Пролог. Письмо Арло
6 января 2022 г. в 14:28
Дорогая Микаса!
Прости за то, что так долго не писал. Было много дел, с которыми — не переживай — справляюсь. Расскажу о них позже, а пока хочу поблагодарить тебя за подарки.
Знаешь, Конни просто в восторге от твоего шарфа! Как только открыла посылку — сразу намотала его себе аж до глаз и наотрез отказалась снимать — так и хотела лечь спать прямо в нём. Мы с Эммой и представить не могли, что шестилетнее существо может быть настолько упрямым. Идея связать шарф в виде фламинго оказалась просто потрясающей! Приятно удивлён, что ты не забыла о помешательстве Корнелии на этих птицах. Её любовь к ним ни капли не угасла, хотя с момента, как она увидела фламинго в детской книжке, прошло уже довольно много времени.
Также поздравляю тебя с помолвкой! Уверен: твой избранник — достойный человек, и заранее крепко-крепко вас обнимаю. Когда-нибудь мы обязательно увидимся и пожмём друг другу руки.
Я правда очень благодарен за то, что ты разбавляешь мои дни приятными новостями, но — увы — жизнь есть жизнь, и временами приходится потерпеть. Эти месяцы выдались трудными для нашей семьи.
К сожалению, Эмма потеряла ребёнка. Мы с Конни места себе не находили те пару дней, когда наша мама была в больнице на грани жизни и смерти. Так и спали той страшной ночью: я в кресле, а моя белокурая девочка у меня на коленях. Она ни на минуту меня не оставляла. Мой луч света, отгоняющий тьму прочь.
Увы, Эмма больше не может иметь детей, но — главное — она осталась жива. Я люблю Эмму до безумия и бесконечно благодарен уже за то, что она подарила мне Конни. Хотя, как дурак, сперва немного расстроился, что у меня родился не сын. Безумно стыдно за это, и сейчас я ни за что не променял бы её хоть на дюжину сыновей.
Корнелия — действительно подарок свыше. Она всюду суёт свой нос, и любопытство частенько играет с ней злые шутки: на её коленках невозможно найти живого места, а в комоде — ни одних целых штанов. Я уже говорил, что ей достались мои голубые глаза и богатое (надеюсь, не больное) воображение. Больше всего она любит сидеть со мной вечерами на крыльце и слушать рассказы о дальних странах, не догадываясь, что каждый мой рассказ — о Парадизе. Я до сих пор скучаю. Кто знает, может, когда-нибудь Конни станет путешественницей и побывает там. А если нет — ну и пусть. Я сделаю всё, чтобы она нашла себя в этой жизни. Пока предел её мечтаний — завести ферму фламинго :) И обязательно без единой книги, чтобы Крис не мог в них утыкаться.
Кстати, о Крисе. Я уже писал о нём в прошлом письме. Насколько ты помнишь, именно его дедушка позволил нам жить в его доме в первое время (взамен мы помогли ему по хозяйству). Но сейчас мы уже встали на ноги и — как знаешь — уже полгода живём в своём собственном доме. Кристоф очень сдружился с Конни, да и мы с Эммой очень привязались к этому мальчику. Недавно его деда забрали в больницу (у него рак в терминальной стадии), и мы взяли его жить к себе. Он и сейчас живёт у нас. Других родственников у него нет. Кристофу всего девять лет, и Конни его обожает: он смышлёный не по годам, порой рассудительней взрослых. Когда он не сидит в книгах, Конни от него не отлепить.
Ах да, я вот что ещё хотел написать. Думаю, вы с ребятами должны об этом знать. Четыре месяца назад я видел Райнера. Он здорово помог нам с документами в самом начале, и мы изредка видимся. И с каждым разом он сдаёт. Знаю, что я ничего не могу для него сделать: вылезти из прошлого — это его война. Но как же он сдал… выглядит гораздо старше своих лет: потухший взгляд и седые волосы сильно его старят.
Сигарета за сигаретой, слово за слово — и я понял, что Райнер собирается обратно в наёмники. На войну. Сказал, что так и не смог найти себя ни в чём другом. Я не стал его переубеждать, так как моя «война» сейчас — это поставить Эмму на ноги и вырастить детей достойными людьми. Мне горько за Райнера, но… что я могу поделать?
И вот, буквально три дня назад, Райнер приходит к нам на порог — с мальчишкой! Мальчишке на вид лет семь, но, может, больше. И вид у него как у загнанного волчонка. Светловолосый — точно отец — худющий и в потрёпанной одежде. И — не поверишь — Райнер оставляет мальчика на пороге со словами: «Присмотрите за ним. Мне просто больше некуда его деть». Затем кидает сумку: «Там деньги — на полгода должно хватить, заберу, как смогу». И толкает мальчика к нам.
Ох, сложно описать все чувства внутри меня в тот момент. Я, кажется, только сейчас кое-как стал способен сформулировать мысли.
В общем, Рой (так зовут мальчишку) уже три дня живёт с нами. Не сказать, что это решение далось мне легко. Одно дело — Кристоф, тихий покладистый мальчик, ну точь-в-точь я в детстве, разве что куда менее эмоциональный и вовсе не восторженный. Да и внешне полная противоположность — темноволосый и тёмноглазый.
А Рой… Есть в нём что-то диковатое, он как трава, давно не кошенная родительской рукой. Как я понимаю, у него нет матери. В глубине души мне страшно впускать его в семью, где растёт моя дочь. И я всерьёз хотел послать мальчика вслед уходящему Райнеру, но мальчонка подёргал меня за рукав и сказал «Мистер, я не хочу в детдом. Если я вам мешаю, я сам уйду потом. Лучше улица, но только не детдом…»
Слова резанули меня как ножом, моё сердце дрогнуло, и… похоже, теперь мне придётся сражаться в ещё одной «войне». Не скажу, что решение принимал только я. Конни, жавшаяся к моей руке, тоже попросила: «Пап, пожалуйста, давай его оставим. Мне наконец-то будет с кем играть… а то Криса не добудешься». Сердце моей дочери никогда не обманывает. В этом она тоже вся в меня.
Я вот что думаю… Дети (неважно: свои или чужие) — это наше будущее. И если уж я решил вкладываться в него, то попробую — чего бы это мне не стоило — вырастить всех троих моих детей достойными людьми. Ага, что-то подсказывает мне, что Райнер не вернётся.
Вот так судьба дала мне целых двух сыновей вместо потерянного Эммой.
Забыл сказать, что после потери ребёнка наша Эмма заболела: она будто потеряла интерес к жизни. Я купил медицинский справочник и почти на сто процентов уверен, что у Эммы депрессия. Эта болезнь пока мало изучена и, если не будет сподвижек в лучшую сторону, мы поедем в столицу. Я сделаю всё, чтобы ей помочь. Но чего стоит забота Конни… Летом она каждый день вставала ни свет ни заря (не так легко для шестилетнего ребёнка, да?) и лезла на склоны гор (они тут совсем близко), чтобы нарвать маме свежих цветов. Она, как и я, любит маму больше жизни.
И знаешь, Микаса, не проходит и дня, чтобы я не говорил детям, что наша Эмма — Воин — и обязательно выкарабкается. Хотел бы я сказать Рою то же самое… но…
Прости — пришлось прерваться: у нас насыпало снега, и я только что успокаивал рыдающую Конни: Рой залепил ей снежком под глаз и ссадил кожу до крови. Теперь понимаешь, что я имел в виду? Успокоилась она быстро, но этого не скажешь о моём родительском сердце. Оно всё ещё колеблется после решения принять Роя к нам.
Только что подошла Эмма, сжала моё плечо и сказала, что научит Конни давать сдачи. И напомнила, что когда-то была загнанным волчонком сама. А я об этом почти забыл.
Так что мы поборемся за этого пацанёнка. И ты борись за своё будущее, Микаса. Борись также усердно, как Конни за свой фламинговый шарф (этой ночью мы опять его с неё снимали). Кажется, нам придётся смириться с упрямством нашей дочери.
Микаса, пожалуйста, напиши лично Эмме. Это её подбодрит.
И обязательно дай почитать это письмо Жану и остальным.
Когда-нибудь мы снова увидимся.
А я пошёл выигрывать войну под названием жизнь.
С любовью,
Арло
Примечания:
Этим письмом должен был заканчиваться Эдельвейс/Сегодня - исключение. Но мне видится, что оно служит отличным началом для этой истории. Так что после многих колебаний всё же решено добавить его сюда.