I want you to breathe me, let me be your air... Open up my eyes and tell me who I am

      День четвёртый       Потребовалось много силы воли, чтобы оторваться от тёплого обнажённого Чимина, но Намджун знал, что если он вернётся, когда все уже проснутся, то случится допрос с пристрастием, к которому он не был готов. Он хотел сначала рассказать своим друзьям о конце своих отношений с Джексоном и не оставлять Чимина, как будто он был всего лишь сексуальным покорением, к которому он стремился, потому что был в отпуске или ушёл в отрыв. По сути, нужно было во многом признаться, и Джун предпочёл бы, чтобы каждый сначала выпил немного вина.       Ему удалось прокрасться обратно в дом до двух часов ночи, отправив сообщение Чимину, чтобы заверить его, что он вернулся безопасно и незаметно.       я зайду после смены. можно?       Хоть у Чимина и была вечерняя смена, он сказал, что сегодня не задержится допоздна, поскольку его босс устраивал частное мероприятие для своей семьи, поэтому не все официанты были нужны. Чимину повезло.       конечно. ты теперь часть группы, помнишь?       Чимин ответил несколькими улыбающимися смайликами и смайликом с воздушным поцелуем.       я уже скучаю по тебе       Сердце Намджуна сжалось от этих милых простых слов. И он ответил:       я тоже

***

      Как и накануне, у Сокджина был подготовлен насыщенный день для группы, в том числе прогулка на рассвете по целому району виноградарства и виноделия, поэтому они все были вынуждены проснуться в четыре утра. Намджун же вообще не ложился спать с тех пор, как вернулся, он просто лежал на кровати и смотрел в пустоту, заново переживая свою волшебную ночь с Чимином. Но, чёрт возьми, к концу дня он наверняка будет вымотан.       — Я хочу умереть, — заскулил Чонгук, когда они остановились, чтобы передохнуть и попить, впервые за целый час похода.       — Я тоже, — простонал Юнги.       Трое других друзей действительно наслаждались прогулкой, охая и ахая от живописных пейзажей и буйства красок, виднеющихся на медленно светлеющем небе.       — Не обламывай всем кайф. Посмотри, как тут красиво, — Сокджин указал в даль.       — Да, я уже сделал два снимка. Мне надоели эти виды, — проворчал Юнги.       — Ты просто бузишь, потому что всю ночь занимался грязными делами и не выспался, — хихикнул Хосок.       — Мы с Юнги спали одинаковое количество времени, но я ведь не жалуюсь, — усмехнулся Сокджин.       — Да, но ты, скорее всего, не был тем, кого трахали не на жизнь, а на смерть.       — Хосок! — прикрикнул Намджун, наблюдая, как бледная кожа Юнги приобретает поразительный оттенок красного.       — Что? Мы живём через стенку. Раз мне пришлось это слушать, вы, засранцы, должны знать об этом и каким-то образом разделить мою боль.       — Я хочу умереть ещё больше, — хныкнул Чонгук.       Остаток дня прошёл более-менее мирно. Сокджин был милосерден к другим видам деятельности, понимая, насколько утомительной была прогулка на рассвете. Они позавтракали дома и загорали у бассейна до обеда, после того как частный водитель отвёз их в милое имение у воды. Они наслаждались местными винами и едой, а также десертом (шоколадными круассанами) в крошечной кофейне, где проходил поэтри-слэм.       Ранний вечер включал в себя ещё одну экскурсию по виноградникам и дегустацию вин. Когда они вернулись домой, было семь часов вечера.       — Чимин написал, что уходит из ресторана в восемь и что он принесёт ужин, — вслух прочитал Сокджин сообщение младшего в чате. — Ну что за сладость!       — Ещё и радует глаз. Жаль, что он не заинтересовался тобой, а? Он отличная добыча, — Юнги толкнул Хосока локтем, который лишь сердито посмотрел на него.       — Я купил несколько бутылок со второго виноградника. Красное и белое, потому что я знаю, что у нас тут разные вкусы, — улыбнулся Сокджин, вытаскивая бутылки из своей сумки.       — О, я тоже кое-что купил! Это немного скандально, — хихикнул Чонгук, бросаясь на кухню, где оставил невзрачный бумажный пакет.       — Эм, нам стоит бояться? — спросил Намджун.       — Та-да! — Чонгук вытащил из пакета что-то похожее на коробку для выпечки и с размаху открыл её.       — ...Это брауни, — невозмутимо ответил Юнги.       — Брауни кое с чем, — подмигнул Чонгук.       — Чонгук Чон, ты купил пирожные с травкой?! — Сокджин выглядел очень заинтересованным.       — Где ты, блин, их достал? — ахнул Хосок.       — В пекарне, где мы ели круассаны! Я был в туалете и услышал, как два парня говорили об «особенных» пирожных, которыми славится владелец. Я поинтересовался, и они подтвердили моё подозрение. Владелец был очень холоден, когда я отвёл его в сторону и попросил «особую» партию, — Чонгук сверкнул кроличьими зубами, выглядя таким же юным и озорным, как в колледже, когда впервые подсадил их на травку.       Это было всего лишь развлечением, и они никогда не экспериментировали с более сильными наркотиками, но это стало чем-то вроде укрепляющего дружбу занятия. Это, безусловно, помогало снять стресс.       — Какого чёрта, давайте сделаем это! — Сокджин восторженно захлопал.       — Ты серьёзно? — спросил его муж.       — Почему нет? — он пожал плечами. — Мы не наркоманы-девственники.       — Что за понятие вообще такое? — Намджун нахмурился.       — Мы взрослые люди, профессионалы, но мы, чёрт возьми, в отпуске! Давайте всё смешаем. Брауни с травкой и вином. Мм, — он довольно замычал.       — Давайте проголосуем, — предложил Юнги. — Если кому-то некомфортно, мы выбросим пирожные.       — Эй, я заплатил за них хорошие деньги, — пробормотал Чонгук.       — Все, кто за, скажите «я», — попросил Юнги.       Прозвучало единодушное «я».       — Я думал, ты их не хочешь, — размышлял Хосок.       — Я этого не говорил, — усмехнулся Юнги. — Я просто хотел быть справедливым по отношению ко всем, но внутри я знал, что вы, уголовники, скажете «да».       — Ну нихрена себе, вообще-то, единственный, у кого есть судимость — это Сокджин.       — Да ну тебя, это было из-за одного короткого, незапоминающегося акта публичного беспокойства, — попытался защитить себя их старший друг.       — А точнее, это был акт публичной непристойности, — поправил Чонгук. — Тебя поймали с высунутым членом на стоянке IHOP.       — Я был пьян и шёл трахаться. Я заблудился и оказался там, предполагая, что я около общежития. Офицер, который меня подобрал, был очень милый.       — Разве ты не встречался с ним? — вспомнил Хосок.       — Да, — самодовольно ответил Сокджин. — Он был лучше, чем тот парень, который меня ждал. Этот маленький мальчик из студенческого братства не удовлетворял мои потребности.       — До Юнги ты был такой шлюхой.       — Пф, люди в стеклянных домах не должны бросаться камнями. Ты как король Хо. Тебя зовут Хо-сок.       — Мне всё равно, с кем Джин был до меня. Никто не преследовал меня, и это главное. Он мой навсегда, — Юнги был совершенно спокоен, невозмутимо откусывая сладкое пирожное. — Вау, вкусно.       — Нечестно, первый укус должен был быть моим! Я купил их, — надулся Чонгук.       — Ой, Юни, ты у меня такой замечательный. Я так сильно тебя люблю! — проворковал Сокджин, тронутый его ранним заявлением.       — И я тебя люблю. Попробуй, — он протянул брауни своему мужу, который набрал полный рот и застонал.       — Это божественно. Мне нужен рецепт этого парня, какого хрена?       — Теперь я кусаю! — закричал Чонгук, но выражение его лица стало возмущённым, когда Хосок запихнул больше половины пирожного себе в рот.       — Чонгуки, можешь откусить четвёртым. Таким образом, ты не последний, хорошо? — Намджун попытался успокоить его.       — Ладно, — проворчал Чонгук, взял брауни и с упрямством откусил его. — Ух ты, это реально божественно.       Партия из шестнадцати пирожных исчезла менее чем за полчаса.       — О нет, я хотел оставить одно для Чимина, — Намджун щёлкнул пальцами, раздражаясь на себя.       — Мы тоже должны были сначала поужинать, но да ладно, — безразлично пожал плечами Хосок.       — Налить ещё кому-нибудь? — Сокджин помахал тремя начатыми бутылками вина.       — Почему открыты три бутылки? — спросил Намджун.       — Две почти пусты.       — Когда мы выпили всё это вино?       — Я запивал брауни вином, — сказал Хосок, принимая добавку.       — Мы не должны были смешивать их, — Намджун был обеспокоен.       — Расслабься, это не в первый раз. Утром всё будет в порядке, и это было всего лишь вино.       — Да, я знаю, что ты становишься параноиком под кайфом, но постарайся расслабиться, — вздохнул Юнги, вытянувшись на диване и положив голову на колени Сокджина.       Намджун неохотно последовал совету беловолосого мужчины, откинувшись на спинку другого дивана, и засмеялся, когда Чонгук начал ёрзать и подпрыгивать на другой его стороне. Хосок лежал на ковре и пел какую-то заезженную поп-песню, которую использовал на занятиях по зумбе. Они были расслаблены настолько, насколько это было возможно.       Тридцать минут спустя пирожные начали действовать, и не так, как все ожидали.       — Я спал с Хосоком, — внезапно выпалил Сокджин.       Юнги вскочил с его колен, чуть не свалившись с дивана, и уставился на него.       — Ты что?       — В колледже! — поправился его супруг.       — Я тоже.       — Подожди, что?       Все головы повернулись к Хосоку, который стоял на коленях рядом с кофейным столиком, держась за него, как за спасательный круг, с глазами, открытыми как никогда широко за двадцать восемь лет его существования на Земле.       — Эм… — замялся брюнет.       — Вы трое спали друг с другом? В разных случаях? Это было до того, как Джин и Юнги начали встречаться… или во время? — Намджун поморщился.       — До! — Хосок мгновенно ответил.       — Почему мы не знали об этом? — губы Чонгука сложились в большую букву О.       — Ну, не похоже, чтобы Джин и Юнги знали о… друг друге, — неловко сказал Намджун.       А супружеская пара и в самом деле была в полном шоке, молча уставившись друг на друга.       — Когда? — наконец, спросил Юнги.       — Весна первого курса. После вечеринки-маскарада. Мы были немного под кайфом и возбудились, поэтому... мы пошли в туалет.       — Боже мой, — Хосок почувствовал тошноту.       — Когда ты? — потребовал Сокджин.       — Зима первого курса… Э-э, это был обычный вторник, полдень.       Чонгук закусил губу, чтобы подавить смех, Намджун стрельнул в него взглядом. В их интересах было оставаться тихими.       — Обычный вторник? Какого хуя?! — взвизгнул Сокджин.       — У меня был дерьмовый день, и у нас с Хосоком была общая пара. Когда она закончилась, мы проскользнули в ближайшую подсобку и, ну, ты понимаешь.       — Отвратительно, — не смог сдержать комментарий Чонгук.       — Сколько раз вы это делали? — на этот раз Сокджин обратился к Хосоку.       — Только один! — нервно воскликнул Хосок.       — И ещё три раза после этого, — проболтался Юнги, мгновенно прижимая ладонь ко рту. — Блять, — ругательство вырвалось приглушённо.       — Четыре раза? Вы трахались четыре раза, и ты ни разу мне об этом не сказал! — его муж выглядел разъярённым.       — Ты мне тоже ничего не сказал!       — У меня был всего один раз, а не целая интрижка!       — Это не было интрижкой, ты, королева драмы. Мы были друзьями с привилегиями, и нас не хватило даже на весь зимний семестр.       — Ты сказал мне, что у тебя появились чувства ко мне в том семестре. Ты врал мне в лицо, — прорычал Сокджин.       — Я не знал! Я чувствовал себя противоречиво из-за того, что спал с Хосоком, но я совсем не думал, что ты чувствуешь то же, что и я. Ты был слишком хорош для меня.       — В этом ты прав, — усмехнулся Сокджин.       — Эй, не будь таким святошей, — прошипел Юнги. — Ты никогда не рассказывал мне о своих похождениях, и мы начали встречаться весной, так о чём ты сам думал, а? Ты использовал меня, чтобы заставить Хосока ревновать или что-то в этом роде?       — Как ты можешь так говорить?!       Сокджин и Юнги начали яростно кричать друг на друга, чрезмерно анализируя каждый момент начала их отношений. Хосок сжался за кофейным столиком, продолжая пить из своего бокала, как будто алкоголь был единственным, что удерживало его в здравом уме.       — Мне нужно кое-что сказать! — вдруг заявил Чонгук достаточно громко, чтобы прервать жаркий спор пары.       — Заткнись, Чонгук, — прорычал Юнги.       — Нет! Я не могу больше держать это в себе. Намджун, — Чонгук решительно повернулся к блондину на диване. — Я влюблён в тебя. Я влюблён в тебя вечность. Ты с-снишься мне почти каждую ночь, и-и я представляю тебя, к-когда я с другими парнями. Иногда я не могу с-сдержаться и кончаю с твоим именем на м-моих губах!       Намджун упал с дивана, а Хосок выронил свой бокал, белое вино впиталось в кремовый ковёр.       — Привет, ребята! Я постучал, но никто не открыл. Я подумал, что вы оставили для меня дверь незапертой, — беззаботно выскочил Чимин с яркой улыбкой. — ...Всё в порядке?       Эмоции в комнате были всеобъемлющи. На что он только что наткнулся?       — Ебануться, — выдохнул Сокджин.       — Я спал с Чимином! — крикнул Намджун с пола.       — Ты изменил Джексону? — глаза Юнги осуждающе сузились.       — Твою мать, — сказал Чимин.       — Мы с Джексоном не вместе уже несколько месяцев! Он бросил меня и сказал, что это моя вина, потому что я обременяю.       — О, Джуни, нет, это неправда, — заботливая натура Сокджина заставила его встать рядом с ним на колени и обнять.       — Прости, Чонгуки. Прости, — Намджун начал плакать.       Оленьи глаза Чонгука бегали от Чимина к Намджуну.       — Н-наверное, нам никогда не суждено быть вместе, — его губы задрожали, и Сокджин двинулся, чтобы обнять его следующим.       — У меня хламидиоз! — ляпнул Хосок, хлопая себя по лицу после того, как признался.       — Фу, — Сокджин высунул язык. — Не могу поверить, что когда-то подпустил тебя к себе с твоим больным членом.       — Тогда он не был больным!       — Я потерял работу, — пробормотал Юнги, почти теряясь в рыданиях Намджуна и всхлипах Чонгука.       — Что? Боже мой, Юнги, — Намджун вытер глаза и сосредоточился на своём друге. — Когда это произошло?       — Несколько месяцев назад. Мы не хотели никому говорить, потому что... мне было неловко. Мне нравилось преподавать музыку, и теперь… я не знаю, куда идти, — Юнги уронил лицо в ладони, и его плечи начали беззвучно трястись.       Сокджин, не колеблясь, бросился обратно к дивану, который делил со своим мужем, и притянул его к себе.       — Чёрт возьми, столько информации за такой короткий промежуток времени, — Хосок снова плюхнулся на задницу и уставился на пролитое вино.       — Ребята, что было в этой коробке? — Чимин рассматривал пустую коробку из-под брауни, сосредоточенно нахмурив брови.       — Брауни с травкой, — голос Намджуна был печальным, и он продолжал украдкой поглядывать на Чонгука, который спрятался под диванную подушку, пытаясь скрыть слёзы.       — О нет. Только не говорите мне, что вы купили их у Сэла в пекарне Романо?       — Мы пошли туда за выпечкой, и Кук купил их. А что? — спросил Сокджин, прижимая Юнги к груди.       — Сэл считает забавным разыгрывать туристов. Он добавляет в пирожные МДМА, — Чимин сочувственно покачал головой.       — МДМА? Ты имеешь в виду Молли? — у Намджуна отвисла челюсть.       — Мы приняли Молли? — потрясённо спросил Хосок.       — Неумышленно.       — Это многое объясняет, — пробормотал Сокджин.       — Мы выпили и приняли Молли. Наши запреты были полностью разрушены. Это похоже на ебучую сыворотку правды, — простонал Намджун, растерянно потирая виски.       — Эффект должен пройти к утру, — Чимин попытался утешить их, но он видел, как опустошены были пятеро друзей, неспособные поддерживать зрительный контакт между друг другом.       Чимин не был уверен, что он пропустил, но то, что он успел услышать, уже было шокирующим.       — Принести вам воды? Чай, может быть?       — Мне нужно побыть одному, — прошептал Чонгук хриплым голосом из-за сдержанных рыданий.       — Кук, подожди… — попытался Намджун, но младший делал два шага за раз и ни разу не оглянулся. — Я нахер всё испортил.       — Ты был не в себе, — вздохнул Сокджин. — Хотя, может быть, это и к лучшему. Как долго ты собирался нам врать?       — Я собирался сказать вам сегодня, клянусь! Я не хотел, чтобы эта поездка была обо мне и моих неудачных отношениях. Я не хотел вашей жалости, — он горестно прикусил губу.       — Я думаю, мы все хранили секреты друг от друга. И посмотрите, чем это закончилось, — Сокджин провёл рукой по лохматым волосам Юнги. — Завтра, когда мы не будем обдолбанны, нам нужно поговорить об этом. Пойдём, Юни.       Юнги уткнулся лицом в грудь Сокджина и позволил увести себя наверх. Намджун повернулся к Хосоку.       — Ты принимаешь лекарства?       Хосок был единственным, кто не плакал или держался на грани слёз, но он выглядел неприглядно. Волосы взлохмачены, глаза стеклянные, а кожа ярко-красная.       — Ага. Всё под контролем, — Хосок пошевелил пальцами. — Я правда шлюха, так ведь?       — Эй, нет, не говори так, — Намджун решительно покачал головой. — Ты не знал о том, что Сокджин и Юнги эмоционально страдают друг по другу, а даже если бы знал, они сами принимали свои решения.       — Но они могли бы начать встречаться раньше, если бы не я.       — У нас нет возможности узнать это, и мы не можем мучить себя догадками, что могло бы быть. Это бесполезно, окей?       Хосок, похоже, не поверил ему, но всё же кивнул.       — Мне нужно лечь, — он поднялся на ноги, посмотрел на Чимина, а затем слабо улыбнулся Намджуну. — Я рад за тебя, если, эм, ты счастлив сейчас. То, что сказал Джексон — полный пиздец, так что я уверен, что тебе будет лучше без него.       — Спасибо, Хоби.       — Спокойной ночи, — сказал он Намджуну и Чимину, поднимаясь по лестнице.       Чимин медленно присоединился к Джуну на ковре.       — Как ты себя чувствуешь?       — Заторможено. Паршиво. Плохо, — признал Намджун. — Чонгук расстроен.       — Ты не хотел этого говорить. Это был эффект брауни.       — Но я должен был поговорить с ним много лет назад. Юнги был прав. Я тащил его за собой, как собаку на поводке. Я ужасный человек.       — Не говори так, Джуни, — Чимин прижался ближе к блондину, переплёл их пальцы и потянулся, чтобы поцеловать его в левую щёку. — Ты прекрасный человек.       — Я не заслуживаю этих слов, Чимин. Или тебя.       — Прекрати. Самоуничижение — это не то, что тебе сейчас нужно. Остальные были правы. Время спать. Завтра всё прояснится и будет светить солнце. Всё наладится.       — Обещаешь? — красивые карие глаза Намджуна, казалось, умоляли Чимина избавить его от боли.       — Обещаю, — Чимин протянул мизинец свободной руки, сцепив его с пальцем Намджуна. — Обещание на мизинцах.       — Со средней школы не давал такие, — улыбка Намджуна дрожала, но это была улыбка, поэтому Чимин был рад и этому.       — Их недооценивают, — тихо рассмеялся мужчина. — Давай уложим тебя спать.       — Ты останешься со мной? — спросил он робко.       — Конечно, Джуни. Нет ничего, что я хотел бы больше.       Чимин обнимал Намджуна всю ночь, даже во время кошмаров, которые терзали его всякий раз, когда у него был особенно напряжённый или эмоционально изматывающий день.       — Всё хорошо, красавчик. Я рядом с тобой, Намджун. Я всегда буду рядом с тобой, слышишь? — Чимин повторял прекрасные слова снова и снова, пока тело Джуна не замерло и не поддалось изнеможению.