Serendipity

      Чонгук не мог перестать улыбаться по пути к машине. В прошлом его мать не всегда была так нежна с его мужем. Их встреча началась не очень хорошо. Его родители не были счастливы, когда узнали о его браке. Пока он ехал в офис Чимина, его мысли перенеслись в их прошлое.       Честно говоря, они бы ничего и не узнали, если бы управляющий банком не сдал его. Он думал, что поступил умно, открыв отдельный счет для своих доходов и отдельный совместный счет с Чимином.       Поскольку вышел только один альбом, его заработок в дни дебюта был не так уж велик. И он потратил большую часть своего дохода на Чимина. Его семья думала, что Чимин использует его ради денег. Иногда связи, которые у них были, вызывали тревогу даже у Чонгука. Он купил билеты для Чимина, чтобы тот навестил его на первый день рождения Чонгука после их свадьбы. Об этом каким-то образом узнали и его родители. Они забронировали билеты в Корею на следующий рейс и загнали их обоих в угол, застав в гостиничном номере.       Чонгук никогда не думал, что их разоблачат таким вот образом. Их застали во время сеанса поцелуев. Чимин тогда открыл дверь, думая, что это Джин хён, но его поприветствовали разъяренные родители Чонгука. Разговор был не из приятных.       — Значит это правда, — лицо его отца было твердым как камень.       — Мы продолжали молиться о том, чтобы то, что мы услышали, было неправдой. Что это были слухи, и управляющий банком просто ошибся насчет того, что ты создал отдельный счет, отделяющий твои финансы от финансов компании Чон, — его мать вошла внутрь, смотря на Чимина с такой враждебностью, что старший неосознанно отступил и приблизился к Чонгуку. Его пальцы обвились вокруг рукава Чонгука в поисках утешения.       Чонгук потерял дар речи и застыл на диване, его сердце бешено колотилось, а на лице выступил холодный пот. К счастью, они оба были всё ещё одеты. Но они, должно быть, выглядели не очень со своими растрепанными волосами, раскрасневшимися лицами и распухшими губами. Номер для новобрачных, в котором они находились, был украшен лепестками роз и ароматическими свечами, бонусом были фрукты с шампанским.       — Ты гей, — взгляд его отца метался между ними, но он ожесточился, когда взгляд остановился на Чимине.       Хватка Чимина на руке Чонгука усилилась.       — Как долго, Чонгук? Как долго это продолжается? — его мать скрестила руки на груди.       — Три года, — тихим голосом, словно шепотом, сказал Чонгук.       — Три года? — закричала его мама. — Это длится три года? Значит тебе было всего шестнадцать, Чонгук. Шестнадцать!       Чонгук не мог смотреть в глаза своим родителям. Его трясло. Никогда раньше он не был в таком положении. Он был любимым ребенком в семье. Они никогда раньше не повышали на него голос. Это потрясло его. Было достаточно того, что его поймали вот так. Этого не должно было случиться. Они не должны были вот так всё узнать.       — Ты разочаровываешь нас, Чонгук. Мы дали тебе всё, о чём ты просил. Но это… Это переходит все границы.       Те самые слова, которые он так боялся услышать, вырвались из уст его матери. Он никогда не видел свою маму такой. Чонгук не знал, как справиться с ситуацией. Должен ли он беспокоиться о таком разоблачении, или же беспокоиться о гневе родителей?       — Мы доверяли тебе, сынок, — голос отца был спокоен, но взгляд оценивающим.       — О чём ты вообще думал, а? Ты знаешь, что произойдет, если об этом станет известно? — продолжила его мама.       Тело Чонгука содрогнулось, рыдание сотрясло его тело. Было больно, когда его мама так кричала на него. Это то, что чувствовал Чимин несколько лет назад? Неужели так обращалась с ним его семья? Так вот почему он ушел? И что теперь? Они отрекутся от него, потому что он гей?       — Пожалуйста, прекратите, — взмолился Чимин. — Разве вы не видите, что расстраиваете его? Выслушайте его, пожалуйста. Дайте ему выговориться, — спустя полчаса после криков родителей, вмешался Чимин. Его глаза были налиты кровью, а волосы растрепаны.       — Кем ты себя возомнил? — его мать вцепилась Чимину в горло. — Ты не более чем парень, который решил воспользоваться моим мальчиком, который даже не знает, что такое любовь. Мы вообще должны вызвать полицию и посадить тебя за решетку за совращение несовершеннолетнего.       Глаза Чимина расширились.       — Я…Всё не так.       — Хватит говорить, молодой человек. Не думай, что ты сможешь выбраться из этого!       — Не разговаривай с ним так! — Чонгук, который всё это время молчал и тихо плакал, встал между Чимином и его родителями. Он схватил ошеломленного Чимина и потащил его за собой, пристально смотря на своих родителей. У матери отвисла челюсть, а отец застыл в шоке. — Я ваш сын. Вы имеете полное право кричать на меня. Но не разговаривайте с ним так.       — Ух ты, — недоверчиво усмехнулась его мать. — Хорошо, — она взмахнула руками. — Однако, пока мы разговариваем, наш адвокат уже направляется сюда. Мы разберемся с этим. Он должен подписать постбрачный договор.       Глаза Чонгука сузились.       — Он ничего не подпишет, — прорычал он.       — Это не обсуждается.       Чонгук сделал шаг вперед.       — Ну рискните.       — Чонгук-и… — муж потянул его за руку. — Пожалуйста, не надо.       — Ты Чон, один из наших ключевых акционеров, состояние которого оценивается в миллиарды долларов. Сначала он должен подписать постбрачный договор, а потом мы обсудим условия развода, иначе ему будут предъявлены обвинения в том, что он совратил подростка и обманом заставил его жениться.       — Ч-Что? — встревоженный взгляд Чимина встретился со взглядом Чонгука. — Р-Развод?       — Нет, он ничего из этого не сделает, — Чонгук повернулся к Чимину. — Ты ничего не будешь подписывать, — прошипел он себе под нос.       — Чонгук!       Младший не обращал внимания на мать, его взгляд был прикован к мужу, которого слегка трясло, лицо покраснело, а глаза наполнились слезами.       — Чон-Чонгук… — его руки дрожали.       — Я не отдам тебя и ни за что не откажусь, — сказал он строгим голосом. — Я не позволю так поступить с тобой.       — Это не тебе решать. Ясно же, что он воспользовался твоей невинностью. Он заманил тебя в ловушку этой иллюзии, называемой любовью. Он…       — Мама, пожалуйста, — процедил Чонгук сквозь зубы. — Хён, ты можешь найти Джин хёна и побыть с ним некоторое время? Я приду как можно скорее.       Они прилетели на остров Чеджудо, чтобы скрыться от СМИ и общественности, и остановились на частном курорте. Джин забронировал номер на одном с ними этаже, вместе с командой безопасности Чонгука.       Чимин сморгнул слёзы, надежда, которая читалась на лице, дрогнула.       — Д-да, я-я пойду найду его.       — Доверься мне, хорошо?       Чимин кивнул, его дыхание участилось.       — Я доверяю тебе.       — Скоро увидимся.       — С тобой всё будет в порядке? — его муж подавил всхлип, несколько слёз скатились по его щекам.       — Да, — Чонгук заставил себя улыбнуться. Он вытер слёзы Чимина и кивнул.       Старший сглотнул, его взгляд нервно метнулся к родителям, прежде чем кивнуть. Между ними возникло молчаливое понимание. Когда он повернулся, чтобы уйти, Чонгук схватил его за локоть и обхватил ладонями его лицо, чтобы оставить короткий поцелуй на губах. Он знал, что его родители наблюдают за ними, но ничего не мог с собой поделать. Ему не понравилось, как поникло лицо Чимина, и он просто хотел заверить своего мужа, что всё будет хорошо.       Он отстранился, большими пальцами смахнул слёзы со щек Чимина и прижался к нему лбом.       — Люблю тебя.       — Я тоже тебя люблю, — прошептал Чимин.       Момент был слишком интимным, когда Чонгук уставился в выразительные карие глаза Чимина.       — Подождешь меня?       — Ты уже знаешь, что да.       — Мне жаль.       Чимин одарил его грустной улыбкой.       — Это не твоя вина.       Чонгук чмокнул его ещё несколько раз, прежде чем отпустить. Чимин вышел из комнаты и с тихим щелчком запер за собой дверь. Младший повернулся к своим родителям. Он занял своё прежнее место на диване, всё время чувствуя на себе пристальный взгляд родителей.       — Что бы вы ни хотели сказать, пожалуйста, не вмешивайте в это Чимин хёна. Он и так через многое проходит, и я не позволю вам ранить его своими словами.       — Ты вообще слышишь себя? Чонгук, ты слишком молод, — теперь, когда Чимин вышел из комнаты, его мать немного успокоилась. В её голосе звучало раздражение, она хотела, чтобы он понял её точку зрения. Но беспокоиться было не о чем. У них всё хорошо, их отношения были такими же прочными как скала.       — Я знаю, — ответил он, заставляя себя расслабиться. — Вы всегда говорили, что всякий раз, когда возникает конфликт, мы должны сесть и обсудить это как взрослые, — напомнил он им. — Мам, сядь. Папа? Я хочу поговорить.       Они обменялись взглядами, их плечи опустились, прежде чем они сели на диван рядом с ним. Его мать сделала несколько глубоких вдохов.       — Тебе только исполнилось девятнадцать. Брак — это такое важное решение. О чём ты думал? Ты так молод, но он женился на тебе. Откуда ты вообще знаешь, что можешь ему доверять?       — Чимин не чужой, мама, — раздраженно сказал Чонгук. — Я знал его с четырнадцати лет. Мы ходили в одну школу.       — Это не оправдывает ваш брак. Вы в браке совсем недолго, а он уже заставил тебя заплатить за его обучение. И ты тратишь на него почти весь свой заработок.       Чонгук усмехнулся.       — Я больше не ребенок, мама. Я знаю, что делаю, — сказал он, сурово смотря на неё. — Я люблю его. Я просто хочу позаботиться о нём так же, как он заботится обо мне. Я хочу быть рядом с ним, как и он со мной.       — Чонгук… Ты даже не знаешь, о чём говоришь, — тон его матери был полон отчаяния.       — Почему ты так думаешь, мам? — выражение лица Чонгука было страдальческим, а глаза налиты кровью. — Это потому, что я в отношениях с парнем? Вы бы отреагировали так же, если бы я был с девушкой?       Челюсть его матери отвисла, а глаза расширились.       — Я…Ты думаешь, это всё из-за этого? — спросила она, придя в себя. — Это… — она обвела рукой пространство в воздухе. — Это не имеет к этому никакого отношения.       — Тогда в чём дело, мам? — голос Чонгука дрогнул. — Когда я сказал тебе, что хочу стать певцом, ты поддержала меня и даже отправила в Сеул на прослушивание. Мне было всего шестнадцать, когда я решил, что не хочу заниматься семейным бизнесом и хочу делать что-то самостоятельно, — как бы это ни было больно, он встретился с ней взглядом. — Тогда ты мне не говорила, что я слишком молод, чтобы принимать такие решения. Но теперь я гей, замужем за парнем, и внезапно я потерял способность принимать собственные решения. Внезапно мои чувства не важны. Так?       Родители Чонгука на мгновение замолчали, прежде чем его мать бросилась к нему и упала перед ним на колени. Младший только всхлипнул, когда она взяла его руки в свои.       — Мне всё равно, с кем ты решил поделиться своей любовью, — прошептала она. — Признаю, что была шокирована, но это не меняет того факта, что ты всё ещё мой сын, и моя любовь к тебе ничуть не изменилась, — она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. — Просто хотелось бы, чтобы ты сказал нам об этом раньше. Я бы предпочла узнать это от тебя.       Чонгук не мог посмотреть ей в глаза, но облегчение, охватившее его, невозможно было выразить словами.       — Я…я был напуган.       — О, детка, — она притянула его в объятия. — Мне так жаль, что ты так себя чувствовал. Ты же знаешь, что мог бы поговорить со мной о чём угодно. Мы всегда были близки. Я бы никогда не осудила тебя.       — Но сейчас ты сделала именно это, мам. Вы оба. По крайней мере, я чувствовал это так, — Чонгук покачал головой.       — Мне жаль. Я была в ярости, и мне не следовало так реагировать. Я была удивлена, но я не…это не имеет значения. Мне всё равно.       — Это больно, мам.       — Мне так жаль, — она обняла его. — Ты мог бы рассказать об этом любому из нас. Ты же знаешь, что мы всегда выслушаем тебя и поддержим.       — Я…я не мог, — он отстранился, позволив рукам упасть, и опустил голову. — Мне было стыдно, — произнес он шепотом. — Чимин хён… — он коротко встретился взглядом с мамой. — Он был моим другом, — его горло сжалось, когда он обдумывал свои следующие слова. Он не хотел причинять ей ещё больше боли. — Он был таким ласковым и всегда заботился обо мне, как о своём донсэне. Но потом… — он замолчал.       Они с Чимином обсуждали это несколько раз, прежде чем он смог смириться с этим.       — В один прекрасный день всё изменилось. Мои чувства к нему больше не были дружескими, и мои мысли были неуместны. Я почувствовал отвращение к самому себе, потому что… — он сделал паузу, чтобы перевести дух. — Он невинно обнимал меня, но всё, о чём я думал, это как… — он нервно сглотнул. Чонгук не мог продолжать, он не мог рассказать ей, как он трогал себя, фантазируя о Чимине.       — Как долго? — спросила его мать, когда поняла, что Чонгук больше ничего не скажет. — Как давно ты понял это?       — Это было осенью три года назад, — признался он. — Я собирался уехать в Сеул и знал, что должен извиниться перед Чимин хёном за то, что думал о нём таким образом. Но… — он прочистил горло. — Чимин хён помог мне смириться с этим. Он сказал, что у меня достаточно времени, чтобы разобраться во всём и не переживать из-за этого.       Его мать вздохнула, проводя рукой по его лицу.       — Чонгук, я не против тебя или твоей личной жизни. Но ты должен понять, что это тяжело для меня, как для твоей матери. В моих глазах ты всё ещё ребенок. Самый младший в нашей семье. Я-я… Ты мог бы подождать и позже представить его нам, — она раздраженно махнула рукой. — Разве ты можешь винить нас в этой паранойе? Ты наш сын. У нас есть полное право волноваться за тебя.       — Я знаю, мама, но он не такой. Он бы никогда не использовал меня ради моих денег.       — Чонгук…       — Нет, мам. Вы же знаете «Park Incorporated»?       Его мать нахмурилась. Она бросила взгляд в сторону его отца, они кивнули.       — Чимин хён - их старший сын, — сказал Чонгук и увидел удивление в глазах матери. — Но он не в хороших отношениях со своими родителями… — он замолчал. — Они…ах, они не хотят, чтобы он был частью семьи из-за того, что он гей.       Понимание озарило её, и Чонгук увидел слезы у неё на глазах.       — Так вот почему ты боялся? Неужели ты думал, что мы больше не захотим, чтобы ты был рядом? Чтобы ты был частью нашей семьи?       Чонгук кивнул.       — Да, — признал он.       — А как насчет Чимина?       — Ах, он ушел из дома. У него есть стипендия, но она покрывает только половину его платы за обучение, и он работает на нескольких работах. Он живет в дерьмовой квартире, в которой даже нет нормального замка, — вздохнул Чонгук.       Его мать кивнула.       — Так вот почему ты решил выйти за него замуж?       — Нет, — Чонгук знал, что она спросит об этом. — Я сделал это, потому что это казалось правильным, — сказал он, встретившись с ней взглядом. — Мы не были уверены, как всё сложится, когда я стал стажером. Но я не мог…я не мог представить и дня без него. Когда я вернулся домой во время своего первого перерыва, я увиделся с ним, и…это казалось правильным.       — Я… мне жаль, — прошептала его мать. — Хотелось бы мне, чтобы сначала ты пришел к нам. Мы бы никогда не помешали тебе помочь своему другу, но…       — Моему мужу, — поправил Чонгук.       — Я знаю, знаю… Мне очень жаль, — его мать вздохнула. — Всё это слишком сложно принять.       — Я понимаю, мам. Но это не то, что ты думаешь. Он не позволяет мне помочь ему. Я пытался раньше, но отказался принять мои деньги. Он работал на трех работах, пока учился в университете, и испытывал трудности. Я должен был что-то сделать. Поэтому я оплатил его обучение, не сказав ему. Он был в ярости, когда узнал об этом. Мы поссорились. Он долго не разговаривал со мной, потому что я сделал это. Но я не жалею об том. По крайней мере, теперь я знаю, что он уволился со своей третьей работы и получает заслуженный отдых.       — Сынок…       — Мы только что помирились, мам. Мы были не в лучших отношениях. Но эта поездка… — Чонгук потер лицо. — Я запланировал её на свой день рождения, чтобы он не смог отказаться. Мы поговорили об этом, и он заставил меня пообещать, что я не буду помогать ему финансово. Особенно без его ведома.       Он умолял Чимина принять карту с их общим счетом, которую он мог бы использовать в чрезвычайных ситуациях. Потребовалось много усилий, чтобы убедить его и надутые губы, чтобы старший наконец согласился. — Твои слова…мама, он не золотоискатель. Ему не нужны мои деньги. Я люблю его, а он любит меня. Наконец он принял карточку, которую я ему дал. Теперь это всё изменит, — всхлипнул Чонгук. — Я потратил два часа, убеждая его принять её просто для моего душевного спокойствия. Больше он никогда ничего от меня не примет, и я не могу заставить его переехать из этой дерьмовой квартиры.       Рот его матери открывался и закрывался, но она так ничего и не произнесла. Она вздохнула, и её плечи опустились в знак поражения. Он очень хорошо знал это выражение. Слезы текли по его щекам.       — Тебе не следовало говорить это при нём. Вы его не знаете. Разве не ты говорила мне, что мы никогда не должны делать поспешных выводов? Я понимаю, вы злитесь, но он не сделал ничего плохого. Разве любить меня — это ошибка? Это единственное, что он сделал. Он заботится только о моём счастье.       — Я…мне жаль, сынок.       Чонгук вытер слёзы тыльной стороной ладони.       — Я…я не могу потерять его, мама. Я очень сильно его люблю.       — Чонгук-и…       — Я знаю, что прошу слишком многого, но вы можете дать ему шанс? — умолял он. — Это будет много значить для него. Вы можете хотя бы попытаться? Ради меня. Ничего страшного, если вы не хотите делать этого, но, пожалуйста…пожалуйста, не говорите при нём ничего такого, что причинит ему боль. Он действительно хороший человек. Я бы хотел, чтобы вы дали ему шанс.       Его отец подошел к нему и положил руку ему на плечо, когда его мама ничего не ответила.       — Конечно, мы дадим ему шанс, — впервые заговорил он через некоторое время. — Ради тебя. Одобряем мы это или нет, но теперь он твой муж. Мы хотели бы…встретиться с ним, гм, официально? — он бросил косой взгляд на мать Чонгука.       Она встала, её плечи поникли.       — Да, — согласилась она. — Это займет у нас некоторое время, Чонгук. Но мы обещаем, что никогда не обидим тебя или его намеренно.       — Спасибо, — прошептал Чонгук, вставая с дивана, чтобы обнять их. — Большое вам спасибо. Это очень много значит для меня.       — Для тебя всё что угодно, сынок.       После этого разговора всё определённо стало лучше. Но как бы сильно Чимин не отказывался принять его помощь, младший просто знал, как убедить его. Он гордился тем, что заставил Чимина съехать из той дерьмовой квартиры в течение шести месяцев. Что ж, он должен поблагодарить за это свою сестру.       Когда Чони узнала о Чимине, она взяла на себя инициативу подружиться с ним, представила его своим друзьям и начала везде таскать его с собой. Его сестру было не остановить, когда она решалась на что-то, и она полюбила Чимина с их первой встречи.       Чонгук не знал, как у неё получилось сделать это, но Чимин сказал ему, что Чони боялась оставаться одна в своей квартире с двумя спальнями и попросила его переехать к ней. Его муж был добрейшей душой, Чонгук знал, что его сестра совсем не из пугливых, и это была её уловка, чтобы заставить Чимина переехать к ней. Так что он смолчал.       Однако, когда Чимин узнал правду, к тому времени он научился принимать помощь от других, не споря с этим.       Его родители пришли со временем и два года спустя сделали Чимина ключевым акционером их компании. Это был их способ показать, что они приняли его в семью. К его удивлению, Чимин принял их предложение. Младший был рад, что в его семье всё наладилось. Теперь Чимина в его семье очень сильно любили.