На острие ножа

      Вот ведь змея подколодная. Сижу в баре, напиваюсь и для чего? Чтобы забыть, как она со мной поступила? Нет, ей это с рук не сойдёт. Кто она такая, чтобы меня лицом в грязь опускать. Чёртова богатая сука. Да кто вообще смеет так обращаться со мной. Выкинула из тачки, оставила, как помойную крысу. Ну уж нет. Так не пойдёт.       — Ещё один.       Я снова заказываю порцию водки с лаймом и внимательно смотрю, как ловкий бармен подкидывает бутылку с алкоголем в воздух.       Чёрт, да что меня могло зацепить в этой богатой дамочке? Я много кого трахала, ублажала, подставляла обе щёки для очередного хлесткого удара ладонью моих любовниц. Но никогда не позволяла поступать со мной, как с дешёвой проституткой на заказ.       Я ухмыляюсь, когда понимаю, что пью из-за отказа тётки, что старше меня на двадцать лет, у которой в природе не было девушки. Я совсем обезумела, не иначе.       Бармен отходит от уже наполненного бокала к другим клиентам, и я таращусь на дольку лайма, так и не понимая, чего же хотела эта мисс Вуолдорф.       — И как, помогает тебе сидеть днем в лесби-баре, напиваться и думать о какой-то хорошенькой брюнеточке?       Справа доносится голос больше похожий на писк комара. Не удивлюсь, если он принадлежит девчонке-подростку, которая выглядит на четырнадцать.       — Тебе не хватает компании?       Я подношу бокал к губам и делаю большой глоток, обжигающий мое горло. Долька лайма тут же попадает в мой рот, и мои клыки разрывают её в хлам.       — Я предположила, что тебе не хватает компании, — отвечает всё тот же комар.       Мои глаза начинают слезиться от количества кислоты лайма, и я спешу сделать ещё один глоток водки.       — Твои предположения ложные.       Я слышу смех и уже не на шутку начинаю злиться.       Поставив бокал обратно на стойку, я сжимаю челюсть и разворачиваюсь к ней. Вот только какого моё удивление, когда я вижу перед собой не робкую простушку, которая распустила длинные волосы и сделала себе яркий макияж, а девушку в теле с короткой стрижкой чуть ли не под ноль и идеально выглаженным брючным костюмом. Её глаза чёрные как соль, сканируют моё лицо и тело, а затем останавливаются на моих руках, которые до сих пор крутят бокал.       — Нервничаешь?       Она с ехидством указывает на мои пальцы, и я сама ощущаю некую дрожь.       Всё это не просто так. В этот бар никто не ходит в костюмах, да ещё и с бабочкой на шее.       Я с подозрением смотрю на неё, и это выходит из-под контроля только лишь моих эмоций.       — Давай я куплю тебе выпить, чтобы ты не переживала.       Она указывает бармену на мой пустой бокал, и он в мгновение ока подливает ещё больше масла в огонь.       — Бучиха вроде тебя должна прохлаждаться в офисе, смотря какое-нибудь порно на компьютере и обсуждая с коллегами-мужиками, кого бы она хотела в первую очередь.       Девушка заливается смехом, от чего её гортань просто сходит с ума. Непривычные звуки хлюпанья доносятся до моего уха слишком резко, что мне хочется врезать ей по горлу.       Она наконец заканчивает гоготать, когда уже весь бар таращится на неё с недоумением.       — Простите… простите, — она извиняется перед представителями женского пола за соседними столиками и тут же показывает мне удостоверение офицера полиции. — На твоём месте, я бы подумала стоит ли мне ещё дерзить, рыбка.       Я выдыхаю, когда понимаю, что офицер полиции просто так не будет показывать своё удостоверение. Вот только что ей надо? И почему я?       Я с удовольствием отправляю в себя оставшуюся жидкость в бокале и отодвигаю его на приличное расстояние. Была у меня как-то раньше нервозность ещё больше нынешней, и там я могла запросто разбить такой вот бокал о чью-нибудь голову. До этого дня мне везло с полицией. Во время скрыться с места преступления ещё та задачка, но я справлялась. Так что теперь нужно копу от берейтора в местном конном клубе?       — Что вам надо… офицер?       Бучиха неохотно убирает удостоверение в карман, будто оно даёт ей особое преимущество, когда на виду.       — Семейство Вуолдорф.       Я отворачиваюсь от неё, когда улыбка на моем лице становится нескончаемым потоком радостной энергии.       — Это уже интересно.       Я готовлюсь её выслушать только из-за одного фактора… мисс Вуолдорф. — — -       Черт. Как я могла так нажраться? Да ещё и рассказать все об этой Жаклин Вуолдорф офицерше полиции. Но я была бы не я, если не хотела отомстить этой воспитанной, невыносимой дамочке.       Да, когда бучиха, точнее, Сара Тернер рассказала мне о том, что семья Вуолдорф, в том числе её малолетняя дочь Кассандра, которая, оказывается, всё же была у такой женщины, занимаются незаконной деятельностью, благодаря которой и стали такими многомиллионными звездами, я ещё больше вклинилась в разговор. Сара отвечала кратко и по факту, говорила максимально тихо, чтобы ни одна живая душа не услышала и буквы. Пришлось напрячь свой слух, чтобы хоть как-то отличить её слова от писка комара. Тернер знала, что это происходит где-то неподалёку от их дома, а может, и вовсе в нём. Она вместе со своим напарником вели наблюдение за ними уже несколько недель, как только дошла подтвержденная информация, о которой мне не суждено было узнать. И как только Сара заметила, что я сажусь в тачку к мисс Вуолдорф, то сложила не совсем правдоподобную картину. Точнее, она подумала, что я её подруга или навроде того. Но сказав правду, удивления на её лице не оказалось. Она лишь загадочно улыбнулась и ещё больше загорелась желанием её раздавить.       Кто я такая, чтобы отказывать офицеру полиции? Нужно лишь попасть в дом, пошарить там немного и найти соответствующие документы, желательно с огромным компроматом на компьютере или ноутбуке. На что я и согласилась, поскольку знала, что смогу это сделать. Тем более, Сара Тернер пообещала мне те деньги, которые я должна была отдать своей бывшей Сесилии. Конечно, я делала это не только ради себя. Юпитер был самым важным членом моей семьи, и я просто была обязана ради него, ради себя.       Я пока точно не понимала, что буду делать, но мисс Вуолдорф должна была пустить меня ближе.       Я стояла возле её дома. Снова спасибо Саре Тернер за домашний адрес богатеньких девиц.       Дом весьма впечатляет. Когда есть деньги — и не такое можешь себе позволить. А если деньги добыты незаконным путем, то это вовсе отвал бошки. И почему мне раньше не приходило в голову заниматься собственным бизнесом незаконности.       Мои ноги делали неспешные выпады вперёд, пока в голове крутилось всё происходящее за день. Мои глаза видели эту дубовую дверь, которая сто процентов была очень прочной и дорогой. А может, это вовсе не дуб. Плевать.       Я остановилась на крыльце и прислушалась к внутренним звукам из дома. Практически ничего и не было слышно. Может быть, этот дом звуконепроницаемый? Наверное, мисс Вуолдорф всё сделала для этого.       Я придерживаю свое тело ладонью, облокотившись о косяк и громко стучусь кулаком в дверь. Пусть она знает, кто к ней пришёл. Уверена — она оценит.       Через время, когда мой кулак уже краснеет от охватывающей ярости, дверь всё же поддаётся и тяжело открывается.       На пороге стоит мисс Вуолдорф в атласной маечке и длинных пижамных штанах. Её ноги совсем босые, а на голове царит хаос в виде недоделанного пучка, который закреплён несколькими шпильками. Весьма сексуально и очень возбуждающе. Если бы не…       — Какого хера, что тебе здесь надо?       Она начинает орать как сумасшедшая и уж явно не осознающая, кто перед ней и что ей это с рук не сойдёт. И вместо плана обхитрить и посадить Жаклин на дозу себя, я показываю свои зубы, которые готовы разорвать её плоть.       — Хочу посмотреть в твои глаза и сказать, что ты жалкая богатая дамочка, которая боится потерять свой золотой унитаз и совращает маленьких девиц.       Я выдаю ей не очень большую фразу и мысленно ставлю один-один. Если эта богатая стерва думает, что так легко может меня утопить или задеть, пусть попробует вкус моей желчи, которая выплескивается наружу с остальным дерьмом.       Я вижу, как её охватывает паника, и под маской напыщенной и светской львицы, появляется нечто иное. Что-то похожее на разочарование и сожаление.       Она продолжает осыпать меня оскорблениями и чуть ли не гордится, что может поставить на место такую как я. Но в моём арсенале намного больше разного вида оружия и слово, это лишь предлог, а вот целое предложение я буду ставить тогда, когда эта гордячка заткнется и я смогу добить её лишь одним взглядом.       Но я успела сказать всего лишь правду, как из-за угла, прямо с лестницы, на меня полетели ещё одни оскорбления.       Эта была девушка, скорее всего, дочь Жаклин, про которую говорила Сара. Она заметно выделялась, даже будучи в домашней одежде, скорее всего, из настоящего шёлка. Её яростный и презрительный взгляд совершенно никак меня не касался. Она пыталась выказать мне своё отвращение, поравнявшись с Жаклин возле входной двери. Девчонка была примерно одного роста со своей матерью, похвальная королевская осанка и очень выделяющиеся формы груди доказали мне, что богатые слишком самоуверенные в плане своей красоты. А её волосы были распущены и точно доходили до поясницы. Если сравнить их с Жаклин, то сходство практически идентичное. Только вот что-то подсказывает мне, что эта девчонка та ещё штучка.       И как только она увидела ухмылку на моём лице, то тут же поморщилась. Её слова задевали лишь стенку, где моя ладонь пыталась удержать тело и отчетливый порыв не соблазнить мать и дочь одновременно.       Пока девчонка плевалась неоднозначными угрозами, я успела заметить, что её мать слишком сильно испугалась. Жаклин стала пунцовой, будто её заметили за каким-то непристойным делом. Я видела, что она не отрывала взгляда от своей дочери и будто бы молилась про себя.       Мне так понравилась эта картина, что я решила подыграть малышке и высказать свою точку зрения насчёт этого всего. Особенно учитывая моё состояние эйфории после выпитого и лица Жаклин.       — Как мило, маленькая мисс Вуолдорф. Будущая дамочка, которая тоже будет просить меня о большем.       — Довольно!       Жаклин со всей силы пихнула меня в грудь, и я полетела назад. Несколько ступенек прошлись по моей спине, и что-то ужасно громко хрустнуло.       Я услышала, как захлопнулась дверь, и только после этого подняла голову.       — Сучка!       Я отдышалась, лёжа на холодном асфальте, и попыталась встать. Лишь на четвёртую попытку моё тело все же поддалось нормальному положению, и я поднялась на ноги. Несколько раз хрустнув шеей, я проверила, не сломано ли чего и, убедившись, что останутся лишь гематомы, отошла от крыльца.       Стучать снова было бессмысленно, а уж бороться за свои права и подавно. Раз эта семейка имеет незаконный бизнес, то найти киллера и избавиться от назойливой мухи им не составит труда. Значит, нужно придумать другой план.       Я выдохнула и глубоко вдохнула. Осталось только протрезветь, и можно начинать заново.       — Эй, смотри куда прёшь.       Мужчина, под рубашкой которого были лишь одни мышцы, грубо пихнул меня в плечо.       — Это ты так извиняешься, козёл?       Но он даже не услышал меня, будто оказался глухим.       Рядом с ним шёл ещё один, только он был значительно моложе и выглядел не таким уж крепким. Парень внимательно посмотрел на меня и пожал плечами.       Я лишь закатила глаза.       — Вот недомерки.       У меня так сильно чесались руки, что набить лицо тому альфа-самцу я бы не отказалась. Только вот очередной драки на улице богатеев мне не хватало. Хм, кстати. Я снова повернулась в сторону двух невписывающихся мужчин. Какие дела могут быть у таких грубых и явно не живущих здесь людей? И как только я заметила, что они повернули к дому семейства Вуолдорф, моё любопытство взяло вверх. Вот оно. Это их дилеры? Они пришли за очередной партией наркотиков или денег? Оружия? Что же там делают эти особи женского пола?       Я проследила за ними вплоть до двери, и как только им открыли, взяла телефон в руки. Если они будут передавать что-то через порог, то я могу это сфотографировать. А если это что-то важное, то улика уже у меня в кармане. Да, Сара Тернер, жди доказательства на миллион долларов. А ты, Юпитер, не волнуйся, я добуду нам полную свободу.       — Что вы делаете?!       Я подошла ещё ближе и заметила, как один из них взял дочь Жаклин за шею. Он грубо схватил её и слишком мерзко ухмыльнулся, пока другой парень раздевал её глазами.       Я не знала, что они хотели и более того, стоит ли мне вмешиваться в это. Но когда младшая семейства начала умолять их не трогать её, а жирные пальцы этого здоровяка потянулись к её промежности и с такой же грубостью сжали, мне сразу стало не по себе. Я понимала, что этим двоим нужен совсем не бизнес, а более похотливое удовлетворение своих желаний.       Мои руки автоматически сжались в кулаки, и я рванула вперёд.       — Отвали от неё!       Пока здоровяк не понял, что на него летит сокрушающий удар кулака, я успела пролезть через его вытянутую руку в которой он держал малышку за горло и с сумасшедшим прорывом ярости ударить ногой по сгибу локтя. Он тут же разжал свои пальцы и выпустил малышку на волю. Мой кулак не дал ему очухаться и прошёлся по зубам. Несколько из них тут же выпали из-за рта вместе со сгустком крови. Он отшатнулся на приличное расстояние, пока парнишка, стоявший рядом, кинулся в мою сторону.       Я увернулась, и он влетел в стену. Не дав ему время на раздумья, я заломила его руки за спину и со всей силы дёрнула их наверх. Он закричал от боли и перестал сопротивляться, когда понял, что ему уже не выиграть в этой битве.       — Всё, всё! Я понял, понял.       Парень пытался повернуть голову в мою сторону, но удавалось ему это с трудом.       — Такие, как вы… насилуют, а потом рассказывают своим дружкам. Думаешь, у тебя есть хрен и всё можно?       Я ещё сильнее припечатала его к стенке и отогнула один палец.       — Что ты хочешь… Не надо! Не делай этого! Умоляю!       Он ревел, как маленькая девчонка. У него не было возможности ответить мне хоть чем-то. А когда нет возможности, то остаётся лишь умолять.       — А ты бы остановился, если бы тебя умоляла эта малышка, а?!       Я беру его палец в свою руку, и он начинает дёргаться.       — Пожалуйста… мы не хотели насиловать… прошу…       Я знаю таких. Умоляет, просят, а затем делают всё точно также. Меня учили с детства, что для таких существует лишь женское тело и их собственный член. Я старалась доказать самой себе, что мужики не более, чем ходячий мешок с кишками, и я практически этого добилась. Вот только нужно было начинать готовиться к взрослой жизни уже лет в пять, а не после того, как один мудак захотел засунуть свой огрызок в ещё несозревшее тело, которое не может сказать нет.       Я зажмуриваюсь и слышу, как позади меня плачет дочь Жаклин. Она до сих пор тут, смотрит на эту картину и точно не радуется тому, что с ней могли бы сделать эти двое.       — Я не верю.       Я резко ломаю ему палец, все ещё полностью уверенная, что он этого заслуживает.       Парень сползает по стене вниз, когда я отпускаю его и смотрит на свой сломанный палец в каком-то немом шоке. Он не кричит, не плачет, казалось, из него вышел весь эмоциональный фон, и это, сука, больше всего обидно.       — Я ожидала большего.       Я поворачиваю голову и смотрю на здоровяка. Он держится за лицо и активно ищет что-то на полу. Вот только когда я начинаю идти в его сторону, мужчина устремляет свой взгляд на меня и двигается к выходу.       — Тебе помочь с зубами?       Я собираю остатки частиц и кидаю прямо в него.       Он разворачивается и, больше не дожидаясь своего друга, бежит прочь.       — Что здесь происходит?!       Я слышу голос мисс Вуолдорф и тут же понимаю, что она не видела абсолютно ничего.       — Дилан? Какого черта?       Жаклин смотрит на парня, который все ещё смотрит на свою руку и сломанный палец. Она что его знает?       — Что ты натворила здесь?       Её гнев снова обращён ко мне. Она подходит к дочери и осматривает её.       — Кассандра, что произошло? — Жаклин переводит взгляд на парня. — Что здесь делает брат твоего отца?       А вот это уже совсем плохо. Очень плохо.