Амбивалентность

1998 год. Россия, Москва. — То есть ты все это время был шпионом Володи опера? Этого обмудка, который, как я думал, сдох в Чечне, схороненный под завалами пепла, — распинался Белов, сжимая в руках пистолет. Напротив него сидел, склонив голову, Макс. Телохранитель теребил в руках лист бумаги и нервно вздрагивал от каждого резкого движения своего начальника. — Сколько? Сколько лет, Макс, ты ведешь эту игру? Макс нервно посмотрел на Космоса, который убийственно смотрел на беловского телохранителя. В глазах Холмогорова читалось явное желание пристрелить предателя прямо сейчас, без права на оправдание. Карельский сглотнул подступившую слюну и неуверенно перевел свой взгляд на Белова. — Практически с самого начала, — тихо ответил он, сжимая кулаки. — Но я многие его поручения не выполнял, Саш. Я на вашей стороне. Я все расскажу, только позвольте. Он убить вас хочет. Если ты победишь в выборах, он их перережет. Их всех. Телохранитель говорил, как в бреду. Его светлые глаза потерянно смотрели то на одного, то на другого начальника, пытаясь вымолить хоть какое-то прощение. Пчелкин оттолкнулся от стены, на которую опирался и кивнул Максу в знак поддержки. Вите было знакомо это чувство, когда весь мир против тебя. В груди неприятно кольнуло, но он не подал виду, внимательно смотря на Карельского. — Вам нужно сбежать. Он не успокоится, пока не будет знать, что вы все мертвы. Инсценируйте убийство и скройтесь на какое-то время, а я помогу его убить и всех его людей. Никто ничего не узнает. А вы вернетесь обратно и спокойно жить будем. — Ты уже все продумал, ведь так? — улыбнулся Саша, кажется, сменяя гнев на милость. Макс кивнул, облегченно выдыхая. — Тогда вещай, брат. Наши жизни в твоих руках. — Все очень просто, — развеселился Макс, активно жестикулируя. — У нас есть два исхода… 1999 год. Россия, Москва. Аэропорт «Шереметьево» — Тут документы и деньги. Остальное на банковском счету. Удачи тебе, брат, — Белов похлопал Макса по плечу, грустно улыбаясь. Они стояли около аэропорта, слушая слёзные прощания вокруг себя. — Давай, Саш, на связи, — улыбнулся Марк, протягивая другу руку для рукопожатия. — Парни хорошо устроились? — Хорошо, — Белый усмехнулся, смотря на теплый от весеннего солнца асфальт. — Пчела уже успел заарканить стюардессу. Ловелас, блин. — Это в его стиле, — сказала Карельский, посматривая на свои наручные часы. — Скоро начнется посадка на мой самолёт, нужно идти. Когда вы уезжаете? — Ольга с Ванькой завтра в два, а я следующим рейсом в пять, — Саша грустно осмотрел проходящих мимо людей. — Не передумал? Никогда не поздно все ей рассказать, — аккуратно начал Макс. Он уже не раз начинал этот разговор, пытаясь убедить Сашу, что нет большой необходимости скрываться даже от Вани с Ольгой. Белов, конечно же, стоял на своем, желая подарить сыну и жене хотя бы крупицу нормальной жизни. — Пусть живет спокойно с мыслью, что все закончилось, а я постараюсь быть рядом. Да, если вдруг кто-то что-то пронюхает, то к ней не полезут колоть, — ответил Саша, посильнее натягивая на себя темно-синюю бейсболку. Яркое весеннее солнце слепило глаза. — Ладно, бывай, — вздохнул Макс и развернулся в сторону входа, потянув за собой светлый чемодан на громких колесиках, чей грохот разлетался эхом вокруг. Белов смотрел в спину отдаляющегося друга, прокручивая в голове тот день, когда Макс смиренно признался во всех своих грехах. Саша вдруг подумал, а что бы было, если бы Карельский не рассказал им ничего и остался на стороне Володи? Смогла бы Бригада уцелеть и работать дальше? Белый не знал и благодарил Бога за это. 2003 год. США, Сиэтл. — Как он только, сука, прознал? — распинался Пчелкин, выхаживая по просторной гостиной. В руках он сжимал полупустую бутылку какого-то коньяка. — Не знаю, Пчел, не знаю. Видимо зацепил меня, когда я к Ольке ездил. Нужно что-то с этим делать, а то худо будет, — задумчиво протянул Белый, откидываясь в кожаное кресло. Мужчины сидели в просторной гостиной в доме Космоса, который сейчас что-то громко доказывал своему телефонному собеседнику. В проходе появилась точеная женская фигура и послышался громкий топот вперемешку с заливистым детским смехом. Обгоняя Анастасию, в гостиную забежал Вовочка, тряся в маленьких ручках порисованный лист бумаги. Пчелкина недовольно покачала головой, когда ее сын с разбега налетел на Космоса, цепляясь за его черные идеально выглаженные брюки. — Коксмос, — пропищал ребенок, впихивая Холмогорову в руки почирканый лист бумаги. Витя усмехнулся, посматривая на своего вполне довольного сына, который отлип от Космоса и, неуклюже одернув белую футболку, направился к дивану, около которого стоял старший Пчелкин. — Очень иронично, что он выговаривает твое имя именно так, — вставил свои пять копеек Виктор, довольно посматривая на Космоса, который незаметно показал ему крайне неприличный жест. Пчелкин засмеялся, подхватывая сына на руки. — Так что будем делать с этим кренделем? Саша дернул плечом, посматривая в сторону притихшей у стены Насти и, получив от Пчелы утвердительный кивок, сказал: — Это — крыса Туманов, а значит если не половина, то треть Москвы уже точно все узнали. Поверят, конечно, не все, но и тех, кто послушает гада, хватит с лихвой на наши больные головы. Не рыпайтесь сильно тут. Насть, — Белов повернулся в сторону брюнетки, которая хмуро посматривала по на одного, то на другого мужчину. — Постарайтесь с малым самим не ходить. Макс должен уехать на какое-то время, ему никак нельзя отсвечивать, а к вам я кого-то приставлю. Лучше женщину, что б не так заметно было. — Не паникуй. Я и сама вполне смогу позаботиться о себе и о сыне, — махнула рукой Настя, заправляя прядь темных волос за ухо. В ее карих глазах Саша не увидел ни грамма страха, мысленно завидуя тому, насколько сильной была жена его друга. Скорикова никогда не впадала в истерику, слыша подобные разговоры и зная, то в любой момент ее муж может словить пулю в лоб. — Я все-таки попрошу Макса кого-нибудь вам прислать, — улыбнулся Саша, едва заметно кивая женщине. Вова весело засмеялся, слушая отца, который что-то шептал ему на ухо. Белов посматривал на друга, довольно улыбаясь. Спустя столько лет самый главный ловелас в их компании остепенился и стал прекрасным мужем и отцом, что очень всех удивило. Первые месяца кольцо на мужском безымянном пальце больше походило на клеймо, совершенно не сочетаясь с вечно флиртующим Пчелкиным. Но прошло почти три года и Витя доказал, что вполне способен любить, ценить и хранить кого-то, кроме себя. — Я подумал, — протянул Саша, пряча ото всех свои глаза. — Если они выйдут на меня, то мне придется еще раз инсценировать свою смерть и оставить Ольгу. Так будет безопаснее для нее и для детей. Ей вот-вот рожать и если они ее найдут, это может закончится слишком плохо… — Бросишь беременную жену? — грубо перебил его Витя, чувствуя такую знакомую обиду за Ольгу. — Так будет лучше для нее и для Ваньки. Пусть живут себе спокойно и думают, что весь тот ужас в прошлом, вместе со мной. Это — большее, что я могу для них сделать, — ответил Саша, смотря прямо в голубые глаза своего друга. Белов понимал, что Витя злится на него из-за всей той боли, что он причинил Ольге, но в этот раз другого выхода он правда не видел. — На самом деле, — подал голос молчавший до этого Космос. — Белый прав и так будет лучше. В крайнем случае никогда не поздно приехать и все рассказать. Устаканится все и вернется к Ольке. Она не первый год замужем, поймет, что он хотел лучшего для нее. Пчелкин уселся на большой кожаный диван, устраивая сына поудобнее на своих коленях, и вздохнул. С одной стороны его друзья были правы и Ольге лучше было бы просто выйти из всего этого дерьма и пожить, как нормальная женщина. А с другой стороны, Витя точно знал, что без Белого Олька никогда счастлива не будет. Ее любовь к Саше граничила с одержимостью. Она уходила от него десятки раз и столько же раз возвращалась, принимая его со всеми грехами, склоняя голову на его колени. — Делай что хочешь, — махнул рукой Витя. Саша утвердительно кивнул, благодарно смотря на Космоса. Холмогоров лишь пожал плечами, складывая порисованный Вовой листок в один из ящиков письменного стола.