Великая сила

      Нельзя сказать, что Гарриет совсем не любили, впрочем, да, не любили. С детства к девочке относились, как к ненужной вещи, которую нельзя выбросить. Девочка все получала по минимуму: ласки, да и теплоты на нее у опекунов не хватало. Она жила не в концлагере, вовсе нет, ее кормили, одевали и даже учили, но по остаточному принципу. С детства девочка чувствовала себя ненужной. А потом появился волшебный мир, но ожившая сказка оказалась вовсе не сказкой, а, скорее, чем-то страшным. Только вот поняла это девочка не сразу.       Познакомившись в поезде с милым мальчиком Германом, девочка прикипела к нему душой, потому что он был первым в ее жизни, кто отнесся к Гарриет с искренним теплом, без фальши. Тот же Уизли был насквозь фальшивым.       Дни проходили за днями, мерзкие слизеринцы не упускали шанса оскорбить девочку, конечно, она же не Мальчик-который-выжил, а просто девочка, лишенная родителей, тепла, ласки, всего лишенная. Никому, кроме Германа, не нужная девочка. То, что на нее могут напасть в туалете, для Гарриет оказалось сюрпризом, как и прибежавшие мальчики. Рон Уизли, увидев тролля, кинулся бежать, громко крича, и привлек внимание тролля, который размазал его по стене дубиной, а потом наступила очередь Гарриет. Схватив ее, тролль начал… Боль была страшной, и девочка не выдержала, в последний момент успев увидеть, как отчаявшийся что-то сделать заклинаниями Герман улетает куда-то в сторону биде.       Гарри очнулся как-то вдруг, ноги, которых у него теперь нет, болели так, что хотелось выть, но бывший Главный Аврор сжал зубы. Открыв глаза и оглядевшись, он не узнал Больничного крыла Хогвартса, где, по идее, должна была умирать девочка, которая теперь он. Принять тот факт, что он теперь девочка, было очень трудно. Но ведь где-то рядом Гермиона, ей-то намного тяжелее — она стала мальчиком.       Застонав, девочка Гарри привлекла к себе внимание медиведьмы, которая прибежала на ее стон, чтобы осмотреть и споить какое-то зелье, от которого сразу же ушла боль.       — Где я? Где Герман? Что произошло?       — Рядом твой мальчик, в сознание не приходит. Вы в Мунго, вас из Хогвартса сюда доставили. Полежи, отдохни.       — Где он, почему я его не вижу? — запаниковал…а Гарри.       — Вот же он, — взял ее руку в свою, медиведьма положила ее на что-то теплое, и сразу же рядом раздался полный боли стон.       — Герман, — прошептал…а Гарри.       — Гарри, — раздался шепот совсем рядом.       — Ну вот и молодцы, полежите спокойно, сейчас целитель придет, — медиведьма всхлипнула и убежала.       — Гермиона, — почти прошипела Гарри. — Ты как?       — Голова болит, — раздался рядом голос любимой… Любимого, надо привыкать. — Нам надо привыкать…       — Только что об этом подумал… Подумала, — поправилась девочка. — Надо приучать себя. Только… Гермиона, у нас проблема.       — Ты только заметил? — поинтересовался Герман. — Скорость мышления в аврорате убийственная.       — Язвишь — значит, в порядке, — выдохнула Гарри. — Как это тело в туалет ходит?       — О-о-о… — простонал Герман. — Да, это проблема. Ну если сможем встать, то проведу мастер-класс. А ты мне… Ты… Ты…       — Да, я теперь безногая, — спокойно откликнулась Гарри. — Так что аврорат мне не светит, хотя, вспоминая Грюма…       — Как-то ты слишком спокоен… Спокойна, — заметил Герман.       — А что мне сделается… Не выкинут из Хогвартса — буду ползать, а выкинут… Ну, судьба такая.       — Никто вас не выкинет, юная леди, — подошедший целитель вгляделся в лицо Гарриет. — Я вижу, вы уже все поняли и приняли. Это хорошо, я ожидал истерику.       — А что истерить? — меланхолично заметила девочка. — Это ничего не изменит.       — Ничего, теперь я тебя буду на руках носить, — хихикнул Герман.       — Ты, кстати, в курсе, что я тебя люблю? — так же спокойно поинтересовалась Гарриет.       — Эка невидаль, я тебя тоже люблю, — откликнулся мальчик.       — Самое необычное признание в любви в моей жизни, — заметил целитель, глядя на двоих седых детей. — Расскажете, что это было?       — Я зашла в туалет, — начала Гарриет. — А тут — горный тролль. Голодный. Ну, Герман меня хотел отбить, но не преуспел, а тролль заморил червячка. Мной. А потом не помню.       — Какая интересная история, — сказал целитель. — Ваши ноги вернуть нельзя, магические повреждения. Поэтому у вас будет коляска для передвижений, она летает, по принципу метел сделана, ну и ваш рыцарь.       Убедившись, что истерики не будет, целитель ушел. Гарриет смотрела в потолок, повторяя про себя: «я девочка, я девочка, я девочка». Потом тело вдруг длинно всхлипнуло.       — Ну что ты, моя хорошая, — послышался ласковый голос Германа. — Мы со всем справимся.       — Я вот подумала о Дурслях…       — Ну раз ты тут не избранная, то можно тебя к нам забрать, — сказал Герман.       — Нужен я там… — как-то очень обреченно протянула Гарриет.       — Нужна, — твердо сказал мальчик. — Мне ты очень нужна.

***

      Потянулись дни. Тролль хорошо пожевал девочку, почти до самых дорогих мест. Ноги были отъедены до середины бедра, и культи сейчас закрывались какими-то мешочками. Гарриет не могла самостоятельно добраться до туалета, в чем ей помогали больничные эльфы. В первый раз Герман объяснил, как правильно девочки ходят в туалет, что сильно помогло Гарриет.       Герману тоже было не сильно весело, но биде не являлось волшебным существом, поэтому проломленная сантехникой голова отлично заживала. Так же подживали и культи, которые смазали неизвестно откуда взявшимися слезами Феникса. Из-за слез волшебной птицы культи в принципе начали заживать, чего ранее не наблюдалось. Когда Гарриет заикнулась о протезах, ей объяснили, что до определенного возраста нельзя. Это было очень грустно.       Гарриет учила Германа ходить в туалет, мыться и переодеваться, а тот, в свою очередь, учил все тому же девочку, которая ужасалась количеству водных процедур.       — Тут тебе не аврорат, — наставлял Герман девочку. — Это не «два сантиметра не грязь, а три — сама отвалится». От девочки пахнуть не должно. Понял?       — Поняла, — грустно вздохнула Гарриет, смиряясь с фактом.       Герман все не решался написать родителям о том, что произошло, все тянул и тянул, дотянув до каникул. Их выписали за день до рождественских каникул. Причем Гарриет отлично устроилась в магическом инвалидном кресле, а Герман поразился тому, как быстро девочка освоила транспорт. Иногда ему казалось, что Гарри держится из последних сил, но она держалась.       Конечно же, в Хогвартсе, да на факультете Гриффиндор, тактичных людей было очень мало. Конечно, Гарриет готовила себя. И вот настал тот день, когда нужно было возвращаться. Вспыхнуло пламя камина, и они оказались в Больничном крыле. Дамблдора там, конечно же, уже не было, зато была Минерва МакГонагалл.       — Мисс Поттер, вам позволено продолжать обучение в школе, — сказала Маккошка. — По запросу Мунго мы готовы нарушить правила, предоставив вам отдельную спальню, где мистер Грейнджер, если пожелает, сможет за вами ухаживать.       Как этого добился Главный Целитель Мунго, Гарриет и не представляла, но он смог. Теперь они были снова вместе, ну а то, с какой брезгливостью профессор смотрела на нее, можно было пережить. То ли еще будет… На Германа Маккошка также посмотрела брезгливо, как на прокаженного, но Гермиону такие взгляды давно уже не трогали. Поблагодарив профессора, дети двинулись к гостиной.       — Порченая калека себе грязнокровку нашла, — не смог сдержать порыв души встреченный по дороге Малфой.       — Не грусти, Малфой, найдется и тебе невеста, — отозвалась Гарриет, проплывая мимо.       Кресло было похоже на маленькую лодочку и, наверное, умело и плавать. Опешивший слизеринец остался позади, а впереди ожидала гостиная факультета. Там им тоже не слишком были рады, но хоть в смерти Уизли не пытались обвинять.       — Ребята, простите, что не спас, — подошел к ним покрасневший Мальчик-Который-Выжил. — Так страшно было, что ноги отнялись.       — Мерлин с тобой, Невилл, — ответила Гарриет. — Ты не обязан всех спасать, чего ты?       — Честно? — поднял заплаканные глаза мальчик.       — Конечно, — улыбнулась девочка.       — Эй, калека! — услышала она издевательский голос сзади, и Герман даже не успел среагировать, как получивший верное целеуказание Невилл уже яростно кого-то бил.       — Герой есть герой, — пожала плечами девочка.