Пятница

День сегодня не удался. Из-за несдержанности Франи пришлось выплачивать неустойку клиенту. А попался нам мальчик из обеспеченной семьи, который оценил свою расцарапанную острыми когтями девушки щеку довольно дорого. Я мог бы упереться и не платить, был бы прав. Сексуальные домогательства караются весьма жестоко, и в свидетелях недостатка не было. Но здесь я не принадлежу сливкам общества, здесь некому заступиться, в отличие от этого щеголя, его звонок отцу и мое кафе было бы закрыто за остаток дня. Мне не стоит рассказывать, как это происходит, сомневаюсь, что ситуация сильно отличается от тех, что происходят в Москве, да и по всему миру. Стандартная картина. Позволяющий себе все сынок богатенького папеньки возжелал внимания простой официантки в простом кафе. Девушка отказала. Попытка заставить силой и вновь грубый отказ. Работодатель девушки выплачивает оскорбленному клиенту денежную компенсацию, чтобы просто замять неприятную ситуацию. По сценарию я, как работодатель девушки, должен со следующего дня удерживать какую-то часть суммы из ее зарплаты, но я не опущусь до такого. Хотя, зря. Но я еще не зачерствел настолько, чтобы вынуждать девушку платить за свою внешность и за прихоти таких ублюдков, как Шагони. Отфыркиваюсь от воды, заливающейся в нос и рот. Душ снимает напряжение. Усталость постепенно уходит, силы возвращаются. Не могу сказать, что я не рад большому объему работы и некоторым неурядицам, минус только в том, что они высасывают деньги. Не хочу, чтобы все было гладко. Желаю только одного уставать настолько, чтобы не было сил даже думать. Потому что… стоит только появиться возможности окунуться в остатки памяти, как все сводится только к одному человеку. Стас. Я поверил, я понадеялся, посчитал, что ему удалось мне доказать. Вновь повелся на тот факт, что он спас меня. Его поддержка была для меня именно спасением, я бы не смог оставаться один после поступка Рауля. Вероятно, у этого человека просто комплекс героя и ему необходимо защищать чью-то жизнь. И он решил стать моим опекуном. Не могу сказать, что не рад. Он дважды спас мою шкурку. Сначала пожар, теперь Рауль… Никогда бы не подумал… Но, вашу мать! Я в поступках Стаса вижу иной подтекст! Я хочу, чтобы он кидался в мои проблемы и вытаскивал меня оттуда за волосы не просто так, а потому что я ему дорог. Я. Дорог. - Блядь! – бью по плитке. Снова больно, и в душе, и руку щиплет. От зарождающейся истерики спасает звонок в дверь. Быстро закручиваю краны, обматываю полотенце вокруг бедер. Плевать, что с меня ручьями льется вода. Я никого не жду. Распахиваю дверь. Не удерживаю нервный смешок. Кажется, я окончательно свихнулся на одном человеке. Нет, конечно, до проблем Вермандуа мне далеко, но все к этому и идет. Вновь хихикаю, прикрываю ладонью рот. По другую сторону порога стоит Стас. Он пристально проходится по мне взглядом и его черные брови медленно ползут вверх. Удивлен видеть меня такого. - Я же сказал, что не поеду! – шиплю рассерженным котом, ощущаю, как выгибается от напряжения позвоночник, как шерсть на загривке встает дыбом, но свои права буду защищать до последнего вдоха. - Я и не прошу, - передергивает плечами, словно не он месяц назад сорвался на очередной скандал и едва не скатился до драки, пытаясь заставить меня вернуться в Москву. – Пустишь? - Нет, - отрицательно качаю головой, упираюсь рукой в косяк, хотя, вряд ли мне это поможет, если он и в правду захочет войти. - Саша, - отодвигает небольшой чемодан в сторону, и к моему охуению садится cвоей запакованной в дорогущие голубые джинсы задницей на мой коврик перед дверью, - я понял, что ты не бросишь то, чего добился здесь, - вздыхает, поднимает на меня такой больной и печальный взгляд, что сердце щемит, - но я готов бросить все там, чтобы быть с тобой. Пустишь? - Угу, - снова как болванчик трясу головой, больше просто не могу ничего сказать. Делаю несколько шагов вглубь квартиры, Стас поднимается, берет чемодан, заходит. Закрывает дверь. Легкий сквозняк проходится по телу, вздрагиваю и отпускаю полотенце, которое падает у моих ног. Секундная заминка и я оказываюсь в руках Стаса. Грубая ткань его одежды трется об обнаженное тело, его губы терзают мой рот, даря такой долгожданный поцелуй. И стоит ли говорить, что эта сволочь даже не удосужилась снять обувь, пока не отволокла меня на кровать?