***
Это была плохая идея. Поэтому я, конечно же, решила попробовать.
980 год. 30 мая. Утро. Лес Сенджу.Время 10:02
— Джинен, я не отговариваю тебя, но тебе не кажется, что ты торопишься? — взрослый взгляд маленького, десятилетнего альбиноса заставил моё сердце ёкнуть, чуть не защемив канал чакры и нерв. Сложенные на груди руки и угрожающе нахмуренные брови, поджатые губы показывали всю тёмную тучность мыслей Тобирамы, который никак не хочет признавать того, что он крайне сильно недоволен моим принятым на трезвую голову решением уйти в мир призыва и подписать контракт с разумными кроликами, а главное – остаться там на длительное время для тренировок. Конечно же Буцума, этот вечно угрюмый старик, не захотел отпускать меня просто так и пришлось откупиться тем, что я передала, почти все свои черновики, с более чем с десяток техник фуин – ему лично в руки. Если говорить прямо, то я саму себя выкупила техниками из моего времени, но никто же об этом не знает верно? Теперь я могу идти на все четыре стороны. Но, я же немного хитропопая: оставила доработанную технику фиолетового барьера – несколько вариантов его активации Тоби и Хаши, а ещё парочку забираю с собой. Так, как они явно ещё сослужат мне хорошую службу. Ну и некоторые черновики оставила Тобираме, чтобы он мог оценить их. — Я всего на три месяца. В сентябре уже вернусь, — поглаживая мягкосердечного и до умиления чуткого Итаму, третьего наследника Сенджу, по двухцветным волосам, прижала к себе ещё и семилетнего, но уже такого одарённого и ещё не развитым гением – Кавараму. — Джи-чан, какая разница во времени? — щурюсь, смотря на Хашираму и пытаюсь вспомнить. — Здесь час, там все три, — проговорил Итама и жмётся ближе, обнимая за руку. Не хочет отпускать. На цветочной лесной опушке, не далеко от той самой реки, где я и Хаши встречались с Мадарой, был пункт моего отправления, откуда моё тело переместится в мир кроликов. Вроде, ухожу в девятьсот восьмидесятом году тридцатого мая и пройдёт всего три месяца для этих маленьких парней, будущих шиноби, и я вернусь того же числа в сентябре, но для меня пройдёт не сто двадцать четыре дня, а триста семьдесят два дня... больше года... Много, как раз то, что надо для усиленных тренировок и без потери ценного времени, которого и так мало. — Ладно, ребят, мы же ещё увидимся, — улыбаюсь, подталкивая мальчишек к напряженным и не менее расстроенным старшим братьям. Медленно, словно растягивая момент прощания, раскрывают свиток обратного призыва, который мне вручил Дан. Прикусываю палец, что сразу запульсировал колючей микроболью и зажил под воздействием медчакры. Алая капля крови капнула на чакропроводящую бумагу, разбившись и бесследно впитавшись. Всё перед глазами стало размазано плыть и в быстром темпе крутиться, и в одно мгновенье цветущая, мелкими ромашками полянка сменилась другой локацией, только немного отличавшейся местностью. Оглядываясь замечаю отсутствие белых цветов и наличие сочной травки, лишь сухая земля, почти песок. В мире кроликов, а именно в Лесу Хатешинаи, флора имеет некоторые кардинальные отличия от обычной и привычной мне природы. Например, здесь нежно-жёлтое небо имеет сиреневые, тучные облака – чему я буду удивляться всегда. Множество рек текут нормально, но потом уходят вверх, в желтоватое небо и исчезают в пушистых сиреневых комьях. А мелких камней здесь и не встретишь, может только песок и огромные, с размером в два-семь метров, шарообразные булыжники и все они до пугающего ика ровные, ни единой впадины и вмятины. На счёт песка: мелкий гравий серого и чёрного цвета растёрт в тяжёлую пыль, словно через очень мелкую тёрку, но есть и белый с жёлтым песком, в основном только возле уходящих ввысь рек. Деревья. Деревья здесь, как возле Конохи, такие же огромные и необъятные. Не только дуб, но длинные и тонкие, гибкие берёзы – чему я сильно удивилась и пустила скупую слезу, вспоминая стихи великих поэтов про кудрявую подругу страны – кроме берёзы и дуба, здесь есть сосна, клён и даже голубая ель. А также трава везде по пояс и в каких-то местах доходит до полутора метра, абсолютно везде сочная и зелёная. Много высоких гор, но несколько длинных горных вершин, напоминающие позвоночник человека. И сам лес будто не заканчивается. Рядом шагающий на двух лапках Дан был одним из примеров того, что в этом мире имеется поставленная иерархия. Самый первый класс, как я поняла по здешним жителям это – обычные кролики, умеющие говорить на животном языке, которой я не слышу из-за другой волны общения и не понимаю. Выше это те, кто умеет ходить на задних лапах и говорить на человеческом языке, японском. В такой класс входит Дан, он уже разговаривал со мной и впринципе это он объяснил мне всё. Самый высокий класс имеет только одного представителя – правитель кроличьего призыва. Имеет пару мощных секретных техник, умеет разговаривать с людьми, как и второй класс, ходить на задних лапах, перевоплощаться и многое другое, скрытое от чужих глаз и ушей. Все три класса умеют использовать свою и природную чакру. Природная чакра ощущается везде: в булыжниках, реках, деревьях и жителях, она абсолютно повсюду. Воздух с ней какой-то лёгкий, всё с ней лучше. Она переполняет этот мир и все призывные миры, но в нашем её не так легко прочувствовать из-за того, что у нас есть ещё и внутренняя сила. Первый класс чаще всего работают шпионами, ведь никто же не решит, что милый комочек шерсти является врагом. Второй же, как боевой призыв. Третьего вообще реально призвать, а? Мне кажется, что нужно иметь титанически огромный запас чакры, как три или четыре Наруто! — Наши норы внизу не все сплетаются лабиринтом, — пояснял мне, как туристу, шереховатый голос Дана, что не открывая рта говорил и говорил. Встреченые жители были разного роста и с разной расцветкой шёрстки, все вежливо кланялись нам, чем конечно же удивили. Те, кто умел ходить на задних лапах были одеты, точнее имели только верх одежды. Дан почему-то не имел ни одного элемента одежды, наверное, чтобы сливаться в нашем мире с обычными животными. Норы, про которые говорил мой сопровождающий, являлись домами и внешне над землёй напоминали землянки, как холмики с дверью и окнами, но внутри уходили глубоко вниз, но я ещё не проверяла. Также имелись дорожки к каждому дому и одна главная, ведущая прямо к началу самой высокой горной вершины. Кстати, некоторые кролики были выше меня, даже если не считать длину их оттопыренных ушей. Мой рост, составляющий около метра сорока, был здесь средним. На пути к главному кролику замечала особей под два с половиной метра и более слабым очагом чакры, чем у других. Дан объяснил, что есть подкласс между первым и вторым и его называют ездовым, то есть эти кролики ездовые животные. Я и так со стороны выгляжу очень любопытным ребёнком, спрашивая то одно, то другое и всё время пялясь на жителей Хатешинаи мори, чувствуя их на уровне сенсорики. Большинство использует стихии земли и молнии! Я в шоке! Но времени на разглядывание местности и местных уже не было, так как мы зашли в гору через массивную дверь, где очень светло, благодаря летающим огонькам. — Удивительно, здесь большое скопление обычной чакры, — восхищённо выдыхаю и на моём лице невольно появляется улыбка. Здесь так спокойно и все очень дружелюбные, хочется остаться здесь на подольше, ни на год, а до спокойных времён, когда уже закончатся войны и начнётся долгожданный мир, хоть и не вечный. — Мы скоро придём. Провожу рукой по гладким волосам, смотрю вперёд, поднимая взгляд с пола и сразу же застываю, не смея шевельнуться. Рот безвучно открывался и закрывался, как немая рыба я пыталась что-то сказать, выразить сумбур мыслей, да хотя бы приветствие этого величия. Передо мной сидело оно. Большой кролик-альбинос с красными глазами был одет в чёрный фрак и восседал на громадной подушке и, повернув голову, смотрел на нас через свой золотой монокль. Словно это тот самый белый кролик из книги про Алису, но во много раз крупнее и величавие. От него исходила не давящая в пол сила чего-то древнего и старого, как со времён рождения Мудреца Шести Путей, а очень властного и успокаивающего. Древний качнул головой в знак... приветствия? Не знаю что оно сделало, но чуть кланяюсь и сразу выпрямившись, собираю себя. Я очень не люблю склонять голову перед кем-то – гордая, что в японской культуре почти смертельно. — Здравствуйте, Дан, Джинен, — чуйка стала зудить, подозревая что-то не ладное, и начиная беспокоиться под внимательным взглядом алого глаза с большим зрачком и чуть задёрнутой, еле заметной серой дымкой старости. Оно имело звонкий и спокойный голос, словно гибкий и громкий, оно говорило с нами тихо и достаточно громко, немного при открывая рот. Древний, сложив лапы крестом перед собой, сидел-лежал, почти вытянувшись в полный рост. Уши у этого гигантища, который около семнадцати метров в длину, были прижаты к овальной голове. — Кичи-сама, мама, — чё?.. А, ой... — Джинен хочет заключить с нами призыв, — Дан её сын – ладно, но я думала, что это бесполое могучее существо, имеющее облик кролика! — Д-да, — киваю, вынырнув из своих возмущающихся мыслей под внимательный взгляд. — Я желаю заключить с вами основной и индивидуальный призыв, — прижимаю сжатый кулак к груди, где часто-часто стучит сердце, ощущая важный момента в этой жизни. Основной призыв – это призыв, который позволяет призвать почти любых, заключивших с тобой контракт, животных, тех, кто откликнется на твой зов чакры при технике призыва. Индивидуальный призыв – это призыв в основном одного животного, который может быть с тобою рядом, заберая не так много чакры, и уходить обратно в мир призыва. Более удобный и экономный, но будет забирать чакры в разы больше, если вызвать хотя бы ещё одного, например, кролика первого класса! — Почему наш призыв? Мы – кролики, не так сильно востребованы в мире шиноби, в мире людей. Чтобы быть нашим призывателем, нужно иметь хорошую выносливость, — Кичи-сама моргнула и прямо посмотрела на меня, внутрь. — Я слышала и видела твою силу, дитя – она поражает человеческий разум, но сейчас тебе нужно больше силы, ты пока-что слаба и не можешь достойно постоять за себя. — Откуда вы знаете про ту силу? — у меня нет печати бьякуго, нет физической силы, нет всепомогающий системы и нет той "удачи". — Я знаю многое, но пока тебе знать об этом не обязательно и не нужно, — она источала спокойствие и тепло, подкупая к себе. — Я выносливая и упёртая. Моё тело готово к вашим тренировкам. Вы располагаете к себе своим тайдзюцу и основными стихиями. Я хочу овладеть техниками отшельника именно вашего призыва, ведь у меня особая связь с Вашим сыном, Кичи-сама. — Тогда, раз ты так желаешь, Джинен-тян, наш народ готов служить тебе в качестве призыва. Дан? — великая медленно перевела подслеповатый взгляд на своё чадо, что моего роста. Он кивнул, сложил лапки в нечто похожее на ручную печать. И в ту же секунду, прямо передо мной, из под каменной плитки пола выскочил большой свиток цвета настоящего янтаря. Реакция сработала за меня и свиток оказался у меня в руках и крепко прижат к груди. Это было неожиданно. — Раскрой его, это свиток основного кроличьего призыва— киваю, мельком заметев нефритовое основание, на которое намотан свиток. Вес его был не больше десяти килограммов. Подцепляю коротким ногтём плотный, шёлково гладкий пергамент и аккуратно немного разворачиваю. Как и должно быть внутри материал не оранжево-жёлтого цвета, не гладкий – внутри он слегка шершавый и бежевый, почти белый. В нос ударяет древесный запах леса, сырого мха и проточной реки с мокрыми камнями, только напечатанной книги. Разворачиваю ещё и встречаю взглядом пустые столбцы, где должны были быть написаны имена владельцев свитка. Пару таких всё же было, но всего два человека. «Анзу» – это имя было первым, без фамилии и клана. Написано немного смазано, словно в спешке. «Узумаки Аканэ» – ровный и строгий почерк одной из клана красноволосых был вторым и крайним – не хочется мне говорить слово «последним». — Прикуси палец и распишись, если ты и правда желаешь заключить с нами призыв до конца дней своих, Джинен-тян, — я всё равно проживу не больше восемнадцати лет в этом времени, в этой Эпохе. В большом пальце резко кольнуло от сильного укуса. Алая бусинка поспешно упала на бумагу, разбившись в цветочный рисунок, напоминающий цветок красного ликориса. Вывожу кровью иероглифы своего имени и фамилии, что тутже впитываются на всю эту жизнь. Палец быстро зажил и по телу прошлась волна чего-то непонятного, будоражищего все внутренности и немного сжимающего каналы чакры, что приятно запульсировали и тягуче стали шире. Я связала кровью наши узы и это является реакцией тела на такую связь, я уверена в этом. — Мы дадим тебе время для того, чтобы ты выбрала личный призыв. Может, у тебя уже есть претенденты? — большая крольчиха говорила таким тоном, словно уже знала кого сейчас выберет моё сердечко и разум. — Дан, ты хотел бы служить мне? — повернувшись, спрашиваю у моего, как раньше казалось, маленького кролика. — С тобой, Джи-чан, в огонь и воду, — живо отозвался он, зашевелив носом и всё также не открывая рта. Позволяю себе немного улыбнуться, чуть не всплакнув от счастья и радости. — Каждый имеет свой отдельный от общего свиток и вот мой, — снова сделав ещё одну махинацию пушистыми лапками кроль-пиявка призвал обычный на вид свиток белого цвета. Внутри он тоже был белоснежным и я была первой, кто расписался в нём кровью. Сердце приятно потянуло вверх от понимания того, что Дан всегда будет рядом. Из горы-замка мы вышли почти сразу, но только после того, как мне объяснили что из себя представляет режим отшельника и что для его освоения с активацией требуется. Невероятно, но я помнила эту информацию ещё с прошлой-прошлой жизни. — Джи-чан, чем ты хочешь заняться сейчас, по миссии? — Ну, для выполнения всех пунктов миссии мне определённо нужна сила, ведь на так называемой удачи я вряд-ли протяну ещё лет пять, — мой собеседник меня внимательно слушает, кивая и шевеля оттопыреными ушами, что однозначно выглядит мило. — Твоя МСП говорила про цели захвата, но ты не объясняла, кто может стать любовной целью захвата. Аккуратнее. Агакаю, закинув руки за голову и повернув в сторону от быстрой речки, в которую моя тушка могла только что упасть, а после и взлететь. — Целью, как бы это не звучало, может стать каждый парень и уже взрослый мужчина, который заговорит со мной или специально коснётся меня. Я чуть-ли не поцелована богом любви – все всегда обращают на меня внимание, главное, чтоб персонаж имел некий вес в системе, за каждого получала новое задание и награду. Ну, а если этот парень какой-нибудь очень харизматичный тип, имеет много силы и влияния, то скорее всего он может помешаться на мне легко влюбившись с первого взгляда, за таких мне дают очень много награды. Я немного необычно себя ощущаю, рассказывая кому-то живому о системе с гаремным уклоном. Кто бы мог подумать, что когда я полтора года назад выговаривалась вроде бы обычному кролику, судьба решит так, что этот слушатель станет моим личным призывным животным. Он знает и понимает, что никому об этом говорить нельзя. Я с ним делилась этим, думая, что это простое животное. Так, наверное, даже легче, когда поделился с кем-то своим тяжким грузом. — Одного... — скривила лицо в гримасе отвращения. — Учиха я уже встретила и наверняка он уже захвачен. Остался ещё один, брат его младший, если не ошибаюсь. Может, у вас есть шпионы в этом клане? — ещё не отойдя от отвращения с надеждой смотрю на белую мордочку. — В такие опасные кланы мы не в силах отправлять туда своих жителей – слишком опасны Учиха с их мощью глаз, — грустно говорит он, словно они уже старались, но всё тщетно. На некоторое время замолкаю, когда Дан, охваченный воспоминаниями, придаётся тем чувствам горечи и кровавого разоблачения на территории мона Учива. Мне тоже стало как-то печально на душе, сердце стало тянуть вниз, куда-то в желудок. Вроде, я также, как и он, на пару коротких мгновений, прочувствовала те же эмоции – ужасное ощущение. — Джи-чан, прости, — вопросительно вскидываю бровь, остановившись и присев на берег небольшого водоёма, куда стекает вода из водопада с небес. — Ты чувствуешь это пока отдалённо, но это особенность нашего призыва – хозяин свитка чувствует то же, что и его индивидуальный призыв. — Вот оно как, — протягиваю я. Считаю, что это к лучшему. Я буду чувствовать Дана, а он меня, для сенсора это даже легче, не надо будет всё время обрабатывать территорию своим вторым зрением и пугаться при каждом шорохе, ведь я буду знать, что это мой мальчик. Раньше даже не слышала про такой полезный призыв. Сжимаю ладони в замок, переплетая пальцы друг с другом, и окольцовываю прижатые к груди колени. Знаю, что веду себя абсолютно не так, как подобает здешним девушкам, но и я не важная особа, да и не из клана; у меня есть фамилия и она не клановая. — Через сколько закончится день? — щурюсь, смотря на необычного цвета небо. Ещё бы ладонь подставить козырьком и было бы идеалити. — Ровно через десять часов и тридцать минут закончится целый день, — на белый песок рядом со мной присели. — Ты хорошо ориентируешься во времени. — Также является одной из наших особенностей, но скоро она перейдёт и к тебе, Джи-чан, — хихикаю, представляя себя с карманными часами и ушами, как у кролика. — Многое же я не знаю об этом призыве, эх, — обратно кладу на колени подбородок, наблюдаю, как пенится вода и пузырится, шумно выдыхая приятную свежесть. — Нужно начинать тренировки прямо сейчас.***
980 год. 15 июня. Утро. Лес Хатешинаи.Время 11:12
Птички заливисто чирикали, внушая умиротворение случайным слушателям через своё мелодичное пение позднего утра. Некоторые пташки взлетали в небесную высь, исчезая возле сиреневых облаков. Рядом со мной лежали жестоко откинутые и уже забытые сандалии. Отвратительный хруст раздался оглушительно резко и я сдавленно завыла, закидывая голову назад и сжимая тканевый кляп в зубах. От боли выступили горячие слёзы и скапливались бусинками в уголках зажмуренных глаз. Давно не дрожащие руки невесомо провели по лодыжке, охлаждая нейтральной чакрой цвета мяты. Ожог медленно стал заживать, стягивая маленькие волдыри до полного исчезновения и отторгая угольки сажённых тканей, сращивая повреждённые мышцы и сухожилия. Завываю, сжимая до скрежета ткань во рту и шмыгаю, смаргивая слёзы, которые мигом побежали по щекам к губам и подбородку. Но не падали, лишь дрожали, свисая вниз крупными каплями. Поперёк треснувшая, недавно порвавшая насквозь место ожога, кость перестала выглядывать и стала скрываться под слоями мышц вены и капилляров, слоем жира. Не жалея сил из второго бассейна чакры, лечила себя, заживляя: треснувшую кость, открытый перелом, рваную рану и ожог четвёртой степени — абсолютно всё. Спустя минут тридцать пять или сорок я выпустила импровизированный кляп, который был сильно потрёпан и местами зверски изорван в клочья моими уже коренными зубами. Фантомные боли ещё присутствовали, не такие яркие, как полчаса назад, но и не такие затупленные. Тренироваться на реке, что изображает своими взлётами в желтоватое небо водопад наоборот, было определённо плохой идеей. Я конечно же предполагала, что это обернётся мне пиздецом, но моя чуйка не ожидала, что он будет таким жирным. По идее я не должна была тренироваться одна, хотя-бы с основным. Чёрт, просто Кичи-сама неожиданно призвала всех местных в замок Токи по неведомым всем причинам. Зато, всем «хах»! Я освоила эту чёртову молнию самостоятельно всего – сука! – за шесть утренних часов. Моя розовая молния теперь моя и белая мне далась сразу после розовой, мхехехе. Но, к сожалению, мой опустошённый очаг чакры не может продолжать физические тренировки с райтоном или суйтоном. А вообще это всё вместе шторм, кеккей генкай шторма, если я не ошибаюсь. Вот эту тему я как раз тогда и пропустила в Академии шиноби, когда заболела. Откинувшись на шарообразный булыжник сзади, подумала как сейчас там наследники без меня и чем они заняты?***
980 год. 15 июня. Утро. Клан Учиха.Время 09:17
— Нии-сан, я видел тебя на реке возле вражеской территории с бесклановой девочкой, кто она? — десятилетний мальчик, с длинными чёрными волосами завязанными в низкий хвост, устало упал на землю, сев рядом со своим старшим братом. Внутри Мадары всё замерло и сердце перестало биться, но непоколебимый вид немного уставшего человека и непроницаемое лицо не дрогнули, уголки его губ приподнялись в доброй улыбке. — Когда ты видел её? — около двух недель назад Джинен ушла из селения дурака Хаширамы и Мадара узнал об этом только день спустя, он мог попытаться её остановить, если бы ему сказали об этом раньше. — Две с половиной недели назад, примерно. Она выглядела очень мило, — Изуна стал описывать незнакомку, хотя его брат и так знал и помнил внешность блондинки с яркими глазами цветущей весны. — У этой девочки были пшеничного цвета волосы и заплетены в две косички по пояс, а её большие глаза напоминали два зелёных драгоценных камня и кожа у неё бледная, как у Учихи, — восхищённо и определённо точно составлял портрет её внешности, которая ему понравилась и запомнилась в хорошей памяти второго наследника. Знакомый Джинен слушал словесный поток щебетания своего любопытного младшего и внутри неприятно стало что-то нарастать, но оно быстро подавлялось бережливой любовью к единственному выжившему брату. — Джинен, — повторил младший за братом, когда тот сказал имя очаровательной незнакомки, смакуя его на слух.— Ей подходит имя, что означает «нефрит», — Изуна замялся, на его бледном лице с ровными чертами лица зарозовели ещё немного пухлые щёки и он отвёл взгляд в сторону, медленно опустив на свои ладони, сжимая и разжимая их. — Эм, нии-сан, а ты не мог бы познакомить меня с ней? Послышался сдавленный хруст и пока Изуна не увидел, Мадара выкинул жёстко сломанную ветку из рук, сделав вид, что это он слуйчано. Ему не понравилось предложение , но он не мог найти весомой причины отказать. Был только один вариант событий, почему наследник мог хотя-бы перенести встречу. — Я пока не могу этого сделать, — Изуна вопросительно взглянул. — Она ушла, но вернётся к началу осени. — Так долго ждать? — он растроено надулся и вытянул трубочкой пухлые губки, складывая руки на груди. — Нечестно, нии-сан. — Что не честно, ото-то? — Мадара тепло усмехнулся, наблюдая за выражением лица и пытаясь не выдать своё лёгкое раздражение. — Не честно, что ты знаком с ней, а я нет. Я обязательно хочу познакомиться с Джинен, может, мы даже сможем подружиться? Почти каждое слово резало острым танто по самолюбию старшего, выводя на такие странные вопросы, что пугали. Почему она боится его? Почему именно его? Что если Джинен подружится с Изуной и он ей понравится, также, как и дурак Хаширама?***
980 год. 15 июня. Утро. Клан Сенджу.Время 09:20
Косые взгляды бросались голодными животными на идущего в крови парня, что склонив голову, шёл к опустевшему небольшому дому почти в самом сердце клана, оставляя за собой пятна чужой ещё свежей крови на сырой после долгого ливня земле. — Её нет, — уже в возрасте боевой ирьенин подметала во дворе, недовольно посмотрев на незванного гостя, после которого придётся отмывать каменные плиты. Ранее сжимающая рукоять измазанной во внутренностях врага катаны, ладонь разжалась и еле заметно дрогнула, уронив звякнувший клинок на земь. — Где?.. — глухой вопрос слетел с тонких губ, отражаясь заевшей мыслью в пустых глазах цвета потускневшего золота. — Эта информация засекречена и ею обладают только почетаемые наследники и Буцума-сама, — Васаби брезгливо оглядела умытого с ног до головы в кровавом дожде Нобуюки, который в одной руке держал отрубленную голову Учиха, как трофей над побеждённой группой красноглазых, встреченных возле границы, где патрулировала его команда. Женщина, взявшая под свою опеку, как оказалось, юного гения медицины, который уверенно сможет превзойти придворного ирьенина феодала Страны Огня, была добросердечна ко всем своим соклановцам до того момента, как в жизни её почти совсем родной дочери появился этот невероятно жестокий и хладнокровный надзиратель, что было представлен к Джинен из-за подозрений в шпионаже, повидавшая многого медик знала, что это не правда. Этот парень ей не нравится и Васаби считает подозрения своей дочери верными. Стоявший в астрале парень недовольно нахмурился при упоминании наследников. — Всё, иди уже, — ирьенин прогнала надзирателя со своей территории дома, выставляя его за невысокий заборчик двора. Отойдя от дома, где должна была в это время находиться Джинен, активно работающая над новыми черновиками с техниками, Нобуюки сплюнул собравшуюся во рту металлическую жидкость от порваной внутри губы и облизнулся, чувствуя солёную кислинку на кончике языка. Его раздражает факт того, что он не видел Харуно уже около трёх месяцев, а в данный момент не увидет столько же, если не больше. Бесит.***
980 год. 15 июня. Утро. Клан Сенджу.Время 09:39
Уставший от утренних тренировок, белобрысый мальчик не обращая внимание на вымотанное состояние тела, сел на внутреннюю энгаву дома и раскрыл один из свитков-черновиков своей подруги, что оставила наброски теоретически действенных печатей для активации фиолетового барьера и что-то ещё не прочитанное. — Нии-чан, ты не спросишь отца о Нобуюки? — самый младший наследник лесных Сенджу присел рядом со старшим братом, свесив ноги вниз и отведя взгляд в хмурое небо, призрачная улыбка скользнула на его губах при сравнение тучного полотна с чем-то часто не довольной Джинен. — Хаширама и отец ещё на переговорах с Абураме, думаю, что не стоит их отвлекать от важных дел, пока что. Русоволосый важно кивнул. Уже разбираясь в политике в семилетнем возрасте, Каварама знал, что значит «быть на переговорах», иначе он бы не оправдывал надежды своего отца, как маленького гения и бойца клана. — Где сейчас Итама? — Тобирама поднял взгляд на грозовые тучи, зная, что брат боится молний и грохочущей грозы, как и войну сильных кланов. — В госпитале. Он вчера получил одобрение отца на обучение медицинскому делу. Все видели, что добрый и чуткий Итама с хорошим контролем среднего размера чакры вдохновился мастерством Джинен, пытаясь быть похожим на неё и найти способ полезного применения своего контроля над внутренней силой. И вот, наконец глава, и по совместительству его отец, дал своё царское разрешение на обучение в госпитале одного из сыновей, хотя лучше бы это было старший из сыновей, по его мнению. Красные глаза альбиноса почти полезли на лоб вслед за взлетевшими вверх бровями, когда он прочитал содержимое одного из оставленных на рассмотрение черновиков. Записи шокировали аналитический склад ума.