дотрагиваясь лёгким поцелуем тёмно-розовыми губами. Палец медленно стал сползать вниз по подбородку, одним движением приближаясь к щеке длинноволосого парня, что следил за каждым действием слишком внимательно. А потом он сам щекой дотронулся чужого длинного пальца, дотрагиваясь своим до бархатной кожи, где секунду назад находилась холодная плоть другого человека. После быстрого прикосновения к щёчке, Бомгю показушно приблизил руку к своим губам, целуя в ответ, а потом заглянул в бездонные глаза сверху. Ён слегка усмехнулся, продолжая танцевать. Гю ждал реакцию, не смея даже улыбаться, ведь это всё серьёзно. Поэтому эта усмешка темноволосого чуть разозлила Гю, отчего тот дулся пару минут, после уходя танцевать с новой песней. Это было не так давно и Джун помнит этот момент в мельчайших подробностях. А ещё помнит как дыхание участилось, а в глазах стали появляться светлые крапинки, которые на телевизоре показывались помехами. Собственно, Ёнджун точно заполнился помехами, весь вечер ощущая так нереально, будто это сон, а этого дня не существует. Он правда не спал нормально, просыпаясь только от воспоминаний об этом и тяжело дышал. Мешки под глазами увеличивались с каждой бессонной ночью. Но пришла весна.