Кофе с Молоком или три заповеди Кадзекаге

Яркий солнечный свет болезненно резал глаза. Шикамару нравилось болеть. Во-первых, никому нет дела до того сколько ты спишь, во-вторых никто не называет тебя ленивым, в третьих никто тебя не дёргает. А это ли не то, к чему гений стремился всю свою сознательную жизнь? Но третья мировая всё изменила. Война забрала у него самое важное и что-то внутри Нара тихо хрустнуло. Тишина особняка давила на него тоской потери. В их доме никогда не было настолько тихо. Мать постоянно ворчала, звенела посудой и наводила вокруг приятную суету. Отец смеялся, что-то мастерил или играл в го. Нара мысленно усмехнулся, вспоминая как он сбегал на крыши, чтобы побыть в тишине. Теперь он её почти ненавидел. Парень даже ворочаться не стал. После той войны желание жить у Шикамару заметно утухло. Он конечно участвовал в миссиях Конохи и даже иногда встречался с друзьями, но теперь почти всё свободное время уходило в бесцельное созерцание неба или потолка особняка. Прямо как сейчас. И Нара смотрел в потолок. В голове болезненно колола мысль про потерянную Хинату. Он бы мог всё сделать иначе, и тогда Хьюго не забрали, Наруто бы не превратился а Собаку не пришлось бы рисковать собой. Хотелось курить. Нара раньше не испытывал особой страсти к табаку, но сейчас он понимал почему Асума пыхтел трубкой. Это хоть как-то затягивает тоскливую ноющую мысль, жрущую твой мозг зубастым червем, о том, что всё это случилось по твоей вине. — Шикамару? — обесспокоенный женский голос. Такой знакомый. Двери скрипнули и послышались торопливые шаги. Суета. Темари (а кто ещё мог так бесцеремонно врываться в его комнату) что-то активно делала и судя по звукам, рядом с его кроватью. Нара прикинулся мёртвым. Ожидаемо не помогло, но попытаться стоило. Звенящая тишина особняка начала потихоньку заполняться шумной женщиной. — Шикамару, я вижу что ты не умер. — Собаку наклоняется над кроватью и Нара видит строгое милое личико, недовольно поджатые губы и… И слёзы? Абсолютно точно в уголках глаз песчаной принцессы блестит влага. Ему же не показалось? Девушка быстро отклоняется так что толком разглядеть не получается. — Как себя чувствуешь? — Темари старается звучать сдержанно, но в голосе всё равно проскальзывают нотки волнения. — Я принесла еду и кофе. Ещё вот эти таблетки три раза в день и надо будет сменить повязки. Если будет нужна помощь, позовешь меня. Нара чувствует, как подрагивает её голос. — Всё хорошо. — Шикамару отвечает ровно. Может быть он бы и реагировал по другому, но мысль, что ему не удалось спасти Хьюго грызла изнутри чувством вины и собственного бессилия. Самое ужасное осознавать цену своей ошибки и знать, что сделай ты по другому, всё могло бы закончится хорошо. Пауза. Еда остывает на столе, а Нара хочет побыть один. Не пристало ему душу изливать при людях. Он должен был всех спасти. Всех. Без исключения. — Шикамару. — голос Темари неожиданно серьезный и мягкий. Парень чувствует как она берет его руку в свою и от этого становится как-то теплее. Одиночество особняка будто бы растворяется в этом жесте и от одного своего имени с её губ становится легче дышать. — Хинату ещё не нашли? — гений смотрит в потолок и голос у него бесцветный. Он знает ответ, но вдруг… — Нет. — девушка отрицательно качает головой, но он этого не видит. Собаку сама не знает откуда, но она сейчас знает о чем он думает. Темари сама еле держится. Столько всего ей пришлось в одиночку пережить, пока Шикамару лежал в этой комнате. Она знала что всё будет в порядке, убеждала себя в этом каждый день, давила волну беспокойства и паники поднимавшуюся изнутри и даже слегка осунулась от переживаний. Так что когда она увидела, как он открыл глаза камень давящий изнутри разом рухнул о землю и стало разом так легко и свободно, что эмоции сами нахлынули влагой на глаза. Пауза слегка затягивается. Нара выглядит так мрачно и отстранённо, что атмосфера в комнате тяжелеет комом в горле. Темари всё понимает и может быть стоило бы как любая девушка в этой ситуации, нежно обнять, тихо шептать слова утешения и сидеть дальше с грустными глазами, но песчаная принцесса не слишком привыкла решать дела такими нежностями. Темари решительно берёт Шикамару за щёки одной рукой и резко поворачивает его ошарашенное лицо к себе, не давая шанса отвернуться. Девушка сурово смотрит прямо ему в глаза, тонкие брови грозно сходятся на переносице и парень невольно ежится, потому что в таких случаях он обычно получает веером по башке, а учитывая что карманный Собаку оставила в черепе какого-то врага, отхватить по первое число ему грозило её любимым огромным оружием. А это плюс неделя в постели и ремонт в комнате. — Шикамару, возьми себя в руки! — выпаливает девушка. — Ты один из самых умнейших шиноби, которых я когда либо знала. Так что быстро соберись и бери ответственность за произошедшее. Мы все допускаем ошибки. Но ты всё ещё можешь исправить. Я о тебе высокого мнения, так что не смей меня разочаровать. Будь достойным мужчины, который мне нравится. Темари слегка краснеет, думая, не взболтнула ли она лишнего. Чёрт, а вот последнее было немножко перебор. Слишком она увлеклась пламенной мотивационной речью. Но на лице девушки не отобразилось ни тени сомнения, только щеки немного поалели. Ещё не хватало, чтобы гений осознал что нравится ей. Потом начнёт подсмеиваться. А это уж никак не допустимые посягательства на гордость принцессы. По мере того, как Темари пыталась вправить Нара мозги, гений и правда становился уверенней. Мда, разнылся, как маленький ребёнок. Слова Собаку отрезвили и вырвали из темного мрака тоски, в котором он начал понемногу тонуть. Такая шумная. В особняк будто снова кто-то вдохнул жизнь. Шикамару смотрел на неё и что-то теплое и правильное заполняло сердце. Только она могла ворваться в его дом, без спроса ввалиться в комнату и накричать на него, стоило ему открыть глаза. И сделать это так, чтобы ему понравилось. Эта женщина дала ему то, что он думал потерял навсегда. Темари злобно сопела и выглядела так, будто готова вернуть Нара обратно в кому, если он не прекратит хандрить. — Спасибо, Темари. — Нару улыбается кончиками губ, смотря на песчаную принцессу. Девушка ещё больше смущается и что-то ворчит, отпуская лицо гения. Иногда он так на неё смотрит, что пробирают мурашки. Если бы не осознание того, что парень её на самом деле не любит и берёт замуж из чистого расчёта, Собаку возможно, была бы и рада. Но реальность неприятно уколола сердце. А вот Шикамару не до конца понимал что творится в голове у принцессы. Она рада? Она злится? Она смущается? Нара пытался логично разложить её эмоциональную реакцию но получалось никак. Женщины. Почему они такие проблематичные. Парень поднялся на локтях и тут же поморщился. Боль острой вспышкой отдалась по всему телу. Ранения от девятихвостого заживают долго и даже Цунаде сама не сможет подлатать его настолько быстро. — Раздевайся. — скомандовала Темари. Девушка отвернулась спиной, так что Шикамару только мог догадываться какое выражение лица у неё сейчас было. В голосе как обычно сталь и властность, не терпящая возражений. Не то чтобы Шикамару был против, но вот так сразу… Парень застыл и уставился на Собаку. Он конечно понимает, что она рада его видеть живым и относительно здоровым, но заниматься этим, когда они даже не поговорили толком о том, что между ними происходит… Сердце резко застучало быстрее. Может у Нара и случались какие-то интрижки, но он был слишком ленивым чтобы придавать этому значение. Да, он конечно подглядывал за девушками в банях (все подглядывали, и он подглядывал. Обычное подростковое любопытство), читал книгу Какаши-сенсея и заглядывался на проходящих мимо красоток, но это всё не приносило ему такого всплеска чувств, как было нарисовано в честно украденной беллетристике Хатаке. Даже изучал биологию и штудировал учебники Сакуры. Всё равно на практике всё оказалось слишком скучно. А тут… Ему хотелось всё сделать правильно. Но он не понимал как. Собаку была такая взрывная, своенравная и характерная, что шанс быть убитым в собственном особняке стремился к абсолюту. А что ещё хуже, если гений облажается, она к нему и на метр потом не подойдёт. Было бы глупо пережить третью мировую и нападение Курамы, а скончаться от рук взбешенного посла Суны у себя в кровати. Но с другой стороны, не каждый день ему очаровательная принцесса Суны говорит раздеваться. Шикамару медленно стягивает футболку через голову и кладёт рядом с собой, не отрывая взгляда от Темари. Предвкушение щекочет горло. Как-то всё это неправильно. Слишком внезапно. Странно. Принцесса конечно импульсивная, но что-то тут не так. Парень складывает печати и ладошки теней тянутся к девушке. Он уже представляет, как медленно сползает край атласного пояса и с тихим шорохом падает на пол, ослабляя кимоно. Как змеятся по этим стройным ногам его тени стягивая пышные бедра. Собаку поворачивается. Она слегка смущена и этот румянец на щеках делает её такой чертовски милой, что Шикамару чувствует как сердце пропускает удар. Тени застывают на полу. Парень медленно окидывает её взглядом, пытаясь уловить каждую деталь: приоткрытые губы, изящную шею, вздымающуюся в декольте грудь, зажатые в руках эластичные бинты. Эластичные бинты?.. Дерьмо. Нара со скоростью света рассеивает технику, молясь всем богам чтобы Темари ничего не заметила. Парень в панике смотрит на девушку и взгляд его полон шока. Вот он дурака кусок. Не для этого раздеваться. Как же можно было так ступить. А он между прочим считается самым умным парнем в этой деревне. Она не хотела с ним… Она решила поменять ему повязки. Всего лишь повязки. Твою мать. А он себе надумал чёрти что. Чуть не попался. А если бы он сейчас… Зрачки Нара сузились. Жесть. А потом она его бы… Парень аж поёжился. Кошмар. Осознание что он только что был на волосок от смерти здорово его приободрило. Темари так и не поняла странного выражения лица Нары, но предпочла не думать об этом. — Я обработаю раны. Садись давай — гоорит девушка, а у самой сердце неспокойно бъется. Почему этот засранец такой симпатичный? Нара коротко кивает. Он аккуратно ворочается, чтобы не потревожить раны, свешивает ноги с кровати и откидывается назад, опираясь на руки. Мысль, что секунда отделяла его от непоправимой катастрофы всё ещё будоражит холодком по коже. Нара смотрит в окно, потому что ну его к чёрту смотреть на эту женщину. Вон чего творится. Это же как надо было замечтаться, чтобы не увидеть очевидного. Чёрт. Совсем ведь не похоже на него. Просто в последнее время он думал об этом всё чаще и вот тебе результат. Надо как-то напрочь вытеснить мысли о Собаку из головы. Уйдёт в работу с головой. Где уже этот чёртов шумный блондин со своими проблемными собраниями у него в особняке? Темари невольно прикусила губу. Этот засранец был таким симпатичным и таким по-домашнему особенным сейчас. Широкие плечи, чёткий рельеф мышц, шоколадные волосы спадавшие на плечи. Такой расслабленный, с прикрытыми глазами и этим невозмутимым взглядом в окно. Волна недовольства слегка поддевала нервы. Безразлично ему значит, происходящее. Отлично. Значит это только она тут заинтересована в его шикарном торсе. А его бедненького через силу жениться заставляют. Ну хорошо-хорошо. Она быстро сотрёт это дурацкое спокойствие с его лица. Собаку переклоняется вперед и принимается развязывать старые повязки слегка касаясь пальцами чужой кожи. Первые бинты отстают спокойно, но в некоторых местах, кровь коркой слиплась с эластичной тканью. Темари смотрит парню в глаза, их лица оказываются слишком близко. И невозмутимо дёргает бинт. Шикамару шипит и с удивлением смотрит на Темари. Ага. Значит умеет всё-таки его лицо что-то кроме «Проблемная женщина» и «Пофиг». Маленькая месть приносит маленькую радость. Хотя на самом деле Собаку просто давит обиду и уязвленную гордость. — Что-то не так? — интересуется Темари, доставая противно пахнущую мазь. — Нормально — сдавленно отвечает Нара, хотя ничерта не нормально. Да за что она его так? Если бы он наверняка не знал, что нравится ей, подумал бы, что это женщина искренне ненавидит. — Хорошо. А сейчас? — девушка щедро наносит мазь, глубокую рану, пролегающую наискось от правого плеча до левого бока. И возможно, если бы она так чертовски не щипала, то это могло бы понравится. Парень сжимает крепче зубы и стойко терпит. — Всё нормально. — Нара не понимает чем она снова недовольна и за что мстит. Ну да. И как он мог подумать, что «раздеться» было не для смены бинтов. И всё же… Даже если она над ним издевается и треплет нервы на прочность, всё равно то чувство когда он смотрит в зелено-синие глаза никуда не пропадает и теплится глубоко внутри. Хорошо. Это он тоже потерпит. Женщина. Что с неё взять. Зелёная мазь нещадно выжигает рану красным перцем. — Правда? — Темари точно издевается. — Да. Я в порядке. — он же мужчина. Как тут иначе. Темари пожимает плечами и наносит бинты. Туго. Так, чтобы наверняка. И это вызывает ряд странных ощущений. С одной стороны ему так нравится, когда Собаку так близко, что он даже чувствует легкий пряный аромат её волос. А с другой стороны чёрт. Как. Же. Больно. Собаку совсем скоро прекращает эту пытку. Девушка присаживается ниже, чтобы завязать тугой узел и пока она возится Нара наблюдает как смешно колыхаются четыре хвостика в такт её движениям. Что-то электрическим током проходится по телу и напряжением отзывается внизу живота. Хочется взять её за подбородок и приподнять голову вверх. Смотреть в глаза и провести большим пальцем по приоткрытым губам. Шикамару нравятся такие мысли, но воплотить их в жизнь он не решается. Сначала, как там его учили: цветы. Свидания. Свадьба. А у них даже свидания нормального не получилось. А Нара старался. И эта идея про правдоподобность на самом деле была дешевой отмазкой, на случай, если что-то пойдет не так. А оно пошло даже хуже. — Готово. — девушка поднимает глаза вверх и сразу теряется в чуть прищуреных глазах Шикамару. Он не хочет отрывать взгляда от порозовевших щек. Она сейчас выглядит такой беззащитной и милой. Совсем не та Собаку, готовая снести ему пол головы за глупую шутку. Он почти никогда не видел её… такой. Девушка тоже чувствует что атмосфера изменилась. Вроде бы нужно встать и уйти, но она пялится на него уже дольше приличного. Гораздо дольше приличного. Чёрт, вообще-то это она должна вести в этой игре. Это он должен быть не в силах отвести взгляд. — Шикамару! Тишину разбивает женский радостный вскрик. Ино, метнувшись с порога белым хвостиком виснет на шее Нара. За ней входит Чоуджи и тоже заключает его в дружеские объятия. Собаку быстро встает и поспешно покидает комнату. Трепетное чувство с хрустальным треском разбивается о реальность. *** Спустя какое-то время*** -… А потом, мы решили расширить наш бизнес, так что Сай теперь помогает и с книжными лавками, а я продолжаю дело отца. — Ино весело щебетала под общий смех. — Надо ему написать инструкцию как общаться с гостями, а то мы в убытки уйдём. Например, заходит к нам недавно Какаши-сенсей. Я за стойкой сидела, у меня как раз обед был, так что меня и не видно. А Сай его спрашивает: Хатаке-сан, зачем вы читаете такие книги, если не можете применить на практике? Или поэтому и читаете? Чоуджи и Нара прыскают со смеху. Попытки Сая влиться в социум до сих пор оставляют желать лучшего. Темари уже почти у дверей с подносом горячего чая. Девушка тянется за ручку. — Кстати, по поводу Темари и свадьбы. Ну что, ты рад? Скажи только честно. Что ты о ней думаешь? Вся деревня за вас болеет. Не смей мне говорить, что ты ей ничего не сказал, я же видела как ты на неё смотришь — блондинка подмигивает Нара, отсербывая из надбитой чашки. — Так что, что думаешь о Темари? Собаку застывает как вкопанная и напряженно прислушивается. — Проблемная женщина. — усмехается Шикамару и закидвает руки за голову. — Но она тебе нравится? Как тебе с ней живется? — Яманака точно не отстанет. Темари затаила дыхание и ждёт ответ, как приговора. Парень поворачивается на бок и закрывает глаза. Что же тут ответишь. Секунды улетают сквозь пальцы. Ещё он Ино не отчитывался о своих сердечных делах, хоть они и были достаточно близки. Разбежалась. — Она… постоянно дерётся. Каждый день чем-то недовольна. Злится. Наводит тут свои порядки. Сердце Темари ухает куда-то вниз. Больно. Она конечно понимала, что будет неприятно, но не ожидала, что так. Разочарование ядом расползается в сознании. — Скандалит на ровном месте. Шумная. Я её совсем не понимаю. Собаку больше не может это слушать. Девушка бесшумно разворачивается и спускается вниз по лестнице. Слёзы сами капают из глаз. — Так ты не хочешь на ней жениться? — погрустнела Яманака. — Хочу. — уверенно отвечает Шикамару и тяжело вздыхает. Что ж тут поделать, если твоё сердце украла такая ужасная женщина. Только жениться. *** В тоже время, где-то в Суне*** — Я вот всё думаю. — Канкуро щурится, и крутит в пальцах кунай. Лезвие блестит гранями в свете лампы. — Помнишь, когда мы вошли… Министр был готов к нападению. Кукольник откидывается на диване и смотрит задумчиво в потолок. Мысль, которая зреет в воздухе тяготит. Она так очевидна, что её даже озвучивать не надо. Казекаге-сама откладывает бумаги в сторону привычным жестом и поправляет очки. Ему всё ещё непривычно работать вот так. Гаара хмурится. — Да. Я тоже об этом думал. — глава деревни опирается на скрещенные в замок пальцы и смотрит неподвижно в одну точку. — Крыса. — Ага. Кто-то из своих. — понижает голос старший Собаку и с силой кидает кунай в стену. Тот с глухим стуком отскакивает и проскакав несколько метров оказывается у порога закрытых дверей. — Кто знал про операцию помимо нас? — Канкуро непривычно сосредоточен и даже немного напряжен. — Связной. Группа захвата, в целом пять человек. И… — Гаара слегка медлит, не зная стоит ли называть это имя вслух, потому как не хочется. — Эру. Надо сменить тему. Мысль, что предатель его личный медик тревожно жужжит в уставшей голове. — Ты допросил министра? — Собаку теперь говорит практически шепотом. Слишком секретная информация. Песок шуршит, образуя между двумя братьями капсулу. Лишний раз перестраховаться не мешает. Даже у его кабинета есть уши. Кукольник уклончиво кивает. — Что-то тут не сходится. — выдает он, промедлив. — министр увтерждает что он и есть организатор шиноби в чёрном. Даже рассказал про их идеологию. Кучка фанатиков, которая считает что вся проблема в разных государствах. Мол, если бы весь континент превратился в одну сплошную страну, то у нас не было бы войн, люди бы жили в мире и спокойствии и больше никому не пришлось бы умирать. Кукольник замолкает. Что-то не даёт ему покоя. — Но? — Собаку младший выжидательно смотрит, скрестив руки на груди. От него веет холодным спокойствием, проницательностью и сталью. — Смотри. Сегодня утром пришло. — Канкуро выкладывает перед братом несколько листов. По мере того, как взгляд бегло скользит по строчкам лицо Гаары становится всё более обеспокоенным. — Они похитили?.. — Да. — коротко кивает брат. — И министр об этом — ни сном, ни духом. Если бы он правда стоял за шиноби в чёрном, то наверняка бы знал. Кроме того, я поспрашивал по поводу принципа работы чёрных дыр и что это такое, но министр отказывается говорить. В конце-концов мы залезли ему в голову, не самое приятное занятие. И… Он просто не знает. Очевидно, что министр Вей полон загадок и кого-то покрывает, но разговорить его оказалось не такой просто, как Гаара надеялся. Придется прибегнуть к старым добрым пыткам. Оба Собаку это понимают. Не в первый раз. — Хорошо. — Гаара задумчиво стучит пальцами по столешнице. — Тогда пока выждем. Пригласим группу из Конохи разбираться на месте преступления, боюсь, у нас на это почти нет времени, а своим доверять мы не можем. Всех, кто был тогда с нами поручаю тебе. Пока ни слова о предателе в наших рядах. Держи их на коротком поводке, но чтобы ничего не заподозрили. — А Эру? — Канкуро всматривается в лицо брата, уловив легкую тень. Значит, всё-таки есть что-то. Кукольник напрочь не верил, что она может быть предателем, но лишняя осторожность никогда не помешает. — Я сам этим займусь. — говорит парень. Где-то глубоко в душе он рад, что у него нашлась какая-то осмысленная причина не отпускать своего медика бегать по романтическим свиданиям. Во-первых, Мацури ему как дорога как сестра. Во-вторых, Эру не должен кормить кого-то в кафе с ложечки, пока он, глава деревни, сидит в кабинете над горой унылых бумажек. А в-третьих… Впрочем, достаточно и во-вторых. Гаара понимает, что врет самому себе, но не признает. ***Тот же день, тренировочная площадка*** Да вы шутите. Эру смотрела с полным недоумением то на перчатки, то на Кадзекаге. Это повторилось снова. Он продержал её все выходные в кабинете и в конце концов, она чуть не сорвалась. Сначала, ему не нравилось как она заполняет бланки. Видите ли его светлейшему ужаснейшему величеству Кадзекаге-саме не пришлось по вкусу что сначала в графе «дата» она вписывает число, а затем месяц. А надо наоборот. И этот деспот невозмутимо заставил её переделывать все документы, которые она уже сдала наново. Все! Что за бред. Эру скрипя зубами смирилась. Может кофе перепил, песка нанюхался или просто срывает на ней своё плохое настроение, хотя это совсем на него не похоже. Она хоть раз видела его в плохом настроении за это время? Если так задуматься, то единственное эмоции, которые она видела, это уставшие глаза и сосредоточенный взгляд в ворохе бумажек. В большом ворохе бумажек. Огромном. Обычно, это люди доставали Гаару, а не он их. Тоже мне, древнее исполинское зло с безлимитным запасом терпения. Потом, он сказал, чтобы она разнесла эти документы по отделам и проставила соответствующие печати. Медик негромко поворчала, но деваться было некуда. Она полдня потратила, обивая пороги кабинетов: оказалось что бюрократическая машина в Суне разрослась древним адским чудищем, раскидав свои щупальца по всей резиденции. Там фотография три на четыре. Там четыре на три. Чёрно-белая. А теперь цветная. Переклейте. Да не туда. На третьей странице поставьте дату в уголке. А левом, девушка! Ну вот, начинайте заново. Там обед. Там не поставят, пока не зайдешь в 28 кабинет, в котором обед. Роспись нечёткая. Ручка синяя, а надо было чёрную. А теперь наоборот. Тут печать засохла. Тут кто-то в отпуске. Она что, похожа на генина, чтобы выполнять такого рода поручения? Что этот напыщенный индюк себе возомнил? Эру возвращалась с полным желанием устроить справедливые разборки. Пусть он конечно и глава деревни, но злоба за испорченный день требовала выхода. И он ей при встрече показался симпатичным? Голос завораживающий? Рядом с ним надежно и спокойно? Да чёрта с два, она в тот день видать слишком головой ударилась. Но не успела девушка разгневанно ворваться внутрь, как глава деревни позвал её на тренировочную площадку. Ну как, позвал. Приглашение без права отказаться. Сейшн весьма в красках начала объяснять что так не делается, растеряв остатки здравого смысла в беготне по кабинетам, но закончить ей никто не дал. Злоба и возмущение закипали коктейлем молотова внутри и девушке требовалось срочно куда-то всё выплеснуть. И вот она, в свой законный выходной, вместо того, чтобы весело болтать с подружкой Мацури гуляя по пустынным улицам города или сидеть в кафе, вынуждена стоять на этой тренировочной площадке. И всё почему? Потому что Гаару что-то укусило. Очень агрессивное, мелочное и раздражающее. Может в Суне водится какой-то особый вид ядовитых мух? — В твоём личном деле упомянуто, что у тебя нет предрасположености к ниндцютсу. — коротко начал глазва деревни. Эру стояла напротив, насупившись как грозовая туча. Не очень-то приятно, когда тебя лишний раз тыкают в собственные слабости, господин-я-тут-самый-крутой-бывший-джинчурики. Значит, тоже считает её ни на что негодной, слабой девчонкой? — Я думаю, нам нет смысла практиковать его. Настроение упало ещё ниже. Ну спасибо за веру, Каге. Очень вдохновляет. — Однако… есть смысл поработать над твоим тайцзюцу — Гаара стоял напротив, скрестив руки на груди. Парень был сама безмятежность: не хватало только крика чаек на заднем фоне для ощущения полного релакса. Эру фыркает. Тоже мне, учитель нашелся. Дядя Генма натаскивал её каждый день. Каждый Божий день. Кросс. Управление чакрой. Силовые. Отработка защиты. Каге просто не понимает с чем связался. А вот медик понимает. Чувствует вкус разочарования уже сейчас. — Гаара, ну его к чёрту, ничего не получится. Я уже пытался и… — девушка раздраженно отмахивается и собирается уходить, но двери зала перед ней захлопывает песок. А вот этот приёмчик она уже выучила, поэтому только и остается что закатить глаза. Волна усталости, гнева и возмущения клокочет в горле. Девушка аж пинает со всей силы дверь. — Я. Не разрешал. Уходить. — голос властный до мурашек. Парень стоит в своём привычном багровом плаще дотошно застегнутом на все пуговицы и изучающе смотрит на Эру, будто пытается одним взглядом проникнуть глубоко, прямо в душу. Медик слегка вздрагивает. — Это твои отпускные. — Собаку старший держит в руках два листа и трясёт ими в воздухе. В глазах Сейшн загорается щенячья надежда. — Заберешь их — можешь воспользоваться. Нет — работаешь без выходных до следующей недели. Даю тебе десять минут. В зале шуршит песок, быстро обретая силуэт песочных часов. Время скользит золотистой струйкой отделяя Сейшн от возможности выспаться. Да пошел он к чёрту! Эру сердито разворачивается на носках и буквально нападает на Каге, но тот с такой легкостью уходит вправо, будто бы происходящее для него не более чем детская игра. Это злит ещё больше. Он что, специально? Девушка делает подсечку, но и тут Собаку лишь отступает назад. Вот же показушник-засранец. Желание врезать по этому спокойному холодному лицу крепчает с каждой секундой. Всё равно этих бумаг ей не видать как своих ушей, так почему бы пользуясь случаем и не постараться хорошенько оторваться на этом красноволосом парне. В конце-концов, он сам предложил. Сейшн делает ряд атакующих выпадов. Кулак летит в миллиметре от челюсти, вскользь проходит от правого бока, а в большинстве случаев даже и не приближается к Гааре. Девушка нападает отчаянно, злобно но все движения слишком медленные и неумелые. Однако то, с каким завидным упорством она это делает и сколько сил вкладывает, определенно сбивает с толку. Не очень легко предугадать план противника, если у противника нет плана. А медик был как раз из этой категории. Он хаотично носился по периметру, сочетал странные атаки, даже пытался сделать захват, но на середине передумал и Гаара чуть не отхватил коленом по самому драгоценному. Эру скользил вокруг, дергался в разные стороны и в какой-то момент начал кидать в Каге первое, что под руку попадётся. Включая неудачную попытку кинуть в гирю. Неудачную, потому что не смог оторвать чугунный инвентарь от пола. За всем этим зрелищем Каге было трудно наблюдать без толики удивления. Он даже не знал что его поражало больше: то, с какой энергией и напором действует медик, или то, как он вообще дожил до своих лет и не убился по дороге. Эру, несясь на всех порах к своему врагу зацепился за многострадальную гирю, упал, и проехался на животе несколько метров по песчаному полу. Гаара поддался порыву и протянул руку, чтобы помочь подняться, но тут его ждал сюрприз: медик игнорируя счёсанные локти обхватил его ноги руками так, будто бы это было частью какого-то плана. Хотя очевидно, что не было. В тёмно-зелёных глазах Собаку увидел секундное замешательство: как у собаки, которая только что догнала едущую мимо повозку и не знает что делать дальше. Девушка резко хватается за протянутую руку и повисает на ней безвольным мешком. Сейшн кажется это весьма логичным, потому что таскать её в таком положении будет проблематично а бить её точно не будут. Собаку смотрит на неё с немым вопросом застывшим в бирюзовых глазах. А это значит, у неё есть минута-вторая чтобы сделать ещё один рывок и… Бумаги маячат почти перед носом. В глазах сверкает недоверие. Надежда. Радость. Просветление. Счёсанная ладонь тянется за заветными отпускными. Эру уже чувствует вкус несравненных эклеров, слышит смех Мацури, чувствует тепло вечерней улицы. А ещё, она напишет дяде Генме. Обязательно. И… Листы мелькают белыми лепестками, Эру ощущает сладкий шершавый трепет бумаги под пальцами, но мир вокруг резко теряет равновесие и она гулко летит навстречу полу. Девушка мертвой хваткой цепляется за бордовый плащ Гаары, и тот, явно не ожидавший такой проворности, опасно качнувшись летит следом. Бамс! Грохот. Девушка жмурится, ожидая вспышки боли, но её нет. А есть что-то очень мягкое и теплое, пахнущее кофе и горячим песком. Эру не спеша открывает глаза и понимает, что это мягкое и теплое ничто иное как её непосредственный глава деревни. События не сразу восстанавливаются в логическую цепочку. Почему она сверху? Ведь когда они падали, она явно утащила его за собой и по всем законам физики должна была приложиться головой о пол. Так как же это?.. Неужели, он поменялся с ней местами, чтобы она не ушиблась? В другой бы любой ситуации этого не произошло. Но не сейчас. Недосып, хронические перегрузки и банальная усталость к которой он ещё не привык. Шукаку позволял ему полностью отказаться от сна, за счёт подпитки чакрой. А теперь ему было тяжело перестроиться на новый лад и оставаться в тонусе будучи в подобном режиме. Гаара среагировал мгновенно. Ещё бы секунда — и медик валялся с разбитым лбом и сторясением. А это значит, что пришлось бы давать больничный. А это значит минимум неделя в пустующем кабинете. А туда к нему наверняка будет ходить Мацури. Приносить апельсины. Цветы. Мило щебетать. Ему это всё не нравилось. А что если Эру предатель? Такого категорически нельзя допустить. Конечно именно поэтому Гаара и приложился затылком о твёрдый как камень пол. Или не поэтому? Вспышка боли выбила все мысли из головы. В глазах сыпятся искры. Его рука лежит на тонкой талии, спрятанной под бесформенным балахоном накидки, крепко прижимая медика к себе. Гаара и не ожидал, что она будет… настолько хрупкая. Белое платьице нелепо всплывает в голове. Что-то мучительным комом накатывает в животе. Елозящий сверху Сейшн мешает мыслить здраво. Чёрт. Ну нет. Нет. Нет. Нет. Только не сейчас. Всё это время размышлений медик продолжала бесцеремонно валятся сверху на Казекаге, намертво вцепившись пальцами в бордовую ткань. Не время для мыслей. Заветные бумажки вот, нужно лишь дотянуться. Эру привстала, опираясь одной рукой о грудь Гаары, а другой потянулась за документами. Снова неудача. Гаара резко перекатывается, подминая под себя медика. Мужчина в одно движение перехватывает запястья и сжимает чужие бедра между колен. Эру очень усердно барахтается, но это ожидаемо не приносит никаких результатов. — Так нечестно! — фырчит девушка, она злобно хмурится и выражает крайнюю степень недовольства. Собаку чувствует странное электрическое напряжение между ними. Раскрасневшийся медик тяжело дышит, отчаянно барахтается и упрямо пытается вырваться. Это безнадежно. Невозможно. Но он всё равно продолжает вертеться как уж на сковородке. — Я тебе голову откушу, если не отпустишь? Хочешь чтобы я без выходных работал? Да у тебя денег не хватит, даже если всю Суну продашь, мелкая твоя душонка! Я тебе такой чек за сверхурочные выпишу, пожалеешь. А ну пусти! Пусти, говорю! — Эру активно извивалась, но слегка расфокусированный взгляд изумрудных глаз заставил её порастерять свою уверенность. Почему-то стало неловко. Очень захотелось забиться в ракушку от странных ощущений. Вроде бы ничего такого, но чего это он так смотрит? Линия напряженных мышц проглядывает через бордовые рукава плаща. Алые пряди беспорядочным ворохом падают на лицо. Так непривычно видеть главу деревни без этой дурацкой зализанной чёлочки на бок. Ощущение, что с переездом Темари в Суну от него съехало чувство вкуса. — Я… От… Отпусти… меня, быстро — уже не так уверенно лепечет медик, отчего-то краснея и пытаясь не смотреть ему в глаза. Вот же. Собаку раньше не был знаком с этими странными ощущениями. Они электрическими иглами впивались под кожу. Что-то неправильное происходило в эту секунду. Неужели Сейшн затих потому что боится его? Гаара вглядывается в обескураженное лицо Эру. Он всегда держался от него на расстоянии. Точно. Страх. Вот что это. — Ай! — Гаара от неожиданности удивляется и отдергивает руку. Сейшн победоносно ухмыляется. Пока Глава деревни витал в облаках ему удалось крепко укусить его рядом с запястьем, а так как Каге не часто доводилось сталкиваться с физической болью, он такого вообще не ожидал. Да его никто и не кусал раньше. Кому могло прийти в голову укусить Каге? Это больно. Мокро. И странно. По крайней мере, именно так Гаара оценил ситуацию. Время почти вышло. Эру поддаётся вперед, но ухватиться за бумаги не успевает. Последняя песчинка скатывается в нижнюю часть стеклянной колбы. — Чёрт! — с силой ругается медик, выглядя при этом крайне разосадованым. Он без сил опускается на пол. Дыхание всё ещё не выровнялось, после такой напряженной тренировки. Локоны беспорядочно разметались по полу, некоторые прилипли к мокрому вспотевшему лбу. — Жду тебя тут завтра, в это же время. На тех же условиях. — бросает Кадзекаге и поднимается. Сердце делает странный кульбит где-то в грудной клетке. Сегодня ему будет над чем подумать: почему приятно когда тебя кусают, предатель ли Эру и почему он так старается вырваться на выходные.