***
В семь часов утра маленький городок только просыпался. Из-за покрытых черепицей крыш домов в лучах утреннего солнца поблескивали золоченые купола собора Сан-Пауло. На малолюдных улицах все еще пахло ароматным дымом сандалового дерева, которое обычно жгли по вечерам от приставучих насекомых. Проходя мимо серой ограды здания жандармерии, Карцев вздрогнул от звука горна, играющего побудку. Никаких преступлений за ним не числилось, но все же он предпочел перейти на другую, более безопасную сторону улицы. Банальное требование «документос, пор фавор» могло отнять от часа до суток жизни. Море уже было близко, и Карцев решил срезать путь до Золотого пляжа, свернув с Кайе Сегунда на еще более узкую Авенида Черибога. Не столько ради мелочного выигрыша в двадцать-тридцать метров, сколько для экономии нескольких монет в баре, с хозяином которого он был давно знаком. — Ола, Тони! — поприветствовал его бармен, немного убавив громкость звучащей по радио «Pretty Woman» Роя Орбисона. — Ола, Рамирес! Ке паса? — поздоровался в ответ Карцев. Отвечать на этот вопрос было не нужно, он давно стал просто элементом дружеского приветствия. — Как обычно, холодные «Фермопилы»? Две бутылки? — А есть горячие?.. Нет, только одну, — покачал головой Карцев, одновременно равнодушно рассматривая здоровую игуану, неведомо откуда взявшуюся у крайнего столика. — После смены и на мели? — удивился Рамирес. — Жалованье только на следующей неделе, — объяснил экономию Карцев. — А чаевых, увы, эти жмоты накидали немного. — Так тебя еще не повысили? — поинтересовался бармен, копаясь в холодильнике. — Помнится, ты говорил, что на пит-босса метишь? Я правильно сказал? — Мало ли что говорил, — с некоторым раздражением ответил Карцев. — Это не только от меня зависит… А сказал ты правильно. — Если что, возвращайся к нам. — И не подумаю. Карцев не любил врать. Он знал, что не вернется. Снова мыть грязную посуду на кухне было явным шагом назад. В крайнем случае, найдет какой-то другой способ заработать на жизнь. Забирая пару медяков сдачи, он заметил, что от Рамиреса несет марихуаной. Карцев хмыкнул и, пожелав бармену хорошего дня, попрощался. Рамирес, в целом, был нормальный тип, но эта его любовь к разного рода излишествам вряд ли приведет к чему-то хорошему. Спустя несколько минут Карцев наконец-то добрался до Плайя Дорада, золотого пляжа Вильялонга. Глубокий вздох. Еще… Еще… Прохладный бриз освежающе действовал на голову. Он глотнул пива и, осмотревшись по сторонам, заметил своих коллег по работе, уже нашедших удобное местечко на песке за рядами выброшенных на берег разноцветных рыбацких баркасов. Еще раз глотнув пива, он скинул с усталых ног сандалии и босиком, наслаждаясь каждым касанием ступней к еще прохладному песку, направился к ним. — Кайф…***
Здесь надо обрисовать, чем именно занимался потомок русского китобоя в этой несерьезной со всех сторон банановой республике. Как и подавляющее большинство выросших в бедности молодых людей, поначалу Карцев даже не мечтал о покорении космоса, съемках в Голливуде или исследовании Марианской впадины, а просто надеялся как-нибудь разбогатеть, жениться на горячей, ладной девице и жить, как сеньор, на своей вилле с видом на море. Начинал с черных работ: был и грузчиком, и спасателем на пляже, и официантом, и гидом на корабле-музее, и даже (всего неделю) гробокопателем. В настоящее же время Карцев занимал должность распорядителя игры (крупье) в казино «Дель Мар». Работа у крупье ночная, психически изнурительная, но был в ней какой-то свой азарт, кайф, а в хороший сезон можно было отложить приличную по местным меркам сумму. Благодаря дисциплинированности, пунктуальности и хорошим способностям к устному счету, Карцев довольно скоро продвинулся на работе от наивного новичка до закаленного в «карточных боях» профессионала. Будучи рассудительным молодым человеком и умея наблюдать, Карцев быстро осознал, что богатство к дуракам не приходит. Прогресс в казино заставил его серьезно задуматься о построении карьеры в игорном бизнесе. Постепенно в его сознании сформировалась дальняя цель — управляющий казино. Но без специальных знаний и навыков, отличающих человека с высшим образованием, было нереально подняться выше пит-босса. Так задачей Карцева на ближайшие годы стало накопление денег на обучение в столичном университете. О самообразовании он также не забывал.***
— О, Клипер Гонсалес! — лениво поприветствовал его Хорхе Вигера, пухлощекий бармен из казино. — Мы решили, что ты передумал. — Да просто не там свернул, — оправдался Карцев за задержку, думая, куда бросить свои кости. — Потом пива купил у Рамиреса. — Да, мы тоже мимо него прошли. Заметил, что от него несет? — Ага. С травки начал, потом останется без своего бара, будет в канаве лежать. Как тебе его заведение, кстати? Купил бы себе такой? — Я хочу поближе к берегу, — сделал мечтательное лицо Хорхе. — На первой линии. — Дай Бог. А наш маленький гений, — Карцев обратил внимание на лежащего без движения Пабло, — смотрю, уже отрубился? Быстрый! — Как мертвый! — несмешно пошутил Хорхе. — А почему «клипер»? — вдруг спросила сидевшая рядом с барменом миниатюрная кудрявая Рита Гуайта, тоже работавшая крупье. — Понимаешь, он все время берет только «Фермопилы», — зевнул Хорхе. — А «Фермопилы» — это клипер, парусник такой. Они чай в Европу из Китая возят. И шерсть из Австралии. Вернее, возили когда-то. А назвали его в честь сражения при Фермопилах. Там греки с персами дрались. Рита хмыкнула, перевернулась на живот и закрыла глаза. Такие подробности ей были совсем не интересны. — Разбудите, если что… — попросила она. Карцев бросил свои вещи рядом, плюхнулся на песок, поднял бутылку и в который раз принялся внимательно разглядывать бумажную этикетку с «чайным» клипером, несущимся под всеми парусами. Когда-то он мечтал стать матросом, как отец, наняться на какое-нибудь китобойное судно и уйти бороздить моря… Несколько раз даже просился матросом на крупные парусники во время проведения регат. Было весело. Теперь это в прошлом. — Надо навестить дядю Гаспара, порыбачить… — пробормотал он. — Что? — не расслышав, переспросил Хорхе. — Да я так, про себя… — ответил Карцев. И уже громче добавил: — Хочу съездить в Долорес, к дяде. — Понятно. Ты спать не будешь? — поинтересовался Хорхе. — Хочу, но позже. Сначала пиво допью. Чтоб не украли! — усмехнулся Карцев. — Bueno, тогда посторожишь нас. — Да, конечно.***
Карцев скрестил ноги, пошевелил пальцами, несколько раз глубоко вдохнул морской воздух. Осмотрелся. Неподалеку мальчишки гоняли мяч. Он прикинул вероятность того, что они заедут им по кому-нибудь из спящих. Нет, силенок на такой удар им не хватит. Можно расслабиться. С собой у него была книжка по античной истории, но читать ее не хотелось. Чаще, вместе со свернутой рубашкой, она служила его голове подушкой. Он скосил взгляд направо, с минуту бездумно пялясь на задницу Риты, потом встряхнулся, дотянулся до сумки Хорхе, из которой торчала свернутая в рулон столичная газета La Nación. Прошелся по крикливым и многозначительным заголовкам. «Глубокий кризис испанской монархии», «Тень Независимости?», «Генерал-губернатор Сантамария признает неспособность победить пиратов Ла-Плата», «Реставрация ржавого генерала», «Хет-трик Рикардо выводит «Конкистадоров» в финал» и так далее. Раньше Карцев не слишком любил политику, футбол тоже не цеплял его за душу, но многие из этих тем прямо или косвенно могли повлиять на его будущее, поэтому он взялся за чтение. В ближайшие полчаса Карцев узнал, что народные волнения в Мадриде, Барселоне и Бильбао предрекают дальнейший развал испанской колониальной системы. Что власти Сан-Салудос чересчур формально относятся к празднованию Дня Независимости республики, и вообще, далекая и жадная Испания фактически «продолжает пить кровь у нашего свободолюбивого народа», и с этим что-то надо делать; что в Ла-Конкордиа состоится парад Национальной Гвардии с участием целых двух броневиков английской постройки. А в Вильялонга должны закончить затянувшуюся реставрацию бронепалубного крейсера 2-го класса «Генерал Веласкес», пять лет назад спасенного местным мэром от сдачи в Японию на металлолом. Крейсер, активный участник революции двадцать девятого года, должен был стать плавучим музеем и дополнительным маяком для привлечения туристов. Карцев улыбнулся. Года полтора назад он пару месяцев подрабатывал гидом для туристов на этом ржавом корыте. Крейсер и тогда считался музеем. С него разворовали все, что можно было унести, даже гребные винты срезали. Если «Генерал Веласкес» и приведут в годное состояние, то на нем многого будет определенно не хватать. Статью о пиратстве Карцев раньше принял бы за чистую монету, но теперь он более-менее разбирался в особенностях колониальной политики. Отмечалось, что многочисленные банды контрабандистов, перевозящих наркотики, теперь не брезгуют нападать на торговые и даже пассажирские суда и представляют серьезную проблему судоходству. У них якобы многочисленные убежища среди тысячи островов Ла-Платы, а вооружение — с разграбленных армейских складов. На деле же последний случай пиратства был зафиксирован больше года назад. Местные «адмиралы» просто пытаются выбить для себя лишнее финансирование. Карцев устал от политики, свернул газету обратно в трубочку, как было, и воткнул ее в сумку спящего бармена. Сонливость с такой силой навалилась на него, что веки буквально слипались. Он перестал сопротивляться могучему Морфею и, прижавшись спиной к Рите, немедленно заснул.***
Проснулся он примерно через час. Вернее, его разбудили. Хорхе, поднявшийся раньше всех, сначала попробовал по-хулигански запустить пальчики под купальный костюм Риты, к коей испытывал явную симпатию. Потом, мучаясь от скуки, решил посредством лупы (той самой, с помощью которой следовало искать Сан-Салудос на картах Южной Америки) сфокусировать солнечные лучи на правой пятке Карцева. Почувствовав сильное жжение, тот резко отдернул ногу. — Ты чего творишь?!.. — Да я так… От зависти. — Как это, от зависти? — Ты лыбился во сне, стало быть, сон приятный снился! — сымпровизировал Хорхе. — А ты, значит, решил прервать на самом интересном месте? — спросил Карцев, почесывая пятку. — Для справки — ничего мне не снилось. Хорхе не нашелся что ответить. Тут проснулся отрубившийся раньше всех Пабло Аррибас. Тот самый, кого Карцев назвал маленьким гением. Пабло был довольно занятной личностью. Ему не было еще даже двадцати. Невысокого роста, симпатичный, плотно сложенный. В казино начал работать совсем недавно. Если верить его рассказам, то в детстве родители (точнее мать и дед-выходец из Германии) считали, что, обучая его по своей методике, смогут сделать из него гения вроде Эйнштейна. И все у них шло отлично, пока юный Пабло не вступил в переходный возраст и не стал проявлять интерес к девочкам. В общем, к описываемому моменту Пабло Аррибас частично утратил преимущества перед сверстниками, но продолжал удивлять окружающих контрастом неискушенной молодости и довольно взрослых суждений. По характеру порой излишне горячий, Аррибас тем не менее успел зарекомендовать себя надежным товарищем, и Карцев частенько подсказывал ему по работе. — О чем разговор? — спросонья поинтересовался Пабло, протирая глаза рукавом белой рубашки. — Гонсалесу приснился эротический сон, а я прижег его лупой! — сострил Хорхе. — А-а… Ясно… А пиво еще есть? — Нет, все выпили уже. Сбегай сам, недалеко же. Пабло широко зевнул, вскочил на ноги, отряхнулся от песка, пересчитал монеты из кармана и, сонно пошатываясь из стороны в сторону, пошел искать пиво. — Нам тоже прихвати! — крикнул вдогонку Карцев. Вернулся Пабло довольно быстро, с тремя бутылками «Сервеса Бланка» и одной «Фермопилы» на руках, чем немало польстил Карцеву. К этому моменту раздраила свои веки и Рита, лишив тем самым товарищей удовольствия лицезреть ее задницу. Раздав каждому по бутылочке холодного напитка, Пабло прислонился к борту перевернутой рыбацкой лодки. — Слушай, Пабло, — обратился к нему Хорхе. — Мне тут камеру предлагают купить, «полароид». Ты же фотографией занимаешься, что посоветуешь? Брать? — Хорхе, ты захотел стать фотографом? «Фотоувеличения» насмотрелся? А как же мечта о собственном баре? — У меня появились лишние деньги, а я заметил, как любят девчонки, когда их снимают. — А, если только за этим… — Пабло чуть задумался. — Не бери. Качество снимков будет хуже, чем у обычной камеры, а стоить они будут сильно дороже. С другой стороны, девушкам нравится, когда фотография появляется сразу после съемки, так ведь, Рита? — Ага, — подтвердила девушка, копаясь в своей сумке с вещами. — Короче говоря, решай сам, — подытожил Пабло. — Я всего лишь любитель, а не профессионал. — Да, советы можно давать, только если ты в деле профи, — высказался Карцев, передавая ему деньги за пиво. — А еще лучше — вообще их не давать. Потом сделают что-нибудь не так, а ты виноват окажешься. — Кстати, Тони. — Пабло забрался на днище лодки и уселся там, по-турецки скрестив ноги. — Лаура сказала, что не успел ты с ней расстаться, как завел новую чику из гринго? Как это понимать? — А тебе-то какая разница? — удивился Карцев неожиданному вопросу. — А кто такая Лаура? — немедленно поинтересовалась Рита. — Лаура Падилья. Моя бывшая. Официантка в La Rosa Nautica. Они были знакомы примерно два года. Лаура была темноволосой, среднего роста девушкой, с правильными чертами лица. В целом симпатичная, но не броская, не цепляющая с первого взгляда, обычная. Раскрывающаяся постепенно. Она отлично знала английский и мечтала, как и Тони, стать управляющей, только не казино, а отеля. С месяц назад их теплые дружеские отношения переросли в нечто большее. Задержались вечером на пляже, выпили лишнего, поцеловались для смеха, а потом вдруг проснулись в одной постели… Сам Карцев считал, что это была дружба с плюсом, и пребывал в совершенной уверенности, что она смотрит, вернее, смотрела, на их отношения точно так же. Никто из них не давал клятв или каких-то жестких обязательств. А значит, думал он, если отношениям пришел конец, то виноваты оба. Или не виноват никто. — La Rosa Nautica? Тогда не знаю, я там только раз была. А что случилось? — Да, Тони, что случилось? — присоединился к вопросу Хорхе. — Она же своя в доску! — Ну, не сошлись мы с ней… — пожал плечами Карцев. — А она говорит, что это ты во всем виноват. — А что она еще могла сказать?.. — парировал Карцев. — Да, она хороший друг и симпатичная… Но… — О-о! Тебе стало с ней скучно? — предположил Хорхе. — Захотелось попробовать вкусняшки с соседнего стола? — Какие еще вкусняшки?.. Почему скучно… Просто она начала давить, вы же знаете ее, а я… В общем, так уж получилось, — не желая вдаваться в детали, вынужденно согласился Карцев. — Так уж получилось… Так уж получилось!.. — с сарказмом произнесла Рита, поднимаясь с песка. — Все вы, парни, одинаковы! — Ой, Гуайта, только не надо меня лечить! — Пойду я домой, досыпать, — не стала спорить девушка. — Пока, Рита! — Увидимся вечером, Пабло! — попрощалась она. С остальными она должна была пересечься на работе только через три дня.***
Дождавшись, когда Рита отойдет на достаточное расстояние, Пабло продолжил наседать на Гонсалеса: — Лаура сказала, что на день рождения, ты, цитирую, «подарил ей какой-то пустячок, а себе в тот же день купил дорогую пушку с рукояткой из слоновой кости». Пушку! Не хотел говорить при Рите. — Ты не цитируешь, ты передаешь своими словами! — придрался Карцев. — А тот «дерринджер» я давно планировал купить, просто так совпало, что это был день рождения Лауры. Без всякого злого умысла. И ничего он не дорогой. Нормальная была цена. Классический «Кольт» 45-калибра одиннадцатого года в два раза дороже. И, кстати, щечки на рукояти у него не из слоновой кости, а из перламутра. — Ладно, с рукояткой я перепутал, но ее это обидело. — Сказал же, что не помышлял ни о чем таком! — разозлился Карцев. — А с чего вдруг Падилья тебе все это рассказала? — У тебя есть оружие?! — удивился Хорхе, не дав ответить Аррибасу. — Да, и у меня есть на него разрешение. — И зачем тебе «дерринджер»? Разве это не дамский пистолет? — Для коллекции. Уважающий себя джентльмен должен иметь какое-то увлечение, не так ли? И сразу поясню, чтобы ты, Вигера, больше не задавал лишних вопросов… Пабло, очевидно, — скосил на того взгляд Карцев, — уже в курсе всего… Пабло пожал плечами. — Да, у меня есть несколько так называемых «дамских» пистолетов, — неохотно, нарочито безразличным тоном поделился своей тайной страстью Карцев. — В основном разного рода «дерринджеры»: одноствольные, двуствольные… На вид — как игрушки. Еще есть «кольт», «юньон» 25-калибра… Пара стилетов… Один французский, другой итальянский… — Ладно, я понимаю — оружие, но почему именно дамское? — прервал его удивленный Хорхе. — Неожиданный такой фетиш! — Никакой это не фетиш! — возмутился Карцев. Именно поэтому он скрывал свое увлечение. Чем бы ты ни поделился с окружающими, тебя всегда могут превратно истолковать. И ведь обязательно истолкуют! — Для справки — на них не написано, что они предназначены исключительно для женщин. Они позиционируются как оружие последнего шанса, а еще — Бут застрелил Линкольна как раз из «дерринджера», — спокойно пояснил он. — А-а… Ну если Бут — Линкольна, тогда другое дело! — И что я, по-вашему, должен коллекционировать?! — продолжал «оправдываться» Карцев. — Почтовые марки? Ракушки? Бабочек? Виниловые пластинки? Или пивные бутылки, как ты, Хорхе? — Справедливо! — согласился бармен с обвинением в свой адрес. — Хм… Думаю, обычных коллекционеров оружия много, а таких, как ты, Тони, единицы, — вдруг поддержал Карцева Аррибас. — Вот! Теперь ты меня понял. — А с чего вдруг ты вообще начал их собирать? — А собирать я их начал потому, что… В общем, так исторически сложилось! — внезапно завершил Карцев. — Хорошо-хорошо!.. Ты ведь покажешь их нам потом? — Если не будете трепаться направо и налево, как некоторые, — Карцев, конечно же, имел в виду Лауру, — то как-нибудь покажу вам свою коллекцию. Только не в эти выходные, а позже.***
Несколько минут друзья «переваривали» вскрывшуюся информацию о необычном хобби Гонсалеса, потом Пабло вдруг вспомнил, с чего вообще начинался разговор. — Ты своими дамскими пушками, Тони, чуть с главной темы меня не увел! А я ведь про твою новую чику спрашивал! — Точно! — подтвердил Хорхе, подсаживаясь поближе. — Ну, давай, Тони, колись. Кто она? Правда гринго? — Из Нью-Йорка? Богатая? — Ты уже показал ей свой ствол? Карцев засмеялся. С учетом того, о чем они только что говорили, эта фраза звучала уже не так однозначно. И, судя по довольному выражению лиц его друзей, они это понимали. — А вам не слишком будет для одного дня? Может, лучше по домам? — За нас не переживай, Тони, голова не треснет. Выкладывай! Карцев на минутку задумался, думая с чего начать, потом начал рассказывать. — На прошлой пятнице, помните, когда Хуан «Гуано» у нас жестко поднял, а потом в ноль проигрался?.. — Это который удобрениями торгует? — уточнил Хорхе, лишь поверхностно знакомый с классификацией игроков у крупье. — Да, он! — подтвердил Карцев. — Ну вот, смену тогда раньше времени закрыли, потому что электричество отключилось, и я решил по традиции на песочек… — Что, прямо здесь? — Нет, я тогда на велосипеде был, поэтому дальше, на нудистский поехал. Не чтобы причиндалами помахать, — опережая возможные подколы, объяснял Карцев, — просто на восходе там спокойнее, чем здесь. — И что? Она там голая была? — облизнулся Хорхе. Карцев закатил глаза. — Вигера, ты слушать будешь? Или сам за меня расскажешь? Он уже засомневался, правильно ли он сделал, что решил поделиться с друзьями? Даже учитывая то, что та девица — чужестранка, и, может, через неделю, месяц или год навсегда уедет из Сан-Салудос в свою Америку, оставив лишь яркие воспоминания о себе. Даже учитывая это, насколько этично он сейчас поступает? Немного колеблясь, он решил продолжить, но самые сладкие воспоминания и подробности оставить при себе. — Ну? Чего замолчал? — Да так… В общем, доехал я до пляжа, велосипед наверху оставил, в кустах, а сам… — Тони, на кой черт нам твой велосипед?! — почти закричал нетерпеливый Хорхе. Несколько человек неподалеку обернулись на его возглас. — Не перебивай его! — одернул бармена Пабло. — А сам спустился вниз, — Карцев понизил голос. — Мне показалось, что никого, кроме меня не было, я немного посидел, потом заснул. Проснулся из-за чайки, которая села прямо на меня. Хорошо, что на джинсы не нагадила. Только продрал глаза, слышу крики. Ну, я вскочил, смотрю — среди волн чья-то голова, то показывается, то исчезает… Я спросонья не сразу понял, в чем проблема, а потом догадался — отбойное течение! — Что за отбойное течение? — спросил Хорхе. — Ну, ты совсем… До сих пор не знаешь?! — укоризненно заметил ему Пабло. — Это такое обратное течение, от берега в море. Опасная штука! — Я плавать не умею, поэтому мне пофиг! — ответил бармен. — Ну, так вот, — продолжил Карцев. — Я вижу, что она не понимает, куда попала, и вместо того, чтобы поддаться течению, а потом выгрести в сторону от него, упрямо пытается его перебороть. И никого, кроме меня, поблизости нет. Бросаюсь на выручку. Когда добрался до девицы, она едва держалась на плаву. Я и сам чуть не сдох, пока ушли в сторону от течения, а потом добирались до берега. — А дальше? — нетерпеливо вопрошал Хорхе. — Дальше было что? — Мы просто лежали рядом на песке, без сил. — Так какая она? Как ее зовут? У вас что-то уже было? Карцев на секунду закрыл глаза, напрягая память, чтобы оживить воспоминания о той встрече в малейших деталях. — Я, как сам отдышался, повернулся к ней, проверить все ли в порядке. Она лежала на спине, тяжело дышала, но причин для особого беспокойства я не увидел. Потом она поворачивается ко мне и благодарит на английском. Вот тогда я смог получше ее рассмотреть. Довольно красивая, нордические черты лица. Короткие… Относительно короткие светлые волосы… И глаза очень редкого цвета, изумрудные… Я таких еще не видел. — Нордические черты лица? — переспросил Хорхе. — Как у скандинавов. Помнишь, шведы к нам приезжали в июле? Вот, как они. В общем, я тогда прямо обалдел. Девушка с обложки на расстоянии вытянутой руки от меня! — Что, вот прямо с обложки? Перфекто? — переспросил Пабло с каким-то странным выражением лица. — Ну… Она стройная… Спортивного телосложения… А еще купальник на ней был, как сказал бы наш падре, созданный самим Сатаной для того, чтобы гарантированно отвадить примерного христианина с дороги в Рай. Не цельный, как у наших, а такой, знаете, из двух частей, верх и низ, узенькие, почти ничего не закрывающие белые полоски… — Рассказывая, Карцев как будто сам заново переживал тот момент. — Так значит, она не голая была? — расстроился Хорхе, раскуривая с помощью вышеупомянутой лупы сигарету. — Нет! — огрызнулся Карцев, считавший подобные вопросы не слишком уместными. — А она красивее, чем Габриэль Гелера? — Пабло назвал имя первой местной красавицы, за которой табунами ходили парни. — Она… Они разные! — нашелся, что ответить Карцев, чтобы успокоить друзей. — А сколько ей лет? — Я не спрашивал. Они же считают, что это невежливо. — Ну, а выглядит на сколько? — Может, немного старше меня, двадцать три или двадцать четыре… Не знаю, не умею я по внешности возраст определять, — немного подумав, ответил Карцев, потом продолжил рассказ: — В общем, я говорю, что ей повезло, объясняю про отбойное течение, а она спрашивает уже на хорошем испанском, как может меня отблагодарить. — А ты? — Я даже не понял вопроса тогда, продолжаю втирать ей что-то про течение… И тут она вдруг потянулась ко мне и поцеловала… — В щечку или по-настоящему? — Нет, бл*ть, в макушку! Как покойника! Господи, Вигера, какой же ты идиот! — Карцев стал жалеть, что вообще начал этот разговор. — Конечно, по-настоящему! Стал бы я рассказывать, если было бы иначе? — Ну, вдруг ты для красного словца… Все порой привирают, — смутился Хорхе. — Ладно, дальше давай! — А что дальше? Я пригласил ее поужинать, она согласилась, вечером мы встретились. Потом еще один раз… — Так ты уже с ней переспал? Рассерженный бестактностью товарищей, Карцев поднялся с песка, но в итоге решил не обострять ситуацию. Он сам виноват. Похоже, ненароком они нащупали его больное место — честолюбие, а он, дурак, повелся… Разоткровенничался тут, понимаешь, как баба… А этим только бы поржать. — На этом все! Я обещал рассказать только о знакомстве! — сухо ответил он, отряхиваясь. — Значит, нет? — щурясь от солнца, спросил Аррибас. — Твое бы упорство, Пабло, да в мирное русло… — А кто говорит о войне, Тони? Make love, not war! Любовь — самое что ни на есть мирное русло! — Ты меня понял! — попенял ему Карцев. — Ладно, — согласился Пабло и, чуть понизив голос, добавил: — Но когда переспишь, расскажешь, как оно было? — Да с какой стати?! — Но она же не наша, она — гринго! — весело аргументировал Пабло. — А что, у гринго иная физиология? — Нет, но… — Откуда бы она ни была, это наше с ней личное дело! — подвел итог Карцев. — Вы здесь еще останетесь? Я домой пойду. — Ты когда на смену выходишь? — В пятницу. — На праздник? Хорошо, увидимся там… Эй, Тони, а как ее зовут-то?! Карцев чуть помедлил и нехотя ответил: — Ирен. Ее зовут Ирен.***
Карцев мог бы добавить еще кое-что, но удержался. Как, например, понимать эти ее слова в ответ на комплимент — «Это синтетическая оболочка»? А потом, будто поняв, что сказала что-то не то, она тогда засмеялась и добавила: «Не обращай внимания, мои фантазии!.. Думаю, в будущем люди смогут сами выбирать, как им выглядеть. Я вижу, у тебя с собой книга? Любишь литературу?.. Ммм… Греческая мифология… Уже добрался до рождения Афродиты?» Странные существа, эти девушки. Синтетическая оболочка… Выбирать, как им выглядеть… Как это вообще понимать? Но намек про Афродиту ему понравился. — А что, если эти мои пистолеты действительно фетиш?..