Вся правда о лягушке

*** - Он тебя кинет! - Нет, не кинет! -А я говорю – кинет! - Может, поспорим? - А давай! - Только если выигрываю я, то ты на 100, нет 200 лет, снимаешь свои доспехи и засаживаешь золотой сад живыми растениями! - Ты с ума сошла?! Я этого никогда не сделаю! - Ну, тогда, я уже выиграла! - Ну, нет уж! Учти, если выиграю я – месть моя будет страшна! - Договорились. Готовь рассаду, старикан! *** Как говорится, в некотором царстве, в некотором государстве, жил-был царь. Было у него три сына: старшего звали Федор, среднего – Семен, за младшим царь не углядел, и поэтому его назвали не Иваном, как полагается, а Никитой. Кстати, самого царя звали Берендеем. Царь был больной и древний, как Ленин в мавзолее. Берендей понимал, что долго ему на троне не сидеть – либо сам помрет, либо детки с насиженного места попрут – старшему вон уже под сорок! Это ж сил никаких нет, столько своей очереди ждать! Собрал тогда царь сыновей и говорит: - Сыновья мои верные, сыновья мои любимые… Короче, обойдемся без предисловий, чувствую, что смерть мне жарко в спину дышит, да и не только в спину… В общем, сынки, жениться вам пора. Лошадей вам на конюшне выдадут, луки со стрелами – в оружейной. Взяли инвентарь, сроку вам неделя и чтоб через указанное время, каждый вернулся с невестой. Закручинились тут царевичи, особенно младший, кто же хочет во цвете лет окольцованным ходить?! Но делать нечего, слово царя тверже гороха. Взяли царевичи луки со стрелами, вышли в чисто поле, поцелились в разные стороны, выстрелили, кто куда, да и поскакали в тех направлениях. У старшего сына стрела попала на боярский двор, точнее в окно боярской дочери (благо ставни закрыты были). Боярин страшно обрадовался такому счастью несказанному, чего не скажешь про Федора-царевича. Стрела среднего сына попала на купеческий двор, там дочь купеческая как раз гусей кормила (хорошо птички живы остались, Семен тот еще Акелла был). У Никиты – царевича стрела улетела дальше всех. Меньшенького три дня носило по лесам и чащобам, пока не вынесло окончательно. А вынесло младшего на большое-пребольшое болото. Там было тухло и тоскливо. Хор лягушек печально пел панихиду по нежданно съеденной аистом соотечественнице. Хор поддерживал струнный оркестр комаров, а посреди болота на кочке сидела здоровенная лягушка и любовно поглаживала стрелу нашего Никитушки. Никита опасливо приблизился к земноводному. - Здравствуй, Ваня.- улыбнулась во весь рот лягушка - Э, привет, – рискнул ответить царевич. – Только я не Ваня. - Как не Ваня?! - опешила лягушка – А кто? - Я – Никита. Никита – царевич. - Никита – царевич?! – всплеснула лапами лягушка. – Откуда упали твои родители, прежде чем выбрать тебе имя? - Ниоткуда. Родители хорошие, и я не жалуюсь, - обиделся царевич. – И вообще, отдай мою стрелу. Мне невесту искать надо. - Стрелу отдам, - кивнула лягушка, - но только со мной в комплекте. - Еще чего! – возмутился Никита – Зачем ты мне нужна, мне домой надо с невестой вернуться, так что давай, возвращай имущество. - Я не поняла, Ваня … - Никита. - … В смысле, да, Никита. Тебе папа что сказал? Куда стрела попадет, там и ищи невесту. А теперь включи логику: куда стрела упала? На мое болото. Кто стрелу поднял? Я. Лягушка. Так что теперь, я твоя невеста. В общем, вези меня во дворец, женишок. Опешив от такой наглости, Никита секунд тридцать только стоял и хлопал глазами. Лягушка терпеливо сидела на кочке и крепко сжимала в лапах драгоценную стрелу, ожидая усвоения информации и логических вывод в мозгу царевича. Наконец, выйдя из ступора, Никита собрался с мыслями и принял решение. - Может, ты ошиблась и тут еще кто-то есть? – робко поинтересовался царевич. - Ну, - лягушка почесала лапкой голову, - тут есть комары, водомерки, другие лягушки, но они только квакать умеют. Согласись, уж лучше взять в невесты говорящую лягушку, чем квакающую. Со мной хоть поболтать можно будет. Убитый аргументами, Никита сдался. - Ладно, лезь ко мне в карман. - Требую люкс, - запротестовала лягушка. - Не квакай, - огрызнулся царевич. - Ты на мне еще не женился, а уже рот затыкаешь, - буркнула лягушка, забираясь в карман. Никита забросил стрелу в колчан и направился к Люциферу, так он нежно окрестил своего коня. Вообще, младший сынок царя Берендея был приколист каких поискать, если не брать в расчет трудных и ответственных решений. Так в четыре года, царевич подпалил эспаньолку испанскому послу. Посол, клянясь девой Марией, опрометью кинулся из страны и пообещал себе никогда не заводить детей. Начитавшись арабских сказок, царевич стал требовать себе арабскую наложницу-сказочницу (а ребенку было всего девять). Царь Берендей поначалу только в бороду ржал, но когда маленький Никита кокнул любимый батькин китайский фарфоровый сервиз, родитель поспешил объяснить отпрыску, зачем именно шаху требовалась сказочница. Никита фишку просек и стал требовать арабского скакуна, раз уж наложница накрылась и завернулась в паранджу, пусть хоть что-то арабское да будет. Вот и теперь, мерно покачиваясь в седле и чувствуя как намокает карман, в котором сидела лягушка, Никита гнусно ухмылялся, представляя какие лица будут у отца и братьев, когда он с таким вот приколом к ним приедет (лица, кстати, приняли прямоугольную форму, то есть вытянулись дальше некуда). - Эй, лягушка, ты там жива? – обеспокоенно поинтересовался царевич. - Я живее всех живых, царевич. Даже не надейся, – глухо донеслось из кармана. - На что не надеяться? – недоуменно спросил Никита. - На то, что избавишься от меня, - хмыкнула лягушка - Да я и не собирался, - буркнул царевич и пустил коня галопом. Минут через пятнадцать Никита почувствовал, что карман как-то уж очень сильно промок, еще через пять, сквозь звуки свистящего ветра и хлюпанье конских копыт по влажной лесной земле, царевич различил уже затихающий визг плавно переходящий в последний стон умирающего. Вдарив по тормозам, в смысле натянув поводья, Никита прислушался еще раз, карман натужено дышал и злобно пыхтел. - Лягушка? – позвал царевич. - Чего тебе болезненный? – просопели из кармана. - Ты как? - А ты в карман загляни и узнаешь, - огрызнулась лягушка. - Не, - помотал головой Никита, - не буду. - А, стало быть чуешь беду неминучую, - злобно пыхтел карман. – Ты где так водить учился?? - В смысле где? – озадаченно почесал маковку царевич. – Я всегда так езжу. - Ты б хоть права, то есть грамоту, прикупил что ли или инструкцию к коню почитал. - Вот заладила, - обиделся царевич, - как научили, так и езжу. – Но поехал медленнее. Карман удовлетворенно хмыкнул и затих. Но Никита, видимо, решил окончательно огрести полный комплект приключений, поэтому полез к лягушке со своими претензиями. - А вообще знаешь что? – храбро начал царевич – Основной твой плюс в том, что я не знаю, кто твоя мама и где она находится. Ляпни Никита подобное кому другому, он получил бы водопад слез, горестные причитания в духе: «как ты мог такое сказать о моей маме, бездушное чудовище? Да ты совсем меня не любишь!» и завершающий штрих в виде отпечатка изящной ручки на физиономии. Что тут скажешь, как ни крути, а авторитет мамы у красавиц в царстве был велик как Китайская стена из железобетона. Но лягушка, видимо, посчитала выпад про маму ответом на претензии по поводу вождения, поэтому ограничилась тем, что выглянула из кармана, хмуро посмотрела на будущего жениха (Никита обрадованно подумал, что как хорошо, что у него в карманах скалки не валяются) и мрачно изрекла: - Не трогай маму, женишок, - святая женщина. И счастье твое, что ты не знаешь где она. *** Оставшееся время Никита-царевич провел в горестных размышлениях на тему: отчего же судьба такая нелегкая? Три дня пути тянулись медленно и тоскливо, но таки дотянулись до столицы Три-десятого царства.