Токийская история

      Наверное, стоило сразу сказать хёну, что ни завтра, ни послезавтра он ещё не отправится в Пусан. Но Чон почему-то не начинал разговор, а Чимин тем временем заговорил первым.       – Ты не обижайся на Тэхёна, ладно? Вечно он такой…       Чон молча кивнул, не находя, что ответить, и лишь шёл рядом с Чимином по коридору, пока они вновь не оказались вдвоём в волшебной комнатке с решётчатыми перегородками. Чимин сразу же направился в угол и нырнул в недра стоявшего там шкафчика, но Чон вернул его оттуда окликом:       – Хён, хён! Погоди!       – Что такое? – Чимин обернулся, так и оставив лежать на полке то, что собирался взять.       И Чон рассказал ему, о чём узнал в порту.       – Ааа… Вот как! Но потом ведь ты всё равно отправишься в Пусан?       Чон заверил, что конечно – как только «Каыль Тэян» возобновит свои рейсы.       – Я потом заберу всё, что ты хочешь передать, хён, ладно? Пусть пока здесь у тебя полежит.       Осмотрительный Чон понимал, что в пансионе, где всякий народ останавливается, деньги хранить точно не стоит.       – Ладно, – согласился Чимин. – Слушай, а как же ты? У тебя ведь, наверное, денег уже мало. Есть чем расплатиться за жильё и еду?       – Я устроился работать в порту на разгрузке, там неплохо платят, – успокоил Чон озабоченного хёна. И тут же внутренне укорил себя: ну почему он такой идиотски-честный? Ведь можно же было сказать, что платить нечем и жить негде. И напроситься к Чимину…       – Так значит, ты остаёшься в Токио на следующую неделю? Это хорошо!       Чимин сказал это так искренне, что Чон почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. В голове поплыл сладкий туман, смешиваясь с усталостью длинного дня. И неосознанно шагнув вперёд, навстречу Чимину, Чон вдруг уткнулся подбородком в его плечо, прикрыв глаза то ли в тихом блаженстве, то ли в полудрёме.       – Хён, как хорошо, что ты… тоже из Пусана…       Мягкая щёчка Чимина прикасалась к его мощной шее, и Чон вдруг почувствовал, что Чимин улыбается.       – То есть… Я не то хотел сказать… Просто как хорошо, что ты…       В этот момент руки Чимина обхватили его за талию, а маленькие ладошки стали гладить шёлк рубашки на спине. И Чон, так и не решаясь открыть глаза, чтобы случайно не нарушить это волшебство, тоже обнял Чимина за плечи, нежно прижимая к себе.       – Эй! Чимин! Вы закончили уже там свои дела с Чоном? Мы закрываемся и уходим!       Волшебное мгновение разрушил громкий окрик Чин-хёна в коридоре. Чон вздрогнул, а Чимин мягко высвободился из его объятий и с улыбкой, потянув за руку, сказал:       – Идём. Мы идём, Чин-хён! – повторил он громче, выходя из комнаты.       Ночная прохлада освежила Чона, когда они знакомым путём направились домой. И вместе с этим вдруг вернулось смущение, которое с такой силой накрыло его вчера. Но теперь Чон ясно чувствовал, что оно совсем иное – потому что одновременно проснулась и неожиданная уверенность. Раньше он будто нащупывал путь в темноте. Теперь же словно понимал, что дорогу ему ярко освещает маяк, и через какое-то время он обязательно причалит к берегу в нужном месте. Раньше Чон был один на один со своими чувствами. А теперь ясно ощущал, что они с Чимином заодно.       Говорить на эту тему он, конечно, не решился, да и не считал нужным. Поэтому разговор зашёл о сегодняшних выступлениях. Чимин с удовольствием принимал похвалы и охотно рассказывал, как готовился тот или иной номер.       – Теперь репетируем выступления к следующему корейскому вечеру, – поведал он. – Уже больше месяца ничего нового не делали, надо обязательно освежить репертуар!       – Ты же только что новый танец стал исполнять – с цветочным шаром который, – удивился Чон.       – То для обычных дней, для широкой публики. Там мы ещё чаще обновления готовим, чтобы посетители не заскучали. Надо постоянно удивлять и чем-то привлекать!       – Ты и так привлекаешь… – искренне выдал Чон.       Чимин улыбнулся, но как профессионал своего дела возразил:       – Ну нет, если номер неинтересный, это не то. Вот для нового выступления Тэхёна дядюшка Сон такую красивую штуку придумал! Как раз к нашей теперешней осенней теме. Сэйко-кун делает каркасы деревьев и на ветки прикрепляет бумажные разноцветные листики. А сбоку за кулисами будет установлено несколько электрических вееров – когда они работают, то листья словно трепещут на ветру! Очень здорово получается, и Тэхён среди этих деревьев песню исполняет.       – А у тебя какое выступление будет?       – Я просто танцую под песню «Опавшие листья»… Обычное выступление, ничего особенного. Правда, наряд очень красивый – уже почти сшили. Мы заказываем костюмы у мастеров театра, где Хоби-хён играет, он договорился. Чин-хён очень доволен – выходит не дороже, чем в других местах, а наряды отличные! Кстати, Сон-ним, который нам иногда помогает, тоже там работает – настоящие большие постановки придумывает и оформляет на сцене. Сам он кореец, поэтому в «Цветы и птицы» с удовольствием заглядывает, старается что-нибудь подсказать. Может, в следующий раз мне тоже красивый номер сделает…       Чон чувствовал, что Чимин, хоть и рад за друга, всё же немного расстроен тем, что его собственное выступление на следующем корейском вечере будет не таким эффектным.       – Слушай, а помнишь, мы с тобой сидели первый раз в саду… Завтракали когда… На землю лист упал с дерева так красиво? Ты ещё сказал в тот момент, что тебя зовут Чимин…       Чимин повернул голову и внимательно смотрел на Чона.       – Ну, я имею в виду… Когда листья падают – это красиво… Будто ты тоже осенний лист, упал с осеннего неба… И кружишься-танцуешь на земле…       Чон смущённо замолчал.       – Ааа… Ты хочешь сказать, что можно использовать листья? Точно, можно сделать маленькие листья из тонкой раскрашенной рисовой бумаги и сбрасывать сверху, когда я буду танцевать – они будут медленно лететь-опускаться… Это можно попробовать!       – Да, будет здорово! – сразу же представил себе Чон то, что предложил Чимин. – Но я вообще думал, что ты сам можешь сверху спуститься… Я видел у вас там на втором этаже лебёдки и тросы. И платформу можно прикрепить. Подъёмные краны в портах так грузы опускают и поднимают…       – Ну вот ещё! Я тебе что, груз в порту на платформе? – рассердился Чимин, но понарошку.       – Так можно сделать как качели, красиво… А тросы украсить листьями…       Чону действительно страстно захотелось увидеть Чимина на качелях. Он сразу вспомнил предание о верной Чхунхян – как юноша Ли впервые увидел и полюбил эту прекрасную девушку тогда, когда она каталась на качелях… Вот будет здорово, если его возлюбленный тоже спустится сверху на качелях, как фея с неба по радуге!       Возлюбленный... Чон вдруг впервые ясно и со всей полнотой осознал и почувствовал, что Чимин – не просто хороший парень. И не просто друг. Он – любимый! И это озарение было таким щемящим!.. Но одновременно – очень, очень сладким…       Они шли рядом и больше не разговаривали – каждый вдруг погрузился в свои мысли. Было просто хорошо. Но через какое-то время длинный и волнительный день дал о себе знать – Чон вдруг непроизвольно широко зевнул.       – Ты уже совсем засыпаешь! Не провожай меня, иди скорей к себе в пансион.       – Нет, как это! – не согласился Чон. И вдруг понял, что они с Чимином крепко держатся за руки. И отпускать тёплую ласковую ручку из своей ладони он совсем не хочет.       – Ну, давай я тебя сегодня провожу до твоего пансиона, – предложил Чимин.       – Так, может, люди подумают что-нибудь… – повторил Чон старые слова Чимина.       Но Чимин только улыбнулся и уже свернул в нужную сторону.       – Ночью всё равно никого нет – некому и думать! – весело сказал он.       И в то же мгновение перед ними в конце улицы возник силуэт прохожего в тёмной одежде.       – Да нет, видишь, ходят всякие… – пробормотал Чон.       Чимин хихикнул, но продолжал уверенно шагать вперёд.       – Ну и пусть ходят!       А Чон подумал, что и Юнги где-то здесь рядом живёт, тоже может им встретиться. И ещё крепче сжал руку Чимина в своей.       – Я ночью через ворота не хожу, они уже заперты, – объяснил Чон, когда подошли к пансиону. И свернул в боковую улочку, к спасительной криптомерии.       – Ты прямо здесь перелезаешь? – удивился Чимин. А когда они оказались под густыми ветвями, скрытые от улицы, восторженно сказал: – Ого!       От усталости и нахлынувших чувств Чон ощущал себя пьяным, хотя выпили они в компании не так много. Расставаться ужасно не хотелось, но он действительно засыпал. Хотя всё же не удержался и напоследок снова осторожно обнял Чимина. Несколько мгновений они постояли рядом, а потом Чимин негромко сказал:       – Ну всё, иди! Хочу увидеть, что ты нормально до своего жилища добрался.       Чон кивнул и в несколько ловких движений перемахнул через ограду. А приземлившись с той стороны, услышал восхищённый присвист и слова Чимина:       – Здорово ты через забор перебираешься!       Тут, видимо, до каждого из них дошла двусмысленность сказанного, потому что смущённый Чон услышал смешок Чимина за стеной. А потом тихое «Спокойной ночи!»       – Спокойной ночи! – ответил Чон и уловил негромкой звук удаляющихся шагов.       Весь следующий день Чон вновь трудился в порту. Повезло, что разгрузка очередного корабля завершилась рано, и, получив деньги, Чон поспешил назад в город.       Боясь опоздать, как накануне, он прибежал к «Цветам и птицам» за час до открытия. Потому направился сначала на задний дворик, где неожиданно встретил невысокого, но ладно сбитого незнакомого мужчину с бородкой, который быстро выходил через заднюю дверь с какой-то доской под мышкой. Поклонившись, Чон заметил, что за мужчиной поспешает и Чимин – очевидно, они о чём-то разговаривали и ещё продолжали беседу по дороге, пока Ширатори провожал гостя.       – О, Чон! – воскликнул Чимин.       Мужчина с бородкой приостановился и внимательнее взглянул на Чона, кланяясь.       – Так это тот моряк, которому неплохие идеи приходят в голову! Рад знакомству!       Чимин за спиной мужчины немного смутился и объяснил:       – Познакомься, Чон, это Сон-ним…       – Здравствуйте! – теперь Чон понял, кто перед ним. – Чимин рассказывал, что вы делаете представления в театре…       – Да, и я только что проверил здешние механизмы над сценой. Действительно можно сделать качели и спустить Чимина сверху. Это ты хорошо придумал! Зайду ещё на днях и порепетируем. Надеюсь, и Сэйко-кун к этому времени свою часть работы сделает.       Значит, Чимин действительно всерьёз воспринял его предложение с качелями! Чон был удивлён и обрадован.       – Надо только сиденье для качелей поизящнее и поудобнее сделать, – кивнул дядюшка Сон на доску. – А то тут просто деревяшка какая-то нашлась. Отнесу в наши мастерские, пусть чуток форму придадут.       – Это и я могу сделать, – предложил Чон.       – Правда?       – Да, мне бы только инструмент найти. Просто ножом здесь не справишься. Вот тут скруглить и подшлифовать, и прорези для тросов аккуратнее обработать…       – Парень, да ты понимаешь дело! – обрадовался Сон. – Тут наверняка какие-то инструменты найдутся, посмотри в помещении, где Сэйко-кун работает. А если нет – надо попросить его, он точно раздобудет нужное. Я тогда это тебе оставляю. А мне надо торопиться, чтобы к вечернему спектаклю успеть всё подготовить.       И он вручил Чону доску, а сам распрощался и ушёл. Парни несколько секунд постояли, молча глядя друг на друга. Чон нарушил молчание первым.       – Ты всё же решил сделать номер с качелями… – благоговейно произнёс он.       – Ну да, я подумал… Мне показалось, это будет красиво и необычно! Хотя и сложно.       Чон заулыбался. Чимин тоже улыбнулся и сказал:       – Пойдём, я покажу тебе, где работает Сэйко-кун и лежат инструменты.       Но не успели они войти в здание, как со стороны улицы послышался разговор на повышенных тонах, и Чон узнал голос Чин-хёна. Действительно, на галерее раздались быстрые шаги и во дворике появился раздражённый хён. Быстро кивнув в знак приветствия, он драматично воззвал в глубины здания:       – Тама-сан! Нам конец!       Повар моментально возник у входа, но абсолютно спокойно спросил:       – Что случилось, Чин-сан?       – Этот злодей Кояма! Только что встретил его на улице – он, оказывается, шёл сказать, что завтра не сможет доставить нам мясо!       Чон взглянул на Чимина. «Это мясник, наш постоянный поставщик», – вполголоса пояснил тот.       – Плохо, но ничего не поделаешь. Придётся сходить завтра утром на рынок самому, – философски изрёк Тама-сан.       – На рынок?! – возопил Чин. – Там в праздник хризантем цены взвинтят в три раза! Да и попробуй найди сходу хорошее мясо, лучшее наверняка приберегут для постоянных покупателей. Продавцы небось будут стараться под шумок втюхать всё, что залежалось… Так подставить нас в такой важный день!       И Чин картинно привалился к стене, прикрыв глаза.       – Может, он вовсе не хотел нас подводить, так случайно получилось, – попытался успокоить хозяина Тама-сан. – Поставки задержались от крестьян или не рассчитал всё хорошо…       Чин моментально открыл глаза и мрачно уставился в пространство. А потом взорвался:       – Поставки задержались?! Как бы не так! И Кояма отлично знает, кто и сколько у него закупает мяса, он не мог просчитаться! Моё мясо у него просто-напросто перекупил чёртов Эбоси! Очень хитро! Не только сделать себе хорошую выручку в праздник, но и подгадить конкуренту!       «Владелец «Шёлковой кицунэ», – быстро пояснял Чимин недоумевающему Чону, словно тот человек, который комментирует слушателям содержание старинных сказаний.       Из здания вышел, привлечённый шумом, Канхё-ним, и тоже постарался вразумить возмущённого владельца «Цветов и птиц».       – Чин, ну ты же не можешь так голословно обвинять Эбоси-сана. У тебя нет доказательств.       – Доказательств нет, но я нутром чую! – негодовал Чин. – Я сейчас проходил мимо его берлоги – и видел над входом свеженькое полотнище с надписью «В праздник хризантем лисички станцуют для вас и угостят вкусным мяском. Три порции по цене двух!» И скажешь после этого, что я не прав?! Наверняка с мясом Эбоси не только меня обставил, но и других. А на нас он вообще давно зуб точит, потому что мои парни нравятся публике больше, чем его девицы!       «У Эбоси-сана выступают девушки, они танцуют и поют на западный манер», – тарахтел Чимин на ухо Чону, а тот млел от его тёплого дыхания несмотря на то, что обстановка совсем не располагала к интимности.       – Его заведение само по себе популярно, – попытался вывести Чина на мировую Канхё-ним. – Кому-то ведь и такое искусство нравится.       – Какое там искусство! – громогласно возмущался Чин. – Бордель под прикрытием!       – Ну-ну, Чин, что ты… – уже вдвоём постарались утихомирить его Тама-сан и Канхё-ним.       А Чон тем временем вспомнил небольшую мясную лавочку, куда ходил с хозяином пансиона. Мясо там было отличное, а заплатил за него Ходжи-сан вроде бы не так уж много. Конечно, он там покупал по знакомству, но вдруг… И Чон решился рассказать об этом собравшимся.       Чин, несмотря на свой недавний раж, выслушал предложение внимательно, и согласился, что в это место стоит попробовать наведаться. В коне концов было решено, что Чон встретится с Тама-саном завтра утром и они вместе сходят на рынок. А уж потом Чон отправится на работу в порт.       Тут немного успокоившийся Чин вдруг обратил внимание на доску в руках моряка, и недоуменно вопросил, что это такое. Чимин рассказал об идее Чона с качелями, а хозяин «Цветов и птиц», пока слушал, прямо на глазах воодушевлялся.       – Молодец! Тебя нам точно боги послали! Иди, работай! – и он положил руку на плечо Чона таким пафосным жестом, словно передавал ему управление королевством, а не отправлял доску обстругать.       Все разошлись по своим делам, а Чин, удаляясь в свой кабинет, воскликнул:       – Мы им ещё покажем кимову мать!       – Что-что? – недоуменно переспросил Чон.       – Не знаю, – улыбнулся Чимин. – Наверное, какое-то особое выражение!