На небе было ни единого облачка — Энканто купался в лучах солнечного настроения Пеппы.
Луиза сосредоточенно шагала по улице, то и дело оглядываясь по сторонам. На плечах у неё лежали два осла, третьего она только что заметила и направилась к нему. Подхватив беглеца своими мощными руками, она подбросила его вверх, так что тот приземлился прямо на одного из собратьев. Тяжести на спине прибавилось, но Луиза даже не поморщилась. Она уже выискивала следующего питомца сеньора Рендона.
С соседней улицы до неё донеслось мычание — недоумевающее и тревожное. Обычно такой звук издаёт осёл, когда потерялся и не знает, куда идти. Луиза поспешила на его зов.
Она добрела до угла ближайшего дома, из-за которого долетали эти звуки, и свернула направо. По пути ей попадались прохожие, но просьб от них не поступало, и за это Луиза была им благодарна. Дойдя до середины улицы, она увидела впереди четвероногий силуэт. Животное склонило голову с широкими и прямыми, как ножницы, ушами, ухватило пучок травы и принялось неторопливо жевать.
Луиза выпучила глаза и на всякий случай часто поморгала. Понятно, что силуэт принадлежал ослу, но его размеры? Это было что-то невероятное. Он был величиной с неплохую лошадь. А разве бывают на свете такие огромные ослы? Впрочем, времени долго размышлять у неё не было. Подойдя к невиданному зверю, она легко ударила его носком сандалии под брюхо и подставила спину. «Четверо есть, осталось ещё шесть», — подумала она и пошла дальше.
Озираясь в поисках оставшихся ослов, Луиза свернула в соседний переулок, расположенный недалеко от площади. До неё тут же донеслась мелодия, да такая красивая, что она даже заслушалась. Под эту мелодию пел звучный, чуть басовитый голос и танцевали трое ребятишек — две девочки и один мальчик. Луиза узнала их: они часто ходили по пятам за Мирабель.
— Эй, Луиза! — окликнула её Сесилия, когда силачка проходила мимо неё.
— Луиза, привет! — махнул ей рукой Хуанчо. В другой он держал кружку кофе, с которой не расставался ни днём, ни, наверное, даже ночью.
Луиза остановилась, чувствуя, как чёрный осёл опустил свою голову ей на затылок.
— Здорово, детвора, — пропыхтела она. — Вы тут других ослов не видели?
— Только тех, что ты уже нашла, — рассмеялась смуглая Алехандра, кружась на месте в такт музыке.
Луиза хотела было пойти своей дорогой, как вдруг мелодия стихла, и от стены дома раздался голос певца:
— Зачем тебе мой Терко?
Это был Эстебан; он сидел на большом, нагретом от солнца камне, держа в руках свой типле, на котором только что играл.
— Какой ещё Терко? — озадаченно переспросила Луиза.
— Э-э… ты забрала чёрного осла. Моего осла, — уточнил тот.
— Так он не от сеньора Рендона убежал?
— Нет, — помотал головой Эстебан. — С какой стати? Это мой осёл. Ты никогда его не видела?
— Нет, — в тон ему ответила Луиза. Она была твёрдо уверена, что запомнила бы эту зверюгу, если бы раньше встретила её хотя бы один раз.
Раз огромный осёл принадлежит не сеньору Рендону, его следует вернуть. Она опустила всех трёх беглецов на землю, а затем сняла Терко, поставив его на ноги даже более осторожно, чем их. Музыкант подошёл к нему и потрепал по серой морде, резко выделявшейся на фоне чёрной шкуры. Похоже, он был очень привязан к своему любимцу.
— Ну, мне пора, — решила Луиза и взвалила других ослов обратно на плечи.
— Ты куда? — спросил Эстебан.
— Вы меня и так отвлекли, а мне ещё остальных искать.
— Что? Зачем тебе их искать?
— Потому что если я их не соберу, мне влетит от сеньора Рендона! — вспылила Луиза. — Ослы от него каждую неделю сбегают.
— Да ты что! — воскликнул Эстебан, словно впервые услышал об этом. — Тогда пусть с ними разберутся! Кто у вас по животным — Антонио? Он поговорит с ними.
Луиза покачала головой.
— Он уже говорил, но всё без толку. Оказывается, они так гуляют! А хозяин им никак новый загон не построит — вернее, я не построю, потому что всё время их ловлю. А потом и другие дела появляются.
Эстебан округлил глаза и, вздохнув, почесал в затылке:
— Я думал, ты научилась отдыхать… Разве нет?
Вопрос тяжело повис в воздухе, наступило молчание. Собственно говоря, слова были не нужны. Луизе почудилось, что земля вдруг поплыла у неё под ногами, заставив болезненно сжаться всё внутри.
— Я… э-э… я… — забормотала она, путаясь и отводя глаза, — я пытаюсь… особенно когда рядом Мирабель. Но сейчас её здесь нет, а ослов-то собрать надо…
— Тебе бы у них поучиться, — внезапно заметил Эстебан.
— Чему? — не поняла Луиза. — Мне говорят, я и так на них похожа.
— Как чему? — искренне удивился музыкант. — Упрямству! Ослы — они, конечно, работают, сколько им прикажут. Но их конёк — даже не послушание. Сообразительность! Что-что, а котелок у них варит, ума палата. Если почувствуют, что больше не могут, — ничем их с места не сдвинешь.
Луиза сомневалась, что заартачившихся ослов нельзя сдвинуть с места — с её-то силой, — однако Эстебан был в чём-то прав, с этим не поспоришь. В голове у неё всплыли слова Мирабель, сказанные утром того дня, когда разрушилась Касита: «Ты, Луиза, кажется, слишком перетруждаешься».
— Тебе надо научиться отдыхать, — назидательно продолжил Эстебан. — И я помогу.
Луиза взглянула, прищурившись, в его изумрудные глаза, поиграла бровями. В принципе, всё ясно. Эстебан предлагает ей провести остаток дня в безделье — взамен на что, интересно?
— Мне некогда, — отказалась она, хотя голос её звучал не слишком-то твёрдо. — Работа стоит.
— Ох, рабо-ота… — небрежно протянул Эстебан. — Хорошо, ладно. Хочешь собрать ослов — иди, я что, против, что ли? Ничуть. Больше скажу: я самолично тебя к ним отведу. Ну что, идём, а то опоздаем!
Он закинул было ногу на седло Терко, собираясь усесться, но тут его дёрнули за штанину. Он опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что это Хуанчо.
— А, это ты, малыш, — сказал музыкант. — Чего тебе?
— Сеньор Эстебан, а можно с вами? — спросил мальчуган и залпом опустошил свою кружку. — Мы тоже хотим помочь Луизе!
— А вы прокатите нас на своём осле? — добавила Сесилия. — Ну пожалуйста!
В её огромных глазах заблестели слёзы. Хуанчо и Алехандра умоляюще сложили ладони и задрали головы, чтобы посмотреть двухметровому музыканту в лицо.
Наблюдавшая за ними Луиза не сдержалась и хмыкнула. Эти хитрецы могут вить верёвки из кого угодно, право слово!
— Хорошо, — наконец согласился тот. — Но только до площади. Договорились?
— Договорились, да! — воскликнули дети радостным хором.
Эстебан легко, как пёрышко, поднял на руки Алехандру, усадил её на спину Терко и дождался, пока она возьмётся за переднюю луку седла. Затем он проделал то же самое с Хуанчо и Сесилией, которой пришлось уцепиться за бока соседа, чтобы не упасть. Убедившись, что все трое хорошо сидят, он потянул за уздечку и повёл осла за собой.
Как показалось Луизе, прошло не меньше получаса, прежде чем ей наконец удалось разыскать ещё семерых беглецов. Задерживаться она не стала и, даже не отдышавшись как следует, потащила весь десяток прямиком к хозяину. Всё это время Эстебан и дети верхом на Терко следовали за ней как привязанные. Она начала даже подумывать, как бы избавиться от них, но потом махнула рукой. Да и стоит ли их прогонять? В конце концов, они ей не мешают.
Как только ослы были водворены в загон, Луиза стёрла выступившие на лбу капли пота и прислонилась к ограде. Почти сразу из дома, к которому этот загон примыкал, вышел сеньор Рендон, держа в руках два початка печёной кукурузы и тарелку, полную хрустящих obleas.
— Вот спасибо, Луиза! — воскликнул он, широко улыбаясь. — Трудно было сегодня?
— Да мне не привыкать, — отмахнулась силачка. — Но, может, вам всё же ограду получше сделать? А то я ваших ослов уже столько раз ловила, что и не сосчитать.
— Да уж, было бы неплохо, — кивнул сеньор Рендон. — А впрочем, всему своё время… Ты случаем не голодна? Вот, перекуси, а то обед скоро.
И он протянул ей тарелку и оба кукурузных початка. При их виде Луиза ощутила громкое бурчание в животе — оно заставило её задуматься о более простых и насущных вещах, чем будущая постройка ограды. Только сейчас она вспомнила о том, что не ела с тех пор, как ушла из Каситы после завтрака, и давным-давно пора подкрепиться.
— Спасибо, — поблагодарила она и взяла один початок.
— А можно мне немного? — вдруг подал голос Эстебан. — Я тоже проголодался.
— И нам! — подхватила Сесилия.
Забрав у сеньора Рендона тарелку, Луиза вручила каждому из детей по два obleas. Эстебану досталась вторая кукуруза, но это его, казалось, нисколько не огорчило. Он жадно впивался зубами в жёлто-чёрные зёрна, чавкал и даже умудрился угостить своего осла.
— Ну что, теперь пойдём? — поинтересовался он, когда с початком было покончено.
— Куда пойдём? — переспросила Луиза.
Эстебан махнул рукой куда-то вправо, в сторону центра города.
— Как куда? Расслабляться, конечно. Уже ничего не помнишь?
На самом деле Луиза помнила, но нарочно не подавала виду. Провести полдня, ничего не делая и никому не помогая — разве ей такое положено? Нет, что бы там ни говорила Мирабель, долго отдыхать ей не стоит. Уж точно не днём, когда все так и норовят обратиться к ней с целым ворохом просьб.
— Ладно, пойдём, — вздохнула она и отдала тарелку обратно. — Gracias, сеньор Рендон.
— И тебе того же, — ответил невпопад многострадальный хозяин ослов.
Эстебан неторопливо побрёл к ближайшему переулку, по-прежнему крепко держа Терко за уздечку. Сидящие друг за другом в седле ребята довольно озирались по сторонам. Ещё бы, не каждый день удаётся прокатиться на таком огромном осле! Луиза шагала следом, дожёвывая свою кукурузу. Она привыкла ходить быстро, но сейчас ей приходилось сдерживать шаги.
Вся компания уже почти достигла площади, когда к ним, неуклюже семеня, подошёл паренёк. Он был едва ли старше Эстебана, но ниже его вдвое, с копной шоколадных кудрей и россыпью веснушек на щеках.
— Э-э… Л-луиза! — заикаясь, позвал он, комкая от волнения край своей гуаяберы.
— Что тебе надо, Паоло? — остановившись, спросила силачка. С высоты её роста паренёк казался совсем маленьким, даже меньше дяди Бруно.
— Ты сейчас не занята? — уточнил тот уже смелее.
— Нет, — сказала Луиза. — Так чего тебе?
— Да мне тут это… в общем, у моего дома крыша прохудилась. А утром я встретил сеньору Альму, и она меня предупредила, что завтра будет дождь по всему городу. Вот я и подумал… может, ты поможешь мне крышу подлатать?
— Помогу, — согласилась она по привычке, но Эстебан её перебил:
— Нет, погоди. Он что, сам её не починит?
— Так ведь я же не кровельщик, — пожал плечами Паоло. — Так, обычный шляпник… Только иглу держать и умею.
— Тогда найди кровельщика, — предложил Эстебан.
— Но сеньора Альма сказала, чтобы я обратился к Луизе, — не отступал Паоло. Теперь в его голосе почти не осталось робости.
Луиза и опомниться не успела, как музыкант схватил его за тощую руку и оторвал от земли. Шляпник повис в воздухе, беспомощно болтая ногами.
— Если не замолчишь, я сокращу городское население на одного наглого жителя, — сердито произнёс Эстебан. — Луиза всё утро ловила ослов. Что она должна сделать? Отдохнуть. Да, всё по-честному. Ей нужен отдых, она устала. Уяснил?
— У-уяснил, — пробормотал Паоло и тяжело сглотнул.
— Так-то лучше, — хмыкнул Эстебан. Он разжал пальцы, и Паоло плюхнулся на землю, как мешок спелой папайи. — Ступай к сеньору Херардо, он сейчас как раз без заказов. А к Луизе не лезь!
Паоло поднялся, закивал и попятился прочь, всячески извиняясь на ходу. Луиза озадаченно посмотрела ему вслед, а затем перевела взгляд на музыканта.
— Зачем ты его прогнал? — удивилась она. — Я бы ему помогла.
— Так он нам помешать хотел! — объяснил Эстебан. Он не понимал, как можно не видеть таких простых вещей. — Я-то его знаю. Вроде мелкий совсем, а хитрый, как носуха! Ну, те, которые у Антонио живут.
Кто такие носухи, Луиза прекрасно знала, но сравнивать с ними Паоло ей бы и в голову не пришло. На них был похож скорее сам Эстебан — такой же умный и пронырливый. К тому же его выходка, как оказалось, повергла в недоумение только её. Дети, напротив, были в полном восторге.
— Вот это да, сеньор Эстебан! — громко крикнул Хуанчо.
— Правильно, пусть Луиза отдыхает, — заявила Алехандра.
— Вы такой сильный, прямо как она! — выдохнула Сесилия с горящими от восторга глазами.
Луиза невольно обернулась в ту сторону, где за рядами домов виднелась Касита. Она подавила едва слышный вздох, затем посмотрела на сияющего Эстебана. «Глупый позёр», — подумала она.
— Ну что, — сказала она, потирая ладонями друг о друга, — веди меня дальше, куда ты там хотел. Пожалуй, я всё же попробую отдохнуть.
Эстебану только это и нужно было. Он дёрнул за уздечку, и Терко послушно затрусил вперёд, помахивая хвостом с серой кисточкой на конце. Теперь он шёл быстрее, и Луиза повеселела, ускоряя шаг и идя нога в ногу с музыкантом.
На площади дети соскочили с осла, поблагодарили его хозяина и убежали по своим делам. Эстебан сам сел в седло, и они с Луизой продолжили путь. Они пересекли всю площадь, свернули налево и прошли ещё через две улицы, прежде чем Эстебан натянул поводья. Терко остановился возле жёлтого дома с тремя колоннами, у стены которого сидели трое людей. Хорошо сложенный усатый мужчина играл на аккордеоне, черноволосая девушка в красной юбке отстукивала ритм на барабане. Третий мужчина, крепкий и уже начавший седеть, перебирал струны гитары. Увидев гостей, они немедленно прекратили своё занятие.
— ¡Hola, Jayán! — воскликнул усач. — Давно не виделись!
— Hola, Рамон, — лучезарно улыбнулся Эстебан.
Как только он соскочил на землю, Рамон подошёл, чтобы обнять его. Он был на полторы головы ниже, но ни того, ни другого это не смущало.
— Ну, как делишки? — бодро осведомился Эстебан. — Всё нормально?
— Уже пятьдесят заработали, и это только за утро, — Рамон указал губами на коробку, полную звонких песо. — А с тобой, думаю, нам накидали бы не меньше ста. Ты где пропадал?
— Да, где? — поддакнула барабанщица.
— Привет, Марсела, — поздоровался Эстебан, подойдя ближе. — Как где? У себя, конечно.
— Ты у Мадригалей давно был? — спросил крепыш, тренькнув струной своей гитары.
— Да неделю назад, — ответил он. — Долорес уже на пятом месяце, живот вырос прилично. Мариано от неё не отходит. Ну, это когда его на базар не посылают, или там на уборку. Да что я всё о себе? Со мной Луиза пришла, вот её и спрашивайте!
Вся троица уставилась на его спутницу, которая натянуто улыбнулась и помахала им рукой. От столь явного внимания она чувствовала себя не в своей тарелке.
— Привет, Луиза, — прокашлялся крепыш. — Помнишь меня? Я Хулио.
— Помню, — хмыкнула та. — Эстебан сказал, что мне нужен отдых, и обещал что-то показать. Он о вас, что ли?
— О них, о них, — радостно закивал Эстебан. — Итак, наша задача… Видишь этих ребят? Это мои друзья. Всё, что тебе нужно, Луиза, чтобы отдохнуть, — это довериться им, послушать их музыку и как следует потанцевать.
Луиза открыла рот от удивления. Потанцевать? Получается, Эстебан оторвал её от важных дел ради этого?
— А почему бы и нет? — задумчиво спросил Рамон. — Это прекрасный способ расслабиться, отпустить чувства на волю, так сказать… А вы, Мадригали, и вовсе отлично танцуете. Одна твоя сестра чего стоит!
— Мирабель или Изабелла?
— Да любая! — отмахнулся он. — А значит, и ты не хуже. Ну что, попробуешь?
— Может, ты даже затмишь их, — подмигнула ей Марсела.
Луиза с надеждой поглядела на Хулио, однако и он уже начал бренчать на своей гитаре. Её непоколебимая уверенность таяла с каждой секундой, как редкий снег тёти Пеппы под солнцем. Она не танцевала перед кем-то так давно, что почти забыла, как это делается.
— Всё получится! — подбодрил её Эстебан, устраивая в руках свой типле. — Верь в себя!
Луиза поняла, что помощи ей ждать неоткуда. Рамон вернулся к своему аккордеону, Марсела мерно ударяла в барабан, присоединившись к игре друзей. Да, в весёленькое положение она попала, и винить ей за это было некого, кроме самой себя. Думать было нужно, прежде чем на предложение Эстебана соглашаться! Теперь придётся плясать на потеху его друзьям, словно тамаринки из комнаты Антонио, когда он их просит.
Краем глаза покосившись на Каситу, стоящую не так уж и далеко отсюда, Луиза решилась. Не совсем понимая, что и как ей нужно делать, она покрутила кистями рук, затем начала покачиваться, словно пальма на сильном ветру. Со стороны это наверняка выглядело ужасно нелепо, но как преодолеть стеснительность, она не знала. Умение танцевать у всех Мадригалей было в крови, хотя её сёстрам повезло куда больше. Луиза не была так грациозна, как Изабелла, так быстра, как Мирабель, или же так проворна, как Долорес. Всё, что у неё имелось, — литые мускулы, массивное тело и мощные ноги. Может быть, именно в этом её преимущество?
Луиза задвигалась смелее, притопывая ногами и размахивая теперь уже всеми руками. На лицах Марселы и Хулио расцвели улыбки, Рамон восхищённо присвистнул, а Эстебан довольно ухмыльнулся. Тем временем со стороны площади появились пятеро зевак и направились к музыкантам. Танцевать они не собирались, но посмотреть, что происходит, им было крайне любопытно. Первыми шли Альберто и Бьянка Карраско, за ними Родриго Креспо, Санчо Ферреро и седая как лунь сеньора Мария Уриарте. Все они не спускали глаз со «скалы семьи Мадригаль», праздно пляшущей чуть ли не в поле зрения Каситы.
— Это кто, Луиза? — довольно громко спросила Бьянка у своего мужа.
— А кто ж ещё, — ответил Альберто, почёсывая объёмный живот. — Такую глыбу за милю захочешь — мимо глаз не пропустишь.
— Но почему она танцует, а не работает? — не понял Родриго. — Может, Джульетте сообщить?
Сеньора Уриарте обернулась, обращаясь к стоящему рядом с ней Санчо:
— Где сейчас Джульетта, ты не видел?
— Она дома, на обеде, — нервно косясь на Каситу, сказал тот. — Интересно, видит ли сеньора Альма, что тут творится?
Луиза услышала слова Санчо, и у неё упало сердце. Кажется, сбылись её худшие опасения.
— Отлично, Луиза! — с азартом воскликнул Эстебан. — Грандиозно! Всё идёт как надо! Пока, во всяком случае…
Луиза решила, что с танцами пора заканчивать. Она топнула, да так сильно, что Хулио получил по подбородку грифом своей гитары, а барабан Марселы опрокинулся. Рамон и Эстебан как по команде прекратили играть.
— Хватит с меня танцев, — пробормотала Луиза, пытаясь отдышаться. Своё обещание она выполнила, теперь можно спокойно вернуться к работе. — Спасибо, что помогли мне расслабиться, но, кажется, я это не умею. Я пойду.
Сказав это, она направилась прочь, однако Эстебан тут же встрепенулся и бросился за ней. Терко затрусил следом, стараясь не отстать от хозяина. Давненько они не бегали так быстро, давненько. Но забегаешь тут, когда от тебя уходит выигрышный билет!
— Постой, постой! Толком и поговорить не успели. Ты куда собралась-то?
— Работать, — не останавливаясь, бросила силачка через плечо.
Эстебан суетился, бегал то справа, то слева от неё, и так они уходили вперёд, оставив других музыкантов и зевак у себя за спиной. Сеньора Уриарте что-то крикнула им вслед, но никто не обратил на неё внимания. Представление закончилось, и зеваки разошлись по своим делам.
— Как, уже? — Эстебан разочарованно поник. — Ты ведь даже не отдохнула. Думаешь, танцы — это всё?
— А разве не так? — ответила Луиза вопросом на вопрос. — Или ты чего-то ещё хотел?
Эстебан схватил Терко за уздечку, и они вдвоём загородили ей путь.
— В общем-то, да, — признался он. — Знаешь, где ещё можно расслабиться? У меня дома! Ну, не только дома, конечно… Ты туда со мной пойдёшь?
Луиза схватила его за воротник гуаяберы, подняла над землёй и посадила на осла, а сама зашагала дальше. От неожиданности музыкант растерялся, но тут же опомнился. Нагнав её уже верхом, он быстро заговорил:
— Э-э-эй, Луиза, pichoncita, guapa, amiga! Давай не будем горячиться!..
— Слышал, что только что говорили? — угрюмо напомнила Луиза. — Некогда мне. Если я не вернусь к работе, вечером мне от бабушки достанется. Она говорит, что идеальны мы или нет, но на нас по-прежнему надеется весь город.
— Бабушка? — Эстебан скорчил гримасу. — Ну разумеется, конечно!..
«Бедняжка! — подумал он. — Эта психованная старуха совсем заморочила ей мозги. Неудивительно, что она так запуталась».
— Знаешь, в чём её беда? — как ни в чём не бывало спросил он. — У неё всё по правилам, по закону. А правила стоит порой ну не то что совсем уж ломать, но обходить. И находить в них лазейки, согласна?
Луиза решила, что с неё довольно. Она подозревала, что если и дальше будет прислушиваться к музыканту, то сама совершит какую-нибудь ошибку. Или глупость. Влипнет, как муха в мёд. Нет, сам по себе мёд — это, конечно, хорошо, однако где мёд, там и пчёлы. Много пчёл. Кусачих. Что-что, а уж это Луиза благодаря отцу знала как никто другой.
И она ускорилась.
— Некогда мне больше отдыхать, тем более у тебя дома, — решительно заявила она.
Эстебан подъехал к ней вплотную, повернул голову так, чтобы заглянуть ей прямо в глаза.
— Слушай, я ведь неделю назад не только с Мариано говорил. Когда мы были у Долорес, к нам заглянула Мирабель. Знаешь, что она сказала?
— Ну и что? — скучающим голосом спросила Луиза.
— Что уже год прошёл, а ты так и не научилась отдыхать, — доверительно сообщил Эстебан. — На тебе всё держится, а тебе подержаться и не за кого. То есть положиться. Кто знает, какие для тебя откроются горизонты, стань я твоим наставником! Хочешь отдыхать только вечерами? А смысл? Можно и днём это делать! Давай так: где найти себе занятие, ты знаешь. Можешь вернуться сюда в любое время, когда захочешь. Но я буду крайне признателен, вот просто наипризнательнейше признателен, если ты пойдёшь со мной. Хотя бы чтобы узнать, как на самом деле надо расслабляться.
Луиза отвернулась от него и хмуро ответила:
— Нет, я не могу.
«Или всё-таки могу?» — подумала она. Её раздирали сомнения. Она самой себе казалась сейчас лианой, которую одновременно тянут в разные стороны. Луиза отошла в сторонку и принялась рассуждать.
Почему даже сейчас, после той истории с разрушением Каситы, она должна соблюдать правила, которые установила для неё Абуэла? Не потому ли, что её сила всегда принадлежала всему городу и никогда не была только её? Да, дар — это дар, его нельзя прятать от общества, им нельзя хвастаться, но в обладательнице суперсилы никто не видит просто человека. Она для всех — функция.
Эстебан остановился рядом и вдруг немного заискивающе произнёс:
— Только вот скоро обед кончится, а у меня сиеста. Я её никогда не пропускаю. Ладно, неважно. Ты вот что скажи: ты меня домой отнесёшь?..
— Я людей не таскаю, — отрезала Луиза.
Она надеялась, что этого хватит, однако музыканта было не так-то легко переубедить.
— Я знаю, что я многого прошу, но я не привык её пропускать, совершенно!.. Слушай, вся надежда на тебя. Сейчас солнце в зените. Ты же не хочешь, чтобы я уснул на улице и не проснулся?..
И голос, и нижняя губа у Эстебана задрожали так, словно он готов был заплакать. Он смущённо опустил голову, не переставая при этом следить за Луизой своими ярко-зелёными глазами.
Луиза оглянулась на ещё видневшуюся вдалеке Каситу, затем перевела взгляд на музыканта. «А не пора ли мне перестать слушать, что говорит бабушка? — подумала она. — Не хватит ли жить по чужой указке? Не пора ли начать самой решать, что и когда мне делать?»
Безо всяких усилий она сняла Эстебана с седла и устроила у себя на руках, как младенца ростом чуть выше её самой. Тот положил себе на грудь типле и крепко схватился за гриф.
— А куда мне идти-то? — недоумевающе спросила Луиза.
— А ты за Терко иди, — зевнув, отозвался Эстебан. — Он эту дорогу знает как свои четыре копыта. Терко, домой!
Терко послушно зацокал к каменному мосту на окраине, и Луиза лишь пожала плечами, направляясь следом.
***
Осёл и силачка со спящим музыкантом на руках вдвоём пробирались сквозь лес.
Луиза казалась самой себе карлицей, шагая вверх по заросшей густой тропе под длинными тонкими стволами восковых пальм, уходивших кронами в небо. Было заметно, что по этой тропе редко ходят люди и животные, но её это не беспокоило, и она продолжала подниматься всё выше и выше вслед за неспешно идущим ослом. Ноги ей щекотала трава, нередко достающая выше щиколоток. Вокруг порхали колибри и кричали туканы и попугаи. Громко храпел Эстебан, а слева ревел огромный водопад, чьи брызги долетали до одежды Луизы.
Терко спокойно шёл впереди и помахивал длинным хвостом, отгоняя москитов. Луиза посматривала вокруг, но не теряла его из виду. В последний раз она была так далеко в лесу давным-давно, когда была совсем-совсем маленькой. Потом из-за нескончаемых дел она никогда не покидала город, однако не считала это ошибкой. И всё же сейчас ей стало не по себе в этой глуши, где услышать её могла лишь Долорес. Луиза надеялась на то, что кузина не поймёт, как она напугана, но скрыть страх от себя самой была не в силах.
Казалось, прошла целая вечность, когда Терко наконец достиг места назначения.
Подняв голову, Луиза посмотрела вперёд и застыла от удивления. То, что она увидела, казалось совершенно невероятным. Перед ней открылось удивительное сооружение — ничего подобного она не встречала в городе. Плавные силуэты стволов и зелёные краски листвы исчезли, их сменили ровные линии и прямые углы постройки, перед которой она оказалась.
Этот дом стоял в ложбине между холмами, окружённый со всех сторон деревьями, оставившими свободной лишь поляну перед ним. Постройка была прочной, но не из камня, а из древесины, выкрашенной в белый цвет. Крышу покрывала красная черепица, как и любое здание в Энканто, окна и балкон были голубыми. Сбоку выглядывала ещё одна постройка, похожая на заброшенный сарай. Ставни кое-где занавесила паутина, на двери висел тяжёлый замок, крыша поросла лишайником. Слева от неё доносился шум воды — отсюда брал исток водопад, мимо которого проходила Луиза.
От увиденной картины у неё захватило дух, а в глазах защипало, словно в них насыпали соли. Так значит, это и есть дом самого Онесимо Флореса? Сюда он возвращался с каждой стройки, куда его зазывали?
Подтвердить это мог лишь его сын, пригревшийся у неё на руках. Луиза отыскала место, где трава была особенно густой, и ослабила хватку. Эстебан крепко приложился спиной о землю, но быстро пришёл в себя, встал и потёр поясницу.
— Что, уже пришли? — спросил он, зевнув так широко, что едва не вывихнул челюсть.
— Пришли, — кивнула Луиза. — Этот дом что, твой отец построил?
— А ты как думаешь? — ухмыльнулся Эстебан. — Когда он его строил, я совсем мальцом был. Лет шесть, может, или семь — не помню точно. А мама разбила за домом сад и огород. Их, правда, отсюда не видно.
Смотреть их у Луизы не было желания: всё-таки она не Изабелла.
— Ну, показывай, что там у тебя, — сказала она.
Эстебан повесил типле за спину и прошёл через террасу к двери, над которой раскинулась арка из бугенвиллеи. Их аромат защекотал нос Луизы, заставив её чихнуть. Изабелле тут наверняка бы понравилось. Саму же силачку больше занимала возможность побывать там, где когда-то жил знаменитый Онесимо Флорес. Порадовавшись, что притолока достаточно высока, чтобы не нагибаться, она оказалась внутри большой, просторной комнаты. Эта комната напоминала коридор, причудливо переходящий в кухню.
Луиза медленно ступала по половицам, никак не шевелящимися под ногами, и почти не дышала от осознания, что находится в доме поистине великого человека. Он был совершенно не похож на Каситу, но ей не хотелось отсюда уходить.
Зайдя на кухню, размерами не уступавшей их собственной, Луиза увидела гору грязной посуды, сваленной в раковину. Пол был покрыт тонким слоем пыли, стол тоже не отличался чистотой. На полках стояли горшки с цветами и множество утвари — такой же, как и в Касите, на «территории» её матери. Висели пучки целебных трав — Луиза в них не разбиралась, но ей показалось, что и они похожи на те, что она видела каждый день. Стало быть, Эстебан знает в них толк? Или это знала его мать, а он лишь сохранил её наследие?
Возле печи на полу стояли наполненные водой глиняные сосуды. По метке на их боках Луиза узнала работу Кандидо Креспо — отца Родриго, нынешнего городского гончара. Как Эстебан поднимает эти сосуды? Ведь пол здесь не живой, он не может наклонить их к его рукам.
Многое казалось Луизе удивительным и непонятным, но не всё. Большинство вещей были очень похожи на те, что есть у них в Касите. Так что же, выходит, именно так они жили бы сейчас, если бы не дверная ручка для Мирабель? Но в то же время здесь столько странного, непривычного. Нет, Луиза никак не могла представить себя и свою семью живущими в обычном, «мёртвом» доме. Разве смогли бы они привыкнуть к такому образу жизни?
Мысли растерявшейся силачки прервал голос подошедшего сбоку Эстебана:
— Ну, Луиза, что скажешь? Как тебе мой дом?
— Очень… необычно, — выдавила она, радуясь, что не солгала.
— А портрет моего отца ты видела? — спросил музыкант.
— Да нет ещё, — пробормотала Луиза. Она понятия не имела, где находится этот портрет, а если бы и знала, то вряд ли вспомнила бы, изучая неживую, грязную кухню.
Эстебан подвёл к её лестнице, ведущей на второй этаж, и Луиза увидела другую, не менее поразительную картину.
— А вот и он, так сказать, собственной персоной.
Луиза поднялась по ступенькам к самой стене, приблизившись к огромному портрету — больше, чем портрет дедушки Педро. На него упал свет из окна, и она отчётливо рассмотрела благородное лицо Онесимо Флореса. Оно было смуглым, с крупным точёным носом, зелёными глазами и небольшими тонкими усами, переходящими в редкую бороду. Чёрные волосы — Луиза помнила, что они доходили ему до плеч — были стянуты в пучок, как у неё самой. Здесь сеньору Онесимо было лет сорок или около того. Тело его было мощным и мускулистым, затянутым в зелёную гуаяберу и белые брюки.
— Не очень-то вы и похожи, — подумала она вслух.
— Н-да, — заметил Эстебан, — с мамой у меня сходства побольше. Это я в неё такой худой.
— А где её портрет? — не замедлила поинтересоваться Луиза.
— Наверху, в моей спальне, — ответил Эстебан, расправляя затёкшие плечи. — Но ты же хотела увидеть отца, так?
Луиза не совсем понимала, к чему он клонит, но на всякий случай кивнула.
— Знаешь, а он ведь когда-то хотел пригласить тебя в гости, — неожиданно сказал музыкант. — Ну, он не успел, зато я смог. Заветная мечта, ставшая явью!..
— Мне кажется, его мечтой было помогать другим, — вспомнила Луиза. — Он же и меня этому научил…
— Согласен, не спорю, — поднял руки Эстебан. — Ты верь или нет, но он и о тебе говорил. И вот ты здесь. Ты только представь, как бы он обрадовался, если бы ты… навела здесь порядок!
Сказать, что Луиза была ошеломлена или потрясена, значит не сказать ничего. Навести порядок? С чего этот отшельник решил, что она должна этим заняться? И потом, разве можно просить её о такой работе? Разве это не его дом?
— Он действительно этого хотел? — она приподняла бровь. — Чтобы я прибралась в его собственной кухне?
— Конечно! — заверил её Эстебан. — Он всегда на стройках пропадал, а мама копалась в огороде. А ты была его ученицей — забыла, что ли?
— Нет, — покачала головой Луиза.
Эстебан широко улыбнулся, показав белоснежные зубы:
— Так отблагодари же учителя! Там, подмети пол, прибери на столе, помой посуду… Это самое малое, что он заслужил за все годы, что тебя обучал. А я пока того… обед нам приготовлю.
Два гиганта долго смотрели в глаза друг другу, и наконец Луиза уступила музыканту.
— Ладно, не будем тратить время попусту, — произнесла она. — Я начну с посуды, а как вымою её — начинай готовить.
Сказав это, она засучила рукава и направилась к раковине, полная решимости заняться делом. Эстебан вышел во двор — задать корм Терко, как он пояснил.
Вода весело журчала, смывая грязь с каждой тарелки, ложки, вилки и стакана. Пожалуй, Луиза сама не до конца осознавала, как успела соскучиться по труду. Она уже не жалела, что согласилась уважить покойного сеньора Онесимо. В конце концов, у него она научилась почти всему, что умела, в этом Эстебан был прав. Намывая посуду, она украдкой поглядывала на портрет его отца. На самом деле они с сыном были похожи как две капли воды, отличаясь лишь телосложением.
Закончив с посудой, Луиза нашла тряпку и прибрала на столе, удивляясь, что стулья никак не шевельнулись. Затем взяла швабру и ведро, в которое налила воды из одного из глиняных сосудов. Пол тоже совсем не давал о себе знать, пока она очищала его от пыли. Когда мать убиралась на кухне, Касита всегда общалась с ней прыгающими половицами. Здесь же пол был неподвижен, и Луизе это тоже было в диковинку.
Пол только-только начал высыхать, когда вернулся Эстебан, неся в руках тарелку с чуррос.
— Ты где был? — спросила Луиза со стула, на котором устроилась.
— Как где? В погребе, — невозмутимо пояснил тот. — Ты ж моя гостья, а значит, мне тебя и кормить. Сейчас какао сварю, и пообедаем как надо.
— Уже проголодался? — фыркнула силачка, глядя на жёлтый сок вокруг его рта. — А кто буквально только что уплёл целую кучу манго?
— А разве я виноват, что у меня живот очень быстро еду переваривает? — вздохнул Эстебан.
Он подошёл к варочной панели и поставил туда ковш с длинной ручкой. Налив туда молоко, добавив яйца, сахар и какао-порошок, он что-то замурлыкал себе под нос. А потом и вовсе запел:
— Делай то, что должен, ни более, ни менее. Оставь свои тревоги, оставь свои сомнения…
— Что это? — удивилась Луиза. Она не привыкла петь за работой. Даже мать крайне редко позволяла себе что-нибудь, кроме негромкого бормотания.
— Это песня о сладкой жизни, — улыбнулся музыкант. — Я её сам сочинил.
— Сам? — переспросила Луиза, повторяя про себя слова, которые уже услышала. — Вот уж не думала, что ты ещё и поэт.
— Музыка без слов — это тело без души, — авторитетно заявил Эстебан. — У меня и получается неплохо. Не так хорошо, конечно, как у Мариано, потому что он практикуется в этом целые дни напролёт…
Луиза и не заметила, как прошло пять минут и по кухне разнёсся одурманивающий аромат свежего какао. Музыкант разлил его по двум вымытым ею чашкам и понёс к столу. К этому времени чуррос тоже успели как следует нагреться. Он взял самый большой, поднёс ко рту и откусил кусок. Уголки его рта оказались вымазаны в шоколаде. Эстебан принялся с жадностью слизывать его, закрыв глаза от удовольствия.
Какое-то время хозяин и гостья молча наслаждались лакомством.
— Золотые у тебя руки, Луиза, — сказал наконец Эстебан, возвращаясь к прерванному разговору.
— В фмыфле? — неразборчиво прошамкала та с набитым ртом.
— Я про твою уборку, — добавил он. — Обычно мне Мариано помогает, когда гостит, ну или я сам справляюсь. Н-да, раньше, когда мама была жива, как-то получше было. Поспокойнее.
Луиза вспомнила его слова о портрете матери в спальне. Наверное, он очень сильно её любил, сильнее, чем отца. Да и кто мог не любить прелестницу Инес, красу и гордость всего Энканто? Даже Изабелла сейчас и то менее популярна, чем когда-то была жена плотника Онесимо!
— Эстебан, а почему вы вообще сюда переехали? — внезапно спросила она, отхлебнув какао. — Сеньору Инес обожал весь город, а сеньора Онесимо тем более. Вам ведь не от чего было бежать, не от кого прятаться…
Эстебан нахмурился, глядя в свою чашку, и сильно сжал в руке следующий чуррос.
— Понимаешь, тут такое дело… — начал он. — Мама очень любила природу, а папа любил её. Хотя и природу тоже вообще-то. Ну, она его и уговорила сюда переехать. Мол, лес, свежий воздух, вода и всё такое. Ни тебе суеты, ни громких соседей — живи как душе угодно! Опять же, огород можно развести… Ты вот скажи: ты сама хотела бы здесь жить?
Честно говоря, Луиза вовсе не была уверена в том, что лес — подходящее для неё место.
— Нет, — честно отказалась она. — Моё место в Касите, я ведь всё-таки Мадригаль.
— О да, конечно, — усмехнулся Эстебан, запивая чуррос большим глотком. — Несокрушимая Луиза Мадригаль, опора и надежда всего семейства. Давно ты так сидела, ничего не делая, а?
Луиза порылась в памяти и не нашла ни одного такого случая, кроме тех, что в далёком детстве. Но это было так давно, что их было проще принять за сон, чем поверить в то, что это воспоминания.
— Нет, — буркнула она. — Я вообще не привыкла сидеть сложа руки. Я всё время думаю, что каждая минута будет прожита зря, если я не помогу кому-нибудь. Я уже пятнадцать лет так живу и только недавно начала исправляться. Но знаешь, это так сложно!..
— Не знаю, Луиза, но представляю, — сочувственно кивнул Эстебан. Взгляд у него сделался напряжённым, озабоченным. — Я ведь музыке много лет учился, а это тоже тяжело, хоть и не так, как здания таскать или ослов. Да и отдых — это тоже наука.
— Наука? — Луиза едва не рассмеялась. — Разве?
— Да, ещё какая, — серьёзно сказал музыкант. — Отдыхать надо с душой, и я тебя научу. Сейчас только, доедим и пойдём.
— Куда?
— Да так, есть у меня одно местечко, — таинственно отозвался он.
***
Над лесом раскинулось темнеющее вечернее небо.
После того, как Луиза закончила обедать, обошла второй этаж и насладилась видом на сад, они с Эстебаном покинули дом и пошли в то место, о котором он говорил. Это оказалась небольшая поляна, уютно скрытая в густых, одному ему известных зарослях.
Луиза удобно устроилась в гамаке, натянутом между двумя бразильскими орехами, а музыкант занял соседний. При этом он не переставал лакомиться взятыми в дорогу манго. Умение отдыхать — великое искусство, и Эстебан был непревзойдённым мастером в этом деле. Они лежали под склонившимися над ними ветвями деревьев, слушали тихий шорох ветра, ласкавшего их лица. Вечер стоял тёплый, гамаки оказались мягкими, а манго… ну разумеется, манго были просто восхитительными на вкус, что уж там говорить.
— Да, amiga, вот это жизнь, я понимаю, — вздохнул Эстебан.
— Ага, — согласилась Луиза, зевая и потягиваясь. — Жизнь что надо.
— Ты сегодня сделала правильный выбор, — заметил Эстебан, отправляя в рот новую порцию манго. Свет закатного солнца ложился на его смуглое лицо, и он лениво щурился, защищая от него глаза.
Давно уже Луиза не чувствовала себя так спокойно, как сейчас. Она слегка покачивалась в такт ветру, жевала манго и думала, что, пожалуй, и впрямь совершила самый правильный, самый смелый поступок в жизни.
Эстебан начал напевать свою любимую песенку, и на этот раз Луиза тоже подхватила её.
— Оставь свои тревоги, оставь свои сомнения, — на два голоса пропели они.
Но их песня резко оборвалась, когда в кустах поблизости послышался шорох. Луиза соскочила на землю и насторожилась.
— Эстебан, — сказала она, — смотри.
Эстебан стремительно спрыгнул, подошёл к Луизе, встал в боевую стойку и показал ей, чтобы та держалась чуть позади. Они медленно, осторожно подошли к зарослям в том месте, откуда послышался встревоживший их шорох.
— А ну выходи, покажись, — угрожающе позвал Эстебан, и на его жилистых руках напряглись мускулы.
Зашуршали листья, раздвинулись ветки, и из кустов появилась Изабелла. Она выглядела уставшей, запыхавшейся, её гладкие волосы растрепались, но Луиза не замечала всего этого. Она была безумно рада столь неожиданной приятной встрече.
— Изабелла! — воскликнула она и, шумно топоча, бросилась к кустам, чтобы поскорее обнять сестру и на радостях даже подкинуть её в воздух.
— Поставь меня на землю, — строго попросила та. Как только Луиза подчинилась, Изабелла продолжила, сузив глаза: — Ты с ума сошла? Как ты могла уйти из города средь бела дня, не предупредив никого?
Этот вопрос силачка пропустила мимо ушей и задала свой:
— Как ты нашла меня?
— Долорес рассказала, — Изабелла тряхнула головой, приводя в порядок волосы, и снова уставилась на неё исподлобья. — Скажи спасибо, что первой забеспокоилась мама, а не бабушка! Если бы к Долорес пошла она, выговор тебе был бы обеспечен.
Это было не совсем то, что надеялась услышать Луиза. Она думала, что сестра поддержит её, скажет, что она молодец. Она подняла голову и увидела Эстебана, который подошёл к ним и теперь возвышался над Изабеллой, словно восковая пальма.
— Но я не нарочно, правда, — начала оправдываться Луиза. — Эстебан сказал, что мне нужно отдохнуть после переноски ослов, и захотел мне помочь, хотя у меня сначала плохо получалось…
— И поэтому заставил тебя отнести его домой, а потом ещё убраться на кухне? — парировала Изабелла. — Ты правда думаешь, что его отец мечтал именно об этом?
Луиза повернулась к музыканту и вскинула брови. Это что же выходит — Эстебан лгал ей всё это время? Она ждала, что сейчас тот начнёт возражать и даже поставит Изабеллу на место, но он лишь отвёл глаза в сторону.
— Я ведь тебе и не врал на самом деле. Ну, разве что чуточку, — пробормотал Эстебан.
— Послушай, ты, engañador, — резко сказала Изабелла. — Луиза не могла знать, в какие игры ты с ней играешь, зато я знаю. Всё, хватит. Она уходит со мной. Сейчас же.
— Ты хочешь её защитить, но сама же ею помыкаешь, — хмыкнул Эстебан. — Что ж, прелестно. Пусть так. Ведь Изабелле Мадригаль всегда лучше всех известно, что да как. Señorita Perfecta!
По тону их разговора Луиза догадалась, что эти двое недолюбливают друг друга. И, похоже, сильно недолюбливают.
— Он просто использует тебя, — прошипела ей Изабелла, вне себя от ярости.
— А она распоряжается тобой, — проворчал в ответ Эстебан.
Изабелла вырастила кактус прямо возле его ног и зловеще оскалилась. В темноте блеснули её зубы.
— Ну ладно, ладно, — пошёл на попятную музыкант, поднимая руки, чтобы всех успокоить. — Давайте немного остынем. Вон, стемнело уже, идти поздно…
— Для нас — нет, — отрезала Изабелла. — Луиза, мы уходим.
А Луиза хмуро смотрела то на неё, то на Эстебана. Она больше не чувствовала себя податливой, как глина в руках гончара. И хватит уже сестре или кому-то ещё решать всё за неё. Она и сама может это делать.
Внезапно она развернулась и прочувствованно, но крепко обняла музыканта. Тот сопротивляться медвежьим объятиям не стал — то ли от неожиданности, то ли ещё по какой причине. Утонув в могучих руках Луизы, он округлил глаза и в то же время улыбнулся, радуясь, что это не удар или что-то похуже.
— Спасибо, Эстебан, — выдохнула силачка, отпустив его. — Хоть ты и изрядный пройдоха, но ты научил меня отдыхать и дал понять, как мне это нужно. Не возражаешь, если я… э-э… возьму у тебя ещё пару уроков?
— Учить — это я могу, — не преминул отметить Эстебан. — Это я всегда пожалуйста. Легко.
— Но только не в ущерб её обязанностям, — предупредила Изабелла. — Хотя… я была бы не против, если бы Луиза отдыхала почаще. Ей это и правда нужно.
И она подмигнула сестре. Луиза, обрадовавшись, что та сменила гнев на милость, хлопнула музыканта по плечу и направилась в ту сторону, откуда они пришли на поляну. Изабелла показала двумя пальцами на свои глаза, потом на глаза Эстебана и бросилась следом.
