***
Харуно, может, и поехала головой, но этот черный автомобиль она узнает из тысячи других. Машина стоит прямо возле ее подъезда, когда Сакура возвращается домой. Прислонившийся рядом Учиха лениво улыбается, мажет рассеянным взглядом по Харуно. Сакура останавливается и впивается ногтями в ладонь. - Может, объяснишь, что все это означает? – зло бросает она. Ее глаза темно-зеленого цвета пылают огнем. Если бы могла его сжечь – уже давно бы сделала это. Сердце неравномерно бьется о ребра. Сакура уже знает, что она от него услышит – дразнящее молчание. Такое подчеркнуто-отстраненное, что руки так и чешутся залепить пощечину. Чтобы была хоть какая-то реакция на словах, а не только на действиях. Потому что со словами проще. Слова Сакура пока еще способна отразить. Ей вдруг становится противно. От себя, от того, что она насквозь пропитана его ядом и запахом. Его поцелуи у нее в крови. Внутривенно. – Ну и что ты молчишь? Сказать нечего? Он смотрит на нее совершенно дикими глазами, и на секунду Сакуре кажется, что еще мгновение – и он бросится прямиком на нее, словно хищник на свою жертву. Харуно понимает – весь этот выверенный холод и такая последовательная аддикция к ее, Сакуре, подавлению есть ничто иное как обратная сторона его больной потребности в разрушении. «Да он ведь совсем поехавший», - проносится у нее в голове, и будто в подтверждение ее мыслям губы Учихи ломает кривая ухмылка, а руки в предупредительном жесте скрещиваются на груди. Он каждый раз пытается ее запугать, потому что она – его больное желание. Что-то вроде морфия при паллиативной помощи. Но Харуно не намерена ему поддаваться – она слишком устала от этого вранья. Сакура старается не смотреть в его лицо, поэтому переводит взгляд на стену дома за ним, но это мало чем помогает, потому что она чувствует, как ее щеки начинают полыхать. Дурная привычка теперь есть и у нее. Дурная привычка – тошнотворный страх. - Как ты узнал, где я живу? – наконец, произносит она после затянувшейся паузы, не выдерживая первая, потому что Саске, очевидно, продолжает свою пытку последовательным молчанием. - Это было легко, - его голос спустя три дня тишины (или сколько там уже прошло? Харуно не может ответить точно) для Сакуры, словно выстрел пулеметной очереди. - Зачем ты здесь? – бесцветно спрашивает она, а про себя думает, что он уже давно выпил всю ее жизнь. Планомерно. По капле. Саске смотрит на Сакуру исподлобья и в его черных глаза вспыхивает адский огонь, который она физически чувствует. Этот огонь приближается к ее ногам, касается языками своего пламени ее лица. И неважно, что между ней и Учихой расстояние около метра. Этот огонь – продолжение инквизиционных костров, что горели когда-то в средневековье. И этот огонь ждет свою жертву – Сакуру. - Тебе страшно? – голос Учихи вкрадчивый, маслянистый, шелковый. – За кого ты меня держишь, если я так сильно пугаю тебя? - За главную ошибку своей жизни, - выдыхает Харуно. Она говорила это ему тысячу раз. И готова повторить еще тысячу. Что вообще она чувствует кроме страха и обреченности последние три недели? Вся ее жизнь сузилась до одного конкретного человека. И не потому, что сама Сакура этого хочет. Он планомерно изводит ее, отрезает от окружающего мира, родных, любимой работы. Желает добить. Расчет простой – так она сдастся быстрее. Всего-то и нужно, что подождать. И почему за одну единственную ошибку нужно расплачиваться подобными методами? - Карма – та еще сука, милая, - огонь в его глазах угасает, и Учиха уходит. – Не волнуйся за своего драгоценного муженька, все с ним будет нормально. Но ты должна мне за это. И я обязательно получу свою плату в полном размере. А все-таки Сакура не сошла с ума – ей уже поздно. Учиха уезжает, оставляя Харуно в одиночестве, а мир перед ее глазами непрерывно кружится. Может, уехать? Он найдет. Везде найдет. Тогда стоит навести справки. Ведь это нечестно, что Сакура перед ним как открытая книга – в любой уголок души он способен проникнуть своими блядскими пальцами, распотрошить и разрушить то, что она так целенаправленно выстраивала многие годы. Все, что знает Сакура об Учихе – это то, что он чертов манипулятор и гребанный мудак, который хорошо трахается. Впрочем, когда речь заходит о Саске, о честности речи быть не может в принципе. Наруто снова нет дома, и Сакура с горечью думает, что в последнее время муж – всего лишь второстепенный герой в драме ее жизни, вечно отсутствующий и ничего не подозревающий. И это вообще-то тоже нечестно по отношению к нему. Честность в принципе за три недели стала чем-то недоступным. Как устаревшая купюра – когда-то существовала, но уже давно вывели из оборота. Расследование по делу о мудаке с черными глазами проходит вполне успешно. К списку эпитетов следует добавить богатый (хотя это было понятно еще в первую встречу), умный, хитрый, ловкий и мальчик-мажор. Подобного рода характеристики складываются из того, что Учиха, оказывается, владеет своей юридической фирмой. Правда, фирма изначально была приобретена отцом, Фугаку, а уже после передана сыну. Вскользь Сакура пробегается глазами по информации о том, что у Саске есть старший брат. «И как земля носит сразу двух дьяволов одновременно», - хмыкает она про себя, заранее ставя крест на всей семье Учих. О беспринципности Саске в профессиональных кругах, как выяснилось, ходят легенды. Он берется за самые спорные дела. Харуно хочется сострить что-нибудь про адвоката дьявола, но вот ведь незадача – дьявол уже и так адвокат. Отчего-то проведенное расследование придает ей сил. Вероятнее всего потому, что Учиха оказывается все-таки человеком, а не порождением зла на грешной земле. Но это еще не точно. И, наверное, стоит вообще-то в следующий раз попробовать воспользоваться этой информацией. Ведь у всех есть слабые места.