Утраченное.

Свет. Расплескавшийся в воздухе. Тонкими, нежными завитками терявшийся в небе, притягивающий к себе его интерес, его суть, его жажду, каждую из потребностей: обладать, внимание всех к себе приковывая от сейчас и до самой смерти. А ведь о смерти Айнур ничего не ведали. И правление его было бы таким долгим... Бесконечно прекрасным. – Ты ослепляешь нас, Мелькор, – брат звучал взволнованно, а сам он терялся в свете сильнейшего среди Валар. – Не смеши меня, Манвэ. Вы прекрасно справляетесь сами. Смех и довольство просачивались в каждое слово Мелькора, прикрывая собой надменность. Он – ярчайшее пламя, огонь в лучшем своём воплощении. Жаркий и дерзкий. Кто виноват, что ни один из Валар не способен этого осознать? – У меня есть дела, – послание не двусмысленное. Манвэ уходить не спешил, но Мелькор отвернулся сам, брата оставляя ни с чем, в темноту уходя и её заполняя своим свечением. Мелькор знал, чего ему не хватало. Свет, рассеянный пылью рядом, Вала бы вдохнул, если бы мог дышать, но его было мало, чертовски мало, и желание сотворить что-то такое же яркое, отражающее хотя бы крупицу величия Айну, заполняло его внутри. Земля содрогнулась. Силу свою в неё вплетая, воле своей подчиняя, суть её мягкую и податливую под себя подминая, Мелькор воздвиг гору, своей острой вершиной уходящую в темноту. – Он решил тут возвести... – Вулкан, – Вала перебил, и всё равно было, кто из Майар за спиной его перешёптывался. Он не обернулся. Вершина под натиском его силы раскололась, надломилась, камнями осыпалась вниз. Гора, едва родившись, теперь умирала. Мелькор жаром своим сжигал её изнутри, растапливал её землю, из самого центра Арды поднимая магму, которую под корой укрыли подальше от всего немощного и слабого. Неспособного пережить её восхитительной красоты. – Мелькор! Зрителей становилось больше, и почва под ними дрожала неумолимо, грозясь расколоться надвое. Он не ответил, и через мгновение чёрное небо окрасилось красным. Ярко и сочно. Лава стекала вниз, светом заполняя всё вокруг. – Оно всё сожжёт! – Это наши труды! За лавой возникали пожары. Земля горела. Как же тепло и сладко... – Мелькор, прекрати это! Прекратить? Ну уж нет. Пусть сверкает, рождаясь с криком, и танцует, сжирая тьму. Никто из них этого не поймёт... – Изумительно. Мелькор выхватил тихое слово из общего шума и обернулся, выискивая того, кто его обронил. Глаз зацепился за ярко-рыжий свет, идеально смотревшийся в кольце одичавшего огня. И как он его не заметил раньше? – Повтори. – Я сказал, что это изумительно, – спокойно ответил Майа. – Этот всплеск. Подобная мощь восхищает. Мелькор запрятал удивление и восторг вглубь себя, внимательно наблюдая за собеседником. – Чей ты? – Майрон, – просто ответил тот, хотя имя его Мелькор не спрашивал. – Майа Аулэ. Его свечение завораживало, его восхищение – оглаживало стремление Валы к прекрасному, вынуждая в мысли свои углубиться, на время теряя интерес к пламени вокруг, но находя его в самом центре одного из Айнур. Мелькор захотел Майрона. – Повторить этот всплеск? – Если вам это тоже принесёт удовольствие. – Ты даже не представляешь, насколько сильно, Майрон. Имя это перекатывалось в уме, и вала наслаждался его плавностью – и дерзостью, звучавшей в запрятанной в центре «р».