Соmatose

Снег кружится. А на улице так тепло для декабря! В Малфой-мэноре трещат камины, суетятся эльфы: елка, наполнившая зал свежестью, переливается и сверкает игрушками и мишурой. Наконец-то, спустя семь лет после Второй Магической Войны этот дом наполнила Жизнь, изгнав отсюда мрак и холод. Правда, Драко по-прежнему часто просыпался ночью от кошмара, в котором ему виделись черные тени и маски да слышались вопли магов, что пытал в подвалах отец. Он тогда вставал с кровати, стараясь не разбудить Асторию, шел к камину, напоминающему ему камин в школьной гостиной, и вспоминал… 9 лет назад. — Мамочка, я приехал! — Драко вернулся из школы на Рождество и торопился увидеть родителей. — Сыночек! Драко! Ну, наконец-то! — Нарцисса спускалась с лестницы, держа осанку, но, не удержавшись, сбросила напускное величие, проворно, словно это она — школьница, сбежала с лестницы и обняла свою единственную радость. Потому что отношения с мужем ее не радовали уже давно. — Рассказывай! — улыбалась она, ласково водя рукой по его платиновым волосам, лежащим неаккуратными вихрами после снятия шапки. — Что именно? — улыбается Драко, вспоминая свои далеко не невинные теперь шалости. Вот он пьет огневиски с друзьями, потом лапает какую-то слизеринскую шлюшку на пару курсов старше… Нет, маме лучше этого не знать. — Все! — продолжает задорно мама. — Да все по-старому. Друзья. Враги. Как меня бесит этот Поттер, чертов рыжий идиот Уизли и эта вонючая грязнокровка Грейнджер! — А Люциус глубоко вонзил в тебя когти, сынок, — словно сама себе прошептала Нарцисса, заметно погрустнев. — Мама? — удивленно поднял брови Драко, не поняв ее. И та решилась. Она устала смотреть, как из ее ребенка, поначалу спокойного, даже немного робкого, но доброго и отзывчивого, ее муж делает подобие себя. Делает монстра… — Драко, — мягко начала она, — что плохого сделала тебе эта Грейнджер? — Но она же грязнокровка! — непонимающе глянул на нее мальчик. — И что с того? — Как, что? Они же грязь! — А если забыть о ее происхождении? — спросила вдруг Нарцисса. — Чего? — Опиши ее. Не вспоминая, что она — маглорожденная, — Нарцисса специально не стала говорить ругательство. — Ну, она, — задумался Драко, — она очень умная, старательная, ответственная, — начал перечислять он, — преданная своим друзьям, очень красивая… Ой! — поняв, что сказал не то, чего ему хотелось, он слегка покраснел. — Вот видишь, она не такая ужасная. И, кажется, она тебе нравится, — поняла Нарцисса. — Может, тебе стоит подружиться с ней? — Чего? С этой! Я и грязнокровка Грейнджер? Да никогда! — и Драко ушел к себе. И до вечера думал, за что он ее ненавидит. А мать оказалась права — не за что было. Отец позвал… — Драко, тебе будет оказана огромная чес… — начал Люциус, но тот, к его удивлению, перебил отца: — Отец, я все чаще задумываюсь о предстоящей войне. Магов в Англии относительно мало. Волшебный мир слишком закрыт, а мир магглов разросся. С этим трудно не считаться. Можно ли победить в такой войне? Не станет ли она Истреблением? Ведь чистокровных магов можно по пальцам пересчитать. Вот смотрю на тупые лица Кребба и Гоила и понимаю, что это вырождение. Талантливых волшебников остается так мало… — Ты что, рехнулся? Вырождение? Да наше общество расцветет, как только мы избавимся от этой падали! — отец просто побагровел от злости, не понимая, почему его сын задает такие дурацкие вопросы. — Круцио! И Драко словно вывернуло наизнанку магической атакой. — О, Мерлин… — прохрипел он, искренне не понимая, почему его отец так поступил с ним. Он, конечно, высказал глупые опасения, но так наказывать его? Абсурд. Он сдержал слезы. Не стал спрашивать. Но в тот вечер, когда Люциус в который раз поднял на него руку, он решил, что не желает быть таким. В Хогвартсе удивлялись переменам в Малфое: почти не задирал грязнокровок и не только их, стал замкнутым, а во время Битвы за Хогвартс неожиданно примкнул к защитникам Школы, поведя за собой добрую половину слизеринского факультета. Все были удивлены, но решили, что это все — влияние крестного Драко — Северуса Снейпа. А Гермиона ему и правда нравилась. Только она с этого рыжего пылинки сдувала… Поэтому он и поступил, как Малфой. Женился не по любви. На чистокровной. Так было принято. Даже когда отца не было рядом, он продолжал жить по его неписаным законам, и от этого временами становилось противно. А потому, когда пришло приглашение в Академию Авроров, он, не задумываясь, поступил. И окончил с отличием, вступив в аврорат. Драко мало изменился: не перестал быть надменным и горделивым, холодным, но, в отличие от отца, сохранил рассудок и не стал высказывать свое презрение миру так явно. Война закончилась, но только формально. Последователей Тома Реддла, более известного как Вол-де-Морт, было предостаточно. И убийства продолжались. *** Драко возвращался домой. Рождество ведь. Традиция. Первый год его просто бесила эта традиция. Но потом родился сын. Скорпиус. И их с Асторией трещащий по швам брак удалось сохранить. Семь лет они делают вид, что любят друг друга. И весьма успешно. Настолько, что он и сам в это верит. Сейчас его ждет дома сын. И любимая жена. Просто нормальная семья без пыток в подвалах, Круциатуса в качестве наказания и идиотских политических идеологий. Он старался стать лучшим отцом для своего ребенка, чем был у него. Почему был? Потому что Люциус проклял его на чем свет стоит, когда тот подался в мракоборцы. Особняк встретил его строгой красотой и теплом, ставшим за мирные годы привычным. Скорпиус тут же повис у него на шее, жена неспешно обняла. Все привычно, спокойно. «Даже скучно», — подумалось ему на миг, в который он и не догадывался, что скоро за это «Скучно» Драко будет готов отдать все и даже больше. Тихий семейный вечер подходил к концу. Не было толп гостей — после войны Малфоев не особо жаловали, хотя Драко и уважали в Министерстве. Просто он не заводил друзей. Забини не приехал, Поттер идет на поводу не особо любившей Малфоя супруги. Вот и получился тихий семейный вечер. Он и Астория уложили ребенка спать и решили, что и им пора ложиться. — Я так соскучилась! — строгая Астория, под стать Драко, не любила проявлять эмоции — только с сыном, но тут вдруг обняла и стала целовать мужа. И тот понял, что тоже скучал. Он мягко поцеловал жену, сжимая ее в объятиях, и заметил, что та дрожит. — Эй, ты что замерзла, что ли? — спросил он, рассмеявшись. — Так я тебя согрею! — и начал стягивать с супруги платье. — Я не замерзла, — прошептала миссис Малфой тихо, — я не знаю почему, но мне страшно, Драко! — и она обняла того еще более яростно, торопливо его целуя, словно тревожась, что это в последний раз. — Да что с тобой? — удивился Драко. — Я не знаю! Просто обними меня, — Торри прижалась к нему, словно ища защиты. Тот никогда не видел жену такой. Но она была сейчас очень желанной и соблазнительной. Хотелось ласкать ее, забывая об усталости, утонуть в ней, быть с ней. Что Драко и сделал, окончательно освобождая женщину от одежды, торопливо поглаживая ее тело и немного грубовато целуя. Она привыкла к нему такому — бесцеремонному и грубому. В эту ночь было и правда хорошо. — Засыпай, — поцеловал Драко Асторию, прижимая ее к себе. Она все еще дрожала. То ли от страха, то ли от возбуждения. Он уже и сам был готов был провалиться в сон, как в особняке раздался громкий звук. Кто-то прорвал магическую защиту мэнора. — Что за черт! — вскрикнул Драко, натягивая брюки и хватая палочку. — Я никого не жду. Астория, разбуди сына. Будьте готовы бежать! И пошел встречать непрошеных гостей.