Колыбель Ньютона

— Я вас сейчас всех под статью подведу! — орал Хазин не своим голосом. — Где дети?! Где, я вас спрашиваю?! Вы у меня баланду жрать будете, суки. Ебать вас во все дыры будут. Вы меня поняли?! Говорите, сволочи, иначе разбитой мордой не закончите! Перепуганные и побитые молодчики стояли в круге спецназа, пока майор Хазин вёл экстренное дознание в старом бункере ещё довоенных времён. Гром вломил попытавшемуся рыпнуться бандиту, коленом в солнечное сплетение. У Игоря на костяшках были кровоподтёки, да и сам по роже получил не слабо. Он придержал ублюдка за шею, чтобы Петя не промахнулся и добавил пару ласковых от себя. У Грома всё внутри скручивалось от ужаса, что с Серёжей и Олегом случилось непоправимое. Двумя днями ранее. — Олег, — заговорщическим шёпотом позвал Разумовский, подзывая друга за собой. У него даже пальцы подрагивали от нетерпения. Волков хмыкнул и оторвался от материалов для подготовки к экзаменам. — Нашёл Поэта? — Ну, не то чтобы прям нашёл, — замялся Сергей и подвёл его к своему ноуту. — Смотри, что интересное нашёл: — Петя на прошлой неделе говорил, что его спец ничего дельного не нарыл. — Они ведь ходили на этот вечер поэзии с Игорем. Мне казалось, наши майоры решили, что не их тема. Реально стихи читали. — Угу, — Разумовский прикусил губу, задумчиво перебирая вкладки. — Но соль в том, что с сайтом не всё так просто. Это зеркало. — Ширма? — нахмурился Олег. — Именно, — кивнул Разумовский, поворачивая экран так, чтобы они оба могли видеть его манипуляции. — Для всех пользователей открывается сайт про поэзию, но если добавить к строке несколько лишних букв, то мы попадаем… Подчиняясь команде талантливого программиста, которым был Сергей, компьютер перезагрузил страницу и они оказались на совершенно ином сайте, где был другой адрес и иная дата. — В эту пятницу новая встреча, — озвучил Волков. — Позвонишь Пете? Или Игорю наберём? — Нет, — отрезал Сергей и на Олега посмотрели решительные янтарные глаза. Можно было не сомневаться, что Птица уже что-то придумал. — Хочу сделать королевский подарок нашим майорам. Ты со мной, Волчик? — Да, — без задней мысли отозвался Олег, решая, что им может потребоваться для реализации задуманного. Они всегда были вместе в детдоме и после. Что решил один, второй поддерживал без вопросов. — Игорь будет злиться. — Будет, — согласился Птица и вздохнул. На прошлой неделе они с Олегом не только опробовали друг на друге оральные ласки, но и зашли чуть дальше. Они смотрели, как Петя отсасывал на камеру, как позволял брать себя сразу двум членам и представляли, как могли бы оказаться на месте его партнёров. А если прибавить Игоря… Птица гортанно простонал и Волков понимающе хмыкнул. Они двое совершенно точно сошли с ума. Но было так естественно вжаться друг в друга, обмениваясь пошлыми соображениями насчёт того, как Игорь и Петя могли бы трахать их или как они могли бы взять их хоть разочек. Может несколько разочков, но обязательно засадить в шикарную задницу Грома и тощую подтянутую жопку Хазина. — Как думаешь? — спросил Сергей, выдыхая Олегу в губы после нежного поцелуя. — Сколько нам ходить вокруг да около? Волков опрокинул Разумовского на диван и вжался всем телом, выпрашивая тепла и ласки. — Столько, сколько потребуется. Они оба этого стоят… — Расскажи ещё раз, как Петя тебе отсасывал? — Новая любимая сказка на ночь глядя? — шутливо уточнил Олег и задрал Серёже футболку. — У тебя сосочки вишнёвые. — Что? — Разумовский расхохотался. — А какие они ещё могут быть? Олежик, сам насосал, теперь любуйся. Волков ласково прижался губами к тёмной вершинке и потянул натёртую кожу до смачного звука. У Серёжи сладко заныло внизу живота и он шумно выдохнул с полустоном. Они с Птицей за последний месяц срослись так крепко, что ни о каких прежних распрях не могло быть и речи. Они хотели, они влюблялись в одних и тех же людей и это сплотило их в крепкий тандем. Им никогда ещё не было так комфортно рядом друг с другом, как сейчас. Олег шлёпнул Разумовского по бокам и тот понятливо оторвал бёдра от дивана, позволяя стянуть мягкие домашние штаны вместе с трусами. Серёжа покраснел, когда Птица ехидно пошутил, что они уже в полной боевой готовности. — Я ещё почитал кое-что, — заметил Олег. Он достал припрятанную в кармане смазку на пять или десять грамм и оторвал краешек, растирая по пальцам. — Хочу попробовать найти простату. — Ладно, — Разумовский никак не мог определиться смущаться или скалиться, поэтому замер с нерешительной полуулыбкой, приподнимая и открывая ягодицы пальцами. — Так удобно? Волков залип на сжимающуюся дырочку и поправил собственный бугорок в штанах. Серый умел быть единовременно невинным и развратным до очарования. — Угу, — скользкие пальцы начали массировать складочки, и Олег поцеловал Разумовского в длинный птичий нос. Серёжа довольно мурлыкнул и поймал его губы своими, ласково целуя и безмолвно подталкивая к большему. — Я думал будет туже, — заметил Волков и приподнял одну ногу Разумовского, закидывая себе на плечо. — Скажем так, мы (с Птицей) не сидели без дела, — краснея, отозвался Серёжа. Он обвил шею Олега руками и уткнулся носом в висок, тихонько постанывая. — Когда это делаешь ты, то ощущения острее, ох. Волков хмыкнул, чувствуя накатывающий жар возбуждения. На лицо наползла довольная улыбка. Сережа выглядел так, словно хотел большего и это вдохновляло невероятно. — Где-то здесь должно быть уплотнение. — Ах! — Нашёл. — Олежа, чтоб тебя системник, ах! — Разумовского подбросило от ощущений и он вцепился в спину Волкова, поскуливая от удовольствия. — Нравится? — голос Олега спустился до рычащих ноток и он прикусил Серёже шею, наслаждаясь громким вскриком. Пальцы мягко раздвинули складочки, помассировали и стали толкаться ритмично, целенаправленно лаская центр удовольствия. — Очень, — сипло отозвался Серёжа, прикрывая веки и поджимая пальцы на ногах. — Нажми сильнее, да, вот так. Ох, ещё-ещё-ещё, пожалуйста! — Давай, родной, представь, что Игорь на тебя смотрит, — с улыбкой прошептал Волков в покрасневшее ушко. — Ты несносен, — пробурчал Разумовский, тем не менее, отзывчиво насаживаясь на пальцы. — Ртом хочу, Олег! — рыкнул Птица и поднял на него осоловелый янтарный взгляд. Он был взмокший, растрёпанный, но старался выглядеть властно. Волков сдержал смешок, чтобы его не расстраивать и скатился ниже, не вынимая пальцев из горячей дырки. — Мне облизать, как в прошлый раз или… — Нет, как Петя на камере, — капризно протянул Птица и всхлипнул, когда Олег взял сразу на всю длину. Методом проб и ошибок они поняли, как это правильно делается, но из них двоих именно Волкову удавалось полностью игнорировать рвотный рефлекс. Разумовский мял пальцами плечи Олега и выкрикивал ругательства, сжимая колени. Волкову приходилось придерживать Серёжу за ноги и не давать сдавить себе шею. У него самого по спине мурашки стадами капитулировали от каждого сочного крика удовольствия Разумовского. В мыслях искрило, а живот поджимался от предвкушения. Всё было так потрясающе: касания, родной запах, чистое удовольствие и искренние комплименты без грамма фальши. Дрожащие руки на его шее и плечах, впивающиеся в кожу короткие коготки. Олег облизал по кругу головку и улыбнулся, когда его волосы сжали в кулаке. — Мне продолжить или пойдём дальше? — Давай, — Сергей шумно фыркнул, сдувая рыжие прядки с носа. — Что давать? — ухмыльнулся Волков. Птица смачно выругался и оттолкнул его от себя обеими ногами. Влажные пальцы выскользнули из тёплого нутра и Разумовский проскулил от образовавшейся пустоты ощущений. Он развернулся на живот и отклячил задницу, разводя колени в устойчивом положении. — Если ты сейчас не поймёшь, чего именно взять, то давать я буду тебе в особо жёсткой форме, — от шлепка по заднице Разумовский приоткрыл губы и опешил. — Чт… — Повторный шлепок вырвал смешок, переходящий в стон. — Нравится? — хриплый голос Олега было не узнать из-за сквозившей похоти. — Серёж, тебе нравится? Тот промурлыкал что-то в свои сложенные руки, куда уткнулся носом и сильнее выгнулся в спине. Такой ответ Волкова вполне устроил. Он погладил обе белые половинки, замечая, что даже тут виднелась бледная россыпь веснушек: — Пете понравится. — Что понравится? — не понял Птица. — Твоя попка с пятнышками. — Олег!!! — Милашно же, — скрывая смех, отозвался Волков и осмелел настолько, чтобы влажно лизнуть белую кожу на правой ягодице. — Петя наверняка бы пошутил что-то про розовую девственную дырочку. Птица оскалился и шумно выдохнул через нос. — А Игорь? Как думаешь, что бы он сделал, если увидел нас с Петенькой? Олег задумчиво-нежно провёл пальцами по коже его бёдер и пробормотал: — Он бы нарычал на Петьку и наверняка сказал, что ты замечательный. — Ты правда так думаешь? — смущённо спросил Серёжа и спрятал лицо в сгибе локтя. — Я думаю, что ты потрясающий, — ответил Волков и Разумовский почувствовал его улыбку. Олег осторожно поцеловал его в поясницу, поглаживая по бокам и скользя пальцами к рёбрам. — Не думаю, что решился бы на такое, если бы не ты Серёжа, и ты Птица. Без вас двоих… — Эй, эй, — взволнованно зашелестел Разумовский и развернулся к Олегу лицом: — Ну ты чего. Ты же такой храбрый и сильный. Кто не давал обижать нас в детдоме? Олежа, я бы ничего не добился без твоей поддержки. Мы ничего бы не добились без твоей поддержки. — Ты так говоришь, чтобы меня утешить, но я знаю, что не такой гениальный и яркий, как вы. Вы пламя. — А ты надёжная скала, где огонь может гореть и никогда не потухнет, — ввернул Разумовский. Олег уткнулся ему в изгиб шеи и хмыкнул, чувствуя прикосновения к своим бёдрам. Он приподнял голову, рассматривая рыжие реснички и по-лисьи хитрое выражение лица. Птица стянул с него штаны. Подцепив трусы, он издал довольный звук и Волков прикусил губу, когда прохладные пальчики приласкали его стояк. Хрустнула упаковка презерватива и пальчики раскатали резинку по члену. — Ты говорил, что я очень понравлюсь Игорю и Петеньке, но забыл упомянуть, что они с удовольствием захотят пощупать «это». — Он скользнул к мошонке и взвесил горсть, перебирая яички пальцами. — Так меня хочешь, — шепнули алые губы. — Славный Волчик, что надо сказать? — Ты мне скажи, Серёж, — Олег замер на расстоянии дыхания и посмотрел ему прямо в глаза, которые подернулись томной поволокой. — Читай по губам, — шепнул Разумовский и едва-едва произнёс слова не издав ни звука. Олег чуть дёрнулся. Он мазнул губой по губе Серёжи и лизнул его между губ. — Как скажешь. Тела сплелись в горячей связке чувств и прикосновений. Олег гладил и мял, шептал, как хотел бы въебать Хазину, но не решился. Серёжа мурлыкнул и Птица растянул губы в усмешке, почти так, как это делал Петя и зашептал Волкову на ушко: — Ну так выеби меня так, как хотел засадить ему. Больше не было членораздельных слов, только страсть и горячий порыв, когда конечности одного продолжение другого. Они ласкались взглядами, смешивались дыханием и вжимались друг в друга, пока Олег наконец-то не решился пойти дальше. Он обхватил Серёжу под ягодицы, чаруясь его улыбкой и осторожно вошёл, раздвигая скользкие от смазки складочки. Кажется, с ней Олег перестарался, но лучше больше, чем меньше. Разумовский ахнул, царапая диванную обивку. — Знаешь, как сказал бы Петя? — Птица облизал губы, урча от удовольствия с примесью боли. Он представил, что Олег меняется с Игорем, а они с Петей лежат в обнимку. — Петя бы сказал: давай детка, покажи кто тут папочка. От последующего толчка у Разумовского сжалось горло. Он только и успел схватить Волчика за плечи, чтобы не слететь с дивана. — Да, Олежа, ещё, давай, — Птица истошно вскрикнул, когда головка члена Волкова упёрлась у него внутри в сгусток чувствительных окончаний. Дух сводило от того, как их троих повело. — Ну же, милый, prends-moi, mon cher . От мурлыкающего с придыханием слов, Серёжи, у Олега низ живота тянуло и в голове плыло. Пульс в висках стучал диким набатом, губы находили губы и стоило им снова слиться в единое целое, когда под закрытыми веками расцвёл феерверк. Слабость во всём теле была отливом цунами оргазма. Они медленно целовались, мокрые, с безумно счастливыми улыбками и блестящими глазами. Каждый чётко видел чего и как хочет. Они были единым целым. Помыслами и чувствами. Когда они нашли в себе силы, чтобы избавиться от использованного презерватива и отправиться в кровать, одну на двоих, то Олег спросил Серёжу, поглаживая его бледное плечико со следами зубов: — Думаешь, стоит ловить Поэта на живца? — И никак иначе. Насколько я могу судить, этот человек очень умён, — Разумовский поймал поглаживающую его руку Олега и поцеловал в середину ладони. — Не хочу оказаться в западне, когда начну на него охоту на его территории. — Бедный, — лениво протянул Волков. — Он ещё не знает, что его ждёт. — Тут он нахмурился и даже приподнял голову от подушки. — Его территории? — Олег, мы всё нашли,— мяукнул Серёжа, нервно облизывая губы. — Имя, домашний адрес и даже машину. — Когда ты собирался мне рассказать? — Ну, я должен сначала всё просчитать, — зачастил Разумовский. — Птица считает, что для начала надо изучить подробнее его маршруты. У меня пока всё в процессе. Качаю информацию с двух его телефонов. — Чтоб тебя, — обречённо выругался Олег и уткнулся ему в волосы, стараясь успокоить себя перед предстоящей авантюрой. Ждать, что Птица и Серёжа спустят всё на тормозах, он не собирался. Гиблое дело. — Так когда ты планируешь навестить этого поэтического деятеля? — Если всё пойдёт как надо, то уже завтра вечером, — Серёжа совершенно очаровательно расплылся в улыбке. — Игорь будет нами гордиться, а Петька просто помрёт от зависти. — Хочешь довести его до белого каления? — Не одному Пете с нами резвиться, — оскалился Разумовский. Ему хотелось посмотреть на Петьку в ярости, довести, раздразнить, почувствовать. Увидеть, как Игорь будет пытаться вмешаться. Птица прищурился от удовольствия, смакуя собственные фантазии. Его заполняло странное чувство правильности и комфорта, когда он осознавал, что его семье теперь, не только Олег, но ещё и Игорь, тетя Лена, дядя Федя и Петя. При воспоминании о чете Прокопенко, он счастливо улыбнулся. Тётя Лена пригласила их всех отпраздновать с ними Новый год и Игорь так нежно им улыбнулся… И Петя. Ох, Хазин попытался отбрыкнуться от этого предложения, хотя Серёжа и заметил, что эти отнекивания напоминают ему его собственное смущение. Но Гром просто отмёл все его возражения прикосновением к плечу и просящим: «Давай с нами, Петь, вместе же веселее». Петя был похож на бойкого кота — чуть что и спина дугой, хвост трубой и зубами скалится. Олег понимающе улыбнулся: — Я тоже хочу увидеть его реакцию. Только бы Игорь не слишком расстроился. — Значит, мы… извинимся. — Извинимся, — пробормотал Волков, смакуя слово. — Обязательно извинимся, — угукнул Серёжа и устроился у Олега на груди, вслушиваясь в убаюкивающее биение их сердец. Их план должен был пройти без сучка и задоринки. Информация была собрана и проанализирована. Олег, по связям своего покойного отца, смог достать не засвеченное нигде оружие и заставил Разумовского пихнуть в кроссовок складной нож. Серёжа пытался что-то мямлить, что они собираются только поговорить, но Волков знал Птицу. После таких разговоров, кому-то вполне мог понадобиться эпитафия. Они пришли на пятничный вечер вдвоём, заблаговременно отпросившись у Грома и Хазина. Их майоры приглашали сходить всем вместе в новую закусочную. Хазин попытался арендовать всё помещение, но был остановлен Игоревым: Петя, сиди на попе ровно. В этот момент попа сжалась у всех и совершенно не от страха. Серёжа тогда засмотрелся на хмурного Грома и только позднее понял, что не его одного закоротило. Олег смотрел на стакан с чаем, который заварила тётя Лена и, кажется, даже его не видел. А Петя обсасывал потрескавшуюся от ветра нижнюю губу, стараясь сесть поближе к столу. В итоге, Птица соврал, что им с Олегом нужно съездить в приют, забрать некоторые документы. Отговорить Хазина их подвозить оказалось сравни победе на фронте. Птица дождался, пока Волков вскроет замок и осмотрелся, подсвечивая себе карманным фонариком. Телефоны они с Олегом решили оставить дома, постольку, поскольку то, что они делали было не слишком законно. Скорее даже наоборот — совершенно незаконно. Простая однушка на краю Питера. Казалось бы ничего особенного, но лишь для тех, кто ничего не знал о её хозяине. Разумовский поправил чёрные латексные перчатки и провёл пальцами по чистым корешкам. Тут не было ни грамма пыли, что казалось удивительным для домашней библиотеки. Он потянул попавшийся на глаза сборник стихов и открыл на произвольной странице. «В моих зрачках — лишь мне понятный сон, В них мир видений зыбких и обманных, Таких же без конца непостоянных, Как дымка, что скрывает горный склон». Сергей придержал пальцем закладку и рассмотрел обложку: Константин Бальмонт. — Наш наркоделец действительно падок на стихотворения Серебряного века. — Тогда идея с вечером поэзии может касаться его личных интересов, — заметил Олег и закрыл дверь так, чтобы не было понятно, что её вскрывали. — Хочешь проникнуть в его мозги или просто дождёмся, когда он придёт и выпустим Птицу полетать? — Кхем, — деланно возмутился Птица. — Я тебя прекрасно слышу. — Я очень рад, — Волков дёрнул уголками губ. Его пальцы нашли в кармане кожаной куртки пистолет и он почувствовал себя спокойнее. Пусть он и предпочитал ножи любому другому оружию, пистолет был в данной ситуации удобнее. Ему предстояло скрываться до поры до времени и следить, чтобы Серёжа не пострадал, пока Птица водит хороводы вокруг человека, возомнившего себя умнее других. Гром бы их за такую самодеятельность по головке не погладил, но это того стоило. Они не дети. Они уже очень давно не дети и тем, кого они хотели себе в партнёры стоило это понять и принять. — Жаль, что они нас сейчас не видят, — нервно усмехнулся Серёжа, продолжая обыскивать полки и ящики. — Игорь бы снова с Петей поцапался, как с оплатой за моё обучение. Никогда не думал, что окажусь в позиции содержанки. Двумя, Серый, блядь, мужчинами. — В каком-то смысле, — заметил Разумовский, понимающе ухмыляясь. — Хазин так ухаживает. Всё ему надо держать под контролем. — Кого-то напоминает, да? — не сдержался Волков, опираясь о косяк двери. — Но с Игорем это не прокатит. Он просто, — Олег нахмурился, подбирая подходящие слова. — Просто Игорь очень хороший человек. У меня руки дрожат, стоит ему слегка задеть меня на кухне или когда мы сидим рядом. С Петей несколько проще. Он очень откровенный, когда дело заходит до словесных баталий. — Игорь всё прекрасно понимает, — горько улыбнулся Птица. — И намеренно игнорирует. За это я его обожаю и ненавижу. Мы даже поцеловали его. Да мы только и делаем, что касаемся его где придётся и ластимся, — Птица раздражённо задвинул ящик. — Мы, как котята ластимся, а им плевать! Что Игорю, что Пете. Я заставлю их посмотреть на нас серьёзно. — Главное, — серьёзно заметил Олег. — Чтобы они очень серьёзно не уставились в наши могилы. — У него даже нет телохранителей, — фыркнул Разумовский, продолжая рыться в вещах Поэта, пока Волков стоял на стрёме. — Как любопытно. — Что там? — Олег вытянул шею, но не стал отходить от своего разведывательного пункта, чтобы не пропустить звука открывающейся двери. — Ну, кажется я нашёл запасы этого неизвестного вещества, при упоминании которого у Петеньки глаз дёргается,— ответил Птица, забирая одну ампулу, обматывая подвернувшимся платком и пихая себе за пазуху. Остальные склянки он внимательно осмотрел и поставил на место, потянувшись к исписанным альбомным листам. В мешанине бумаг, среди которых он обнаружил написанные размашистым почерком стихи, были ещё кое-какие интересные заметки. Серёжу привлекла бабочка на полях и он вчитался в хаотичные строчки предложений. Тут говорилось в первую очередь о манипулятивном воздействии на человеческую психику. И только пару страниц спустя Разумовский обнаружил более конкретные записи, касательно нескольких подпольных клубов. Также, тут был список фамилий и имён. — Как неосмотрительно с его стороны, — оскалился Птица. — Так беспечно обращаться с важными бумагами. — Будь так добр, не говори ему в лоб об этом, — попросил Волков, зная прямолинейный характер Птицы. Тот привык действовать в условиях критической ситуации, а потому решения принимал быстро, а действия воплощал незамедлительно. Выжидать было скорее в природе Серёжи. — Ну, раз ты так просишь, — довольно хмыкнул Птица, складывая бумаги и пряча их для надёжности прямо в трусы. Олег фыркнул, но не смог не согласиться, что место для схрона удачное. Если бы туда кто-то и полез, то только по взаимному согласию. В любом другом случае этот кто-то не долез. Волков собирался ответить что-то насмешливое, но оборвал сам себя и поднял вверх палец. Серёжа тихо сделал несколько шагов и опустился в кресло, сжимая подлокотники дрожащими пальцами. Его мгновенно сменил Птица, расслабленно откидываясь на спинку и закидывая ногу на ногу. Его поза выдавала царственную настороженность. Олег отошёл в тень кухни, прячась за холодильником. Место было удобным и укрывало Волкова тяжёлыми занавесками. Он услышал, как хрустнул ключ в замке и прокрутился на несколько оборотов. Олег почти не дышал, гадая, заметил ли хозяин, что его конуру вскрыли, как консервную банку. Какое-то время было так тихо, что Волков слышал лишь гул крови, текущей по собственному телу. В темноте всё казалось невероятно более резким и опасным. Олег чувствовал себя ослеплённым, из-за чего слух обострился. Он осторожно сглотнул слюну в пересохшем от волнения рту. Мысли клубились, выплывая из марева напряжённости, подбрасывая внутреннему взору всё новые и новые предположения. Олег напрягся сильнее, когда в коридоре зажёгся свет, затем послышалось кряхтение, словно человек нагибается, чтобы разуться. Что ж, кажется их действия не оказались заметными и у Птицы с Серёжей всё ещё было преимущество неожиданности. Разумовский сидел в кресле, не шевелясь, дожидаясь, когда Поэт заглянет внутрь. Птица внутренне ликовал от всей ситуации в целом. Серёжа нервно обмозговывал всё, что может пойти не так. В коридоре раздались шаги, но замерли не доходя до проёма в комнату, который лишь слегка освещался скудной коридорной лампочкой. — Не припомню, чтобы ждал гостей, — произнёс глубокий бархатный тембр человека, который явно умел использовать свой голос. — Гость решил не дожидаться приглашения, — хмыкнул Птица, разводя руками. Перед ним предстал молодой мужчина, не намного старше Игоря и Пети. Как и на найденных фотографиях, у него были тёмные кудрявые волосы, при таком освещении казавшиеся мазутно-чёрными. Глаза выделялись ярким зелёным оттенком. Одет Поэт был в серое пальто и какие-то блёклые брюки. Птица решил, что видит перед собой эдакого утончённого домашнего мальчика, у которого, впрочем, не было ни семьи ни дома. Птица считал людей своим домом, а Поэт, судя по обстановке, считал людей своими игрушками, а себя более возвышенным, чем скудное единообразие человеческих масс. — Наркотики превращают людей в свиней, — заметил Птица, оскалившись в понимающей ухмылке. — Тебе это нравится. — Это причина вашего, не знаю как вас там, визита? — На самом деле нет, — Птица встал со своего насиженного места и приблизился к настороженному мужчине, который сделал шаг назад, не зная чего от него ожидать. — Видишь ли, ты задел не мои интересы, но интересы небезразличных мне людей. Теперь у тебя есть несколько вариантов. — Предлагать мне варианты не в вашей прерогативе, — надменно отозвался Поэт, у которого мелькнула искорка интереса. — Я могу зажарить тебя в собственной квартире, — прямо отрезал Разумовский, отходя от шутливого тона. Его глаза блеснули янтарём, пока Поэт напряжённо замер напротив, спрятав руки в карманы. — Это или тюрьма. Выбирай. — Есть и третий вариант, — Поэт поднял уголок губ в намёке на улыбку. Птица был готов, когда тот напал. Олег услышал удары и возню. Он крайне осторожно переместился поближе к проёму, ведущему в спальню и по совместительству кабинет Поэта, где был Разумовский. Птица предупредил заранее: по сигналу или если он не справится в течении трёх минут. Волков перевёл взгляд на настенные часы. Не прошло и минуты, но он уже готов был вломиться в комнату и придушить Поэта голыми руками. Самое гадкое, что он когда либо делал — ждал, пока его друг и любимый борется с неприятелем и борется за свою жизнь. Две минуты. Олег заглянул в комнату, замечая, как Птица снёс Поэтом шкаф. Он наклонился над помятым мужчиной и усмехнулся кровавой усмешкой из-за разбитой губы: — Вот и всё. Муза не защитит, твои наркотики не спасут. Стоило ли сопротивляться? Итак, — он присел на корточки рядом с Поэтом. — Два варианта. — Три, — безумно ухмыльнулся Поэт и неожиданно резко прижал к его шее холодную иглу. — У меня по прежнему три варианта, а если дёрнешься… то только один. — Убери руки, — Волков наконец-то вышел из тени, направляя на Поэта дуло пистолета. — Так ты оказывается трус, — выплюнул Поэт, но не сдвинул руку. — Ещё хоть шаг и я вколю ему смертельную дозу. Поверь, поршень двинется, как по маслу.