маленький ураган

ᅠ ᅠ Тэхён широко улыбается, стоит только Чимину появиться в поле его зрения с нагрудной переноской и малышом в ней. Омега старательно следит за каждым своим неосторожным движением, недовольно шипит, когда рюкзак немного сдвигается и спадает с плеч, но улыбается, когда детский смех разряжает обстановку вокруг него. Чимин в мягком кардигане, который без перерыва носил с момента родов, в белых брюках простого кроя и улыбкой до ушей. Тэхён в длинной толстовке и потёртых ретро джинсах-клёш. Оба встречаются на детской площадке, где-то на середине их небольшого приключения, и Чимин тянется, чтобы обнять друга, но маленький Хосок в переноске начинает недовольно вертеться и хныкать. Тэхён тут же оказывается на одном уровне с ним, подмигивает моментально притихшему младенцу и протягивает руку. — Тебе жарко, малыш? Хосок-и опять укутали в три мотка, да? — Тэхён посмеивается и быстро избавляет малыша от кокона тонкого, но длинного шарфа. — Не обижайся на своего папу, хорошо? Он ещё учится. Чимин начинает суетливо убирать шарф в сумку, причитает что-то про недавно принятую ванночку и собственное беспокойство. — Глаза у него всё-таки будут, как у хёна, — Тэхён кивает самому себе, выпрямляется, позволяя Чимину на несколько секунд достать ребёнка из переноски и прижать к себе, втягивая детский молочный аромат с макушки. Хосок взвизгивает от близости с папой и хватается пальчиками за нитки кардигана. — Он будет самым красивым, — Чимин мягко улыбается и наклоняется, чтобы оставить поцелуй на крошечных щёчках сына. — Прости, что позвал тебя. Без Юнги в квартире пусто, а когда Хосок спит - слишком тихо. Тэхён понимающе улыбается. Маленький омега, на удивление, тихий для младенца. Со слов Чимина, ночью он мало плачет, и Юнги почти не приходится вставать к нему. Молодые родители лишь с надеждой могут предполагать, что будет в период прорезывания зубов. Тэхён помогает Чимину, как может: всегда отвечает на телефонные звонки, подсказывает с выбором правильных подгузников, игрушек... Друг даже настоял на смене производителя растворов, которыми молодой папа моет в квартире пол, аргументируя это тем, что рано или поздно их малыш начнёт ползать по паркету. — Ты, кажется, не был готов к приключениям... Омега криво улыбается, без слов подтверждая догадки Чимина. Тот лишь позволяет себе поджать губы и виновато глянуть исподлобья, но Тэхён уже переводит тему. Видно, как он нервничает, как пытается чем-то занять пустые руки. Хосок в переноске свешивается вниз и мотает ногами из стороны в сторону, пытается дотянуться до красивых носочков пальцами, но не может и вновь начинает тихо хныкать и пыхтеть. — Когда вернётся Юнги-хён? — Тэхён неосознанно, скорее машинально проверяет телефон на наличие уведомлений или пропущенных звонков. Пару часов назад он, полагаясь на своих мужчин и их опыт собственных ошибок, позволил всё-таки Джунхо прогуляться с Чонгуком до парка аттракционов. Тот факт, что Тэхён уже причисляет Чонгука к разряду «своего мужчины», омега сам старательно игнорирует. Сейчас перемен не хочется, а Чонгук как раз та самая перемена, которая может стоить ему не только какой-то сотой части, а целой жизни. Принимать поспешные решения больше не является привычкой Тэхёна. От альф уже почти три часа нет никаких уведомлений, никаких маячков, что с ними всё хорошо, и никто – Чонгук – не сломал себе что-нибудь пока катался на горке вместе с Джунхо. Не то чтобы Тэхён уж слишком переживает... он дико взволнован и готов прямо сейчас вылететь на поиски. Не хочется потом снова торчать в травмпункте часами и бесконечно извиняться перед Чонгуком за сломанные конечности и своего неугомонного сына, который бы в тот момент счастливо улыбался и клеился к старшему альфе, как кот к сметане. Чимин что-то отвечает и пожимает плечами. Маленький омега в переноске продолжает мило вертеться из стороны в сторону и недовольно пыхтеть в обе дырочки. Он тянет пальцы во все стороны, иногда задевает крупные торчащие листья кустарников или деревьев, которые Чимин не успевает отвести с их пути, и заливисто смеётся, когда на коже остаются зелёные следы от сока листьев. Тэхён смотрит на омегу с малышом с лёгкой улыбкой и не замечает на себе такого же взгляда друга. Чимин рядом хитро улыбается и подмечает: — Знаешь, тебе идёт с маленьким на руках, — малыш слишком сильно дёргает очередную ветку и начинает тяжело дышать, предвещая самые настоящие слёзы, но Чимин тут же пытается его утешить. Мягкие похлопывающие движения медленно и верно успокаивают Хосока, а Тэхён понимает, что в этот момент растерялся бы из-за плача и не подумал бы о помощи. Видимо, за прошедшие пять лет он и вовсе забыл, что такое держать младенца на руках и как менять ему подгузники. — О чём ты? — Тэхёна настораживает подобный комплимент. Ему немного стыдно, немного неловко, потому что рожать он больше не планировал, а искать себе альфу тем более. В его жизни уже есть один такой – взбалмошный и непослушный маленький ураган, который своим существованием не только скрашивает одиночество, но и заставляет улыбку расцветать на губах, а счастье томиться в сердце. — Я имею в виду, что рядом с тобой прекрасный альфа ошивается... Не намекаю, конечно, просто подмечаю детали. Тэхён хмурится и недовольно смотрит в сторону друга. Чимин только заразительно смеётся, через пять секунд спохватывается и замолкает: его взгляд перемещается на Хосока, но тот не дёргается, медленно чмокает губами-бантиками, убаюканный нежными касаниями. Чимин говорит что-то ещё про знакомства и возможность создать семью побольше, но Тэхён его не слушает: погружённый в свои мысли омега и не замечает, как через одно его ухо информация влетает, а через другое вылетает, не откладываясь. Чимин продолжает говорить, Тэхён кивать в ответ на автомате. Его руки чешутся, чтобы достать телефон и набрать нужный номер. Почему-то омега уверен, что сейчас они проходят десятый аттракцион из списка самых важных и интересных, который альфы вместе составляли с особым усердием на кухне Тэхёна. Джунхо тогда вёл себя тише обычного, не спорил по мелочам и без слов съел всю кашу, что для него приготовил Тэхён. Было немного удивительно, учитывая, что маленький ураган только в редкие моменты, когда действительно хотел кушать очень сильно, садился за стол сам, без многочасовых уговоров съесть хоть что-нибудь. Присутствие взрослого альфы в доме, с более сильной аурой и тяжёлыми феромонами, воспринимается Джунхо иначе, нежели нежного и ласкового папы-омеги с его вечными снисхождениями к проделкам сына. Чимин говорит что-то про авторитет в доме и спокойствие мальчика рядом с Чонгуком, упоминает мимоходом физические данные того и без тени стыда делает предположение, что и в штанах у Чона должно быть все в порядке. Тэхён возмущённо ахает от наглости друга, краснеет под его звонкий смех, а затем опускает взгляд на собственные руки, когда этот смех подхватывает и сын Чимина. Хосок дёргает ножками в переноске, не понимает, что происходит, но чувствует настроение родителя – его довольные повизгивания, кажется, слышит вся улица, но прохожие только снисходительно улыбаются и провожают взглядом счастливого малыша на груди папы. Хосоку такое внимание нравится, он вертится из стороны в сторону, свешивается вниз и тянет губы в широкой улыбке. Чимин целует того в макушку и прижимает тельце сына к себе. — Ты бы хоть постыдился такое при ребёнке говорить, — уже вяло отмахивается Тэхён, не отрицая наличия таких мыслей в сторону их соседа. Это может показаться неправильным, потому что знакомы они всего пару месяцев, но за это время Чонгук так хорошо вписался в их маленькую семью и расположил к себе Джунхо, что Тэхён невольно теряется и совсем не знает, как себя вести. Придурок-бывший никогда не проявлял настойчивости, как это делал Чонгук. Он никогда не пытался интересоваться делами или успехами омеги, а Чонгук совместными вечерами с любопытством слушает о проведённом на скучной работе дне, улыбается и даже задаёт вопросы. Такое внимание к своей персоне смущает, и Тэхён даже немного боится, что это может перерасти в нечто большее. Хотя, казалось бы, чего бояться? Чимин тянет друга в сторону скамейки на детской площадке и улыбается ещё шире, ещё лукавее, словно хочет что-то добавить к своему недавнему смущающему вопросу, но... Видит красные щёки друга и лишь выпускает воздух из лёгких. — Тебе просто надо присмотреться к нему. Правда, малыш? Тэхён должен собрать мужество в кулак и поцеловать Чонгука, — маленький детский пальчик Хосока под ведением руки Чимина награждает Тэхёна жестом, которым обычно родители отчитывают непослушных детей. Не то чтобы омеге сразу становится совестно... Но поцеловать очень хочется. Факт. Этот факт заставляет сердце застучать быстрее, хотя омега старается оставаться невозмутимым и спокойным, как если бы ему сказали, что молоко в его холодильнике закончилось ещё три дня назад. Чимин уже не смотрит на него, не донимает навязчивыми вопросами и попытками уговорить Тэхёна всё-таки присмотреться к альфе. Чонгук действительно кажется надёжным, заботливым и понимающим, а ещё очень располагающим к себе, раз даже Чимин – который Юнги-то к себе не подпускал на протяжении полугода – улыбается очаровательно на каждое мимолетное упоминание о Чоне. Со стороны Тэхёна, конечно. Телефон гудит в кармане брюк, и Чимин тут же лезет за ним, быстро принимая вызов. Но громкая трель никак не потревожила уснувшего на груди родителя малыша: Хосок лишь чмокает сжатыми губами и морщит нос. Когда спокойный голос Чимина нарушает тишину, малыш и вовсе затихает, сжимая пальчиками нитки кардигана. Тэхён слабо улыбается. Джунхо, когда был таким же маленьким, тоже не мог долго успокоиться. Постоянно плакал, когда Тэхён отходил от кроватки больше, чем на метр. Плакал, когда не чувствовал присутствие родителя в комнате, мучался при прорезывании зубов без терпкого запаха альфы-отца рядом, а просить Юнги немного посидеть вместе с его сыном или вообще переночевать на диване в гостиной, чтобы Джунхо поспал хотя бы несколько часов вместе с Тэхёном, было почему-то стыдно. Нести на себе груз вины за такие просьбы омега не хотел, поэтому через силу справлялся только одеждой с плеча Юнги, которую ему всучил Чимин по доброй воле. Ему часто говорили, что малышу будет плохо без отца рядом, но насильно заставлять Чансо оставаться у него по ночам, чтобы побыть с их ребёнком и успокоить его, ему претило. Да и мужчина бы в любом случае отказал, сославшись на какие-нибудь дела. Ему не было дела до ребёнка, не было интереса, чтобы попросить хотя бы банальное фото. Ему не было дела и до Тэхёна, поэтому альфа вовсе отключил телефон и пропал с радаров. Не то чтобы Тэхён был расстроен этим фактом или переживал. Теперь-то у них всё отлично – Джунхо растёт прекрасным мальчиком, немного шумным и бойким, не знающим когда нужно остановиться в своих шалостях, непослушным, но очень любимым и светлым. Да и в последнее время маленький альфа стал более спокойным и послушным. На совместных прогулках по вечерам с Бамом Джунхо уже не носится вместе с псом по детской площадке, а с улыбкой и смехом либо сидит на траве и играет с резвящимся доберманом, либо не отходит от ноги Тэхёна и держит того за пальцы. С Чонгуком у обоих сложились прекрасные отношения: младший от старшего альфы без ума, и Тэхён тоже... старается принять реальность и убедить себя, что ничего плохого в симпатии быть не может. Это ещё не любовь, но от одной тёплой улыбки и мимолётного взгляда в свою сторону у омеги сводит живот. — ... мы на площадке! — Чимин скидывает звонок и смотрит чуть виновато. Хосок в переноске начинает ёрзать и хныкать: его маленькое тело затекло от долгого нахождения в одной позе. — Прости, Тэ, Юнги-хён сегодня освободился раньше, и... Тэхён лишь кивает головой, даже не дослушав друга до конца. Омега помогает Чимину снять с себя переноску и натянуть на яркие носочки Хосока такие же радужные сандалии. Крошечные размеры вещей в крупных руках Тэхёна кажутся ещё меньше, и желание вновь взять такого кроху на руки возрастает в несколько раз. — У Джунхо есть яркая курточка, как раз под размер Хосок-и, — Тэхён гладит заинтересовавшегося им малыша по спинке и улыбается. Малыш смеётся весело и чмокает пухлыми губками, как будто имитирует поцелуй. — Если вам будет нужна, то... — Чимин-а! Громкий голос Юнги разлетается по площадке, но его глушат сторонние звуки. Омега всё равно поднимается и широко улыбается, взмахивая рукой. Хосок же, завидев знакомую фигуру отца и почувствовав родной запах, начинает активно сучить ножками и сползать с рук Чимина. Тот от неожиданности охает, но Юнги успевает раньше и перехватывает сына с рук мужа. — Балуешься? Чимин поворачивается к Тэхёну и обнимает того за плечи, прижимая к себе. В таких лёгких и ненавязчивых объятиях друга тепло и спокойно, и Ким бы вечно из них не вылезал, но очередной лукавый шёпот: — Оставь себе, вдруг ещё пригодится, — выбивает из лёгких воздух. От возмущения распирает грудь, но Тэхён только поджимает губы и ничего не говорит. ᅠ ᅠ Пару улиц омега преодолевает за несколько минут. На подходе к знакомому подъезду Тэхён почему-то ощущает тревогу. У обочины стоит такси, откуда вихрем вылетает кто-то маленький и прыткий. Омега узнает в спешащем малыше Джунхо, и уже хочет окрикнуть его, но тут дверь с другой стороны автомобиля распахивается, и через пару секунд показывается Чонгук. На его лице – широкая улыбка, а вот ниже... А вот ниже светят загипсованная нога и костыль. От неожиданности Тэхён теряется, беззвучно открывает и закрывает рот, не зная, что ему говорить в такой ситуации. Его сын подбегает к старшему альфе и подаёт руку, за которую тот хватается. Не то, чтобы Чонгуку такая помощь хоть как-то пригодится, но в глазах мелькает безмерная благодарность и нежность. Вот от неё Тэхён теряется ещё больше и, если бы омега что-то держал в руках, то обязательно выронил бы. Он бросается вперёд раньше, чем оба альфы успевают зайти в подъезд. — Чонгук? — Тэхён смущается обеспокоенности в собственном голосе, но тревога заполняет всё свободное пространство внутри. — Что случилось? Кажется, Чонгук вздрагивает. Конечно, он-то надеялся незаметно проскочить сразу в свою квартиру и стараться по минимуму показываться перед омегой со сломанной ногой. Возможно, он бы придумал кучу вариантов того, как это случилось, чтобы не приплетать Джунхо. Возможно, он бы даже с младшим альфой поговорил, чтобы тот держал это в секрете от своего папы. Но даже в подъезд зайти не успевает, как Тэхён уже стоит перед ними и переводит взгляд удивлённых и широко распахнутых глаз с одного на другого. — Чонгук? — голос Тэхёна уже начинает дрожать от волнения. Он кидает быстрый взгляд на Джунхо и тянет его на себя, проверяя на наличие синяков. — Что произошло? Омега подходит ближе и к старшему альфе, хватает удивлённого Чонгука за щёки и поднимает голову вверх – цепкий взгляд несколько раз пробегается по чужому лицу. — Чонгуки-хён так смачно шлёпнулся на землю, пап, ты бы видел, сколько крови было! — Джунхо подскакивает к родителю и хватает того за штанину. Мальчик сжатым кулачком шлёпает себя по раскрытой ладони и кричит: — Вот так! Шмя-як! Омега переводит взгляд на понурого Чонгука, трёт переносицу и качает головой. В конце концов Тэхён ничего другого от них и не ожидал, раз переживал половину дня о целости и сохранности чонгуковых костей. Джунхо бежит вперёд, помогает открыть и придержать дверь для старшего альфы и своего папы. Тэхён же, подходя ближе к Чонгуку, позволяет альфе использовать уже себя, как опору. Обнимает того за талию поперёк спины, сжимает бока за ткань футболки и тут же краснеет: пальцы сквозь ткань нащупывают рельеф и подтянутость чужого тела. — Мы сначала были на колесе обозрения, пап! — голос Джунхо отскакивает от стен подъезда, разносится, кажется, по каждой квартире на их пути. — Лифта нет, пап. Тэхён приподнимает бровь, обводя Чонгука внимательным взглядом. Заметив замешательство на чужом лице, Чонгук в панике кусает себя за нижнюю губу и мнётся в нерешительности: — Я совсем не заставляю мне помогать, Тэхён-щи, правда, — но при этом глаза альфы выглядят, как два больших озёрных блюдца, которые словно вот-вот разольются в слезах. Тэхён от жалости и скребущейся в груди нежности, что ещё не нашла выхода наружу после волны обоснованного беспокойства за своих альф, кусает себя за внутреннюю сторону щеки и качает головой. — Чонгук, не обязательно каждый раз называть меня на «Вы». Можно просто Тэхён, — и омега кивает словно самому себе, вновь обнимает альфу за талию и помогает преодолеть первые несколько пролётов лестницы. — А потом Чонгуки-хён посадил меня на самого огромного синего динозавра в парке, чтобы я был самым крутым в мире! — Джунхо всё ещё продолжает говорить, спотыкаясь через каждое слово и меняя его на другое. В итоге нить повествования теряет не только омега, но и маленький альфа. — Он был таким красивым и красным... — Так синий или красный, зайчик? — Тэхён тихо усмехается, помогая Чонгуку медленно подняться на ещё один пролёт. Ключи альфа на автомате достаёт свои, молча предлагает Тэхёну и малышу пройти внутрь. Джунхо пищит от восторга, когда на пороге его встречает такой же возбуждённый Бам. Про динозавра мальчик забывает тут же, зарываясь пальцами в короткую шерсть на теле собаки. Джунхо легонько тянет на себя висящие уши добермана и смеётся, когда пёс шутливо в ответ пихает его мордой в живот. — Зелёный, — старший альфа прислоняется к стене и выдыхает удручённо. Тэхён смотрит на него с вопросом. — Динозавр был зелёным. Лёгкий смех омеги проносится по прихожей и застывает где-то в груди, внутри, под сердцем Чонгука. Он вновь умудрился так близко увидеть чужую улыбку и тёплый взгляд. Тэхён помогает ему добраться до спальни, где вмиг поправляет разворошенную постель и взбивает подушки. Чонгуку неловко за беспорядок в своём доме, но до этого момента в его спальню не заходил никто, кроме него и собаки. А тут сейчас настоящий ураган и смесь разных запахов – природный омежий, его собственный и всё это перебивает влетающий через распахнутое окно – с подачи Тэхёна – свежий воздух с нотками газовых выхлопов машин. — Вам... Тебе совсем не обязательно мне помогать, Тэхён, — голос всё ещё предательски дрожит, и альфа внутри так и хочет ударить Чонгука по голове. Собственное недовольное ворчание мужчина слушает со скепсисом, но тот факт, что всему его существу хочется, чтобы Тэхён как раз-таки помог ему... Чонгук не может противиться такому сильному притяжению, но сейчас изо всех сил держит себя в руках, чтобы не спугнуть омегу в такой момент. Кажется, идеальный момент, как описывают в книгах, да и взгляды обоих неловко пересекаются, а Тэхён почему-то краснеет щеками и бормочет что-то про жару и духоту на улице... Если честно, Чонгук не особо слушает. Он слышит только стук собственного сердца, кровь в ушах и... яркое и громкое: — Папочка! Чонгуки-хён! — Джунхо с разбега запрыгивает на огромную кровать старшего альфы и сворачивается в ворохе одеял клубочком. Тэхён тяжело выдыхает. Бам летит следом за мальчиком и только теперь обращает внимание на своего хозяина. Призывно тычет в бок мордой, лижет протянутую ладонь и обнюхивает гипс. Тэхён мимолётно улыбается. — Я покормлю Бама, и мы пойдём в нашу квартиру, — Тэхён вскакивает с кровати и уже разворачивается по направлению к выходу, как из-под одеял доносится приглушённый писк. — Я не хочу домой! Хочу здесь! Здесь. Тэхён кусает губу, заламывает пальцы и чувствует очередную волну неловкости. О стадии, когда его сын перестаёт, наконец, пререкаться с ним, омега может только мечтать и терпеть ужасное поведение. Наказать не в его силах, потому что слишком любит. А без авторитета рядом в виде взрослого любящего отца-альфы Джунхо ещё не скоро поймёт всю прелесть хорошего поведения и послушания. В том числе и пользу для Тэхёна. Одна из причин – не придётся краснеть перед незнакомцами или красивым соседом со сломанной ногой и огромным псом-доберманом. Омега оставляет альф одних в комнате и несётся на кухню, где его поджидает Бам. Тот крутится волчком, мешается под ногами и лезет мордой в наполняющуюся миску, из-за чего половина корма оказывается на полу, но огромная пасть быстро сметает угощение и с тёплого пола, помогая себе языком. Тэхён задумчиво смотрит, как пёс уплетает свою еду, не понимая, как Чонгуку хватает денег прокормить такого обжору, потому что корм не из дешёвых. И это, возможно, ещё одна причина, почему Джунхо до сих пор иногда – когда вспомнит – дуется на папу за отсутствие собаки в его квартире. Тэхён вздыхает, понимая, что ему ещё убирать квартиру и готовить ужин для них двоих. Стоит предложить и Чонгуку тоже, если он не сможет сдвинуться с постели. Хотя мужчина всегда может позвонить в доставку... Но сердце, в последнее время работающее с перебоями, и мозг отчаянно кричат, что восстанавливающемуся организму нужна только домашняя еда. Та, которая с любовью. С любовью Тэхён готовил только для сына. Для крепкого, симпатичного альфы ещё никогда не доводилось, поэтому ладошки наверное и вспотели. Из-за нахлынувшего волнения, словно Чонгук – ресторанный критик. Тэхён подходит ближе к двери, собирается постучать и позвать Джунхо домой, но слышит гулкий всхлип своего чада и его задушенное: — Я люблю папочку сильно, — и сердце делает кульбит. Голос малыша хрипит и глушится, видимо, из-за одежды или одеял, в которых он до сих пор кутается в кокон. Тэхён не рискует заходить в комнату. — Тогда тебе стоит приложить все усилия, чтобы ему не было тяжело. Он заботится о тебе. Впервые за всё время знакомства Тэхён слышит такой голос альфы – спокойный, с нотками лёгких, едва заметных строгости и тяжести. Ссориться или вступать в конфликты не хочется. Чонгук не пытается воспитывать его ребёнка – просто пока не имеет права лезть в чужую жизнь, поэтому разговаривает, пытается внести ясность поступкам, немного усмирить буйное поведение. Не повышая голос и не пытаясь как-то воздействовать силой. Тэхён вздрагивает, когда слышит шмыганье носом. Его малыш точно переволновался, потому что никогда не разговаривал со взрослыми альфами так, как сейчас с Чонгуком. Никогда в принципе не проводил столько времени с ними, и это сбивает с толку маленького ребёнка. — Я буду! Я очень-очень хочу, чтобы папочка любил меня и не ушёл то-оже, — и омега внутри беснуется от слёз ребёнка, которого не может прижать к себе, успокоить и его, и своё сердце. — Тебя никто и никогда больше не оставит, Джунхо. Просто ты уже скоро станешь взрослым, и это значит что? — Что я должен помогать папочке и не спорить с ним, — мальчик, кажется, сейчас сидит на кровати и кивает китайским болванчиком на каждое сказанное альфой слово. — Я буду, Чонгук-хён! Честно... Тэхён кусает нижнюю губу и медленно отходит обратно по коридору в сторону кухни. У своей уже пустой миски Бам настойчиво гавкает, двигая длинной мордой миску ближе к ногам омеги. Тэхён не может сдержать смех и прокашливается, прежде чем, чуть повысив голос, крикнуть вглубь квартиры: — Стоит ли мне дать ему ещё немного? Ответ следует моментально, спокойным тоном, который Чонгук, видимо, пока не собирается менять: — Не ведись на его провокации! Он такой хитрый! Омега усмехается и гладит пса между ушей. Возвращаться в спальню и видеть, как его малыш свернулся в клубочек на груди альфы, тяжело, поэтому прежде, чем зайти, Тэхён сглатывает и делает вдох. Ноздри забиваются запахом альфы. — Папочка, — Джунхо, сонно моргая на вялые попытки папы разбудить его, хватает омегу за палец и сипит: — Прости меня, хорошо? Я люблю тебя. Тэхён почти плачет от умиления. — Я тебя сильнее, солнышко, — мягкие губы отпечатывают поцелуй на лбу, и малыш устраивается под боком Чонгука ещё удобнее. Почти полностью прячется в одеяле и даже не спешит снимать с себя одежду. — Хочу, чтобы мы жили вместе. Чтобы Чонгуки-хён был моим отцом, — и Джунхо затихает. Тишина в квартире нарушается только сопением маленького альфы и сердцебиением в ушах. Тэхён поднимает глаза и видит, что Чонгук откинулся на мягкую спинку кровати и запрокинул голову на полулунную подушку. Его глаза закрыты, дыхание ровное. Омега только осторожно выдыхает, благодаря высшие силы за то, что Чонгук это не услышал. Хотя поцелуй оставить на сморщенном лбу взрослого альфы тянет. Тэхён делает. Приближается через ворох одеял к лицу мужчины и, прикрыв глаза, прикасается мягкими губами ко лбу Чонгука. Тот не шевелится, словно вовсе не заметил. Сам же омега краснеет, как помидор, отодвигается и решает, что лечь прямо тут вместе с сыном всего на пару минут не помешает. Полумрак комнаты навевает сонливость. Как только дыхание омеги становится ровным, Чонгук открывает глаза. Сначала один, чтобы проверить обстановку, а затем и второй, чтобы полностью убедиться, что омега, то есть Ким Тэхён, действительно сейчас лежит на его кровати, в его, чонгуковой, квартире, вместе со своим очаровательным сыном. Тепло, разливающееся в груди, ни с чем невозможно сравнить.