Грехи наших отцов

— Рой… …Не надо… — больше всего на свете хочется сказать Корнелии, но взгляд на истекающего кровью отца превращает эти слова в: — …будь осторожен. Она знает: ещё немного, и Ник совершит непоправимое, а потому Брауну остаётся лишь принять вызов Николаса Райсса. — Я… — начинает было Рой, но воздух, отчего-то вставший поперёк горла, заставляет его проглотить язык. Ему очень хочется сказать «Буду», но, не имея ни малейшего понятия, кто ещё скрывается за ширмой и не захочет ли Ник вместо катаны внезапно использовать пистолет, он понимает, что обещание скорее всего окажется пустым. Ох и тяжкое бремя давит на брауновские плечи, но, независимо от того, раздавит оно его или нет, теперь у Роя есть все причины встретить свою участь с гордо поднятой головой. И, стараясь звучать как можно более обнадёживающе, он выдавливает из себя подобие улыбки: — Так просто я ему не дамся. Пусть постарается как следует, чтобы добыть свой грёбаный «трофей», — вложив всё презрение мира в последнее слово, Рой облизывает пересохшие губы, а затем обхватывает ладонями плечи Корнелии и пристально смотрит ей в глаза: — Помнишь, тогда, на озере? — вполголоса спрашивает он, оглядывая каждую чёрточку на встревоженном девичьем лице, — Тогда мне было пиздец как страшно. Ведь я даже не умел плавать. Но если тогда нам помогло только чудо, то сегодня… Сегодня поможет газ. После этих слов он притягивает девушку к себе, чтобы стиснуть в объятьях так крепко, будто… Даже не думай, Браун. Ни хрена это не последний раз. И, прежде чем Конни успевает ответить, Рой отстраняется, чуть ли не силой переставляя её глубже на балкон, а сам становится на её место в лестничном пролёте, вследствие чего каждый находящийся внизу может видеть всё ещё надетый на Брауна комплект УПМ. — Так вот как вы сюда забрались… — оглядывая ремешки и пряжки, ведущие к баллонам с газом и рукоятям, процеживает Ник. От внимания Роя не ускользает, как серые глаза дёргаются в сторону мёртвого ассистента Эда. Результат собственной работы заставляет принца плотнее сжать губы, мотнуть головой и зло посмотреть на Брауна: — Думаешь, я в кошки-мышки буду с тобой играть, берсерк? А Рой, не говоря ни слова, вынимает пустые рукояти УПМ и делает пару шагов по лестнице вниз. — Стой! — резко приказывает Ник, — Я помню, как ты одолел моего учителя. Подними футболку и выверни карманы. Выкладывай всё, что припас. Только медленно, иначе моя рука может дёрнуться, и ты попрощаешься со своим отчимом навсегда. Разумеется, Рой готов к этой просьбе: было бы странно, если бы перед «дуэлью» его не проверили как следует. Но, достав второй пистолет из-под футболки, Браун не спешит отдавать его посланному наверх Эду. Вместо этого он стреляет глазами в сторону кобуры на поясе Ника: — Ты тоже, — требует Браун. Ник лишь непринуждённо пожимает плечами и как ни в чём ни бывало выкладывает пистолет на стол перед прикованной Энни, прямо на заготовленную речь. Дождавшись, пока еле волочащий ноги Эд положит на стол и брауновский пистолет, Конни смотрит на Роя: он держится ровно и так нетипично спокойно для самого себя, что её тревога на секунду отступает. Он будто бы знает, что делать. А Ник, так бодро державшийся несколько дней назад, наоборот, словно бы не в себе. Зыркает на Роя исподлобья, и тёмные круги под его воспалёнными глазами подсказывают, что сейчас он не в лучшей форме. Может, у нас всё-таки есть шанс. Потемневшая брючина отцовского бедра заставляет Конни закусить губу и молиться о том, чтобы этот шанс предоставился поскорее. — Держитесь, мистер Арлерт, — словно прочитав её мысли, подбадривает Рой, — Когда-то я считал вас слабаком… Но если б я только знал, что самому мне будет не просто стрёмно, а… а до жути стрёмно спуститься по какой-то сраной лестнице… — шмыгнув носом в своей манере, Рой делает глубокий вдох, затем снова вытаскивает пустые рукояти УПМ и медленно спускается вниз. Когда он ступает на пол режиссёрской, все присутствующие, включая вальяжно развалившегося на кресле Ланге и непроницаемого Ланзо, замирают в ожидании начала боя. Как бы плохи не были дела, а Рой уже знает, как увернуться от первого удара. А ещё знает то, что должен сказать: — Зря ты его убил, — Браун кивает в сторону трупа Глена, — Но ещё не поздно откатить назад. — Заткнись, берсерк, — раздражённо отмахивается Ник, — Сам-то по локоть в крови, и тебе ли не знать, что пути назад нет. Выйди сюда, сражаться у лестницы мы не будем. Без лишних слов Рой следует в указанное Ником место, не забыв по пути бросить взгляд на сидящую на стуле Энни. Если кто и может помочь, так это она. Вот только железные наручники, приковывающие её к подлокотникам дубового стула, почти до невозможности усложняют задачу по её освобождению. Ну не руки же ей отрубать в самом деле… И нож ни за что не перережет древесину или сталь. Нужно как-то достать ключ. Знать бы только, у кого он: у королевича или… — Начнём, — кивает головой Ник и с катаной наперевес бросается на Брауна. Но Рой ожидал этого выпада, и, как быстр не был бы Ник, ему хватает реакции, чтобы выпустить трос УПМ в сторону стеклянной внешней стены и едва не врезаться в неё на полной скорости, каким-то лишь чудом удержавшись на ногах. — Я же сказал, я не буду бегать за тобой, — шипит Ник, развернувшись в сторону Брауна и втягивая ноздрями воздух, — Ты доиграешься. — У тебя есть выбор, королевич. Тебе не обязательно играть по их правилам, — покачнувшись от втянувшихся тросов, Рой шагает навстречу Нику. — Я уже сделал свой выбор, Браун. Я убил человека. Пути назад нет, — отмахивается Ник, готовясь снова нападать. — И я убил. Убил гораздо больше, чем ты. Но… — Заткнись и сражайся!!! — рычит Ник и бросается на Брауна с новой силой, и на этот раз лезвие его катаны скрежещет о сталь стремянки, которой Брауну удаётся заблокировать удар. Отшвырнув стремянку в Ника, Рой снова использует привод, чтобы добраться до другого конца студии, прямо под балконом. Но манёвр выходит слишком неуклюжим, и Рой врезается в видеокамеру. Мало того, что он умудряется опрокинуть её, так ещё и падает сам, больно ударившись грудью об пол. Поняв, что потеряла Роя из виду, встревоженная Конни спускается почти до середины лестницы: Ах если б только Рой умел летать, как мистер Браун! — в отчаянии думает она, чуть не до крови прогрызая нижнюю губу. И судя по едкому комментарию Ника, мнение принца о навыках Роя не сильно отличается от её: — Серьёзно, берсерк? Да так ты расшибёшься сам, и мне даже делать ничего не придётся. — Я был… таким же как ты… — с трудом поднимаясь на ноги, говорит Браун, игнорируя издёвку, — Я тоже хотел завоевать любовь отца… сражаясь. Но знаешь… что он сделал, когда узнал? — Мне плевать, — шипит Райсс, но Роя не остановить: — Он едва меня не ёбнул. И сделал бы это, если б не она, — кивнув в сторону лестницы, Рой задаёт главный вопрос, — А что сделает твоя мать, когда узнает, что ты убил её друга… и подвёл весь мир? Кто тогда вступится за тебя?.. — НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ ПРО МОЮ МАТЬ! — рычит Ник и ястребом бросается на Роя, заставляя того ещё раз выпустить тросы УПМ, но на этот раз, вновь оказавшись у стеклянной стены, Браун понимает, что что-то не так. Шипящий звук выходящего газа заставляет его опустить глаза вниз. — Рой, твой баллон! — кричит Корнелия, не находя себе места от страха. Но Рой уже всё понял сам: Ник предугадал траекторию его полёта и на ходу прорезал один из газовых баллонов. — Минус один, — сдув мешающую чёлку с глаз, самодовольно кривится Ник, — Остался второй. И, не дав Брауну опомниться, он вновь налетает на него в молниеносной атаке. Рою удаётся увернуться от удара, но, добравшись до желаемой точки, он понимает: второму баллону тоже хана. — Скидывай свои побрякушки, — шипит Ник, — Теперь они ни к чему. Но Рой не спешит это делать. Ник явно предлагает это не просто так, а значит, нужно сделать ровно наоборот. Надо как-то заставить его потерять баланс, — Рой потихоньку отступает назад, в то время как его ладонь медленно тянется к рукояти боевого ножа. — Всё-таки надумал сражаться, берсерк? Давно пора, а то я уж подумал, что ты такой же слабак и трус, как и твой отчим, — утерев рукавом выступившую испарину, Ник снова становится в боевую стойку. Однако то, что делает Браун, заставляет его помедлить с очередной атакой. Жёлтые глаза, то и дело перебегающие с лица принца на его грудную клетку, вынуждают Ника заподозрить неладное. — Даже не думай, Браун. Я отобью твой нож, и ты останешься без оружия, — предостерегает он, усиленно пытаясь просчитать, куда метнётся брауновский нож: ему в шею или в лицо. — Попробуй, — прищуривается Браун, а затем замахивается для броска, и…        … лезвие катаны молниеносно прыгает вверх, защищая обнажённую шею, да вот только рукоять ножа…        … уже торчит из бедра Ника, заставляя брючину королевских брюк стремительно потемнеть от свежего кровавого пятна.        — Какого чёрта, Браун?! Я был уверен, что ты метишь выше… — выругивается Ник, покачнувшись и морщась от боли.        — Я научился этому приёму у твоего мастера, — без тени издёвки объясняет Браун, — Я специально смотрел не туда. Был риск промазать, да… но мне повезло, и теперь у меня есть шанс. Нападай.        Николас Райсс отводит взгляд от ножа, пронзившего его бедро, и вымученная ухмылка искажает его побледневшее лицо:        — О чём ты только думал, Браун? Я же не боюсь боли, а ты… Теперь ты безоружен, и тебе скоро придёт конец. Защищайся! — и Ник атакует ещё и ещё, вынуждая Роя прикрыться стулом, который, не выдержав и тройки ударов, разрубается пополам.        Отшвыривая в сторону обломки, Рой чувствует, что липкий пот пропитал всю спину его футболки. И правда, о чём он только думал?! Он же мог метнуть нож по-дру…        — Да воспользуйся же ты мечами, идиот! — до боли знакомый голос выводит его из оцепенения. Как по команде они с принцем разворачиваются в сторону Энни. Та смогла наклониться к одному из подлокотников и сорвать изоленту со своего рта. Пользуясь драгоценной возможностью, она кричит:        — У тебя есть два лезвия! В кейсах под баллонами! Вставь их в рукояти и сражайся!!! — подорвавшийся на ноги Ланге хлопком впечатывает сорванную ленту обратно ей на рот и берёт её за волосы, чтобы помешать наклониться к наручникам снова, а Рой… Рой просто не верит своим ушам.        Всё это время у меня, блять, были мечи?!        И почему Браун старший не обмолвился об этом ни словом, научив их только летать?! И разумеется, то, что находилось под баллонами всё это время, было ошибочно принято за часть конструкции УПМ, но никак не за оружие. Мысленно поблагодарив Энни за помощь, Рой вставляет клинок в правую рукоять и с некоторым трудом вытаскивает из кейса… … настоящий меч Легиона Разведчиков. Да уж. Хоть Рой владеет всего лишь базовыми приёмами боя на мечах, теперь он по крайней мере сможет блокировать удары Ника.        — Ну держись, — шипит принц, перед тем как напасть снова.        И боги: Ник рассекает воздух столь стремительно, что каждый взмах его катаны непросто предугадать. Но где-то Рою помогает интуиция, а где-то просто удача: несмотря на то, что ему удаётся отбить большую часть атак, лезвие пару раз достаёт его, рассекая одежду вместе с кожей на ногах и, что особенно неприятно, слева на торсе, под самыми рёбрами.        Браун знает: долго ему не продержаться и, чтобы выжить, когда-то придётся напасть самому. Но есть проблема: он хоть убей не может найти удачный момент между выпадами Ника, которые хоть и становятся всё медленней из-за кровопотери принца, но этого всё равно недостаточно для чертовски уставшего Роя. А хреновей всего то, что меч, предназначенный для борьбы с титанами, в один момент просто ломается. Пополам. И в то время, как Рой в ужасе тянется к другому клинку, Ник пользуется передышкой и убирает волосы, успевшие стать мокрыми, со лба. Будто расслабившись от осознания того, что со вторым мечом Роя непременно случится то же самое, Ник предлагает ему сдаться:        — Тебе не выстоять, берсерк. Склони голову, и я убью тебя быстро.        — Ну уж нет… — шмыгая носом, отрезает Браун, в то время как его рука достаёт последнее лезвие из левого кейса, — За трофей надо бороться, помнишь?        Осознавая, что сам он прижат к стене и, вероятно, это последнее их сражение, Рой встаёт в боевую стойку, готовый ко всему.        — Готовься к смерти, Рой Браун. Я сделаю то, что пообещал своему мастеру, — обернувшись к Ланзо и получив одобрительный кивок, Ник поворачивается обратно к Рою, — Сейчас я уничтожу тебя. Одного удара будет достаточно. Это мой коронный приём, — и с этими словами Ник становится таким образом, что кишки Брауна скручивает спазм: он видит словно наяву, как Ник вот-вот вспорет его брюхо так, как патологоанатомы вскрывают мертвецов.        И как же хочется Брауну просто сбежать, снова закрыться в моповой или гримёрке, — ведь он понятия не имеет, как заблокировать «коронный приём». Сперва его меч непременно сломается, а потом… — Ник!!! Если ты ненавидишь нас с Роем, это твоё право, но, пожалуйста, вспомни о Крисе! — неожиданно восклицает Конни, — Он рисковал собой, его же могли убить там, в подвале!!! Крис спас Рою жизнь, а ты… так просто возьмёшь и убьёшь?! Как же так, Ник? Как же так, ведь Крис… ОН ЖЕ УМЕР ИЗ-ЗА ТЕБЯ!!! И после этого ты… Боже… Пожалуйста… Хотя бы ради него… — голос Конни дрожит так сильно, что сходит на нет, а глаза, полные слёз, умоляют принца о пощаде. Помедлив секунду, Ник… выпрямляется из стойки, словно передумав атаковать. Затем оборачивается к Корнелии и с глазами, полными горечи и «чего-то ещё», открывает рот, чтобы ответить, но… упирается взглядом в нахмурившегося Ланзо и шепчет лишь:        — Прости… — и в ту же секунду мчится на Роя Брауна, одним ударом срезая лезвие его меча и вонзая катану прямо ему под ключицу, пригвождая того к стене.        В воздухе студии раздаётся протяжный стон, который Браун и рад бы оставить внутри, да вот только всепоглощающая боль оказывается куда сильнее. В отчаянном порыве освободиться он отталкивает Ника ногой, обхватив лезвие катаны обеими ладонями, но с каждой секундой оно входит глубже и глубже, пока не упирается в кость.        — Ты… всё ещё можешь… повернуть… назад… — на грани сил хрипит Рой.        — Уже слишком поздно, Браун… слишком поздно… — шепчет Ник ему в ответ. Ему как будто не хватает самую малость, чтобы подавить сопротивление Роя и проткнуть его насквозь, но какой-то новый голос из уст Корнелии заставляет его обернуться.        — Отойди от него, Николас Райсс. Это приказ.        Не сбавляя хватки, Ник оборачивается и… Какого же его удивление, когда он замечает направленный на него… пистолет. Пистолет, который всё это время пробыл под футболкой Конни Леонхарт, ведь вытаскивать его одной рукой было слишком опасно. Опасно ровно до того момента, пока внимание Ланге и Ланзо всецело не переключится на что-то ещё.        Этот момент настал: поэтому прямо сейчас Конни Леонхарт целится прямо в лоб наследника престола Парадиза, и видит бог, если через пять секунд он не отойдёт от Брауна, она выстрелит. Но к её удивлению, Ник говорит:        — Стреляй…        — Что?..        — Стреляй, Конни, убей меня. Твой берсерк прав: моя мать ни за что меня не простит … а значит, мне больше незачем жить…        Что?!.. Но ты же сам только что…        — Удивительно, — голос Ланге, до сих пор держащего Энни за волосы, заставляет остальных обернуться к нему. Конни не может не отметить, что голова его «удачно» находится прямо в центре трёх мишеней на бордовой ширме, — Удивительно, с какой лёгкостью мечутся неприкаянные души. Николас, дорогой: уверен, твоя мать простит тебя, когда ты расскажешь ей мою историю. Дело в том, что в тот день, когда был взорван порт Либерио, там находилась моя возлюбленная Элиза. А ведь она тогда…        — Да заткнись ты уже, полковник, — рычит Конни, не в силах слушать легенду Ланге снова.        — Да как ты смеешь, нахалка?! — шипит Ланге, — Ведь я пощадил тебя, а ты, неблагодарная мразь, имеешь наглость…        — Я не договорила, Ланге, — прерывает его Конни, — Я хотела сказать…        — … Пошёл ты на хуй со своей Элизой. Гори в аду, свинья.        И за долю секунды она разворачивает руку прочь от Ника и посылает в лоб Ланге пулю. Всего лишь одну пулю, которая оставляет спереди лба изящную точку, а позади месиво из мозгов, разлетевшихся по всей мишени, после чего полковнику остаётся только покачнуться и безжизненно рухнуть на пол.        — Теперь ты, — рычит Конни и наводит пистолет на Ланзо, но замирает в оцепенении: в его единственной рабочей руке зажато что-то очень похожее на… детонатор.        — Выстрелишь и погибнут все, — Ланзо подтвержает её страшную догадку, — Теперь, когда полковник мёртв, мне нечего терять. Бросай пистолет.        Сглотнув, Конни вглядывается в его инвалидное кресло и с ужасом понимает, что от детонатора вниз действительно тянутся провода, уходящие под дно коляски.        — Конни… брось… он не блефует… — хрипит Рой, а Ланзо самодовольно кривит необезображенную часть своего рта:        — Правильно, Браун. Как ты понял, на этот раз пришла моя очередь побыть крысой. Я ведь действительно взорву нас всех. И это случится слишком быстро, если вы не будете делать то, что я скажу. Отпусти его, Николас, и подойди ко мне.        Дождавшись, когда Ник вынет сталь из кровоточащей ключицы, а Рой осядет на пол, Конни кладёт третий пистолет на стол, а затем бросается к нему, судорожно пытаясь придумать, чем заткнуть его рану. В конце концов она разматывает собственный вполне ещё свежий бинт и как можно плотнее прижимает руку Роя к ране на его груди.        — Ты можешь встать? — в крайней тревоге спрашивает она.        —Да… Помоги… — отвечает тот, — Мне бы только опереться…        — Вставай-вставай, Рой Браун. Выйди-ка сюда, — с этими словами Ланзо указывает в центр зала.        Оперевшийся на Конни Рой послушно ковыляет к указанному месту, а Ланзо командует Нику:        — Николас, принеси ему стул. Люблю, когда мой собеседник находится на одном со мной уровне.        Ник, хромая, ставит для Брауна стул, а сам возвращается к Ланзо, разместившего своё инвалидное кресло спинкой к стеклянной стене.        — Устраивайся поудобней, Браун. Сейчас мы обсудим всё: и то, что натворила твоя подружка, и что же нам делать дальше.        То, как любовно Ланзо гладит кнопку детонатора, заставляет Конни обмереть внутри: даже если она схватит со стола другой пистолет и выстрелит в него прямо сейчас, ему потребуется меньше секунды, чтобы…        — Даже не думай, милочка, — прочитав ее мысли, Ланзо отрицательно качает головой, — Поверь: я успею. А вот вы — нет, — и раньше, чем она успевает ответить, он обращается к Рою:        — А я же говорил, Браун. Говорил, что рано или поздно обязательно тебя догоню. А ведь у меня даже… нет ног, — и рыжий разражается таким безумным хохотом, что Рой понимает:        Рыжий Дьявол действительно вернулся из ада.        Он обязательно заберёт всех нас с собой. Нам не поможет даже чудо. Ведь оно, кажется… …играет на его стороне.        — О чём… ты хочешь поговорить? — вымученно спрашивает Рой.        — Начну с самого главного, Браун, — прислонив палец к красной кнопке, единственный янтарный глаз впивается в Роя, — Почему ты не убил Ника? Мы оба знаем, что ты мог.        Мог?!        От неожиданности Конни готова поперхнуться. Озадаченная не меньше принца, она в ужасе смотрит на сидящего перед ней Роя.        В смысле «мог»?! Зачем же тогда это всё?!..        И, едва не плача, она уже открывает рот, чтобы спросить, но Рой отвечает первым:        — Я правда мог. Мог сделать вид, что целюсь в бедро… но вместо этого метнуть в шею. Но… На секунду я увидел в нём себя. Он сомневается. Сомневается до сих пор. И благодаря этому… я сам до сих пор жив… Ведь не такой «коронный удар» ты хотел нанести… правда, Ник? — подняв жёлтые глаза на принца, спрашивает Рой. А Ник… медлит с ответом. Так и не вынув нож из кровоточащего бедра, он прислоняет катану к стеклу внешней стены:        — Это больше не имеет значения, — устало вздыхает он, а затем плюхается на пол и обнимает свои колени, пряча в них лицо, — Ничего больше не имеет значения, — шепчет он, — Я просто хочу, чтобы это закончилось…        — Скоро, Николас, — мягко обещает Ланзо, — Всё закончится очень скоро. Но Рой Браун причинил нам всем так много боли… что я просто не могу отпустить его без мучений. Поочередно глянув на прикованного к батарее Армина, на напряжённую до предела Энни, а затем на всхлипывающего Эда, в ужасе забившегося в угол, Ланзо возвращается к истекающему кровью Рою: — Вы все та-а-ак устали, — протягивает рыжий, — Но ничего. Я дам тебе шанс, Браун. Один маленький шанс спасти других, до которого ты непременно додумаешься своей белобрысой башкой. Но, прежде, чем это случится, ты должен выслушать мою историю. И, глядя в измученные жёлтые глаза, Ланзо начинает говорить.