Утраченное.

«если слово бросить твоё в толпу, то оно вернётся осколком лжи. я скажу, чем вымощен этот путь, потому что сам его проложил». – Я прощу тебе всё, Маэглин. Чтобы ты не сделал, какое бы зверство не учинил, ты отыщешь убежище в моей власти. Ибо я, Мелькор, уберёг тебя и поднял над братьями. Я знаю каждое из худших твоих желаний и помогаю тебе обращать их в лучшие. Способен ли любить тебя кто-то больше, чем могу это делать я, твой хозяин? Ответ на веки веков один – нет. * Мелькор заламывал ему руки, ловил запястья и азарт плясал огнём у него под кожей, пока пальцы давили на старые синяки. Зачем продолжать мальчишку держать в оковах, если уже насиделся вдоволь. Зачем уродовать дальше такую красоту – пусть эльфийскую. Мелькор дал Маэглину себя проявить и от того, как он злился с каждым своим рывком всё больше, Тёмный вала скалился жадно и хищно. Он хотел, чтобы эльфийский город пал, и Маэглин, лучший из ключей Гондолина, темнейший из них, был у него в руках. Фигурально, пока был шанс сломить его пытками, по-настоящему, когда Мелькор сменил свой любимый метод. – В тебе столько силы, – Бауглир выдохнул в его ухо и спрятал смешок за довольным вздохом. – Увы, сейчас в тебе столько и слабости. Сядь. Он эльфа от себя оттолкнул, кое как усадил обратно на пыточный табурет и медленно опустился перед ним на колени. Пальцами подцепил подбородок, вынуждая тёмного эльфа посмотреть в глаза. – Ты боишься меня? – Нет, – это ложь, и Мелькор это чувствовал. Чувствовал, как Мэглину хотелось лечь, а лучше встать, убежать, мешать ненависть к вала со страхом смерти, а оттого он не решался ни лечь, ни встать, ни попробовать убежать. Знал, что это глупо. Знал, что не сможет. Ждал очередного удара. Мелькор этим страхом искренне упивался внутри себя. – Это правильно. Хорошо, что нет, – и он отнял руку от его лица, доставая из сумки на поясе пузырьки. – Я обработаю твои раны, Маэглин. Будь умницей. И он обрабатывал. Промывал и смачивать отварами, перевязывал. Вдумчиво, бережно, под крики и стоны других, скрытых от их глаз пленников. В свете неверных факелов. – Я не давал им приказа делать с тобою это, – ответная ложь, но Мелькор в ней был мастер, и печаль на его лице отразилась в изгибе бровей, когда он поднял на эльфа уставший взгляд. – Больше с тобой ничего не сделают. Теперь приходить к тебе буду только я, Маэглин. Я обещаю. Мелькор на дно его зрачков заглянул, минуя темнейшую радужку и легко уловил кожей вернейшее из чувств: этот мальчишка будет полон приятных сюрпризов. * – Что ты ему пообещал? – Мелькор пленных эльфов в лицо не разбирал, зачем ему это надо. Ни в обычные дни, ни покрытых пылью и кровью погибшего города. Но этот плюётся ему под ноги и Моргот хватает его за горло, приподнимая над землёй. – Как всегда, – вопрос откровенно глупый, не то что наглый. – То, что не дали вы.