Четвертый мир

Октябрь, 2008. — Мне холодно, — прошептал Ави. После заката, пустыня действительно остывает так сильно, что можно замёрзнуть. Но не бескрайние пески холодили сердце странника. Причина была в другом. Ничто не питало скрытый в нём огонь. Он был одинок. И болен. Земной воздух совсем не подходил его лёгким. Каждый вдох — это боль. — Где же ты, Эвин? — он поднял голову, посмотрев на звёзды. Он искал его в трёх разных мирах, в трёх бесконечных вселенных, но не нашёл ничего, кроме миллиона лет одиночества. Боль. Страх. Тоска… Может, уже пора полюбить их? В то время как счастье бежит от него, они с ним неразлучны… Несколько парней с громким смехом ворвались в комнату. Чимин недовольно вздохнул и медленно закрыл тетрадь. — Потише, — сказал он. Смех тут же стих. — Извини, — кротко произнёс сосед и жестом приказал своему другу замолчать. Уголок губ Чимина дрогнул. Все знали: со старостой лучше не связываться. Они находились в том месте, где не было ни мамы, ни папы, никого, кто нянчил бы их, только жёсткая иерархия, система, основанная на подчинении сильным. Чимин был из числа тех, кто никогда никому не подчиняется. И особенно тверда была его позиция по отношению к ровесникам, они казались ему сумасшедшими. Потому, что либо орали и носились как бешеные, либо колотили друг друга. Он считал себя на порядок выше их всех и очень быстро это доказал, пользуясь при этом исключительно своим острым умом. Никакого насилия. Физического, во всяком случае. Властолюбие быстро и достаточно прочно засело в его сердце. Оно занимало в нём примерно столько же места, сколько занимали боль и разочарование. Опасная смесь. Но никто, кроме Чимина этого не знал. Все видели в нём человека жёсткого, но справедливого. А ещё умного и… богатого. Достаток — он как лифт, пока остальные шагают по лестнице, преодолевая ступень за ступенью, достаток в считанные секунды поднимает человека на самый верх социальной лестницы. Многие хотели бы с ним подружиться, и многие в школе смотрели на него с восхищением. А управлять теми, кто восхищается тобой, проще некуда. Короткие, точные фразы, прямой, строгий взгляд и уверенный вид. Этим пользуются врачи, политики и мужчины в дорогих пиджаках, устраивающие разного рода приёмы в своих огромных домах. Чимин знал, как это работает и тоже научился умело это использовать. — Мы немного посидим… — мальчик не успел договорить, Чимин просто встал и вышел, даже не взглянув на него. У него не было видимых причин выражать своё недовольство, но он был более чем недоволен. Можно даже сказать зол. Чимина ужасно раздражало, когда кто-то так резко выдергивал его из мира грёз и фантазий в мир реальный. Но объяснить это людям и не сойти при этом за сумасшедшего было невозможно, так что он просто молча терпел своё раздражение. В первый год обучения в школе для мальчиков он испытывал огромную скуку. И именно в этот тоскливый период своей жизни он пристрастился к чтению книг. В них он проживал миллион жизней. И это был ещё один искусственный способ сбежать от реальности. Но поступки некоторых героев иногда были ему настолько глубоко не по душе, что в своей голове он полностью всё переворачивал и переигрывал. И однажды это навело его на мысль: почему бы ему не написать какую-нибудь свою историю, где он волен будет установить свои правила и законы. Сначала он написал небольшой фантастический рассказ про принца Ави — маленькое небесное существо из иной галактики. Ави был украден из дворца врагами короля и спрятан на безжизненной чёрной планете под названием «Акум», с которой он смог сбежать и вернуться домой. Чимину понравилась эта история, он увлёкся и написал следом ещё несколько рассказов про приключения Ави. А потом наступили зимние каникулы, и он был одним из немногих, кто остался на праздники в общежитии. Это заставило его затосковать. Ему больше не хотелось ни писать, ни читать, ни играть, только плакать и спать. Позже, вспоминая это внезапно навалившееся на него чувство горькой печали, он напишет рассказ про то, как Ави встретил другое небесное создание Эвин — воплощение нежности и красоты. Они полюбили друг друга, но мир их был уничтожен, а они — разлучены навсегда. А примерно год назад Чимин подумал, что его Ави настолько одинок, несчастен и невезуч, что он мог бы написать о нём целую книгу. О нём и о случившихся с ним приключениях во время его извечного скитания в поисках Эвин. Он сел за столик в учебной комнате и вновь открыл тетрадь. Но не мог выжать из себя ни строчки. Все его мысли вновь поглотила новость о возможном скором отъезде. Последние несколько дней он только об этом и думал. Рабочий контракт его отца заканчивался, и он больше не собирался его продлевать. Вместо этого он решил занять должность ректора в университете в городе Наджу. — Это если не насовсем, то уж точно надолго, — сообщила печально мама. Он слышал, как она грустно вздохнула в трубку. Маленькие городки были не в её вкусе. Она любила светские вечера и закрытые вечеринки с дорогим вином. Чимин мог представить уровень её разочарования, ведь это было единственным её занятием. Мама никогда не работала и не занималась домашними делами, её заботило только светское общество и собственное место в нём. Вспоминая их разговор, Чимин всё чаще задавался вопросом: стоит ли ему возвращаться? То, что они застрянут там на несколько лет, вовсе не гарантировало того, что они внезапно превратятся в счастливую семью. Ведь рядом, как говорится, не значит, что близко. С Хёну они больше не виделись, и тот наверняка забыл его, а сами родители навещали его за последний год всего один раз. Чимин иногда подумывал, что, может, они надеялись, что он всё же умрёт там без должного ухода, но к всеобщему удивлению, он почти не болел, и теперь они вынуждены были смириться и продолжить совместное с ним сосуществование. Эти тёмные мысли посещали его время от времени, но всё же он старался рассуждать более позитивно. У него появились друзья, ну не то, чтобы настоящие, верные друзья, но вполне надежные товарищи, его английский стал безупречным, он поумнел и похорошел. Чимин подумал, что мог бы теперь понравиться своим родителям, подумал, что должен дать им шанс, а они ему… Мама ответила на его звонок практически сразу, будто ждала, когда зазвонит телефон. Он счёл, что это хороший знак, и сообщил ей, что хочет покинуть школу и переехать к ним в Наджу. Он произнёс это вслух, и внутри будто что-то оборвалось. Как если бы он сам шагнул в пропасть или добровольно обрёк себя на страдания. Он сделал глубокий вдох и вновь открыл тетрадь, взявшись за ручку. Ави устал брести, куда глаза глядят, но продолжал свой путь. У него не осталось дома и не осталось никого, кто мог бы любить его, ему нечего было терять. История Ави писалась одной рукой, а рядом были лишь вольный ветер и холодные звёзды. Возможно, он никогда не найдёт Эвин, а счастье так и останется для него мечтой. Мечтой одинокого небесного существа. Но он знал, что нельзя останавливаться, нельзя поддаваться этому чудовищному вихрю отчаяния. — Здесь не так уж и плохо, — успокаивал он себя, хоть и понимал, что никогда не сможет взглянуть на этот мир так, как смотрят на него люди и никогда не сможет увидеть и почувствовать то, что видят и чувствуют они… Вечером к нему пришла воспитательница и сообщила, что в пятницу утром проводит его до вокзала и посадит в поезд. Чимин выслушал её наставления молча и безрадостно кивнул в ответ. Сомнения в правильности сделанного им выбора всё ещё терзали его. Они продолжали терзать его всю неделю. Оставшиеся дни он занимался тем, что мысленно прощался со всем, что окружало его последние года, и вёл себя замкнуто и отстранённо. Эта школа была ему ненавистна, и возможность иметь личное пространство очаровывала его, но вместе с тем Чимин чувствовал, что будет скучать по некоторым вещам. Например, по вечеринкам старшеклассников, куда его приглашали всегда, несмотря на юный возраст, по школьному театру и по воскресным спектаклям. Он любил сцену и был хорош в актёрском мастерстве, ему почти всегда доставались главные роли. В ночь на пятницу Пак почти не спал. Устав ворочаться, он вышел тихонько из комнаты и несколько часов просидел на подоконнике в умывальной комнате, смотря на звёзды. В ясные дни он часто приходил туда после отбоя, чтобы немного помечтать, наблюдая за ночным небом. Но впервые звёзды не приносили ему покоя. Чимин боялся, что больше вообще никогда не будет чувствовать себя так спокойно, как раньше. В закрытой школе жизнь казалась простой и безмятежной — там никогда ничего не менялось. Одни и те же люди, одна и та же комната. Чимин даже немного гордился тем, что перестал кого-то всё время ждать и на что-то надеяться. Он гордился тем, что сердце его стало там таким бесстрастным и ото всех закрытым. И перспектива вновь кого-то пустить в него теперь вызывала у него большую опаску.

***

Чимин был в пути всего несколько часов, но из-за тревожных мыслей они показались ему вечностью. Поезд сбавил скорость. Дышать стало тяжелее, воздух в его купе будто сгустился и нагрелся. Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Показалась станция. И в следующее мгновение экспресс остановился. Время выходить. Чимин закинул на спину рюкзак и взял в руки куртку. Шли минуты, но никто не открывал дверь в купе. Он начал волноваться. Может, родители ждут его на платформе? Пришла проводница. — Ты сходишь на этой станции? Тебе помочь? — спросила она. Пак кивнул, и женщина взяла его чемодан, помогая ему выйти из поезда. Вокзал был маленьким и полупустым. В нём чувствовалась безнадёжность и грусть. Это была многоголосная грусть всех тех, кто каждый божий день мечтал выбраться из этого городка и больше никогда туда не возвращаться. Он завертел головой по сторонам и заметил двух человек, бегущих к нему со стороны турникетов. — Чимин! — крикнула мама и помахала рукой. Она сходу обняла его крепко и поцеловала, папа пожал ему руку. Ощутив их прикосновения, он понял, что тоже скучал. Не так уж сильно, но всё же… — Я приготовила тебе комнату. Она с балконом. Ты будешь в восторге! — сказала мама и заерзала на переднем сиденье машины, ей не терпелось поскорее доехать до дома и всё показать. Чимин уже догадался, она наверняка завалила его комнату подарками и разными дорогими вещами. Чем же ещё она могла заменить отсутствующую любовь? Спальня действительно была прекрасной. С большой мягкой кроватью и удобным компьютерным столом у окна. Хотя после пятилетнего совместного проживания с чужими детьми, любая личная комната показалась бы ему прекрасной. Разглядывать гору подарков он не стал. За обедом Чимин, наконец, увидел вернувшегося с прогулки Хёну. Мальчик смотрел на него изучающе. Чимин на него тоже. Он видел его на фотографиях, но почему-то семилетний брат представлялся ему намного меньше. Но взгляд у него, как ему показалось, всё равно был глупым. — Ты очень похож на маму, — сделал вывод Хёну. Чимин промолчал. Хотя ему хотелось зло его подколоть, сказав, что тот ни на кого не похож, а значит, приёмный. Но он не стал этого делать, побоявшись довести ребёнка до слёз в первый же день. — Тебе понравилось в Сеуле? — спросил Хёну, очень стараясь с ним подружиться. — Ага… понравилось, — безучастно ответил Чимин. — И что там интересного? Чимин пожал плечами. — Не знаю. По большей части я видел только школьный забор. — Значит, тебе понравился забор? — уточнил Хёну. — Да, прекрасный был забор. Отлично защищал от всякого зла, — вздохнул Чимин. — От волков, например? — Какие волки в городе, глупый? От людей. Люди главное зло, а не звери. Мальчик замолчал. Но ненадолго. — А это правда, что у тебя нет половины лёгкого? — спросил он почему-то шёпотом. — Правда, — ответил тихо Чимин, склонился к младшему брату и, тоже переходя на шёпот, добавил: — А ещё у меня нет сердца. И я заберу твоё, если будешь доставать меня дурацкими вопросами. Понял? Мальчик испуганно кивнул. — Сходим в воскресенье в церковь, — прервала их не особо успешный диалог севшая за стол Пак Хёджу. — Мы же не крещённые. — А мы и не молиться туда идём. Чимин посмотрел на мать непонимающе. — Пора заводить нужные знакомства, — улыбнулась она лукаво. — В церкви? — Я выяснила, единственная нормальная школа здесь — приходская. Она находится в центре, в ней работают лучшие в этом городе учителя, и у неё действительно хороший рейтинг. Придётся отдать вас туда. — А если они узнают, что мы не христиане? — Каким образом, милый? По-твоему, у них есть какой-то божественный радар для выявления еретиков? Чимин улыбнулся матери, и та заговорщически повела бровью. — Сходим разок, отметимся. Это очень важно — произвести хорошее первое впечатление, — она мечтательно облизала губы. Да, вот оно, самое важное — произвести впечатление. Его мама была тщеславна, и одним из главных её талантов было умение притворяться, что она не тщеславна. Это был город со старыми устоями и традициями, люди в нём ходили в церковь и в море. Больше никуда. Мать прикрывалась благими целями, но Чимин был достаточно умён, чтобы разглядеть её истинные намерения. А они были довольно просты: церковь единственное место, куда она может пойти сейчас, чтобы заявить о себе. Его семья переехала в Наджу всего пару недель назад, но его матери так не терпелось выбраться поскорее из дома, что в воскресенье она разбудила всех на рассвете. Чимин привык вставать рано, но остальных это не обрадовало. Однако они всё равно опоздали, потому, что его мама слишком долго выбирала платок. Старания её, надо отметить, не прошли даром. Стоило ей только войти в церковь, как она тут же приковала к себе все взгляды. В основном мужские, конечно. Но и женские тоже. Однако долго наслаждаться вниманием ей было не суждено, служба уже заканчивалась. Заиграла органная музыка, появился хор учеников приходской школы. Они запели «Ave Maria», и Чимин неосознанно затаил дыхание. Но его поразил не хор, он замер, зачарованно смотря только на одного из учеников — мальчика, чья белая кожа очень резко контрастировала со спадающими на лицо чёрными волосами. Он стоял, опустив голову, и был единственным, кто не пел. Из-под длинного церковного одеяния, наброшенного поверх одежды, выглядывали потёртые джинсы и старые конверсы, шнурки которых выглядели слишком фривольно и однозначно болтались при ходьбе. Парень едва заметно постукивал пальцами правой руки по бедру. Пак пригляделся и заметил тонкий проводок на его шее. Черт, он готов был поспорить, что в его наушниках играет «AC/DC — Highway to Hell». Чимин не был религиозен, но в тот момент мог бы поклясться, что свет посланный ангелами, падал на этого парня. Он был словно не от мира сего, он был особенным…