Несколько кинков Риндо Хайтани

      Риндо спокойно курил в открытое окно, когда на его талию внезапно улеглись сильные руки. Молодой человек вздрогнул, глубоко затянулся и потушил окурок в пепельнице. Привалился спиной к широкой груди и почувствовал что-то непривычное и твёрдое. И это даже не стояк.       — У меня для тебя сюрприз, — шепнул Ран, прежде чем Риндо принялся сверлить его непонимающим взглядом, и прижался губами к услужливо подставленной шее.       — Опять гора посуды, которую тебе впадлу мыть? — пробормотал младший, запрокидывая голову и млея под нежными поцелуями.       — А тебе лишь бы задеть меня, — фыркнул Ран. — Попробуй ещё раз.       И положил ладонь Риндо на своё бедро. Тот машинально сжал тугие мышцы, пробежался пальцами по горячей коже, а в следующую секунду его накрыло осознание. Он скосил взгляд вбок.       — Это чулки, — констатировал Риндо.       — Какой ты наблюдательный, — мурлыкнул Хайтани-старший. — Это именно они.       Младший тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладони.       — Ты решил меня убить.       — Возможно.       — Я не буду смотреть на это.       — Сними очки, один хрен ничего не увидишь.       — Слягу с приступом — будешь знать, — пригрозил Риндо, поворачивая голову в сторону Рана и тут же ловя его губы своими.       Смотреть пришлось: любопытство пересилило, и у Риндо дёрнулось всё, что только было способно дёрнуться; на мгновение он даже испугался, что опасность сердечного приступа выйдет за пределы глупой шутки. Ран вальяжно облокотился о подоконник и вздумал закурить, доводя несчастного брата до исступления. О, как курил этот засранец. Риндо хотелось собственнически усмехнуться от осознания, сколько людей в мире не наблюдало этого зрелища.       Ран любил не застёгивать рубашку до конца, но в этот раз он превзошёл самого себя: застёгнуты были дай бог две-три пуговицы снизу, что открывало обзор на чёрный корсет, который поначалу и вызвал недоумение младшего. Стройные ноги обтягивали чулки в сеточку; Риндо не знал, было ли что-то выше: длинная рубашка давала простор воображению. Юноша вздохнул, наверное, в десятый раз за последние пять минут, а затем сглотнул, на долю секунды представив, что он может сделать со своим тупым-но-чертовски-сексуальным-братом.       Старший Хайтани уже откровенно усмехался, глядя на бурю эмоций на лице младшего. Он в последний раз выдохнул горьковатый дым, захлопнул окно и сказал:       — Холодно.       Сказал:       — Согреешь?       Сказал:       — Ну же, бери меня.       И у Риндо сорвало тормоза.       Ран похабно ухмылялся, словно это не его ноги бесцеремонно закинуты на плечи брата, словно не его руки крепко связаны за спиной, словно не его втрахивают в кровать в бешеном темпе, заставляя кусать губы и извиваться.       Риндо ещё не раз напомнит, как скулил и умолял его старший брат, пока юноша — до безобразия медленно и до кошмарного томно — расстёгивал белоснежную, чуть помятую рубашку. Пальцы не касались ничего, кроме пластмассы пуговиц, а вот колено Риндо ненавязчиво упокоилось на промежности старшего Хайтани. Обездвиженный, он никак не мог повлиять на своё жалкое положение, поэтому пришлось пойти на унижение и буквально вымолить у брата-садиста хоть один поцелуй. В лоб. Взгляд Рана мог бы сжечь парочку деревушек, но Риндо лишь посмеялся и тут же загладил вину первым засосом на бледной груди. Ран связан, и было бы грешно не воспользоваться этим.       Сжалившись, Риндо наклонился к самому лицу, увернулся от настойчивых губ брата и невесомо провёл носом по щеке. Ран задохнулся и попытался высвободить руки, чем вызвал снисходительный взгляд младшего. Тот, зная недюжую силищу брата, вязал узлы на совесть. Рану оставалось лишь жалостливо выгибать брови и тихонько скулить, когда Риндо щекотал горячим дыханием чувствительную кожу. В конце концов Хайтани-старший захлебывался от малейшего прикосновения; этого и добивался Риндо.       Ран откинулся на подушки и закрыл глаза, молясь, чтобы этот ад наконец закончился. Или нет. Он бы охарактеризовал происходящий ужас чем-то типа «так хорошо, что аж плохо». У него неиронично кружилась голова от чересчур частых вздохов и нехватки ласки: Риндо по-прежнему ограничивался лишь мимолётными прикосновениями носом или кончиками пальцев, которые как бы невзначай задевали чувствительные места. О, их младший Хайтани знал наизусть. Лучше этого он знал, пожалуй, лишь то, в каком порядке брат раскладывает трусы и носки, потому что порядка как такового и не наблюдалось и вся охапка вышеупомянутых и достаточно интимных вещей постоянно, п-о-с-т-о-я-н-н-о сыпалась на бедную голову Риндо, когда он открывал шкаф. Почему, блять, Ран вообще хранит это всё на верхней полке?       — Что ты скажешь на это? — проворковал Риндо, устраиваясь между ног брата.       — Ничего, — глухо сказал Ран. — У меня нет сил. И вообще, чего я там не...       Он тихо вскрикнул, когда юркий язык скользнул меж ягодиц.       Риндо вцепился пальцами в тугие икры, не давая брату свести ноги.       Ран, выгнувшись всем телом, услышал смачный хруст в спине и мимоходом отметил, что стареет.       Хайтани почувствовал, как его начинает потряхивать в преддверии оргазма, и уже растянул было губы в блаженной улыбке, как Риндо отстранился. Довольно и очень похабно облизнулся. Ран чуть не расплакался, вновь ощущая леденящую душу и тело пустоту. И если в тот момент он думал, что его брат самый жестокий человек в мире, то потом стало понятно, что он просто бездушная скотина.       Риндо ушёл.       Просто взял и ушёл, оставив Рана в растерзанных чувствах, распахнутой рубашке, со связанными руками и подрагивающими коленками. Юноша возвёл взгляд к небесам (симпатичному натяжному потолку, который они не так давно установили) и со всей горечью, что была на душе, вздохнул. Он знал, что брат вернётся, это лишь вопрос времени: Риндо не любил спать на диване и без Рана. Другое дело, что за такой промежуток можно и самому вздремнуть.       Но только старший Хайтани решил последовать своему плану, как дверь распахнулась и вошёл нерадивый братец. Ран недовольно приоткрыл глаз, наморщил нос и бросил на Риндо очень осуждающий взгляд из серии ну-ты-уже-блять-определись-мудак. Младший держал в руках свою любимую огромную кружку, из которой мог бы напиться даже слон, и нехорошо ухмылялся. От посудины исходил пар — у него броня на руках? почему он так спокойно держит кипяток? — и Ран смутно догадывался, что за этим последует. Догадывался, но не мог понять, нравится ему это или нет.       «Определённо да», — на шумном выдохе думает Хайтани, когда горячий от чая рот накрывает твёрдый член.       Риндо любит дразниться, а потом смотреть, как брат бесится, выгибаясь под ладонями младшего. Он очень смешно матерится, проклинает и в то же время благословляет Риндо на безбедную жизнь (удивительных талантов человек!). Младший Хайтани мог бы смотреть на это вечно, если бы он не был так занят.       Риндо, похабно причмокнув, выпустил головку изо рта и сразу же обвёл её языком, едва не захохотав, когда услышал сверху писк в районе третьей октавы.       Чай закончился быстро — юноша от стресса хорошо приложился к нему ещё на кухне — и Риндо сразу же прекратил садистские манипуляции. Как раз когда Ран практически кончил. Опять.       — Это начинает раздражать, — цыкнул старший и сел. Опёршись свободными руками о кровать.       Ран сжал пальцами щёки Риндо и усмехнулся, без труда увидев в фиалковых глазах непонимание на грани ужаса, но вкупе с нотками немого восхищения.       — На этот раз хуже завязал, братюнь. Расслабился.       — То-то ты ругался меньше обычного, — Риндо ткнул кончиком языка в ладонь брата, и тот сразу же отдёрнул её.       — Что делать с тобой будем, садист доморощенный? — спросил Ран, с удовольствием чувствуя, как инициатива плавно перетекает в его загребущие ручонки.       Хайтани-младший состроил задумчивую мину, а в следующую секунду кинулся к двери, надеясь спастись бегством. Но Ран — сучий, всё предвидевший Ран — уже опирался о дверной косяк, отрезав все пути к отступлению.       — Не так быстро, — промурлыкал он, облизывая губы, когда Риндо, резко затормозив, не удержался и упал в услужливо подставленные объятия.