Старый дурак и мелкая дурочка

Я приехал домой, потопал в подъезде, стряхивая слякоть, зашёл в квартиру и с удовольствием ощутил тепло после промозглой и сырой погоды. А ещё, вроде бы, пахло едой. Мелкая возилась на кухне, кошак сидел на стуле и наблюдал. Я обнял ее, тепленькую, чмокнул в висок. — Быстро ты, — усмехнулась Вика, умудрилась вывернуться и поцеловать меня, не убирая из рук нож, — уже почти готово. Есть я не особо хотел, но интересно попробовать, она если и готовит, то что-нибудь выебистое и сложное. Зато она в майке, есть прямой доступ к плечам. Я чуть не помер, когда в первый раз увидел россыпь мелких и светлых веснушек на ее хрупких, немного костлявых плечах. Мы тогда на пляж вместе ездили, я вообще покой потерял. Все время лез глянуть, потрогать, а она решила принять это за приставания, ну и не возражала особо. А теперь вот могу в любой момент поцеловать их, почесать щетину о мягкую кожу. Малявка отлично понимает разницу между игривыми поцелуями ради поласкаться и поцелуями, относящимися к прелюдии, это удобно, а вот разницу в прикосновениях пришлось на практике показывать. — Надо прекращать работать, — проворчал я, даже не думая отлипать, потому что замёрз. Я обычно осенью зарабатывал побольше и всю зиму спокойно сидел дома, чтобы по дубаку не таскаться. Ну, если только что-нибудь очень жирное или важное для имиджа не подвернётся. И вряд ли что-то мне помешает в этом году сделать так же. — А я, скорее всего, всегда буду работать из дома, — высокомерно объявила сопля, ещё даже не закончившая свой первый семестр в качестве ландшафтного дизайнера. Решила уже все, глянь на нее, — так, ты же пойдешь со мной послезавтра, я права? Послезавтра у нее день рождения. Совершеннолетие, наконец-то, мать его. О родителях даже не думала, собиралась только с друзьями в кафешке отметить, ну и меня позвала. Я не особенно хотел провести целый вечер на детском утреннике, но ведь пригласила же. — Вроде, да, — вздохнув, я прикрыл глаза. Пахло мясом, ещё чем-то. Но она просто так не готовит, нет бы кусок мяса на сковородку кинуть, у нее все выебистое. Поэтому я жую еду из доставки и молчу, а то можно обнаружить в тарелке нечто... Молекулярное, — а я там точно нужен? Она собиралась позвать своих одногруппников и бывших одноклассников, ещё каких-то левых друзей. Все будут плюс-минус сверстниками, что я там забыл? — Ну, мне — да, — Вика повернулась и обняла меня, ласково проходясь ладонями по затылку. Любит щекотку от ёжика, любит, — я не заставляю, конечно, но ребята нормальные, думаю, скучно не будет. Ворча, больше для профилактики, я поцеловал ее. Мне так нравится с ней целоваться, прелестное создание. Ласковая такая, нежная, прилипчивая, как котенок. И прибабахнутая настолько же, может сидеть, рисовать тихонько в уголке, а потом подскочить и начать с ума сходить. Но зато весело, уж точно не соскучиться с ней. На ужин была какая-то хитровыебанная запеканка, я даже не понял, из чего она. Вроде, там была курица, сверху сыром посыпано, а в остальное я решил просто не вникать, потому что было весьма вкусно. Вот как попадется ей рецепт — так и буду я вкушать изыски. Но обычно ей влом, так что мы едим где-нибудь по пути домой или что-нибудь заказанное. И я был этим даже доволен, потому что не пришлось менять свои привычки. Под нее вообще не пришлось подстраиваться после переезда, мы очень даже похожи. — Посмотрим потом телик? — предложила малявка, пытаясь открыть бутылку колы. Я протянул руку, но она не отдала. — Будет мультик про нас. — Прямо-таки про нас? — усмехнулся я, наблюдая, как самостоятельная мелочь уже начинает пыхтеть. Ручки тоненькие, пальцы хрупкие, вся такая тщедушная — а энергии как в бешеном кролике. Вика все же сдалась, вручила мне бутылку. Крышка оказалась реально тугая, пришлось полотенце использовать, но я бы открыл даже ценой своей жизни, потому что эта ядовитая зараза засмеяла бы потом. Мы перебрались на диван, Пломбир просек, что мы будем тюленить, и сразу заявился, залез к хозяйке на руки, чтобы гладила и чесала. Контактный кот, ласковый, воспитанный, а то я переживал за обои, мебель и ботинки, когда мелочь объявила, что без этого чудика ко мне ни за что не переедет. Отрывать ее от любимчика было жалко, да и родичи у нее похуистичные донельзя, может, переживала, что будут плохо ухаживать. Заставка была стандартная, начало мультфильма с книгой я не узнал. А потом Шрек эпично распахнул дверь своего деревянного нужника, и мне оставалось только вздохнуть. — Реально, про нас, — я подгреб мелочь ближе и обнял, фиксируя руки, чтобы не начала ими махать и не втащила мне случайно, а то может, может, — при условии, что ты осел. — Чего-о? — возмутилась она, пытаясь взбрыкнуть. Кот, недовольный активностью своей подушки-чесалки, с самым оскорбленным видом запрыгнул на спинку и улёгся там. — А ты характер свой поганый давно видела? — я отпустил ее, потому что первая волна миновала, и улыбнулся в ответ на возмущенный взгляд. — Ладно, согласна, — вздохнув, Вика откинулась на меня и сложилась в компактный комочек. Я прижался щекой к ее макушке и прикрыл глаза. Похрен мне на этот мультик, видел уже. Посижу, отдохну, а там и спать завалюсь. Устал, как собака, замёрз, а теперь вот поел, согрелся, потискать есть кого, что ещё нужно в жизни. На удивление, с ней очень спокойно, несмотря на тараканов и чрезмерную активность. Не ревнует, хотя я по звонку могу в любой момент, даже ночью поехать работать или к друганам на помощь, не ебет мозги, но вот отстаивать свою точку зрения может до хрипоты. Мы вообще первый и, пока что, последний раз поругались из-за долбанных Уизли. Я просто не вынес высказываний о том, что они все малоприятные, и лицемеры, и прихлебатели, и все такое прочее, начал дебаты. А она нормально спорить не умеет, скачет с темы на тему, гуглит пруфы. Поорали, решили, что каждый остаётся при своем мнении, и дважды накрепко помирились. Правда, она ещё на меня неделю почти за засосы шипела, но это уже не в моей власти. — Чего ты там хихикаешь? — рассеянно поинтересовалась мелкая, сосредоточенно глядя на экран. — Да так, — буркнул я, пристраиваясь поудобнее, чтобы добросовестно вздремнуть под бубнеж телевизора. Уверен, она смотрела уже этот мультик, может, и не раз. Но все равно сидит, даже на телефон пока не отвлекалась. От прикосновения к макушке я вздрогнул. Но кошака это не отпугнуло, он продолжил тереться щекой о мой ёжик, а потом и вовсе сполз ко мне на плечо и затарахтел. — И чем ты это заслужил? — собственнически нахмурилась Вика, надула губы. — Кормлю я, лоток убираю я, а липнет все равно к тебе. В самом деле, освоившись после переезда и убедившись, что я не некий гигантский монстр, а вполне безобидный лежак, Пломбир частенько со мной валялся. Но причина проста и лежит на поверхности. — Ты ж ледышка, — я чмокнул ее в висок и придвинул к себе ещё поближе, — а я теплый, вот он и греется, ничего личного. Собственно говоря, они оба как раз по этой причине любят со мной обниматься. У нее вечно руки-ноги холодные, да и вообще вся поверхность тела не очень теплая. Было бы логично, если бы она ещё и мёрзла постоянно, но нет, хрен заставишь тепло одеться, все норовит голая побегать. Я подремал, сползал в душ после окончания мультика, потом плюхнулся на кровать, зарылся в подушку и решил, что день был неплохой. Только спина ныла, между лопатками как бильярдный шар лежал, наверное, потому, что я часа два провел свернутым в морской узел. — Разомнешь мне спину? — попросил я, когда малявка явилась из ванной в моей футболке вместо пижамы и с котом под мышкой. — Массаж всегда заканчивается сексом, — хмыкнула она, но сгрузила кошака на кровать и уселась мне на поясницу. — Тебе-то откуда знать? — я повернул голову и искоса глянул на нее. У нее вообще о сексе были смутные представления, довольно стереотипные и местами ложные, но зараза сообразительная, изобретательная, быстренько всему научилась. — Мемы так говорят, — она пожала плечами, и мне оставалось только поржать. Профессор мемологии мелкий... Во время мягкого, весьма нежного растирания спины я снова заснул, проснулся почему-то посреди ночи. Мелочь спокойно посапывала у меня на руке, свернувшись калачиком. И как она утром после таких поз разгибается? Пломбир спал таким же кренделем у нее на подушке. Я много раз слышал, что коты бесоебят по ночам, а этот мирно дрыхнет, даже не шевельнется. Тихо, тепло, ещё и снег пошел. Я немного полежал, посмотрел на снежинки в свете фонаря. Ранняя в этом году зима, да и не зима толком, слякоть одна. Хрен с ним, все равно завтра никуда не собираюсь, можно сидеть дома и пить горячий чай. Но утром один из друзей напомнил мне про свой запланированный день рождения, на который я уже давно согласился прийти. Чертыхаясь, я прикинул. Если приглашает к шести, то все норм, заеду в торговый центр, куплю ему крутую коробку алкоголя с фирменными стаканами, он их коллекционирует. Совсем из головы вылетело, в последнее время все забываю. Малявки уже не было, убежала на занятия, так что я не стал заказывать завтрак, просто кофе с бутерами ограничился. И спокойно читал почти весь день, потащился в три часа искать подарок, но управился слишком быстро и предпочел вернуться домой. Ну и поесть заказал, чтобы вечно голодная после пар мелочь не стенала, пока едет курьер. — А ты куда собрался? — сразу с порога спросила Вика. Легко понять, что я куда-то намылился, потому что дома я в джинсах не хожу, только в шортах, ну или в спортивках. — На днюху, — я покорно раскрыл объятия. Замёрзшая засранка прижалась ко мне, сунула руки под кофту и довольно кряхтела, греясь. Перчатки ей, что ли, подарить? — Привезёшь мне тортик? — попросила она, делая умильную моську. Кто бы сомневался. Во-первых, это еда, во-вторых, сладкая еда, в-третьих, еда, которую можно метафорически вытащить у меня изо рта, как она очень любит делать. — Вик, это мужская днюха, — я покачал головой и заправил ей волосы за уши, — могу привезти коньяка или шашлык. — Шашлык так шашлык, — легко согласилась егоза. Уезжая, я предложил ей ложиться, когда захочется, не ждать меня. Не знаю, на сколько у нас все затянется, компания предвидится душевная, так что могу и после полуночи вернуться, а ей завтра тоже рано на пары. Я приехал одним из первых, так что и занять успел удобное место за столом. Настроения на что-то крепкое у меня не было, так что потягивал потихоньку ирландский стаут. Мы трепались, ржали, пили и ели, чего, собственно, все участники процесса от этого вечера и ожидали. У меня брякнул телефон, я глянул на экран блокировки. Мелочь что-то скинула, какую-то фотку. Ну, либо Пломбир, либо мем, так что подождёт. — Слушай, кстати, с какой это девчонкой ты все время теперь под ручку путешествуешь? — именинник даже в бок меня пихнул от нездорового любопытства. — Ей сколько, лет четырнадцать? — Восемнадцать, — фыркнул я, немного округляя в большую сторону для солидности, — нормальная девчонка, качественная. — Кто бы мог подумать, что папики теперь так выглядят! — гоготнул Славик. Бля, ну что за... Началось. Нормально же разговаривали, чего лезть? Я сам только не так давно перестал себя обвинять, что малолетку растлеваю. — Не просит она у меня денег, — проворчал я, подпирая голову кулаком, — отвалите, блин, кого хочу, того и ебу. Тему, конечно, закрыли, а осадочек остался. И не из-за финансов, которые реально оставляют мне одному. Ни разу ещё прямо денег не просила, иногда только просит что-нибудь купить по пути домой. Наверное, родители содержат, не знаю. Я бы и не против, это было бы даже порядочно, но и сам предлагать не тороплюсь, хотя от таких приебнутых родителей из принципа отпочковался бы при первой попавшейся возможности. Покупаю продукты и всякие сладости домой, плачу за нас везде и еду она обычно с моего телефона заказывает — а дальше там пусть как хочет. Попросит — дам. А то, боюсь, если сам буду впихивать, ещё и покусанным останусь. Вся соль в том, что мне не нравится, как мы выглядим со стороны. Я — педофил, она — прошмандовка малолетняя. Это не так, вопросов нет, и мне глубочайше похрен, что обо мне думают. Но ей ещё жизнь эту жить, если о ней сейчас будут плохо отзываться, это может приклеиться. С другой стороны, ничего криминального она не делает, ну живёт с мужиком, и что такого, тем более, с завтрашнего дня. И что, что я старше. Сама она не стремается, только хихикает с подружками, что я динозавр. Ее динозавр. Мне не хочется, чтобы она расстраивалась, если всякие гондоны пакостей о наших отношениях наговорят, вот и все. Домой я вернулся самую малость весёлый и самую малость после полуночи. Почему, блять, двенадцать часов вообще называется полуночью, если до утра гораздо больше, чем прошло с вечера? В пизду эти философские вопросы. Вика, разбуженная моими трепыханиями в прихожей, сидела на кровати и терла глаз. Такая милая, сонная, прелесть просто. — Доставай веснушки, — пробормотал я, оттягивая широкий для нее ворот своей же футболки и целуя теплое плечо. — Тебе только одно и надо! — засмеялась она, послушно поднимая руки и позволяя снять с себя всю лишнюю одежду. Мне так нравилось ее тело. Хрупкая, худенькая девушка, кажется, могла бы в ладони поместиться. И с веснушками — на плечах, кистях рук, даже на бедрах были бледные, но быстро сошли, когда лето кончилось. — Я люблю тебя, — шепнул я, целуя костлявые пальцы. — И я тебя люблю, динозавр, — улыбнулась она, и я поцеловал эту мягкую, удивительно взрослую улыбку. Утречко я встретил немного похмельным. Так ещё и потому, что что-то на кухне загрохотало. Бедный кот аж подпрыгнул, да и я не лучше. — Живая! — бодро отчиталась мелочь, которую пришлось приучивать сразу о таком оповещать. Руки дырявые, две ноги, и обе левые, даже при своем росте умудряется головой обо что-нибудь причалить. Но это даже, вроде, мило, типун мне на язык. Но первое, что я сделал, выйдя на кухню, так это обнял несносную и, наконец-то, совершеннолетнюю егозу. — С днём рождения, — буркнул я, целуя ее в лоб. — Ура! — светясь от счастья, Вика протянула ладошки. Кстати, блять, да, я же смастерил для нее небольшую безделушку, раз она попросила ничего дорогого не дарить. Все попрекает меня этим планшетом за расточительность, но на предложение поменять его на что подешевле ответила привычным "не-не, я просто спросила". — Подарок в гараже, вчера я был слишком пьян, чтобы за ним заехать, — я только пожал плечами. Нехорошо, конечно, но что поделать, искуплю потом сладостями. — Сам сделал? — ещё больше воодушевилась именинница. Знает же, что у меня в гараже небольшая мастерская. И инструменты храню, и мотоцикл на зиму ставлю, и остался верстак с тех пор, когда я ещё не был таким ленивым и варил на заказ всякие мангалы, решетки и прочую мелочовку. Потратил несколько дней, зато сделал красоту. Знание о том, что я старался и делал что-то своими руками, ее прямо подбодрило. Любит такие самоделки, один раз перед днюхой подружки три вечера сидела, пыхтела, вырезала что-то, клеила, малевала, материлась как настоящий мастер. Мы спокойно завтракали, никуда не торопясь. Ей на занятия к двенадцати, мне вообще никуда, Пломбир на дому работает грелкой, так что утро было сонным. Я уж точно не ждал звонка с предложением работы. И сразу отказался, потому что планировал этот день посвятить имениннице. Пока она будет на парах, сгоняю за подарком, коробочку для него прикуплю, потом с ней вместе поедем в эту ее кафешку. Но в голосе моего давнего заказчика было вселенское отчаяние, да и работы было немного, просто поправить один шов в поганом хрупком месте. Он даже предложил раза в два больше, чем я обычно за такие работы на подхвате беру. Тут уж вступила в дело жаба, сдавила горло мерзенькими холодными лапами. Ну я и согласился. Быстренько туда-сюда обернусь, везде успею. Вика нормально восприняла изменения в планах, ну и я ведь не сказал, что не приду на ее светскую тусовку. Думаю, даже не опоздаю. — Ты недовольный такой сегодня, — усмехнулась она, встала рядом и прижала мою голову к груди, погладила. Ещё бы сисек было побольше, чтобы помягче — и цены бы не было этому утру. Но и так хорошо. — Объяснялся вчера с мужиками из-за тебя, влез в эту педофилию, — пожаловался я, обнимая ее, — ещё и работать потащусь. — Ой, ну да, я на днях прикинула, — так, не нравится мне это воодушевление... — я вот буду ещё в сорок лет в самом расцвете сил, а тебе уже будет за пятьдесят, дед вообще. В первые несколько секунд я даже слов найти не мог. Это ж надо было такое ляпнуть, а? — Так, блять, — вздохнул я, поднял голову, чтобы смотреть ей в бесстыжие глаза, — во-первых, ты загадала на двадцать лет вперёд, да? — она пожала плечами и с улыбкой кивнула. Ни следа раскаяния. — Во-вторых, я и в пятьдесят буду охуенен. Я по работе знаю много мужиков за пятьдесят, и почти все они не сморщенные и немощные, а нормальные, крепкие, пободрее молодежи будут, так что нехуй мне тут неблагоприятные прогнозы рисовать. — В принципе, да, возможно, — задумчиво прищурилась Вика, поджала губы, — если инсульт не разобьёт. — Ты... — я хотел было что-то сказать, но быстро не смог придумать и решил сдаться. Доперла же так все вывернуть, а. — Ну ты можешь мне чуть-чуть, типа, оптимизма оставить, не? Хохоча, малявка чмокнула меня в лысину и поскакала в спальню, видимо, собираться уже. Да и мне надо бы, люди ждут, а я тут сопли розовые размазываю. Мы выходили вместе, я убедился, что она вызвала себе такси, а не собралась бегать по остановкам в собачий холод. И поймал ее за капюшон. У нее две почти одинаковые куртки, но одна тонкая, а вторая нормальная, зимняя. И на ней явно не вторая. — Куртку теплую надень, — она вывернулась и язык мне показала. — Вика, куртку, я сказал! — Да там еще тепло, ну! — заканючила мелочь пузатая. Я ж не шапку сказал надеть, дойдет в этой куртке до машины, потом до здания, сдаст в гардероб и думать забудет, зато я буду спокойнее. Сам-то я, предвидя работу на улице, термуху натянул и куртку нормальную, ботинки теплые, а то околею. — Заболеешь — не буду сопли подтирать, — предупредил я, стараясь быть грозным, хотя с ней никогда не прокатывало. — Бу-удешь! — гаденько протянула она, издевательски улыбаясь. Ясен хер, буду, кто ж еще-то, не кошак же. Но должны же у меня быть аргументы, блять. — Вот поэтому и говорю нормальную куртку надеть, — вздохнув, я сдался и двинулся на выход, но она уже переодевалась, — сучка, — припечатал я, шлепнув ее по заднице. Лишь бы выпендриваться, нет бы сразу послушаться. Я что, воспитатель детского сада, что ли? Работёнка была настолько быстрая и несложная, что я даже постремался двойную оплату брать, взял, как всегда. А то ославят ещё, как выкручивающего руки мудака, надо оно мне? Я слишком долго работал на свой имидж и разряд, чтобы все похерить из-за жабы. Но на обратном пути я встал в пробку. Да такую, что просто с места сдвинуться не выходило, ещё и машину бросить негде было, пересел бы на метро. А мне же надо было не домой, а сделать крюк в гараж ещё. Я решил, что уже не буду переодеваться, только в гараже снял термобелье, чтобы не упариться. Ну джинсы и кофта, нормально, дома я хотел только куртку поменять и, может, футболку надеть. В итоге, я явился с опозданием в полчаса. Зато шумную стайку подростков заметил сразу. И предводительница этой стайки тоже меня сразу заметила, радостно замахала. Что ж, только ради этого стоило прийти. — Ребят, это Максим! — сразу представила она, цапнув меня за руку. — Он у меня динозавр, но очень милый! Эти слова напомнили мне, как я для самого себя аргументировал нашу разницу в возрасте, я едва сдержал смешок. У дураков мысли сходятся. Мне выделили почетное место рядом с виновницей торжества, притащили меню. Я толком не обедал, потому что это был завтрак, так что заказал себе мяса, ну и тарелку сушеных морепродуктов, чтобы было, чем откупиться от жадной до чужой еды мелюзги. Алкоголь брать не стал, раз уж за рулем, ограничился соком. Детишки поглядывали на меня, кто искоса, кто прямо, видимо, я оказался для них очень колоритным персонажем. — Ой, кстати, — Вика повернулась ко мне и протянула ладошки, как утром, — ты же забрал, да? — Забрал, — улыбнувшись, я вытащил из внутреннего кармана куртки коробку, которую наспех купил, — поздравляю с вылуплением. Коробочка обычная, серебристая, внутри наискось втиснутый подарок, чтобы не болтался. — Ва-ау! — восхищённо протянула малявка, вынимая небольшую розочку на стебле, которую я сварил из тонких листов нержавейки, хорошенько отполировал и загладил все швы. — Такая крутая! Пока подарок переходил из рук в руки, я успел получить свой законный благодарный поцелуй и вспомнить, с какими матюками я делал эту штуковину. Не особо люблю нержавейку, вечно пережигается, падла, так что пришлось браться за аргон, а он тоже капризный. Ну и выпиливал эти финтифлюшки долго, вплоть до зубчиков на листьях, гнул, протачивал и жилочки выбивал под плоскую отвёртку. Ух и поебался, зато и сам результатом доволен, и будущий ландшафтный дизайнер довольна, как слон. Я не особо вслушивался в болтовню, ел, иногда подставлялся под почесухи и просто, короче, присутствовал. Но не мог не уловить, когда разговор перешёл к обсуждению отношений как вида взаимодействий. — Отношения иногда могут и мешать, — глубокомысленно высказалась Вика. Я подпёр голову рукой и приподнял брови в ожидании озвученных помех. Мешает ей там что-то, сучке, — так ведь приятно иногда найти что-нибудь интересное утром под подушкой. — Ну и сколько ещё ты мне будешь напоминать, что я твой пряник заныканный первым нашел и выкинул? — абсолютно спокойно поинтересовался я. — Это было, между прочим, под моей подушкой, ничего? Под всеобщий хохот я притянул запасливую вредину к себе и поцеловал. Улыбается ещё, гляньте на нее. Ладно, пусть улыбается. Ещё я заметил, что здесь присутствовал человек, очень недовольный фактом моего существования. Он частенько пытался перетянуть внимание на себя, когда Вика поворачивалась ко мне, видимо, самому надо. Смешно, смешно. — Может, все поздравят именинницу? — с долей язвительности предложил он же, глядя на меня с некоторым презрением. Он что, псина, думает, я двух слов связать не смогу, что ли? Тоже мне, нахуй. Да, все уже по кругу подобия тостов озвучили, стандартных, безличных, с пожеланиями быть все такой же красивой, умной и бла-бла-бла. У меня есть вариант получше. — Ладно, так и быть, я скажу, — усмехнулся я, поднимая свой стакан с соком, — ты, Вика, энерджайзер с шилом в мягком месте, конкретно прибабахнутая и никогда не видишь берега, лишена инстинкта самосохранения, — она просекла, заулыбалась, хотя ее подружки возмущённо переглядывались, — но я желаю тебе навсегда такой и остаться, потому что ты непосредственная, забавная и настоящая, — я коснулся краем стакана ее бокала с лимонадом, принял довольный поцелуй в щеку, — ну и я себя поздравляю с тем, что меня за тебя все-таки не посадили. Она засмеялась, ткнула меня кулачком в плечо. Ну а что? Могли бы, могли бы, статья же, всё-таки, а выехать на возрасте согласия можно не всегда. — А разве не вы... Ты был инициатором? — смущенно заикнулась одна из девчонок. Ну приплыли, еще на "вы" меня не называли. Они хоть и мелкие, но не настолько же. — Я от нее шкерился недели две, как мог, — сразу и вполне честно признался я, чтобы немного обелить свой образ извращенца и педофила, — а она меня выслеживала и втиралась в доверие. — Я просто взяла свою судьбу в свои же руки, — хихикнула Вика, приподнялась и чмокнула меня в лысину. Ага, ну типа того. Любит она эти преувеличения... Хрен знает, когда мы разбежимся, через месяц или через пару лет, а может, и никогда вообще, но, если все планировать с точки зрения "а вдруг это закончится", то тогда ничего и не начнешь. Я высидел до восьми часов, а потом уже поинтересовался у именинницы, могу ли идти домой. А то и сам от этого шумного детского сада устал, и они все время с оглядкой на меня шуточки свои шутили, даже материться стеснялись, как будто перед ними тут не обычный мужик, а священник какой-то сидит. Малявка не сопротивлялась, сказала, что все равно хотела часам к девяти от меня избавиться, потому что они собирались еще гулять. Погодка для прогулок самая подходящая, ага, ага. Я отдал ей свою шапку, на всякий. Брал на работу, чтобы башка не отмерзла, обычная черная шапка, похрен, наденет она ее или нет, мое дело — предложить. Ну и попросил позвонить мне, как нагуляется, приеду за ней, чтобы в ночи по такси не шарахалась. Чмокнув ее на прощание, я со спокойной душой поехал домой. Знал бы, какая хуета из этого получится — остался бы с ними. До десяти я вообще не напрягался. Искупался, чаю попил, книжку почитал, покормил кота. Кошак все оглядывался на дверь, видимо, привык, что его чесалка дома во время ужина. Видимо, от скуки и ко мне лип, я даже соизволил поиграть с ним перышком на палочке. В половину одиннадцатого я уже написал ей, спросил, как делишки. Хотя бы потому, что обычно она даже со встреч с друзьями шлет мемы или дурацкие фотки, рассказывает, что вкусного попробовала. Нет, тишина, мое сообщение даже доставлено не было. Через час я уже позвонил, не выдержал. Недоступно. И как было не напрячься? Я попытался лечь спать, уговаривая себя, что все с ней нормально, она же не одна, просто телефон разрядился, вот и все. Глаза не закрывались. Пломбир похуистично дрых, а у меня не получалось. А ну как на льду навернулась и теперь в больнице? Или ограбил кто? Или еще чего похуже? К двум часам я уже навертел сотни четыре кругов по квартире. Хотелось помчаться ее искать, но куда? Я даже не в курсе, где они гулять собирались. Ментам звонить? Морги обзванивать? Что делать? Вот где ее носит, сучку мелкую? Бессовестная сопля вернулась домой почти в три. У меня аж сердце замерло, когда я услышал возню с ключами у входной двери. Убью, блять, просто пришибу! — А ты чего не спишь? — спокойно улыбнулась, как будто не пропала из сети на пять часов! — Я сама добралась, телефон разрядился. И показала мне его даже, доказательство, значит. Блядский аппарат, безмозглая женщина, ебаное все! Выхватив у нее из руки бесполезную мобилу, я открыл окно, локтем выбил сетку и запустил тупую хуйню в дальние дали. И ее сейчас туда же отправлю! — Я чуть не ебнулся, Вика! — рыкнул я, взял ее за плечи и встряхнул, чтобы хоть немного включала иногда мыслительный процесс. — Где ты, что с тобой, живая ли вообще, ты охуела? Предупредить не могла меня, что ли? — Ты... Ты беспокоился? — прошептала она, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Выглядела засранка при этом так невинно и удивленно, что я успокоился почти мгновенно, даже не ожидал. Действительно, какое ей дело до меня было, она веселилась, может, и счет времени потеряла, телефон даже в руки не брала, вот и все. — Я охуеть как беспокоился, дурында, — вздохнув, я отпустил ее, натянул куртку и пошел искать сраный мобильник. Заодно покурил, подышал воздухом, угомонился окончательно. Наверное, извинюсь. Гавкнул за дело, конечно, а ну как меня бы кондрашка какая-нибудь от нервов прихватила, но она ж вообще не поняла, за что я... Блять, пиздец, взял и наорал на нее в день рождения. Долбоеб какой, аж бесит. Телефон нашелся, аж до детской площадки долетел. Я думал, он вообще в фарш превратится, но нет, только пара длинных трещин на экране, может, из-за чехла. И, раз он, сука такая, разряжается, то не ремонт оплачу, а новый ей куплю. И в кондитерскую свожу. И коту что-нибудь подарю из игрушек, она всегда такому радуется. Искупить надо, потому что ну реально не дело в праздник на человека орать. Малявка дома уже забралась в кровать и уткнулась лицом в кота. Я даже раздеваться не стал, так и прилег рядом в джинсах и кофте, пока еще не передумал извиняться. — Ладно, прости, что нарычал так на тебя, — пробормотал я, целуя ее в плечо. — Да нет, все правильно, я виновата, — всхлипнула она. Ну блять, еще и плачет в свой день рождения, охуенно, Макс, десять из десяти, — но почему "ладно"? Вот вечно она быстро замечает подтексты и то, что я не особо хотел бы озвучивать. Проницательная же засранка. — Потому что не хотел извиняться, за дело нарычал, но слишком уж, — вздохнув, я уткнулся носом ей в шею. Теплая, а я немного замерз, — не плачь, пожалуйста, а? — Я не из-за тебя, — отпустив недовольного, но покорного кота, она повернулась ко мне, пытаясь утереть щеки ладонью, — ну, в смысле, из-за тебя, но по-хорошему. Я не привыкла, что кто-то может беспокоиться, меня никогда дома не ждали. Это так обыденно звучало. И она сама никогда не видела в этом проблемы, как и ее родня. Даже знакомиться со мной не стали, просто отпустили ее жить ко взрослому мужику, не звонят, не пишут. Нельзя же так. Неправильно это. Не мне лезть в чужие семьи, но от их взаимного равнодушия аж холодок по спине. И я позабочусь о том, чтобы она и думать так не смела обо мне. — Теперь привыкай, — вздохнув, я погладил ее по волосам, — учитывая, как часто вот эта часть тебя, — я потыкал ее пальцем в приятненькое маленькое полужопие, она захихикала, — влипает во всякую хрень, — ещё и прихлопнул сверху, чтобы знала, что я все ещё недоволен, — за тобой надо присматривать. Тихо смеясь, Вика положила голову мне на плечо, прижалась покрепче. Улыбается, даже довольная, значит, простила. А то дуться умеет и подолгу, если захочет. Осталось самому убедить себя, что я не гондон редкостный, и немного затереть этот постыдный инцидент в памяти. — Телефон, как думаешь, все? — уточнила мелочь, заметив немного грязного виновника нашей ссоры на тумбочке. — Имеет смысл в ремонт нести? — Да куплю я, куплю какой захочешь, — пробормотал я, целуя ее в лоб. Скривилась сразу. Я предлагал телефон как вариант подарка на день рождения, она сказала, что нехрен выебываться своей крутой зарплатой, даже печенькой тогда в меня кинула. Ну, так или иначе, а подарок будет. — Там фотки, — вздохнула она, закрывая глаза. Устала, наверное. Уж я-то точно вымотался, только мысли теперь заснуть не дадут. — Ещё нафоткаешь кота своего, — буркнул я, поглаживая ее по волосам, чтобы скорее засыпала. — Твои фотки тоже, но я никуда не выкладываю, просто для себя, — сообщила мелюзга, будто я не в курсе. Сколько раз краем глаза наблюдал, как она фоткает, иногда даже язык от усердия высовывала. А периодически забывала выключить вспышку. — Ага, конечно, — проворчал я, обнимая ее покрепче, — все подружайкам своим скидываешь, кого ты пытаешься наебать. Судя по тому, как она хихикнула и попыталась это скрыть, уткнувшись носом мне в плечо, я прав. Эх, молодежь эта социоблядская... Встали мы поздно. Вернее, Вика встала, а я остался досыпать. Но потом в ванной включился фен, так что пришлось и мне глаза разлеплять. Ремень на джинсах мне порядком отдавил бок, так что я чесал зудящее место и лениво потягивался, отчаянно надеясь поспать еще хоть чуть-чуть, раз уж она уже досушила волосы. — Что ты там жир свой чешешь? — задорно поинтересовалась бодрая и все такая же наглая мелочь. Да сколько можно! Я накачан, атлетичен и охуенен! Будет знать, спецом отращу пивное пузо! — Кубики! — почти взвыл я. — Кубики, женщина! — она гнусно захохотала и запрыгнула на кровать, полезла ко мне обниматься. — Доведешь меня до комплексов, сушиться начну. Я же вот не говорю, что ты жирная. — А я разве жирная? — усмехнулась слегка даже худосочная девчонка. — Нет, поэтому и не говорю, — я обнял ее и притиснул поближе. Может, то, что мне с ней нравится обниматься, это просто фантомное желание задушить ее? — и жду того же в ответ, зараза бессовестная. Мы немного поборолись, побаловались, пообнимались, а потом поехали завтракать, за телефоном, за новогодними игрушками. Подумать страшно, в какое рождественское чудо она собралась превратить мою берлогу. Ну да ладно, это же временно, переживу. Просто пусть улыбается почаще.