Мои нежеланные -дере в мире шиноби.

      Страшно.       В непроглядной темноте вокруг бездонно пусто, трескуче холодно, подозрительно тихо и очень страшно. Сделав маленький шажок вперёд, остановилась, не зная куда мне нужно ступить и не упасть во всепоглощающую пустоту.       Пугает.       Прямо перед лицом из ниоткуда вспыхнули два кроваво-алых глаза с распустившимся четырёхконечным цветочным узором, цвета засасывающей во тьму смолы, такой тягучей в остром взгляде смотрящим в глубь меня. Я отшатнулась назад на несколько шагов, пытаясь истошно закричать, но ни голоса, ни писка не выходило из рта, только жалкие хрипы вырывались из резко засаднившего горла, словно изрезанного лезвием изнутри. — Сакура-тян~ — пугающий, шелестящий мужской голос раздался эхом отовсюду, протянув чьё-то имя, такое необычно знакомое – дежавю? От него становится в груди больно.       Хотелось отчаянно выть схватившись за свои волосы от глухого гула зловещего голоса, невменяемого свистящего шёпота, что повторяет и повторяет чужое, совершенно неведомое мною женское имя. Адские глаза с четырёконечным чёрным сюрикеном появлялись везде, взирая на мечущуюся в разные стороны в животном страхе меня.       Пытаюсь спрятаться куда-нибудь, провалиться далеко в бездну, чтобы они не смотрели, не вскрывали внутренности и не резали вены впитывающим все движения взглядом, чтобы из черноты прекратили этот удушающий разум гомон. Беспомощно всхлипываю, резко осев на корточки и сжав голову в плечи, прикрывая уже пискляво звенящие уши ладонями и до белых мушек зажмуриваюсь. — Прекрати! Хватит!! Мне страшно, Хаширама-а-а-а!!! — прорезавшийся голос сорвался на крик и прорвал вакуумную пробку в зудящем горле, останавливая гомон.       Вокруг неожиданно стало так тихо, так темно и всё равно осталось так холодно-холодно. Обжигающий мороз больно щипал местами словно оголённую до красного мяса нежную кожу и добирался до тянувших костей, покрывая всё снежными рисунками.       Один странный звук, будто что-то тёплое и мягкое с лёгкостью разрезали острым кунаем, вспоров, и меня грубо выкинуло из темноты...

***

—... ен!.. нись!.. Джи!.. Джинен, проснись! — резко принимаю сидячую позу на измятом футоне, схватившись за ткань ночной юкаты на груди и чувствуя как сильно ударяет по рёбрам сумашедше качающие кровь сердце.       Тяжело дышу, хватая пересохшим ртом воздух, как только что утопающий человек. Щёки жжёт, наверное, Васаби-сан шлёпала по ним, чтобы я проснулась.       Это был сон...       В ушах стоял дикий звон и шершавый белый шум, плёнкой обволакивая слух.       Что это были за глаза?       Васаби-сан что-то встревоженно быстро говорит, сжимая трясущиеся плечи в горячих ладонях.       Кто такая Сакура и почему это имя так знакомо мне?       Шум в ушах медленно стал отходить волнами, позволяя слышать более менее отдалённо громкий голос встревоженной женщины в боевой юкате цвета зелёных оливок. Уже утро. — Джинен, — сильно вздрагиваю, подпрыгнув на месте от того, что слух восстановился и я услышала своё имя.       Светло-карие глаза взглянули в мои большие изумруды. Шмыгаю – я плакала? – и прикладываю дрожащую ладонь к мокрой от слёз щеке – и правда плакала. — Этот кошмар... — медик зажевала губу, отпуская мои плечи и отведя глаза в другую сторону. — Этот кошмар про глаза и шёпот снова приснился тебе? — киваю, получилось немного заторможенно из-за фантомной боли во всём теле, словно от совсем свежих ожогов.       Мне подали воду, которой сразу не стало, как только я коснулась губами краяшка чаши. — Но... — с трудом сглатываю вязкую слюну. — На этот раз я смогла говорить под конец всего кошмара.       Меня сжали в тёплых объятиях, невесомо поглаживая по длинным волосам цвета желтоватого воска и уютно соблюдая молчание, давая насладиться тихим утром за открытым окном, где просыпаются раннии пташки и встаёт из-за горизонта проснувшийся диск солнца.       Каждый день с того самого момента как я при тренировке ударила себя молнией по голове и потеряла сознание на несколько дней, начались одни и те же кошмары, что регулярно раз в четыре дня снятся мне. Каждый раз задаюсь теми же вопросами: Чей это голос? Что делает Учиха в моих снах? Кто такая Сакура? Почему мне каждый раз больно?       Мне уже одиннадцать, а значит на миссию системы осталось около восемнадцати лет. Не так давно умер мой спарринг партнёр в тайдзюцу, на одной из вылазок, на границе земли Сенджу. Выжил из отряда состоящего из пяти членов клана Сенджу только Нобуюки. Тело Наоки было изрезано и исколото острыми кунаями с сюрикенами – тогда это моему сердцу напомнило Итачи в одной из жизней, в петле.       В госпитале есть подвал, что оборудован по типу морга, там я и обрабатывала тела погибших, как уже заслуживший звание работника госпиталя ирьенин. Тело бывшего товарища было самым израненным, в отличие от трёх других. Личный надзиратель сказал, что его убили первым, он глупо попался в ловушку – я не поверила.       Наоки... Он... Он подозревал в чём-то приставленного ко мне Нобуюки и хотел мне всё рассказать по возвращению с задания со всеми накопанными доказательствами, но не успел, умер. А доказательства он прятал неизвестно где, никому никогда не говорил о них. В последнее время парень ходил загнанным и чем-то обеспекоенным. Но чем? Не знаю. И это грызёт меня.       Продолжая о страшном, про мои кошмары знает Хаширама и Васаби-сан, больше я никому не распространяла об этом и делала абсолютно всё, чтобы никто не узнал, хоть крики по ночам продолжались. — Я ушла! — постучав носком открытой обуви о деревянный пол, проверяя на прочность новые сандалии, подхватила подсумок и вылетела за сёдзи на встречу тёплому весеннему шестичасовому утру.       Не смотря на все странности и даже грусть от того, что мой единственный и не повторимый партнёр в тай плачевно был убит не известным человеком, я иду дальше, стараюсь стать намного раз сильнее себя предыдущей и научиться идеальному фуиндзюцу, которое где-то сейчас у меня на двадцать седьмом уровне только из-за начальных знаний от Цунаде-сама и свитков из настоящего, некоторые были написаны самой женой Первого Хокаге – Мито Узумаки. Именно в таких свитках были основы создания печатей и эти данные давались фундаментом изучения для учеников Академии шиноби. — Здравствуй, — шарахнулась, даже не почувствов знакомого очага тягучей чакры.       Незаметно закусываю внутреннюю сторону щеки, сжимая ладони и сглатывая не озвученное недовольство в довольно таки некультурной форме. Фыркаю, закатывая глаза, игнорируя и проходя мимо склонившего голову в приветствии Нобуюки. Осмелев за последнюю неделю, тринадцатилетний шиноби быстро нагнал меня и встал по правую сторону, беззвучно шагая рядом и напрягая своими короткими взглядами, брошенными в мою сторону. — Нет, — резко ответила, пересекая ещё не озвученный вопрос только открывшего рот надзирателя, что тутже закрыл его, недовольно нахмурив тонкие брови и прямо смотря на меня. — Из-за тебя я не хочу идти на полигон и тренировать тайдзюцу. Ты всех напрягаешь. И нет, я не иду в госпиталь. Нет, я не иду к Юка в гости. — Фуин, — официальный сталкер весьма догадливый и прямолинейный, жестокий и жёсткий, но он оттаивает, даже скорее всего плавится рядом со мной и становится чересчур навязчивым, до удушения внимательным ко всем деталям, более менее общительным и... Пугающим, подозрительным, буквально зависимым от моих ответов.       Яндэрным. — Да. Недавно мы с Тобирамой обсуждали, — он напрягся и на лице выступило недовольство при одном упоминание одного из наследников клана. — что хорошо было бы связываться на большом расстоянии без помощи других людей и призывных или тренированных животных. Например, способность клана Яманака в этом бы помогла, но для этого в каждом отряде нужен член этого клана – что конечно же не очень удобно. Я хочу проработать свои наработки в черновике и обсудить их вместе с Хаширамой и Тобирамой, может и получиться из этого что-нибудь годное. — странно, но утреннее недовольство вдруг испарилось, когда я начала говорить про создание новой техники.       Но прекратив рассказывать свои планы, осеклась, поняв, что слишком активно жестикулирую руками и красочно показываю своё богатство мимики под пристальным взглядом настораживающего чутьё Нобуюки. Оно никогда ещё не подводило меня. — На этом всё. Больше я тебе ничего не хочу рассказывать, — спрятала руки в большие рукава кимоно, обнимая себя за локти. Меня это успокаивает. — Ты не доверяешь мне, — еле ощутимо вздрогнули пальцы, сжимая руки сильнее. — Но ты не была на поле боя, где нужно доверять своим.       Ха? И это говорит мне человек, что запросто расчленяет и детей, и стариков, и женщин – по-сути гражданских людей. Он говорит о «своих» имея ввиду клан, но не знает, что Наоки успел показаться подозрительно обеспокоенным для моей паранойи и я уже почти нарыла улики на Нобуюки того, кто жестоко убил моего товарища.       Выразительно поднимаю бровь, искоса глядя на парня, чей бархатный и уже низковатый голос заставлял моё нутро сжаться в эпилепсии недоверия. — Я тебе не верю и на этом точка, Нобуюки.       Сенджу выпал в астрал, наверное из-за моего чересчур прямого ответа или же из-за того, что я его по имени назвала – неизвестно и узнавать – жопа не горит.       Сила... Если бы у меня была при себе мразь с подвохом, то, я предполагаю, что там были бы примерные оценки моих характеристик дзюцу шиноби: —> Фуиндзюцу 27 Lv.; —> Ирьендзюцу 39 Lv. (60 Lv.); —> Тайдзюцу 43 Lv. (59 Lv.); —> Сюрикендзюцу 52 Lv.; —> Гендзюцу 13 Lv.       За счёт навыка «Сила сотни» характеристики ирьендзюцу и тай значительно возрастают, но если судить без печати бьякуго, то получится, что моя самая сильная сторона это пока-что меткость и точность и самая слабая это иллюзии. А также в моём арсенале имеется райтон, которым я ещё не овладела, и суйтон – моя любимая стихия воды даётся мне значительно легче, чем природное бедствие.       В моих планах, помимо завоевания любовных целей и выживания до времён умиретворённых, мне нужно освоиться с молнией и изучить чидори, а потом уже и райкири, если тренироваться также упёрто, как баран таранит двери дома. И вообще, мне бы для начала заняться делами смертных и более приземлёнными, чтобы пон-!       Поток моих мыслей грубо обрубили, неожиданно хватая за запястье и утаскивая подальше от личного наблюдателя, в сторону густого леса. — Тоби! Тоби, что такое? — беловолосый мальчишка не отвечал на громко выкрикнутый вопрос, упёрто идя сквозь высокую трын-траву и волоча за собой оболочку, в коей сейчас нахожусь я – великая персона, что не терпит игнорирования со стороны целей!       Наглая, злоебучая ветка ласково влепила мне смачного леща, когда мы свернули с ещё не протоптанной тропинки на голую землю.       Да чтоб тебя саранча прогрызла, тварина деревянная!       Я не вырывалась, даже жалкого писка не издавала, но когда меня наконец привели на место назначения, то немой шок отразился в широко раскрытых глазах. — Тоби, это... — ещё раз оглядываюсь, подчёркивая взглядом большой дуб с вырезанной надписью на толстой коре. «Для Джинен. От Наоки» — Твой товарищ показал мне это место, догадываясь, что он больше не вернётся живым, — тёплая ладонь с холодными пальцами отпустила кисть, но я схватилась за неё и слегка сжала. Красные глаза чуть шокировано заглянули в моё лицо с поджатыми губами, но я уже не обращала внимания на нечто подобное.       Он знал, что умрёт. Он хотел сказать. Показать их. — Если ты не хочешь знать, что там, то мы можем уйти, — Тобирама всегда такой чуткий. Поняла это когда мы сдружились за созданиями техник и тренировками суйтона.       Качаю головой, уверенно подходя ближе к голым корням дерева. Там что-то есть, плотно завёрнутое в тёмную ткань.       Мальчик успокаивающе огладил большим пальцем мои, нежно проведя грубоватой кожей по почти такой же от постоянных мелких ожогов. Просовываю свободную руку вниз. Немного пошарив по сырой земле, нащупываю что-то и настороженно вытаскиваю эту, по форме напоминающую, небольшую коробку из древесины.       Глотаю воздух, развязывая слабый узел грязно-серого ситца уже сидя на полянке. Рядом задержал дыхание альбинос. Наоки явно спешил и узел от несвязных манипуляций почти развязался. Заворожённо провожу подушечками пальц по гладкой прямоугольной крышке и неспешно открываю под парнишеский вздох и сначала застываю, не поняв что лежит на дне. — Это же моё, — брови сдвинулось к переносице и я насупилась. — Ножик, — чувствую затылком, что лицо Тобирамы не сильно отличалось напряжением от моего.       Первое что лежало сверху каких-то бумажек был то самый нож, с которым я проснулась уже в этом теле. Чёрная рукоять со светло-серыми завитками цветов и складное лезвие на оттенок темнее обычного оружия – определённо мой. Но откуда он здесь. — Потеряла несколько недель назад, да? — киваю, не отрывая взгляда от других вещей, моих вещей. — Этот сэнбон я потеряла на тренировке по метанию железа уже давно, — взяла в ладонь металлическую спицу с начерченной фамилией «Харуно». — Эту заколку я однажды не обнаружила после спарринга с Нобуюки, ещё и пару ленточек для волос, а это... — сглотнула подступающую к горлу тревогу. — Это тот самый платок, который пропал у меня из комнаты. — Он был у тебя.       Неосознанно выпущенное ки наследника тут же исчезло, когда мои плечи затряслись, а чёлка скрыла половину лица, уставившегося на свои ноги. — Нобуюки был у меня ночью.

***

      Я не могла так сильно ошибаться в принятие каких-либо решений или своих умозаключений, так как опираюсь на своё чутье и опыт, рациональное мышление. В клановом госпитале на моём столе умирали лишь семь процентов с учётом того, что все они были тяжело ранены и контроль собственной чакры у меня ещё не на высшем уровне или ранга-А, В. На тренировке и при создании новых печатей подрывала только саму себя, точнее клонов (которых нужно в срочном порядке улучшать, а то после первого хлопка сразу же исчезают).       Но кто мог когда-нибудь допустить себе такую смешную мысль, что дотошная к любым мелочам я упущу из виду тот момент, когда Хаширама, первый наследник сильного клана и в возможном будущем первый Хокаге, снюхается с... С этим монстром.       В тот день меня отправили собирать лечебные травы и дали разрешение на выход за пределы клана. Сталкер в то время находился далеко, вроде, сопровождая химэ союзного клана на дальнем северо-востоке, так что мне не требовалось каждый раз оборачиваться на подозрительный шорох или поминутно сканировать местность, отчего обычно моя голова почти взрывается, виски плющит и затылок гудит похлеще парома.       Я шла с уже полной корзиной разных свежих растений и их частей, которые в уже скором времени будут высушены и эксплуатированы в светлых намерениях не убить человека, а поставить хоть и ни на две ноги, но уж точно заставить сердце биться и качать кровь по организму. К созданию ядов мои коварные ручонки допущены буду только в следующем месяце, к сожалению. А ведь у меня столько идей!       На улице тепло. Горячее солнце грело светлую макушку и слепило зелёные глаза, где-то полдень. Третий месяц весны в больших лесах Сенджу не сильно жаркий, но душный, благо деревья спасают от палящей звезды, иначе я бы уже стала понемногу плавиться. Возле водоёмов логически прохлада сохраняется и я решила пройтись возле границы большого клана, развеяться. Но...       Моя сенсорика уловила, а позже и глаза увидели братца Хаши, что весело щебетал с угрюмым черноволосым, черноглазым, белокожим демоном. Я сразу узнала яркие черты внешности вражеского клана, в отличие от простоватого наследника. Сенсорные способности почти уснувшей паранойи не отличили внушительный детский очаг чакры простого вражеского шиноби от юного, но уже опасного зла.       Было уже поздно стратегически отступать. Если бы у меня была дымовая шашка, я бы кинула её к себе под ноги с боевым кличем, и позорно унесла ноги, зато не столкнулась бы с ним. — Джи-чан, — радостно восклинув моё имя, он сразу поменялся в лице. Страх за то, что его раскрыли можно было увидеть даже слепому. — Хаши, — злобно прошипела, сузив глаза и исподлобья смотря на наблюдающего Учиху. Как Хаширама не смог догадаться о принадлежности этого чёрта к адской черни?       Ни смотря на свой страх, я всё же осталась под умоляющий взгляд друга, но держалась максимально далеко, на таком расстоянии, чтоб слышать, что они говорят. Метров пять точно было. — Меня зовут Мадара, — демон громко произнёс своё имя, приложив руку ко рту. Не смотри на меня, адское отродье! Не смотри своими тёмными зеркалами, не надо! — Джинен Харуно, — пальцы самопроизвольно сжались и на ладонях краснеющие следы-полумесяцы отозвались пульсирующей болью.       Мадара. Это тот самый Учиха, из-за которого Обито станет Тоби, из-за которого большинство джинчуурики умрут и из-за которого была объявлена ещё одна война шиноби, из-за которого я в опасности. И именно этот Мадара является одной из главных любовных целей прошлого, пока что настоящего. Если... Если я, как-то переборов свой страх или сделав лишь одно единственное исключение, смогу изменить ещё не наполненного местью будущего злодея, то спасу много жизней, ведь так? Тогда, может ли такое случиться, что в мире не будет хаоса и половина ниндзя не умрут на поле боя? Что если, система отправила меня в прошлое не просто так, чтобы я заполучила ещё пару сердец в копилку гарема, а для того, чтобы я изменила историю будущего мира?..       Ладно-ладно, мне нужно успокоиться и сделать первые шаги к исключению, может, Мадара такой, как Итачи, тоесть не яндэрный и всё по-настоящему будет хорошо, если я влюблю в себя Учиху?       Я не хочу делать этого, но судьба мира в моих руках. — А? — тёплые руки Сенджу перехватили корзинку трав, поставив рядом с деревом, под которым я сижу. Широко улыбаясь, он кивнул на другое существо, что также находится на берегу реки со сложенными руками на груди. — Этот дурак сказал, что ты можешь быть судьёй в нашем спарринге.       Его голос хриплый, ломающийся. Взгляд чёрных глаз цепкий, оценивающий, пугающий. Поза расслабленная и уверенная. Эти глаза, глаза дьявола, я точно знаю, как он будет использовать их и для чего, ведь он-...       Тряхнула головой, отчего длинные, по пояс, косички ушли за спину. — Да, я буду судить, — напряжённо киваю, сканируя территорию и не сводя взгляда с источника опасности.       Эти двое решили избить друг друга в тай. Если первый был ловче в силу того, что прыгает по деревьям, как отпетая мартышка, то второй был быстрее. Сила была относительно равна, как-никак, но оба являются главными наследниками мощнейших кланов.       Учиха двигался более плавно, словно танцуя, кружась вокруг своего оппонента хищным ястребом, будто вокруг своей добычи, медленно и верно выматывая титанической выносливостью, но мой названный брат, который почти постоянно спасал меня и вытаскивал из разного рода передряг, тоже славится своей стойкостью. Один из самых выносливых (если не самый) среди молодого поколения лет 10-16.       Щурюсь, пытаясь уследить за быстрыми телодвижениями парней, такими смазанными, что мой глаз ещё не может уследить за таким уровнем схватки, тренировочного спарринга.       Резкий выпад вперёд показался мне слишком рваным для хладнокровного монстра и я присмотрелась к его лицу, когда Хаши ловко увернулся и сделал точную подсечку. Чёрные брови были максимально нахмурены и между ними сложилась глубокая морщинка великого раздражаения и именно из-за этого яркого чувства произошёл скачок амплитуды в плавности к мешающей резкости движений. Мадара полетел вниз лицом, но выставив перед собой руки, отпружинил в воздух, сделав крутое сальто и удачно приземлившись, к сожалению, на целые ноги.       О боже, Джинен, это же ребёнок, нельзя так думать!       Я что-то пропустила, увидев лишь сине-бежевый мазок и оба наследника лежали на мелких камнях вверх животом и тяжело дышали, даже с моего почти десятиметрового расстояния видно как сильно и часто вздымаются грудные клетки. — Хаши! — на мой вскрик слабо мотнули еле поднятой рукой, задорно смеясь в такт другому смеху и язвительному потоку слов.       По итогу дня: я устала вылечивать мелкие ранки и синяки загорелого шатена, при виде которых его отец устроил бы допрос с пристрастиями; собрала ингредиенты для госпиталя; чуть не сломала ручку плетённой корзины из-за того, что с силой сжимала её как только он смотрел на меня и теперь там присутствует внушительная вмятина в форме моих рук; чуть не потеряла сознание от того, что меня назвали по имени и посмотрели в глаза, и словила недовольный взгляд Тоби при входе на земли Сенджу. — Джинен, тебе давалось не пять или шесть часов, а всего два, — недовольно ворчал беловолосый, взяв полную содержимым корзину в свои руки и провожая меня до места моей работы. — В следующий раз я пойду с тобой, — строго заявил Тобирама и посмотрел на меня таким взглядом, словно это я виновата во всех грехах и проблемах всего мира, если не вселенной.       Я хотела возразить, для приличия поломаться – он же наследник, а я обычный рядовой ирьенин и чужеземка, как так вообще можно, ай-яй-яй! Но мои жалкие потуги пересекли на корню только мои брови нахмурились, а из горла послышалось недовольное сипение. — Возражения, в твоём положении совершённых действий, не принимаются, — вот это я понимаю, настоящий баран мужчина растёт, упертый, как хрен с горы.       Весело хмыкаю, быстро маскируя хмык за кашлем под вопросительно-угрожающим взглядом узковатых глаз цвета драгоценного рубина.       Да, в моей сумасшедшей жизни полной опасных событий, сталкеров, яндэрэ и Учих всегда найдутся и такие моменты в жизни, при упоминании которых хочется улыбнуться, а не вздрагивать от ужаса. Дрожь берёт до сих пор при виде танто.

***

      Темно.       Озноб переполняет сжимающиеся от стоячего мороза лёгкие, колко пощипывает абсолютно все участки кожи и шершавым языком неприятно скользит по позвоночнику, вызывая мелкую дрожь во всём теле.       Страшно.       Кто-то неизвестный и пугающий облепил меня пронзительными взглядами со всех сторон, словно отовсюду, словно находясь везде, в каждом лоскутке поглощющей абсолютно всё мгле.       Ни смотря на все тренировки моё дыхание быстро сбилось и я бежала в никуда с трудом, только на вере и в надежде на то, что впереди будет спасительный тёплый свет и настанет конец непроглядной тьме и трескучему холоду.       Сколько я бегу? Пару минут? Дней?       Страх бурлил, скручивался в игольчатый комок, растекался жидким азотом внутри, но не покидал меня.       Ноги и руки стало жечь, мельком бросила взгляд на пальцы. Ноги неожиданно стали ватными, не подъёмными, словно наполненными тяжёлым свинцом и я больно рухнула на колени, запутавшись в онемевших от мороза конечностях.       Что?.. Как?!..       Хватая ртом воздух, не отрывала взгляд от трясущихся рук. Всё тело покрывали ужасные ожоги, оголяя вид на обожённое мясо с чёрными угольками, отвратительные большие волдыри с жидкостью пульсировали на оставшейся покрасневшей коже. На пальцах местами мяса не было, лишь белёсые кости с брызгами крови, что хлестала из перерезаного горла, пачкая прилипшую к мясу одежду в саже. — Сакура-тян~       Нет! Не надо, прошу тебя, прекрати!!!       Из рта не вырвалось и звука, удушенный хрип утонул в бульканье. Я стала захлёбываться собственной кровью, пытаясь сделать вздох.       Больно... Очень больно...       Алые глаза вновь покрыли всё пространство, с наслаждением и одержимостью смотря в мои.       Нет... Молю!..

***

      Воспоминания о недавнем кошмаре снова всплыли, когда я пришла вместе с братом на встречу с Учихой, как судья их спарринга.       Это пятой день, как я прихожу на берег реки для того, чтобы побороть свою фобию, но результата пока нет. — Вы долго! Плетётесь, как улитки, — нас ехидно подкололи, словно бросая вызов на очередной поединок.       Перепалка вновь начала летать над моей головой, когда я только-только села в прохладный тенёчек дерева, спрятавшись от душного зноя и разложив на тряпицу траву пропитанную моей чакрой. Не обращая внимания на двух особей мужского пола людского вида, что уже во всю спорили, тихо подозвала прячущегося в кустах Дана.       Большой кроль с удовольствием принял с рук лакомство, смакуя нейтральной чакрой и мило дёргая розовым носиком. Чёрные глаза не отрывались от моего рассматривания, так внимательно глядя на меня, так осознанно и тепло. — А может, ты всё же призывное животное? — чешу мягкую шёрстку между вытянутых ушек, улыбаясь и смотря на моего мальчика с любопытством, прощупывая его очаг чакры.       СЦЧ Дана не отличается от той же обычной белки или сойки, да даже от мыши, но эти глаза, они сильно напоминают глаза призыва.       Мне пискнули. Отчего-то мне показалось, что это было ответ на заданный вопрос и я решила его повторить. Снова одобрительный писк. Что за бубуйня??       Убераю руку от головы кролика и устраиваюсь поудобнее, чтобы если что вскочив не удариться о низко растущую ветку. — Дан, ты – призывник? — он перестал хрустеть сочной травой, внимательно смотря на меня одним глазом, сидя боком.       Ладно блять, если он – призывное животное, то он будет моим призывом.       Молчание между нами затянулось на слишком долгое время. На заднем фоне были слышны вскрики закипающего Учихи.       Писк. Я шокированно подскочила на месте, сразу же оседая обратно, когда кроль вполне уверенно встаёт на две задних лапы, становясь выше сидящей меня.       Охренеть...