***
Волшебная свеча неярко горела, стоя на распахнутом настежь окне. Кажется, даже слишком неярко… Её мягкий свет не мог разогнать полумрак комнаты и скорее мешал видеть. Ты замерла на пороге, привыкая к плохому освещению. Старшая Мадригаль сидела в кресле, прикрыв глаза рукой. Ты несмело приблизилась и заметила, что плечи женщины вздрагивают. Твоя уверенность начала таять, но ты запретила себе думать об отступлении. Ещё чего! Бруно страдал в том числе и по её вине, а значит ты просто обязана открыть ей на это глаза! Нужно только подобрать слова… и, видимо, чуть мягче, чем ты планировала в начале… — Я ужасная мать… — тихо простонала Альма, не поднимая головы от руки. Ты вздрогнула, не ожидая такого поворота. Она… действительно плачет?.. — Вы… не ужасная… — как-то слишком неуверенно ответила ты. Нужно взять себя в руки! Но слёзы главы семьи, которая всегда была строгой и максимально собранной, выбивали из колеи. — Нет, дитя, ты не понимаешь… — Альма тяжело вздохнула-всхлипнула. Её голос звучал надломлено, как у человека, который слишком долго копил в себе эмоции, а сейчас уже просто не контролировал, что и кому говорит. — Ведь Бруно просил, действильно просил… не заставлять его использовать этот дар. Он был слишком мал, но я… Я все равно продолжала просить и требовать у него предсказания, думала, что он просто капризничает, пройдёт с возрастом, а так он с самого детства будет приносить пользу Энканто… И он перестал просить меня об этом… Какая же я старая дура!.. Ты была поражена. Возможно, ты догадывалась… Но не так же… Перед глазами сам собой возник образ маленького мальчика, робко тянущего маму за юбку лилового платья и моляще заглядывающего ей в глаза… На ресницы навернулись слёзы. Ведь когда началось всё это, ему было лишь пять… Но этот образ в глазах Альмы был куда ярче… — Каждый день… Каждый божий день с момента получения дара я заставляла его смотреть на чужие страдания!.. Бруно всегда слишком остро чувствовал чужое горе… И ведь я знала… знала, что ему тяжело, но… Родная мать… — Мадригаль тяжело, надрывно, всхлипнула. — А теперь… Теперь… слишком поздно что-то менять… Он сказал… что разберётся со всем сам, ведь… ведь он уже не ребёнок… Женщина закрыла лицо обеими руками и разрыдалась. Ты тихо вытерла солёную влагу со своих щёк. Добавить тебе было нечего. Она не просто опоздала. Она пустила «детскую» проблему на самотёк и игнорировала её почти тридцать лет. Ты не знала, что можно сказать человеку, который прозрел настолько поздно… Матери, которая не замечала боли своего сына… Сказать хотелось. Что-то жёсткое, резкое… Но ты не станешь. Альма уже и так себя казнит, и её наказание — груз вины, который ей теперь нести до конца её жизни. Нужно ли добавлять что-то ещё? Ты выдохнула. — Единственное, что Вам остаётся — жить дальше с тем, что Вы сделали, и надеятся, что когда-нибудь он полностью Вас простит, — твои тихие слова заставили главу дома притихнуть, слушая. — Он любит Вас. И будет стараться сделать это изо всех сил. Но никто не знает, получится ли. Так что просто надейтесь. И… никогда не поздно показать детям свою любовь… пока Вы ещё можете её показать… Ты вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь и оставив абуэлу наедине с её мыслями и её прошлым. В груди пульсировала ненужная, но очень острая и горькая жалость к этой женщине…***
Ты в смятых чувствах спускалась по лестнице вниз. Первым порывом после разговора с Альмой было найти Бруно и не отходить от него ни на шаг, но ты понимала, что это глупо. Ты ему никто… Или, всё же, кто-то?.. Тем не менее, ты уже решила дать провидцу побыть одному. Ему это нужно… Однако не успела ты спуститься с последних ступеней, как в холле появились Феликс и Агустин. Удивленно подумав о том, когда же они вернулись, ты заметила, что мужчины практически тащат куда-то неловко упирающегося Бруно. Ты готова была ощетиниться и броситься на подмогу, но в этот момент Феликс обнял провидца за плечи и воскликнул: — Пойдём! Повеселимся чисто мужской компанией! Агустин поправил свои очки и улыбнулся, как истинный джентльмен: — Хоть мы и собираемся в паб, просто культурно отдохнём. Гарантирую, — и он с явным намёком посмотрел на Феликса. Тот лишь расхохотался: — Конечно культурно, о чём речь? — Я… как-то… — пробормотал Бруно. Ему было неловко, однако он не спешил сбегать из этой компании, что заставляло тебя тоже оставаться на месте. — Речь всё о том же, — покачал головой Агустин. — Тебе, друг мой, стоит лучше контролировать себя в выпивке. — Изволь, я знаю свою меру! Пока мужчины препирались на явно очень бородатую, но любимую тему, Бруно едва заметно усмехнулся и покачал головой. Видимо, он знал эту историю, хоть и не принимал в ней участия. Ты подняла руку, привлекая его внимание. Провидец пересёкся с тобой взглядами. Удивительно, но чтобы поговорить, вам не понадобилось слов… «Как ты?» — ты мягко и вопросительно посмотрела на него. «Порядок… Прости…» — Бруно кивнул и глянул виновато. «Всё хорошо, я понимаю…» — ты покачала головой, а затем указала подбородком на мужчин. — «Пойдёшь?» «Не знаю…» Феликс и Агустин наконец-то вспомнили, с чего вообще начался этот спор, и вновь вернулись к шурину. — В общем… Идём? Бруно бросил ещё один взгляд на тебя. Ты пожала плечами. Пусть сам решает, готов ли он сейчас принимать попытки наладить с ним отношения. Провидец опустил глаза, вздохнув, и кивнул. — Ну… Да? Мужчины радостно похлопали его по спине и плечам и потащили дальше, на выход из Каситы. Перед уходом провидец ещё раз посмотрел на тебя и благодарно улыбнулся. Ты мягко улыбнулась в ответ, хоть и не совсем понимала, за что он тебя благодарит. Что ж, тебе остаётся только пожелать ему удачного вечера. Ты тихо скользнула в полумрак своей комнаты.