* * *
Сон медленно отступал, голова больше не болела, во всем теле чувствовалась поразительная лёгкость, а мысли в голове были аккуратно сложены про полочкам. За большим витражным окном сверкали белоснежные шапки гор. Казалось, будто не снег покрывал вершины, а лучи солнца рассылались в светящийся порошок. В контраст всему этому, стены и интерьер комнаты были практически чёрными. Резная кровать из тёмного дерева была настолько высокой, что джонни пришлось буквально спрыгивать с неё. Конечно, не обошлось без ушибов - и кто только её придумал!? Нога заметно покраснела и вспухла. Мужчина со страдальческим стоном начал ее осматривать. Оказалось, он довольно сильно растянул ногу и порвал связки, неправильно наступив на пол. Резкая боль заставила его схватиться за лодыжку, но всё тут же прекратилось. Боль сняло как рукой (какая ирония), и он попробовал снова подвигать ногой. В этот раз всё двигалось нормально и ничего не болело. Он перевёл ошарашенный взгляд в пустоту, а потом снова посмотрел на свою ногу в полном непонимании происходящего. Как? Только пол минуты назад он изнывал от боли в ноге, а теперь может хоть сейчас встать и поскакать куда глаза глядят. Сейчас даже как-то лучше чем было стало. Потом перевёл взгляд на шрамы на запястьях - стёртая веревками кожа не до конца восстановилась, и оставила припухшие красные полоски. Взялся право рукой за левое запястье и немного сжал. Глаза стали ещё шире, когда шрамов под рукой не оказалось. Осознание приходило очень медленно, но потом наконец дошло. Исцеление? Дар исцеления? Он читал Гарри Поттера, и не один раз, но никак не мог припомнить такого. Тогда что это? Ясное дело, что магия. Но как? У него за всю жизнь не произошло ничего, НИЧЕГО сверхъестественного. Более того, за последние несколько лет всё было хуже некуда. Откуда у него - магия? Или..... Он ошалело огляделся вокруг. Стеллажи, стол с пробирками и колбочками с зельями (так вот что делала Куинни), витраж на окне, обрамлённый плотными шторами, пушистый белый ковёр, столик с зеркалом и непонятными побрякушками, которые с большого расстояния Джонни не смог различить. Вроде никого нет. У него всегда было плохое зрение - один глаз практически не видел, другой же видел лучше, но всё равно плохо. А что если..... Он закрыл глаза и круговыми движениями помассировал их подушечками пальцев, а затем открыл и.... Ничего. Он всё так же плохо видит, ничего не изменилось. Видимо, это не действовало на увечья, которые были ещё с рождения. От мыслей его оторвал приятный запах свежей выпечки и молотого кофе. Джонни оглянулся на стол. На подносе стояла тарелка с круассанами, чашечка кофе и миндальное суфле. Оно само здесь появилось, или кто-то здесь был? Желудок отозвался призывным урчанием, и ему всё таки пришлось осторожно надкусить один круассан. Да они что, издеваются?! Почему именно шоколад? Он всё же проглотил кусок и бросил оставшийся круассан на тарелку. У него ведь не будет аллергии от одного кусочка? Выпив кофе с суфле он продолжил изучение помещения. Белый свет резал в глаза, но он не мог с этим ничего поделать. Непонятные побрякушки лежащие на столе оказались его кольцами, подвесками и браслетами. Как они здесь оказались? Его мучило невообразимое множество вопросов, но найти на них ответы можно только одним способом - выбраться отсюда на свободу. И опять все сводится к тому, что нужно обыскать здесь каждый угол. Стеллажи ломились от книг и непонятных хрупких конструкций, которые, казалось, тронешь - и они рассыпятся в прах. Мужчина аккуратно вытащил одну книгу. На корешке, как и во всей книге, было написано что-то на немецком, но он к сожалению он не знал этого языка. На пожелтевших страницах красивым почерком были подписаны поправки и заметки. Но на одной из страниц был начертан схематический рисунок - равносторонний треугольник со вписанным в него кругом и перечерчённый вертикальной линией. О, как знаком ему был этот знак. Он с сожалением вспомнил съёмки, то, как он тщательно подумывал своего персонажа, его реплики, внешность. А потом то, как подло они поступили - ведь знали же, что он не в чём не виноват. Разве он хоть раз дал повод подумать о нём так? Горечь неприятно осела в груди, чувство предательства жгло язык. Сколько близких, почти родных людей оставило его, боясь испортить свою репутацию, своё имя. Они всё знали. Его мысли ясно зашли не туда, поэтому он поспешно захлопнул фолиант и поставил обратно. Что ж, теперь его не должно это волновать.* * *
– Джонни, вам велено было одеться и спуститься в гостиную, вас ожидают. – в дверях - раньше их здесь не было, это Джонни помнил точно - стояла Куинни, и мило улыбалась. – вот это – она продала уме небольшое перо, отливающее золотом. – поможет вам найти дорогу. В этом замке коридоры часто меняют своё расположение. Она ушла, а Джонни в недоумении посмотрел перед собой. Куда? Зачем? Почему? Один? Ладно. Ответы на вопросы он будет искать потом. Он хотел было одеться, но вспомнил, что не во что. На глаза попался шкаф, и он рывком открыл его, замирая от облегчения. Там висел чистый костюм, состоящий из белой рубашки, жилетки шоколадного цвета и вельветовые штаны до колена, но уже на тон темнее. На нижней полке шкафа аккуратно расположились красивые туфли из белой кожи и белые чулки до колена. Одевшись наконец во всё это Джонни покрутился перед зеркалом, "поправляя" не до конца растрёпанные волосы. Несколько подвесок и перстней обхватили его шею и пальцы, а на левой руке расположилась фенечка, сплетённая его дочерью. «Как она там?» – С этой мыслью он взял в руки перо, которое медленно поднялось в воздух, и полетело в сторону двери, а затем пошёл за ним.* * *
Pov: Гриндевальд. Мягкое кресло привычно приняло меня в свои объятия, и я с лёгким вздохом закрыл глаза. «Слишком много проблем нужно решить, слишком мало я отдыхаю.» Этот постоянный контроль всего начинает неблагоприятно влиять на нервную систему. Если я хоть чуть-чуть отдохну, то может, проблемы не будут так давить. Да, нужно отдохнуть... Тревожные мысли уже начали отступать, но мой сон бездушно прервали. Мощная волна магии буквально ворвалась в комнату, а затем послышался звук закрывающейся двери. Магия... Она была другая. Она прошивала насквозь, касалась самых дальних уголков сознания, даря приятное спокойствие и прилив сил. Pov: Автор. Геллерт резко открыл глаза и сфокусировал глаза. Мужчина, который уже хотел оставить спящего мага в покое, будто почувствовал на себе взгляд и обернулся. – Мистер Гриндевальд? Я не помешал вам? – он отпустил ручку двери и подошёл чуть ближе. Геллерт ничего не ответил, лишь взглядом указал сесть в соседнее кресло. Джонни послушно сел и уставился на мага. – Вы читали то что я вам оставил? – так вот что это были за книги. Джонни отрицательно качнул головой и уставился в пол. – почему же? Актер не понимал, почему тот так старательно отводит тему, но все же решил принять правила игры. – Они на немецком..... Герр. – Гриндевальд лишь ухмыльнулся на это и тяжело поднялся с кресла. Джонни всем нутром чувствовал надвигающуюся грозу, поэтому схватился за фенечки на руке - так было немного спокойней. Гриндевальд остановился в метре от кресла на котором сидел Джонни, а затем резко наклонился. – Твои попытки сбежать были смешны. Но вот чему я поражаюсь, так это то, что вы сумели разгромить половину подземелий и выйти абсолютно целым и невредимым. – разноцветные глаза насмешливо сверкнули, но их обладатель все так же быстро выпрямился и прошагал к витражному окну и завёл руки за спину. – Твоя магия... С тобой случалось что-нибудь...необычное? Кроме взрыва в подземелье. Вспышки, огонь, искры? Конечно, Джонни не собирался ему ничего рассказывать, а потому принял непонимающе-безобидный вид. – Нет я... – Лжёшь! – маг развернулся на каблуках и буквально подлетел к нему, уперевшись руками в подлокотники. Ледяные искры глубоко засели в зрачках, делая его взгляд устрашающим. Настолько устрашающим, что при одном взгляде на его лицо сердце начинало биться часто-часто. Раздувающиеся ноздри трепетали, выразительные губы сложились в тонкую полосочку. Его лицо было настолько близко, что он ощущал на себе его дыхание, а в нос заползал холодный аромат одеколона. – НЕ СМЕЙ МНЕ ЛГАТЬ! – казалось, его крик сотряс весь замок, вплоть до скалы, на которой он стоял. В ушах зазвенело, а в голове образовался полный бардак. В голове неясными обрывками вертелись вопросы: Почему? За что? Что я такого сделал? Он читает мысли? Гриндевальд, казалось, и сам не ожидал такого. От громового крика сорвался голос, а голова начала сильно болеть. Правда, чего он так завелся? Куда делось всё его самообладание? Его стойкость? Нервы. Это всё нервы. В висках отчаянно пульсировало, а в глазах все поплыло. Маг запоздало отшатнулся, но в глаза уже начала заволакивать густая дымка. Джонни быстро заметил неладное, и на рефлексе подхватил его, прежде чем тот успел упасть. Он оказался не очень тяжёлым, поэтому ему не составило труда усадить того в кресло. Но что делать дальше? Ждать? Уйти? Помочь? Но всё же, по своей добродушной натуре он склонялся к последнему. Но ведь... Он убийца, держит его в плену. Хотя что мешало ему сбежать по дороге сюда? Рядом с ним не было ни единой души, и он вполне мог попытаться сбежать отсюда, но почему-то не сделал этого. Вот и сейчас, это «почему-то» говорило ему, что Гриндевальду нужно помочь. Он всё не решался прикоснуться к нему. Было чувство, что он вот вот вскочит с кресла и опять накричит на него, и это только в лучшем случае. А в худшем... Ладно. Он аккуратно прикоснулся к его бледному лбу , а затем поместил вторую руку на выбритый затылок. Маг дышал еле слышно, а пульс был почти незаметен. Скорее всего, он был в обмороке, что очень сильно удивило. Гриндевальд был очень силён, причем во всех смыслах. Джонни ни за что бы не подумал, что такой стойкий человек даст слабину. Впрочем... Вот именно. Он человек, а не бессмертное божество, коим казался. А человек может позволить себе слабость. Хотя бы одну. Джонни провёл пальцами по вискам, а потом плотно приложил ладонь ко лбу. Немного сосредоточения - и вот уже мёртвенная бледность начала на глазах исчезать, добавляя розоватые оттенки. Губы тоже обрели здоровый розоватый цвет, а дыхание стало глубже и ровнее. Не успел он убрать от него руки, как маг тут же открыл глаза и настороженно огляделся, вцепившись в мягкие подлокотники. Актёр сделал вид, что ничего не произошло, и как ни в чем не бывало сел в кресло. Почему-то, он не хотел, чтобы волшебник чувствовал себя... Слабым? – Что произошло? – его голос уже не был сорванным, он был ровным и низким, из-за чего Джонни невольно вздрогнул. – Я... Я упал в обморок? – Джонни нехотя кивнул, а Гриндевальд бессильно потёр переносицу и прошил пальцами волосы, шумно выдыхая. – И сколько я был без сознания? – Не больше десяти минут, и, кажется, у вас сильное переутомление. Вам нужен отдых. – Мне некогда. Все должно быть под контролем, иначе могут образоваться большие паузы и пробелы в моей тщательно спланированной революции, а это недопустимо. Когда мне отдыхать, если я даже поесть не успеваю? – он горько усмехнулся, но вдруг посерьёзнел. Стоило ли говорить ему это? Он не настолько доверяет ему. К тому же он точно попытается сбежать ещё раз. Впрочем, куда он пойдёт? В лес? Сбросится со скалы? Не может быть чтобы в замке ему было настолько плохо - он предоставил ему всё. Комнату, одежду, еду, книги - всё, кроме свободы. Во время этих размышлений Джонни пристально всматривался в лицо волшебнику. Тени под глазами исчезли, от прежнего осунувшегося лица не осталось и следа. Только в уголках глаз, ближе к переносице, залегли глубокие треугольные морщинки - свидетельство вселенской скорби и печали. В светло-голубом глазу, окружённом красной каймой, поселилась вся тьма его души, кровоточащая, источающая дикий холод, поглощающий все живое. А другой, цвета крепкого эспрессо, светился добродушной безуминкой, сверкал яркими янтарными искрами. Он был похож на шоколад: он может быть сладким и горьким одновременно. А если добавить соли - станет противным, отталкивающим. Глаза - отражение души.