Крещение кровью | Baptism in Blood

Пройдя сквозь портал, Геральт понял, что он очутился посреди тронного зала дворца. Ему потребовалась пара минут, чтобы успокоить желудок, потому что в этот раз магическое перемещение особенно дало о себе знать. На нетвёрдых ногах, то и дело спотыкаясь, он прошёл через помещения, где стражники уже собирали служащих и оповещали их о том, что происходит. Геральт был уверен, что весь медицинский корпус и ведьмаки прибудут так быстро, как только смогут. Солнце уже село, но дворец, несмотря на всю его видимую воздушную грацию, был разогрет жаром позднего лета. Окна были распахнуты настежь, чтобы хоть немного проветрить помещения, но на улице было жарко и душно, даже с наступлением ночи. Геральт уже чувствовал запах разведённых во дворах и садах рядом со зданием костров, потому что туда сбрасывали заражённые или потенциально заражённые вещи. Запах горящего мусора никогда не ассоциировался у него со дворцом, и его чувствительный нос сейчас приносил скорее больше проблем, чем пользы, пока он пробирался по коридорам. Вернувшись, наконец, к офису Дамьена де ла Тура, он наткнулся на огромную толпу людей перед входом. Они сердито перекрикивались и требовали ответов. Стражники не подпускали их к двери. Геральт проскользнул между людьми и вышел вперёд. Он узнал больного стражника, который помогал ему до этого. Переглянувшись с мужчиной, тот пропустил его, и ведьмак быстро пробрался в кабинет, захлопнув за собой дверь. – Как всё прошло? – дрожащим голосом спросила Йеннифэр. Она склонилась над ведром, а рядом с ней наготове стоял служка. Геральт уже почувствовал запах рвоты и липкий сладковатый запах крови. – Что ж, у меня есть хорошие новости, отличные новости, великолепные новости... и плохие новости. У тебя хватит сил сообразить мне какую-нибудь одежду? Я выбежал отсюда, не подумав об этом. Она не должна держаться слишком долго, идеально, если дотянет до возвращения домой, – попросил Геральт, глядя вниз на свои брэ. Йеннифэр бросила на него гневный взгляд и вскинула руки. Мужчина зашипел, когда почувствовал на себе характерный шов нильфгаардского камзола со шнуровкой. – Геральт, нам нужны хорошие новости, так что начни с них, – сказал Дамьен, вытирая лоб платком. – Хорошая новость в том, что есть рабочее лекарство, – сказал ведьмак, подходя к столу и разворачивая небольшой кожаный футляр, – отличная новость, он был протестирован на огромной группе людей без каких-либо побочных эффектов и с полным излечением. Единственные, у кого возникли проблемы – это люди с аллергией на магическое воздействие, такие как Трисс. Великолепная новость: у меня есть целый корпус медиков, которые едут на помощь. Кроме того, я вызвал сюда ведьмаков. – Вызвал сюда ведьмаков? – Йеннифэр прищурилась и закусила губу, многозначительно глядя на его амулет. Геральт с подозрением уставился на неё. От её внезапного удивления и быстрого взгляда в сторону он почувствовал укол где-то глубоко в сердце. – Что тебе известно? – требовательно спросил он, тон его голоса стал холодным. – Мы не будем выяснять это прямо сейчас, Геральт, – многозначительно сказала Йеннифэр, пытаясь сдержать рвотный позыв, – позже, когда всё уладится. Я знаю достаточно и уже давно, и если бы я представляла угрозу, меня бы давно устранили. – Отложите свою любовные ссоры на другой день, – сказал Морвран Воорхис, делая шаг вперёд. ведьмак уставился на мужчину, которого не заметил, когда вошёл. – Теперь, Геральт, поскольку остальные, кажется, решили молчать об этом, каковы плохие новости? – Плохая новость в том, что все заражённые должны сделать укол, – ответил тот, поднимая один из маленьких шприцев, – в зад. Тишина наступила так резко, что можно было ясно расслышать какофонию снаружи. Геральт не отводил взгляда от Морвана. Внезапно молодой человек возмущённо фыркнул; ведьмак почувствовал, как на его лице заиграла ухмылка. – Думаешь сейчас время для шуток?! – его ухмылка стала шире. Со стороны Йеннифэр послышался стон. – Он же серьёзен, ты разве не видишь? Это лицо? Эта улыбка? – сказала она, хмурясь изо всех сил, чтобы скрыть собственную ухмылку, – Вот когда ты действительно понимаешь, что Геральт серьёзен. – На самом деле, необязательно делать это в задницу, скорее... в мясистую часть сбоку, – ведьмак подошёл к Йеннифэр с небольшой иглой, – на самом деле, я думал, что тебе давно должны были сделать прививку. – Испытания на тот момент всё ещё продолжались, – сказала чародейка, заставляя себя встать, расстёгивая пояс на брюках и ослабляя корсет. В комнате моментально повисло всеобщее замешательство, мужчины пытались одновременно подсматривать и прятать взгляд. Йеннифэр выругалась. – Слушайте сюда, идиоты, подойдите ближе. Вам нужно будет знать, как это делать. Не только для вашего же блага, не забывайте думать о том, какое мнение о вас будет у обычного народа, если вы сами пойдёте к ним с лекарством и лично предложите помощь. Конечно, сюда приедут врачи, но представители аристократии, помогающие простолюдинам, оставят неизгладимое впечатление, которым, я уверена, Эмгыр с удовольствием воспользуется. Поскольку его здесь нет, я действую от его лица. Так что смотрите внимательно, и, когда доставят больше лекарства, предложите помощь. Это приказ. Как по щелчку все в комнате пришли в движение и сгрудились позади Геральта, чтобы посмотреть, как он будет ставить укол. Как только Йеннифэр заняла удобную позу, он заставил её слегка наклониться вперёд и сдвинул её брюки так, чтобы обнажилась верхняя часть бедра и мышцы. – Смочите мне тряпку в крепком алкоголе, – приказал он. Скорость, с которой один из мужчин поднёс её, вызвала у него улыбку. Быстрым движением он очистил место укола тряпкой и воткнул иглу. Йеннифэр слегка поморщилась, но в остальном даже не дёрнулась. Геральт ввёл жидкость, и женщина зашипела, а затем выругалась. – Мелитэле, ну и отдача! – она быстро села и потёрла то место, куда была сделана инъекция. Все взгляды уставились на то, как мерцающее голубое свечение прошло через неё. Когда оно достигло её паха, Йеннифэр сразу расслабилась. – Оно действительно действует так быстро? – спросила она, когда мужчины вокруг неё начали перешёптываться. – Это магический блок. Он заблокирует симптомы, пока работает лекарство, – произнёс Геральт, вспоминая слова Кейры, – однако оно не исцелит никаких повреждений, это зависит только от вашего организма, или, если он у вас есть, от вашего целителя. Честно говоря, Йен, я не особо осведомлён о деталях, не спрашивал. Когда она приедет, сможешь допрашивать её хоть целый день. – Что ж, мне лекарство не нужно, – сказал Морвран, заложив руки за спину, – я много раз сталкивался с подобным на поле боя. У меня нет никаких симптомов и, если я и болен, сейчас мы об этом не узнаем, потому что я приехал сюда только вчера. Большинство нильфгаардских посланников на время изолировались в своих комнатах, чтобы ограничить контакты между людьми. Что нам делать, если у кого-то появятся симптомы? – Мы должны дождаться Кейру, – объяснил Геральт, наблюдая, как состояние Йеннифэр улучшается, её кожа начинает возвращаться к своему обычному бледно-розовому цвету. – Как это всё вообще могло случиться, Геральт, объяснишь мне? – потребовал Морвран спокойным голосом. В этот момент чародейка пошевелилась, взяла одну из игл и посмотрела на Дамьена, – Йеннифэр упоминала, что болезнь была превращена в оружие. Как? Геральт быстро изложил всё, что знал до этого момента, намеренно опуская часть о том, что зелье является популярным омолаживающим средством, которое использовали чародеи, а также о причастности вампиров. Морвран побледнел. – Вы же понимаете, как велика вероятность того, что оно использовалось и в других местах? – риторически спросил Воорхис, его лицо вытянулось в изумлении, а брови нахмурились, – Йеннифэр? Информации сейчас немного, но я рекомендую, как заместитель Эмгыра, разослать сообщения молодым аристократкам нашей страны, чтобы выяснить, насколько широко успела распространиться зараза. Складывается ощущение, что Туссент – это только верхушка айсберга. Я буду расценивать это как прямое нападение на нашу великую империю, неудивительно, что они начали с тех, кто занимает самое высокое положение. Йеннифэр кивнула в ответ, в её взгляде была решимость. – Геральт, – мужчина моргнул, когда к нему обратились, – мы хорошо осведомлены о характере вашего контракта, нам сообщили подробности сегодня утром. Вы очень мудро поступили в сложившейся ситуации, я лично очень ценю ваши усилия по разрешению этой проблемы. Мы бы попросили, от лица империи, чтобы вы вернулись к своей работе как можно скорее; пожалуйста, дайте знать, если вам что-нибудь понадобится от нас, мы всё устроим. – Это довольно бессрочный договор, – сказал Геральт, и его брови взлетели вверх. – Из тех, на которые мы не соглашаемся просто так, – ответил Воорхис, и его губы изогнулись в улыбке. Геральт слегка поклонился Морврану, который одобрительно посмотрел на него. Ведьмак быстро вернулся к столу Дамьена и прихватил ещё один шприц. – С тобой всё будет в порядке? – спросил он, глядя на де ла Тура, когда магия начала делать своё дело. – Честно говоря, думаю, что да, – ответил тот, всё ещё потирая рукой больное место на заднице, – нам нужно решить, как правильней будет сообщить всё населению, и быстро, но это уже не твоя проблема. – Точно, не моя, – согласился Геральт, поморщившись, представив, как он кричит на людей, чтобы они перестали быть такими глупыми, – однако я скажу вот что. Сначала сделайте прививки кухонному персоналу. Всех нужно будет кормить, и они – ПОСЛЕДНИЕ люди, которым мы можем позволить заболеть. – Проницательно с твоей стороны, Геральт, – кивнул Морван, пристально глядя на Дамьена. – Мне нужно обратно к Анне-Генриетте, – сказал ведьмак, глядя на Йеннифэр, – сообщи мне, когда Цири вернётся. Чародейка кивнула. – Удачи, Геральт. Седовласый мужчина быстро вышел из дверей, пробрался обратно сквозь недовольную толпу и вернулся в коридоры для прислуги. Он сделал остановки в паре мест и отправился обратно в башню уже с хорошей едой, жаровней, связкой дров и несколькими большими бутылями свежей питьевой воды, а также тряпками, полотенцами и простой мягкой сменной одеждой для Анны-Генриетты, чтобы ей было проще привести себя в порядок. Геральт надеялся, что Регис пережил его отсутствие, а бывшая княгиня не вынудила его выбросить её из окна. Когда он добрался до подножия башни, там уже стояло несколько охранников, в основном для того, чтобы глупые люди не пытались взломать дверь. Судя по нескольким телам, усеявшим коридор, пара человек попытались это сделать. Геральт завозился с ключом, который не выпускал из рук всё это время. Когда его окутала непроглядная тьма лестницы, и звуки снаружи стихли, он вздохнул с облегчением. Он почувствовал, как его глаза расслабились в темноте, и позволил другим чувствам вести себя обратно вверх по узкой лестнице в тюрьму бывшей княгини. Он открыл дверь и услышал ровное сердцебиение своего друга и беспорядочное слабеющее сердцебиение Анны. Выдохнул. И быстро поднялся по лестнице. Регис смотрел на него с кресла, придвинутого к кровати. В руках у него была книга из запасов княгини, и для любого человека он выглядел бы как врач, бдящий у постели больного. – Рад видеть, что ты вернулся, – сказал вампир, вставая и лениво потягиваясь, – да ещё и с подарками! Я нашёл здесь жаровню, а за полкой есть поленница дров. Увы, мне нечем было их зажечь. Я оставил свой кремень в анклаве вместе с некоторыми другими вещами. Если бы не это, давно бы сжёг этот мусор. Геральт посмотрел на вонючую кучу грязного белья и одежды. – Как она, Регис? – спросил ведьмак, глядя на княгиню, которая обильно потела, а изо рта у неё текла розовая пена. – Скажем так, надеюсь, ты с хорошими новостями, а иначе мы вряд ли получим от неё какую-либо информацию, – протянул Регис, наклоняясь, проверяя пульс и качая головой. – Всё, что я узнал от неё – это полубезумный бред, – вампир нахмурился. – Я получил лекарство от Кейры, – сообщил Геральт другу, складывая все свои вещи в одном месте и подходя к кровати со шприцем в руке, – я уже ввёл его Йен и некоторым другим людям, он остановит распространение болезни, хотя для полного выздоровления потребуется чуть больше, чем нескольких дней. По крайней мере, разрушение организма прекратится. – Но ущерб уже нанесён, Геральт, – сказал Регис, откидывая простыни и позволяя мужчине хорошенько рассмотреть её тело. Это было ужасно, ведьмак видел подобное раньше, но теперь он мог рассмотреть последствия вблизи. Большие опухоли появились у неё в подмышках и паху. Такие же были и на шее, до этого скрытые её волосами. Они уже начали чернеть, как и её ноги. И на её руках теперь тоже были видны признаки отмирания. Геральт вздохнул. – Ну, есть плюсы, магия смягчит боль и заставит тело думать, что всё в порядке, пока лекарство действует, – проворчал ведьмак. – Но правда в том, что у нас может не хватить времени, прежде чем какая-то часть её тела просто перестанет функционировать, с магическим вмешательством или без него, – Регис взял иглу и подошёл к кровати. – Я предполагаю, что это внутримышечное? – спросил он. Геральт кивнул, чувствуя, как в животе затягивается узел беспомощности. Регис повернул княгиню на бок и ввёл ей лекарство. Голубое свечение начало окутывать её, двигаясь гораздо медленнее, чем на Йеннифэр. Вампир опустил её обратно, укрыв спину. – Теперь остаётся только ждать, – вздохнул он, пожимая плечами. – Что ж, давай хотя бы проведём это время с комфортом, – Геральт ухмыльнулся, подходя к жаровне и подбрасывая в неё немного дров. – В той стене есть вентиляция, Геральт, – Регис указал на место рядом с полкой, – возможно, ты захочешь открыть её, прежде чем зажигать что-то, иначе вы двое умрёте, а я здесь застряну. Геральт мысленно ухмыльнулся, быстро подошёл и щёлкнул выключателем. По комнате пронёсся порыв воздуха, унося всю затхлость, которая в ней скопилась. Мужчина быстро бросил игни, и жаровня загорелась дружелюбным пламенем. Регис нашёл пару щипцов для дров и начал сбрасывать грязную одежду Геральта в огонь. Неприятный запах ударил было в нос, но быстро утих. Ведьмак прошёл туда, где бросил вещи, чтобы взять принесённую им еду. Регис на этот раз сражался с одеждой княгини, пока не остался доволен тем, что уместил в огне столько юбок, сколько мог, чтобы не затушить пламя. Геральт снова улыбнулся, наблюдая, как вампир быстро сдался, пытаясь подхватить платье щипцами и в итоге просто закатал рукава рубашки и бросил его в огонь голыми руками. Пепел разлетелся по всей комнате. Геральт накрыл еду на стол. Он захватил приличный ассортимент сыров, фруктов, свежего хлеба, небольшую варёную курицу, фаршированную перцем, а также два артишока, которые были ещё тёплыми, и немного масла. – Геральт, не мог бы ты подойти сюда и разобраться с... этим? – Регис усмехнулся, указывая на кучу кровавых отходов на полу, – Я ни за что не прикоснусь к этому, и у нас нет другого способа убраться. Я не хочу больше ни секунды смотреть на это. – А я вижу, что даже у вампира есть свои пределы, – рассмеялся Геральт, подходя к Регису. Он сосредоточил на отходах игни и направил его в пол. Пол был мраморным и, если не считать закопчённой полосы, которую можно было бы вытереть позже, он остался невредим. Геральт позволил магии делать своё дело и быстро разобрался с тем, что осталось. Он поднял глаза, почувствовав на себе взгляд Региса. То, что он увидел, сбивало с толку, как и изменившийся запах в комнате. Когда вампир понял, что его заметили, он отвернулся. – О чем задумался? – спросил ведьмак, подходя к столу. Геральт сел и посмотрел на Региса, стоящего в свете костра. Тот был задумчив, напряжён. Седовласый мужчина почувствовал, будто может ощутить что-то за пределами своего сознания, когда смотрит на вампира. Регис снова посмотрел на него, и на этот раз его эмоция читалось легко. Это была боль. – Хорошо, теперь ты меня пугаешь. Что случилось? – спросил Геральт, волосы у него на затылке встали дыбом. – Я прожил долгую жизнь, Геральт. Многое испытал, очень многое, – взгляд Региса были мрачен, он посмотрел на фигуру княгини. – Некоторые вещи были ужасными, некоторые - радостными, некоторые - болезненными. Я так долго удерживал себя в узде, Геральт, что почти испугался, что мои чувства притупились, что мир потерял краски. Я, так сказать, отказался от своего вампиризма задолго до того, как встретил тебя. Я боялся этого. Когда мы встретились, ты ставил меня в ситуации, когда мне приходилось использовать свои силы. Снова вернуться к ним. Чтобы напомнить себе, что я не человек. Каждый раз, когда я делал что-то новое, показывал что-то менее человечное, ты реагировал на это совсем не так, как я ожидал. Ты принял меня. Геральт в замешательстве посмотрел на своего друга, предательская дрожь пробежала по телу вампира. – Я говорю это не просто так. Мне нужно, чтобы ты знал это, знал, что это исходит из самой глубины моего сердца. Я был готов раньше, и готов сейчас полностью уничтожить себя ради тебя, – признался Регис, глядя прямо в глаза ведьмака, в его душу. Геральт встал, протянул руку к плечу друга и крепко сжал его. Он внезапно почувствовал себя потерянным, когда вампир прильнул к прикосновению. – Ты не станешь делать ничего подобного, – сказал Геральт хриплым голосом, пока его разум пытался осмыслить происходящее, – ты уничтожил себя один раз и дважды подвергал себя пыткам ради меня. Я не простил бы себе, если бы снова потерял тебя. Тут же вспомнились слова леди Трастамара, сказанные ранее в тот же день, и это поразило Геральта, будто молния. Глаза ведьмака расширились, а грудь сжалась. Не раздумывая, он положил другую руку на плечо Региса, чтобы удержаться, когда поток неоднозначных чувств пронёсся по телу. Будто прорвалась плотина, сдерживающая все его чувства, с которыми он пообещал себе разобраться позже. Глядя на вампира, он внезапно почувствовал потребность заговорить. Он открыл рот, но слова будто застряли в горле, и он беспомощно посмотрел на Региса. – Геральт? – глаза его друга, смущённые и неуверенные, встретились с глазами ведьмака. На секунду Геральту показалось, что он не может пошевелиться, но затем будто без его ведома слова выплеснулись наружу. – Однажды я был готов умереть, – пробормотал он, пытаясь успокоиться и подобрать слова, которые теперь звучали едва громче шёпота, – я потерял всё. Всё, что мне было дорого. После Стигга. Эмгыр, он окружил нас, он пришёл к нам, ко мне, Йеннифэр и Цири. Он забрал Цири и сказал нам с Йеннифэр, что нам либо грозит казнь, либо мы можем умереть в объятиях друг друга. Я действительно был готов сделать это, Регис. Я потерял всё. Возвращение Йеннифэр не помогло. Умереть у неё на руках. После всего, через что она заставила меня пройти, после лжи, настояв на обучении Цири и забрав её у меня, только для того, чтобы потерять её в эгоистичной попытке получить больше влияния! С меня было достаточно. Где-то в глубине моей головы не переставая повторялась фраза: «Ты заслужил это». – Эмгыр, в нём тогда внезапно почему-то проснулась совесть. И Цири вернулась к нам, – сказал Геральт, всё ещё держась за плечи Региса. – Я перестал что-либо чувствовать. Это было похоже на сон, я притворялся счастливым, даже радовался. Я был таким, каким они хотели меня видеть. Но я будто оцепенел, не понимал и до сих пор не понимаю почему. Я должен был быть вне себя от радости, что она вернулась, но вместо этого я чувствовал себя опустошённым. Потом Цири, человек, за которого я боролся, моя дочь, сказала мне, что она должна уйти. Что за ней всегда будут охотиться, и она не может смириться с мыслью о том, что мы будем в опасности. Это убило меня. Я был разбит, и Йеннифэр знала это. Я позволил ей манипулировать мной так, как она считала нужным. – Затем мы некоторое время путешествовали с Цири, именно тогда я узнал о её приключениях, когда мы шли обратной дорогой через каждое из них, хоронили тех, кого она оставила позади, – сказал Геральт, – я должен был быть рядом с ней, присматривать за ней, а она скорбела о тех, с кем подружилась, и стремилась отомстить тем, кто причинил ей зло. К тому времени когда она, наконец, похоронила свои проблемы, наступил Беллетэйн. Я почувствовал себя лучше, и мы с Йеннифэр снова нашли друг друга, в то время как Цири искала кого-то своего у костров. Это был последний раз, когда я чувствовал себя по-настоящему счастливым с Йен. После того, как мы закончили, Ложа призвала к себе их обеих. Йен сказала, что она пойдёт к ним, и что Цири придётся последовать за ней. То крошечное счастье, которое я обрёл, разбилось на миллион осколков. Я продолжал пытаться убедить себя, что люблю её, и согласился с ней; она сказала, что мы не можем пойти против их приказа, что это для блага Цири. Всё, что я мог сделать, это кивнуть в согласии. После всего, что она заставила меня сделать. Она сказала, что я должен какое-то время путешествовать с Цири, и она вызовет её, когда она понадобится. Цири сказала мне, что не боится их. – Тогда, путешествуя с ней, я захотел показать ей это место. Последнее место, где я чувствовал себя счастливым, – уныло сказал Геральт, – и, конечно, в ту же секунду, как мы прибыли, вся эта иллюзия была разрушена. Цири и я должны были спасти Лютика от виселицы. Пустота росла, всё это казалось таким несправедливым. В конце концов мне пришлось отпустить её в Дракенборг, чтобы она встретилась там с Йеннифэр. Я отправился в Ривию. Когда я приехал, их там не было, начались общественные беспорядки. Мэвы нигде не было видно, а её город лежал в руинах. У меня не получилось остановиться в гостинице, в которой я изначально планировал снять комнату, и тогда же я буквально столкнулся с Ярпеном и Золтаном. Я пытался вернуть Золтану его меч. С меня было достаточно. – Тогда начались настоящие беспорядки, Регис. Большие, – сказал Геральт, и его взгляд ожесточился от воспоминаний. – Они преследовали эльфов, гномов, всех нелюдей, и что-то сломалось во мне. Меня наполнили гнев, ненависть. Я пришёл в ярость. Я убивал, я убивал, убивал, не переставал убивать, пытался сделать хоть что-то, что помогло бы мне что-то почувствовать, что угодно, кроме этой огромной пустой дыры в том месте, где раньше была моя жизнь. Я перестал считать после пятидесяти людей, хотя другие позже говорили мне, что я был близок к сотне. Я не знаю, кого я убивал. Я просто продолжал размахивать своим мечом, пока не кончились все силы. – Я позволил этому поглотить меня, Регис. Целиком. Полностью, – Геральт почувствовал, как его грудь начинает гореть, а глаза мучительно закрываются. – А потом, когда больше не было сил, чтобы поднять меч, и беспорядки заканчивались, я повернулся к одному мужчине, простому человеку, похожему на фермера, который был вовлечён в драку. В его глазах был страх. Я встал, расправил руки и позволил этому мужчине дать мне то, чего я хотел больше всего на свете в тот момент. Боль была великолепной. Глубже и сильнее, чем всё, что я когда-либо чувствовал. Он пронзил моё сердце своими вилами. Я обратился к своим мутациям, чтобы призвать свою кровь обратно к моему торсу, и она потекла алой рекой. Я чувствовал необъяснимый восторг. Регис подвинулся и положил руку на щеку Геральта. Выражение его лица было наполнено такой болью, которая заставила ведьмака вздохнуть, подавив слезы. – Насколько надо быть извращённым человеком, чтобы испытывать восторг и эйфорию при мысли о том, чтобы оставить этот мир, – прошипел Геральт. – Тогда я заметил Йеннифэр. Она видела всё это, – он вздохнул. – Она видела, что я сделал. Она подошла ко мне и попыталась спасти меня с помощью магии. Я боролся с ней, Регис. Я боролся, чтобы умереть, и в процессе я забрал её с собой. Я не видел там Цири, в суматохе я забыл, что ездил в Ривию, чтобы снова встретиться с ней. Она не сказала мне, что опоздает. Она видела, как я покончил с собой, и видела, как я забрал жизнь Йеннифэр. Она этого не понимала. Цири так много пережила и так много сделала, и все же она не понимала того факта, что её отец хотел умереть, потому что он больше не мог представить себе жизнь без неё, без своих друзей. – Геральт... – Регис вдохнул, прижимаясь к телу ведьмака. Тот почувствовал, как его руки двигаются сами по себе, когда он крепко обнял вампира. – Она вернула меня обратно. Цири действительно сделала это, – продолжил мужчина, его голос был едва слышен, как шёпот; невысказанная ярость и боль горели в нём, словно огонь. – Она оживила меня и оживила Йеннифэр, и в какой-то ошибочной попытке подарить нам счастливый конец она поместила нас на подобие идеального острова. На тот, который она сама создала. Авалон. Я не знаю, сколько мы там пробыли, Регис, всё, что я знаю, это то, что я проводил день за днём, просто существуя. Йеннифэр хотела быть счастливой и вежливо игнорировала меня и все мои протесты против такой жизни. Я стал её куклой. Я сделал так, как она мне сказала. Это было чистилище. Я... подвёл её тогда. Делал невыразимые вещи. Когда дикая охота нашла нас и забрала Йеннифэр в надежде вернуть себе Цири, я был готов сражаться, но сражаться было не с кем. Я хотел сражаться с ними по той же проклятой причине, по которой сражался в Ривии. – Они сказали мне найти их позже, когда завеса между мирами станет тоньше в том месте, куда люди приходят умирать, – сказал Геральт, набравшись смелости продолжать, – затем они открыли выход и вернулись в наш мир. Я нашёл трёх Ведьмаков, которые знали, где я собираюсь быть и почему я собираюсь быть там. Лето, Эган и Зеррит. Они дали мне снаряжение, и мы проследили за охотой. Они были экспертами в этом. Их школа, о которой в Каэр Морхене у нас не было записей, была специально сформирована из ведьмаков, наиболее талантливых в магии, которые могли выслеживать магических существ. Она была основана в Нильфгаарде и финансировалась покойным императором, чтобы иметь возможность бороться с охотой, когда она прибудет. Мы проследили за Всадниками до дерева Висельников, и они были там с Йеннифэр, я знал, что мне нужно было делать. – Я знал, что если я хочу вернуть Цири, сохранить её в безопасности и сохранить ей жизнь, мне придётся присоединиться к охоте, – он почувствовал жжение в глазах, когда говорил в плечо Региса, – я сделал это. Чтобы стать тем, кого больше всех презирал. Я путешествовал с ними, Регис, это желание смерти преследовало меня на каждом шагу. Я убивал без разбора. Я стал одним из них, преуспевал в этом, и проклинал их. Эредин разжёг этот огонь во мне, Регис. Я ненавидел себя и ненавидел всё так страстно, что позволил ему забрать меня. Я отдавал ему своё тело при каждом удобном случае, я стал инструментом. И где-то в глубине души мне это нравилось. Он почувствовал, как руки Региса сжались вокруг него, как тот потянул их вместе на пол.. – Ты знаешь, что положило этому конец? – спросил Геральт, всё ещё уткнувшись головой в плечо вампира, – Я зашёл слишком далеко. Они выслеживали Цири и потеряли её из виду. Мы почти схватили её, но наш старый приятель Аваллак'х предал Эредина и увёз Цири туда, куда охота не могла последовать. Я был в ярости. Я был на столько вне себя от того факта, что они сделали недостаточно, чтобы заполучить её, что начал набрасываться на своих коллег - красных всадников. Эредин отправил меня обратно на континент, но перед этим лишил меня памяти, чтобы я “остыл”. – Это сработало, – прошептал Геральт, – этот тупой грёбаный эльф сделал то, чего никто другой до этого момента не делал. Он напомнил мне, что у меня есть друзья, друзья, которые были живы. – Я появился недалеко от Каэр Морхена и был спасён моими братьями из школы волка, – Геральт почувствовал, что жжение в груди становится мучительно сильным, его воспоминания всё ещё были туманны, – во всём этом я и забыл про них. Весемир, Ламберт и Эскель. Я также забыл о Трисс. Блуждая по жизни без памяти, я почувствовал тепло, которого не испытывал бог знает сколько. Время в Авалоне текло не так, как здесь, и в Тир-на-Лиа оно текло иначе. Я восстановил связь со всеми, завёл новых друзей, в том числе подружился с эльфом, с которым однажды я хотел бы тебя познакомить. Та дыра в моей душе, которую раньше я не мог заполнить, была заполнена до краёв. И, несмотря на всё происходящее вокруг меня, у меня были друзья, люди, на которых я мог положиться, и цель как ведьмака – убивать монстров и путешествовать по миру. – Когда я восстановил свои воспоминания, то будто потерялся в себе, – вырвалось у Геральта, гнев на самого себя снова показывал голову, – но теперь у меня было то, чего мне не хватало – контроль над собой. У меня была поддержка, было место, которое я мог назвать домом. Теперь я бы получил то, что привело меня к гибели в прошлый раз, и на этот раз я положился бы на помощь своих друзей. Когда Йеннифэр вернулась в мою жизнь, я отдалился от неё. Я любил её, как сестру, которую ты одновременно и любишь, и ненавидишь. Некоторые её решения, принятые в интересах Цири, привели к плохому результату, и мне пришлось заставить себя простить её за это. Однако я бы не простил её за то, как она обращалась со мной на протяжении многих лет. – Остальную часть истории ты по большей части знаешь, – сказал мужчина, наконец, чувствуя, как годы горя и гнева будто спадают с его плеч, – я наконец-то вернул Цири. Я, Геральт. Я обучал её, и мы провели два года, путешествуя вместе. Она вернулась, она ВЫБРАЛА меня. Не Йеннифэр, не её отца, а меня. Когда она спросила, может ли она отправиться в путь самостоятельно, я понял, что сделал то, что намеревался сделать в первую очередь. Я обучил отличного ведьмака. Моя дочь, моя красивая, сильная, умная и талантливая дочь. Я отпустил её. – Это была самая трудная вещь, которую мне когда-либо приходилось делать. Позволить ей самой идти по этому пути. Я был так горд, но я знал, что больше не могу опекать её, и ей нужно было найти себя самостоятельно. – После того, как я отпустил её, пустота, которая всегда преследовала меня, вернулась с той же силой, – сказал Геральт, немного выпутываясь из объятий Региса и видя, что тот плачет, – я снова почувствовал себя опустошённым, безразличным ко всему. Не так, как когда я потерял Цири в первый раз, но это все равно ощущалось остро. Когда я увидел контракт, в котором именно мне предписывалось приехать в Туссент, я подумал: “Почему бы, черт возьми, и нет”. Пока я путешествовал с рыцарями обратно в княжество, мне казалось, будто я спускаюсь с холма, как будто там была моя последняя остановка. – Когда мы начали выслеживать убийцу, и я узнал, что это был вампир, я подумал: "Вот оно, это контракт, который заключают все ведьмаки, контракт, который ведёт их к смерти". И когда появился ты, я почувствовал, будто та часть моей души, которой не хватало, внезапно уставилась мне в глаза. Вот только я этого тогда не понимал. И не мог выразить это словами. Когда я узнал, что был другой вампир, которого ты знал и любил, я почувствовал, как этот маленький кусочек разлетелся вдребезги, но не сломался. Я хотел, чтобы кто-то в этой проклятой вселенной был счастлив, и если спасение твоего друга сделает тебя счастливым, я мог бы умереть спокойно. – Мы сделали это, и ты ушёл, – Геральт вздохнул, убрав руки с плеч Региса, и откинулся назад; воздух, наконец, вышел из него с тяжёлым вздохом, – только на этот раз у меня была целая толпа людей, о которых я должен был заботиться, и занятие, которое мне нравилось. Я выбросил тебя из головы, списал со счетов. Я уже много лет списываю со счетов то, что я чувствую, или что я чувствовал раньше, скрывая это за мантрой: “У ведьмаков нет чувств” или “Я разберусь с этим позже, когда буду готов”. Только шутка была в том, что я никогда не был готов. Геральт снова посмотрел на Региса с болью и замешательством в его всё ещё полных слез глазах. – Теперь ты вернулся, ты здесь со мной в общей сложности дня два, и всё это время что-то внутри кричит на меня, – ведьмак вздрогнул, прижимая руки к груди, – оно кричит на меня в два голоса. Я не понимаю, о чём оно говорит. Но что я точно знаю, так это то, что если бы ты снова умер, я бы тоже умер. Для меня нет жизни без тебя, Регис. Я чувствую это всем сердцем. Если бы я снова потерял тебя, я бы сам потерялся. Геральт даже не заметил движения, пока не почувствовал лоб Региса на своём собственном. Замешательство затопило его разум, он замер. Внезапно стена рухнула, и он почувствовал жар слез на своих глазах. Он заглушил рыдание и наклонился к вампиру. Когда Регис закрыл глаза, и его дыхание окутало Геральта, запах дождевой воды захлестнул его с такой силой, что ведьмаку показалось, будто он попал в эпицентр шторма. Он мог бы навсегда раствориться в этом чувстве. Когда они начали отстраняться, Геральт застонал, потом рассмеялся. – Я думал, ведьмаки не умеют плакать, – сказал Регис, посмеиваясь и вытирая глаза. – Я не могу. Я плакал только один раз, когда думал, что Цири мертва, – Геральт быстро вытер глаза, разрываясь между тем, чтобы рухнуть на пол бесполезной кучей, зарыдать или рассмеяться, – Я не знаю, почему возникает это жжение и это чувство в моей груди. Будто я могу почувствовать это, и я знаю, что хочу с этим сделать, но где-то глубоко внутри есть связь, которая сейчас разорвана. Когда он посмотрел на друга, надежда в его глазах обняла разбитое сердце Геральта и заставила его снова почувствовать себя целым. – Ты говорил мне это несколько раз, но теперь я скажу тебе, – Регис наклонился, обхватил ведьмака за голову и снова столкнул их лбами, – ты не одинок, я здесь, вместе с тобой. – КОЛЛЕТТ, КОЛЛЕТТ, ГДЕ ТЫ? – раздался внезапно, будто крик гарпии, голос княгини, прорываясь сквозь уши двух мужчин, заставив их отскочить друг от друга так быстро, что Геральт ударился головой о стол, где стояла еда, а Регис ударился затылком об окно. – Коллетт! Ты нужна мне сейчас же! Я испачкалась, и мне нужны чистые простыни, – взвыла Анна-Генриетта, – и кто разжёг огонь? Здесь душно и жарко. Регис и Геральт переглянулись, а затем рассмеялись. – Кто это?! Кто там?! – взвизгнула княгиня, – Покажитесь! Первым встал ведьмак, за ним последовал его друг. Княгиня уставилась на них широко раскрытыми глазами, она почти рычала. – ВЫ. Геральт посмотрел на неё с жалостью в глазах. – Да, мы никуда и не уходили, – протянул беловолосый, чувствуя, что снова принимает свой угрожающий облик, – а теперь ты скажешь мне, откуда взялся этот пузырёк. Глаза княгини удивлённо распахнулись.