***
Расследование нужно было с чего-то начинать. После небольшого совещания Кендрик и Бефана решили начать с начала, то есть с 18.00 вчерашнего вечера, отправной точки корпоратива. И не прогадали: более-менее одинаково им запомнились первые часа два. Итак, в 18.00 кот совершенно точно был в клетке, а клетка — в темнице. Руководящий состав Содружества Чародеев убедился в этом лично, спустившись перед празднованием в эту самую темницу на проверку. Кот, как раз только что предпринявший очередную безуспешную попытку перехитрить сдерживающую его мощь сеть чар, оказался на диво словоохотлив, поэтому следующие минут сорок были потрачены на заковыристые переругивания. Стыдно сказать, но на этом поприще команда Эрвин-Вульфрик-Бефана потерпела сокрушительное поражение. Зато Кендрик остался от происходящего в полном восторге и даже сделал несколько пометок в своей записной книжке. На будущее. В 18.50 замерзшие, голодные и морально уставшие верховные магистры добрались до банкетного зала. Там их ждали с нетерпением: подавать закуски планировалось вместе с официальным началом банкета. Жаль только с напитками до того же не додумались. Зато речь Вайсермантеля — редкостное получасовое занудство — пошла на ура. Подчиненные одинаково радостно хлопали и свистели и на непосредственно поздравление с наступающим, и на неуклюжие шутки-прибаутки, и на упоминание последствий от столкновения с Темным Властелином. Зато Вульфрик, Кендрик и Бефана повели себя образцово: заинтересованность на лицах, смех и хлопки строго в нужных местах. Авторитет — он штука такая, теряется на раз-два. Да и солидарность с коллегой никто не отменял. Старался человек, текст сочинял, потом еще раз десять переписывал, перед зеркалом репетировал. Им ли не знать, как тщательно Эрвин готовится к выступлениям перед большой аудиторией. Благо, способность не зевать в особо снонагоняющие моменты отлично вырабатывалась руководящей должностью. Зато на традиционной речи магистра Нервезерфойглинга, казначея Содружества, можно было расслабиться. Отчего бы не расслабиться, если сам казначей, у которого была схожая с Эрвином проблема, но вот крепких Вайсермантелевских нервов не наблюдалось, активно расслаблялся в ожидании своей очереди и теперь двух слов связать не мог. Впрочем, благодарная публика приняла выступление застенчивого магистра тепло. Когда еще, как не в предновогодней кутерьме, встречать пространный доклад об убытках аплодисментами и тостами? Одноко гвоздь официальной программы ждал впереди. Это было выступление магистра Хирнлозершписса, заведующего хозяйственной частью Приюта Магии. Этот вспомнить заготовленную речь, если таковая у него вообще была, даже не попытался, а сходу трубным басом затянул лирическую композицию «Полюбил я тебя в камышах», чем снискал заслуженные овации. На этом, к счастью, официальная часть корпоратива завершилась. К столу подали долгожданные закуски, а всеобщим вниманием завладел нанятый вести вечер ярмарочный зазывала. И вот тут в показаниях наметились расхождения.***
— Немедленно убери от меня свою ощипанную курицу, — нарезая круги вокруг Эрвина, вопил Шварцвальд. Вайсермантель, намертво сцементированный липкой, устойчивой к магии субстанцией ядреного розового колеру и с не менее ядреным клубничным ароматом, флегматично следил за перемещениями коллеги, насколько позволяла его теперешняя мобильность. Позволяла она не многое. Здесь и сейчас председатель Совета Содружества Чародеев прекрасно сознавал, что чувствует застрявшая в меду муха. — Это не курица. — Замечательно! А теперь убери ее, пока я не пустил ее на бульон! — Сразу после тебя, — заверил приятеля Эрвин. Эх, здесь бы подошел величественный кивок головой, или изящный приглашающий жест рукой, но чего нет, того нет. Все-таки заклятие-фиксатор выходило у старого засранца шедеврально. Простенькое но с подвывертом. Во-первых, его невероятно сложно нейтрализовать: субстанция формируется непосредственно вокруг жертвы и твердеет буквально за доли секунды. Во-вторых, избавиться от уже не раз помянутой всуе субстанции самостоятельно было попросту невозможно. В битве Вульфрик — жар-птица уверенно лидировала последняя, используя свои стратегические преимущества, такие как клюв, когти и крылья, на все сто процентов. Удовольствие портило только то, что Вайсермантель не мог как следует поболеть за любимицу. — Я из-за твоей пичуги не могу сосредоточиться! — А я из-за твоей липкой дряни не могу пошевелиться! Что тут скажешь, ситуация вырисовывалась из разряда «обнять и плакать». Эдмонд, небось — если он действительно где-то поблизости — со смеху покатывается. Эта мысль отрезвила. Вайсермантель терпеть не мог выглядеть глупо, или смешно, а потому взял себя в руки и место событий осмотрел уже с точки зрения профессионала. С точки зрения профессионала место событий выглядело уныло. Помимо вышеупомянутого пыльного ковра там присутствовали не менее пыльные одежный шкаф, стол, стул кресло и койка. Типичная гостевая комната Приюта Магии, в которой никто не живет. Эрвин знал — да и все вокруг знали, достижение века, как-никак, без сарказма и преувеличения — что Кемпферишеркатер создал свою Грозовую Башню по образу и подобию Приюта Магии. Но вот чтобы настолько… Оно конечно, с гостевой комнатой не сильно соригинальничаешь… Но уродливая ваза с сухоцветом на столе просто один в один. Следящих чар или артефактов Вайсермантель не заметил и это хорошо: не придется объяснять императору, почему кот доставлен пред светлые очи в лопнувшем виде. Признаков ловушек и охранных чар — тоже. И вот это уже настораживало, если не сказать — пугало. Должно же хоть что-то да… Так спокойно. Спокойно! Ты могучий чародей с многовековым опытом, Эрвин Вайсермантель, а не просто старая развалина с прогрессирующей паранойей! Соберись и будь профессионалом! Вернуться в режим «профессионал, а не старая развалина» помогла нехитрая дыхательная гимнастика. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вот и отлично. Вот и… А все равно сглазил! В тот самый момент, когда вайсермантелевский аутотренинг начал приносить робкие, незрелые плоды, Вульфрик на полном ходу вляпался в ловушку. Ту самую, отлично спрятанную, но существующую. Ух, у Эрвина аж от сердца отлегло. Он, превыше всего ценивший порядок и стабильность, любил, когда все идет своим чередом. Произошло следующее: на очередном витке противостояния с жар-птицей Шварцвальд не вписался в поворот, врезался в стол и сбил вазу. Возможно этот малосимпатичный, преисполненный казенного духа предмет был Эдмонду чем-то особенно дорог. Или же погрязший в военных действиях Кемпферишеркатер давно их не подновлял. Так или иначе, не успела ваза с оглушительным грохотом разлететься на мелкие осколки, как раздался не менее оглушительный лязг, затем шипение, после чего гулкий басовитый рокот, в котором с трудом, но угадывался голос Кемпферишеркатера: — Кто посмел незваным явиться в мои чертоги?