Жадность

Снег и камни начинают падать. Эола хватает застывшую Эмбер, а Альбедо толкает Беннета, на которого, конечно же, уже летит самый большой булыжник. Люмин справляется сама, как обычно. Раскрыв планер, она пытается балансировать между обломками, но один из них ломает крыло, и она падает. Миг, свободного падения — ужасен и прекрасен одновременно. Если закрыть глаза, и представить, что ее сейчас не погребет горой заживо, то можно поверить, что она летит. Но затем мелкие камушки царапают ее руки, побольше бьют сильнее, до крика. И приземляется она едва успев сгруппироваться и спрятаться под естественным навесом горы. Лавина растаскивает их в стороны, но она каким-то чудом видит Альбедо. Он лежит неподвижно. Совсем. Она поднимается, раны жжёт. Вместо крови — золотой ихор, кровь богов, единственное божественное, что в ней осталось. Правая нога едва ее держит, но Люмин движется вперед. Алхимик лежит в ореоле золотых волос, будто спит. Его грудь не подвижна, дыхание не щекочет ее щеку, а сердце не отдается грохотом в груди. Впервые она проклинает его нечеловеческую природу, мешающую понять, все ли с ним в порядке. А еще он холодный. Пальцы Люмин почти что морозит, когда она гладит его лицо, пытаясь понять, что делать дальше. А затем слезы. Они падают вниз, как звезды, катятся по его неподвижной щеке, оставляя след. Она пытается их вытереть, но руки так трясутся, что ей остается только скорчиться рядом, укрыв его тело своим, бесполезно пытаясь его согреть.