***
Гермиона задумалась, как круто повернулась ее жизнь после окончания войны. Гарри и Рон отказались возвращаться в школу и решили сразу пойти стажироваться в Аврорат, благо Мальчику-Который-Убил-Темного-Лорда и его верному другу открыты были все двери. Гермиона же твёрдо решила вернуться в Хогвартс, чтобы окончить учебу и сдать ЖАБА, хотя Золотой девочке поступило огромное количество предложений от всех возможных магических отраслей, в этом вопросе она была непреклонна. Отношения с Роном продлились несколько недель, их секс выглядел сухо и жутко смущающим, после чего они поняли, что слишком вознесли свои чувства друг к другу, ошибочно приняв близкую дружбу за романтику. Оставшись без своих мальчиков, неожиданно для себя, девушка начала общение с когда-то бывшими школьными врагами, студентами факультета Слизерин. После всего пережитого, после многочисленных судов над родителями, а в случае с Драко Малфоем, и над ним самим, они были вынуждены, по приказу Министерства, вернуться на учебу и окончить последний курс. И, так случилось, что именно оказавшись в школе в этот год, дети Пожирателей, кажется, впервые за несколько лет вздохнули свободно и расслабились, перестав шипеть на всех. Ещё в первую неделю сентября Малфой попросил у Гермионы прощения за все оскорбления, что он бросал в сторону девушки все эти годы. А ещё через неделю Гермиона, вместе с Джинни и Полумной, оказались в гостиной Слизерина, попивая огневиски и смеясь над шутками Блейза Забини и Теодора Нотта. Их компания постепенно росла и уже никого не удивляло то, что Невилл Лонгботтом пытался научить Пэнси Паркинсон ухаживать за Мимбулус Мимблетонией, под периодически взрывающиеся бокалы Симуса Финнигана. Все так устали от войны, вражды и ругани, что, кажется, единогласно решили провести последний год учебы держась за руки и раскуривая трубку мира. За всем этим Гермиона не заметила, как начала общаться с Драко Малфоем. Когда слизеринский принц не кидал едкие замечания, не кичился своим происхождением и не пытался довести до ручки никого из гриффиндорцев, с ним стало на удивление легко разговаривать. Помогла ещё отдельная башня для школьных старост, в которой проживали Гермиона и Теодор Нотт, обладающий, как оказалось, тягой к учёбе и одними из самых высоких баллов среди студентов Хогвартса по всем предметам. Если собираться большой компанией ходили в гостиную Слизерина, то башня старост была домашним очагом для «своих». Малфой, Нотт и Забини частенько по вечерам окунались в совместные воспоминания, иногда к ним присоединялась Пэнси, дружившая с парнями с самого раннего детства. Гермиона, становившаяся свидетельницей таких посиделок, тут же начинала скучать по их с Гарри и Роном вечерам в гостиной Гриффиндора. В один из таких вечеров, когда трио слизеринцев оккупировали кресла у камина, а Гермиона с тяжелым вздохом собиралась улизнуть в библиотеку, ее окликнул Блейз и предложил к ним присоединиться. Девушка помнила, какое выражение было тогда у Малфоя, он слегка ухмыльнулся, немного приподнимая брови, кивнул на свободное кресло, как бы говоря: ну что, слабо? Поначалу было сложно отпустить себя, даже приняв все его извинения, видя изменения в поведении, Гермиона боялась, что однажды маска, которую он якобы носит, лопнет и наружу вырвется тот самый Малфой, мерзкий, невыносимый, чистокровный придурок, которого она когда-то ненавидела, и который ненавидел её. Но со временем девушка поняла, что Малфой не притворяется, он действительно начал жить собственной жизнью, думать собственной головой, не боясь сделать что-то не так и разозлить при этом отца. И постепенно Гермиона начала замечать в себе то, что никогда не должно было случиться. Она, при любом удобном случае, искала взглядом белобрысую макушку Малфоя. Это был финиш, полный взрыв мозга. Она, Гермиона Грейнджер, маглорожденная волшебница и часть золотого трио, кажется хотела Драко черт-его-побери Малфоя.***
В день бала в замке все стояли на ушах. Первый праздник после войны для волшебников был глотком свежего воздуха и ожидался с нетерпением. Дети так отвыкли от возможности повеселиться, не опасаясь нападения. В связи с балом в школе на Рождество остались все студенты последних курсов. Всех, кто был на четвертом курсе и младше, до бала не допустили, чем вызвали волну негодования, которая не стихала несколько недель. Гермиона полдня носилась по школе, выполняя обязанности старосты, проверяя, все ли готово к вечернему мероприятию. Девушка пыталась таким образом отсрочить момент, когда ей придётся нарядиться в то платье, что дала ей Джинни. Так было до тех пор, пока сама Макгонагалл не отправила бедную Гермиону собираться, ошибочно приняв выражение безысходности на лице за усталость от обязанностей старосты. Зайдя в гостиную префектов, девушка наткнулась на Тео, который разглаживал на своём костюме невидимые складочки. Элегантный, стильный, с уложенными волосами, Нотт, как никогда раньше, выглядел дико привлекательно. Тео был парой Гермионы на сегодняшний вечер, или, по крайней мере, на его начало. Так попросила директриса, сказав, что старосты школы всегда открывали своим танцем Рождественский бал. Это было еще одним пунктом, по которому Гермиона не хотела надевать то платье — она не хотела, чтобы на нее смотрела вся школа. Засмотревшись на Тео, Гермиона не заметила Джинни, которая с недовольным лицом спускалась по лестнице из ее комнаты и была в этот момент очень сильно похожа на свою мать. — Гермиона, черт побери, где ты ходишь? Тебе уже давно пора начать собираться! — воскликнула девушка, тряхнув головой. Сама Джинни уже была одета в прекрасное длинное зеленое платье, великолепно подходившее к её огненно-рыжим волосам, идеальными волнами спускающимся по открытым плечам. — Знаю, знаю, прости, Джинни, если бы кое-кто мне помог, то мне бы не пришлось делать все одной, — извиняющимся тоном проговорила девушка, косясь на Тео и пытаясь незаметно ему подмигнуть. Но она забыла, что Нотт был в первую очередь слизеринцем, поэтому, намеренно проигнорировав намеки Грейнджер, мигом нацепил на себя удивленное лицо и произнес: — Ээй, ты же вроде сказала, что тебе не нужна помощь. «Я сама со всем справлюсь. Тео, не волнуйся, расслабься, отдыхай», — так ты сказала мне утром. — Черт, Тео, не мог подыграть, — прошипела Гермиона, глядя при этом на Нотта, который уже во всю ухмылялся и прошептал что-то вроде: «Смирись, подруга» — Нечего мне тут сваливать вину на окружающих, Грейнджер, — строго произнесла Джинни. — Ты наденешь это платье, а потом Нотту придется ставить на ночь заглушку, чтобы не слышать, как моя девочка будет заниматься жарким сексом и стонать под… — Джинни, — крикнула Гермиона, тут же заливаясь краской. — Я что-то пропустил? — произнес Нотт, который теперь уже по-настоящему казался удивленным. — Грейнджер, кто этот счастливчик, который сумел раздвинуть ноги главной школьной заучке? — Теодор, я бы попросила тебя выражаться не столь вульгарно, — сказала все еще пунцовая Гермиона, — но в целом, это не твое дело, — бросила девушка и, расправив плечи, направилась в свою комнату, по дороге прихватив за руку Джинни. Только зайдя в комнату и захлопнув дверь, девушки разразились звонким смехом. — Черт, Гермиона, ты бы видела его лицо, — пытаясь отдышаться от смеха, произнесла Уизли. — Бедный Нотт, кажется, мы сломали его психику. — Ты сломала, — проговорила Грейнджер, улыбаясь и подходя к зеркалу, держа в руках черное платье, — Джинни, спрошу последний раз, ты действительно считаешь, что мне стоит это надеть? Я буду похожа на посетительницу Лютного переулка. — Гермиона, дорогая, давай я помогу тебе собраться для начала, а потом скажу тебе, кого я по-настоящему вижу перед собой, договорились? — по-доброму произнесла рыжеволосая, разворачивая Гермиону к себе. Спустя час сборов, когда уже снизу начали раздаваться гневные выкрики Тео, который умаялся ждать Гермиону и хотел побыстрее напиться, девушка была готова. Черное короткое платье открывало вид на потрясающие длинные ноги в босоножках на толстом, но высоком каблуке. На правой щиколотке поблескивал золотой браслет, который Джинни нацепила со словами: «Да он ему крышу снесет, гарантирую». Платье облегало фигуру, выгодно подчеркивая все достоинства гриффиндорки, поднималось к горлу и застегивалось сзади на шее, открывая вид на голую спину, по которой паутинкой расходились маленькие золотые цепочки. Непослушные каштановые волосы были собраны наверх и закреплены красивыми заколками в виде бабочек, оставив только несколько свободно лежащих прядей, спадающих к лицу. На левом предплечье, чтобы спрятать оставленный Беллатрисой Лестрейндж шрам, который Гермионе пока так и не удалось свести, был закреплен широкий черный ремешок с золотистыми нитями. Стоило признать, что выглядела девушка элегантно, а не вульгарно, как она сама себе представила изначально. Джинни подошла к Гермионе сзади и, смотря вместе с ней в зеркало, произнесла: — Я вижу Гермиону Грейнджер, которая сражалась на войне, будучи девушкой. Прекрасную, потрясающе красивую и уверенную в себе женщину, какой ты будешь все последующие годы. Лучшую ведьму столетия и будущего Министра Магии, к чьим ногам сегодня упадут все парни Хогвартса, — задумавшись на секунду, Джинни продолжила, — хотя нет, не все, желательно не все. Гермиона удивлённо приподняла бровь. — Оставь мне хоть одного, а то Гарри нет, а мне будет скучно, ведь должна же я повеселиться в конце концов, — рассмеялась Уизли. Гермионе ничего не оставалось, как присоединиться к заразительному смеху Джинни Уизли. — Ну какого хуя, Грейнджер, твою мать, чтоб я еще раз послушался Мак… — Тео так задолбался ждать Грейнджер, что, когда послышался звук открывшейся двери, он просто не выдержал. Однако стоило Гермионе показаться ему на глаза, как парень забыл, что вообще хотел дальше сказать и продолжил только спустя пару мгновений. — Ну ни хрена ж себе! Знаешь, староста, а я не прочь оказаться тем самым счастливчиком в твоей кровати сегодня ночью. — Ой заткнись, Тео, все мы знаем, что Дафна тебя сегодня никуда не отпустит, — весело прощебетала Уизли, заговорчески подмигивая шатенке. — Видишь Гермиона, один уже есть. — Нет, я серьёзно, Грейнджер, выглядишь ты просто потрясно, и ты, Уизли, конечно же, тоже, — ухмыльнулся брюнет, подставляя оба локтя для девушек. — Давайте, дамы, пора нам произвести фурор. Уизли, надеюсь, что Поттер не пришибет меня своим экспеллиармусом за это. — Поттер сегодня будет танцевать в аврорате с Рональдом, так что поразмахивать экспеллиармусом у него не выйдет, — рассмеялась Джинни. Гермиона же тихо выдохнула и решила расслабиться. Наряжалась она, может быть, и для кого-то конкретного, но повеселиться и отдохнуть действительно хотелось, поэтому, смирившись со своим внешним видом, тем более он уже начинал ей нравиться, девушка с легкой улыбкой двинулась под руку с Тео ко входу в Большой зал. Перед входом Джинни оставила старост вдвоём и направилась к друзьям, которые ожидали начала вечера. Никто не заметил, как девушка кивнула одному знакомому мулату, что стоял рядом с Драко Малфоем. Тот в ответ слегка приподнял уголки губ и продолжил общение с блондином, как будто и не было никаких переглядываний между Гриффиндором и Слизерином.***
Малфой скучал, ему так хотелось оказаться подальше отсюда, где-нибудь в привычной гостиной Слизерина с бутылкой огневиски. Ему не нужны были все эти балы, весь этот шум, он и так прекрасно себя чувствовал в компании близких друзей, ведь сверху больше не давила тяжесть семейного долга. Он мог поступать так, как считал нужным, мог разговаривать с тем, с кем хотел, не боясь, что это запятнает репутацию чистокровных Малфоев, которая после войны и так ожидаемо оказалась в полном дерьме. Люциус был заперт в Азкабане, Нарцисса постепенно отходила от пережитых ужасов где-то на юге Италии, отдыхая на вилле у матери Забини. Разбираться с оставшимся наследством и имуществом, которое не было конфисковано Министерством, Драко предстояло после окончания Хогвартса, поэтому в эти месяцы парень просто наслаждался долгожданным спокойствием. — … танцевать. — А? — переспросил Малфой. Очевидно, он на некоторое время ушел в себя, потому что не слышал, что говорил ему Блейз, стоявший рядом. — Я сказал, что Грейнджер и Нотт сейчас будут танцевать. Они открывающая пара на этом балу, — ухмыляясь повторил Забини. Малфой скривился. Грейнджер Грейнджер Золотой девочки стало так много в его жизни за последние месяцы, непозволительно много для такого, как он. Малфой все еще иногда просыпался от кошмара, где перед глазами, распростершись на полу в Малфой-Мэноре и истекая кровью, красной кровью, такой же, как и у него, после пыток от его сумасшедшей тётки, лежала гриффиндорка. Он корил себя за то, что не мог ничем ей помочь, он был полнейшей сволочью в то время и боялся гнева Люциуса. Поэтому первое, что сделал Драко, когда вернулся в Хогвартс, это попросил прощения. Он не верил, что она по-настоящему его простит, за столько лет унижений и издевательств. Малфой видел, что Грейнджер действительно с опаской относилась к нему первое время, пока он не позволил ей оказаться в достаточной близости к нему и его друзьям, только после этого девушка начала разбивать все устоявшиеся между ними преграды. Драко часто замечал на себе её задумчивый взгляд. Но она тут же спешно отворачивалась, прикрывая покрасневшие щёки. Парень списывал это на то, что Грейнджер просто приглядывает за ним, пытаясь, видимо, убедить себя, что слизеринец изменился и что не собирается, как раньше, оскорблять ни ее, ни кого бы то ни было. Но чем дольше он ловил на себе её взгляды, чем чаще разговаривал с ней по всяким пустякам, видя, как она смеется над шутками Блейза или Тео, тем все больше Малфой понимал, что все это опасно ведет куда-то не туда, что у него внутри зарождаются чувства, которых не должно быть, только не к ней, к любому другому пускай, но только не к Гермионе Грейнджер. Малфой провел рукой по волосам, растрепывая их и возвращаясь в настоящее, когда двери Большого зала отворились и внутрь прошествовала Минерва Макгонагалл, а за ней, господи боже, Грейнджер в охренительно коротком черном платье, под руку с Ноттом. — Блядство, — прошипел Малфой, неосознанно сжав руку Блейза, — какого черта на ней надето. Забини на минуту завис, разглядывая старосту девочек, он, конечно, видел уже это платье, в конце концов сам же его и подогнал, но до последнего не верил девчонке Уизли, что это именно то, что нужно, пока не увидел реакцию Малфоя. Ухмыльнувшись и мысленно наградив себя аплодисментами, мулат занялся подливанием масла в огонь: — Мдаа, а Грейнджер-то горячая штучка, оказывается. Полза́ла слюной подавилось при виде этих ножек, а вторая половина отшкребает челюсть с пола. Драко перестал что-либо слышать и понимать. Он был сосредоточен на потрясающе красивой девушке, он забыл, кто она, забыл прошлое, что связывало их, он видел только её блядски длинные ноги и миниатюрную фигурку, обтянутую куском черной ткани, а золотистый браслет на щиколотке даже заставил тяжело сглотнуть. Малфой понял, что окончательно попал, когда перевел взгляд на лицо Гермионы. Та смотрела прямо на него, затем опустила глаза ниже, остановившись ненадолго в районе паха, и то, что она там увидела, ей определенно понравилось, раз на губах заиграла улыбка, которую она уже открыто демонстрировала ему, глядя в глаза. Затем девушка, отвернувшись к Тео, чтобы встать в позу для танца, открыла вид на свою спину. Кажется, пока сердце Малфоя падало вниз, член в штанах наоборот упрямо продолжал подниматься, доставляя своему хозяину массу неудобств. — Блейз, — сквозь зубы прохрипел Малфой, — это конец. — Нет Малфой, — рассмеялся мулат, — это только начало.***
Гермиона вновь начала нервничать, пока они с Тео у дверей Большого зала ждали Макгонагалл. Не хотелось разговаривать, поэтому девушка молчала и иногда сжимала кулачки, пытаясь хоть немного расслабиться. — Грейнджер, прекрати дергаться, прими совет от своего нового друга, веди себя естественно, не зажимайся, расправь плечи и покажи всем, кто когда-то сомневался в тебе, что ты женщина, а не библиотечная заучка, — улыбаясь произнес Нотт, щелкнув пальцами перед лицом Гермионы. — Ты имеешь в виду весь змеиный факультет? — ответила Гермиона. — Да, Слизерин в первую очередь, каюсь, — рассмеялся парень. — Я это уже говорил, но ты выглядишь просто великолепно и это скажет любой, кто увидит тебя сегодня вечером. Так что вперед, Грейнджер, покорять мужские пики. — Тео, ты невыносим, — посмеиваясь проговорила гриффиндорка. Но девушка уже понимала, что благодаря поддержке парня, действительно окончательно отпустила себя и успокоилась. Поэтому, когда появилась директриса и, кивнув главным префектам, повела тех в зал, Грейнджер, высоко подняв голову, двинулась вперед. Гермиона знала, что если она хочет чего-то добиться, то ей следует поймать глазами во всей этой толпе только одного человека, обладателя платиновой шевелюры с громким именем Драко Малфой. Что она и сделала, наткнувшись взглядом на Малфоя, который просто пожирал ее глазами и, очевидно, хотел не просто поговорить, о чем свидетельствовал ощутимо растущий бугор в штанах, показывая, в каком возбуждении находится слизеринец от одного её вида. Гермиона улыбнулась, посмотрела ему в глаза несколько секунд, затем отвернулась и в приподнятом настроении закружилась с Ноттом в танце.***
— Малфой, прости брат, но тебе сегодня ничего не светит, — с ходу сказал Тео, вместо приветствия, опускаясь на стул рядом с Драко и Блейзом. — Что? — удивленно произнес Драко, не понимая, о чем идет речь и переглянулся с Блейзом, тот пожал плечами, показывая, что тоже не в курсе, о чем лепечет их друг. — Младшая Уизли сказала, что у Грейнджер сегодня намечается горячая ночка, по всей видимости, наша лохматая староста нашла себе ухажора. А я не горю желанием случайно наткнуться утром на какого-нибудь гриффиндорца, поэтому, пожалуй, переночую в своей старой комнатке вместе с тобой. Драко нахмурился, пытаясь переварить услышанное. Где-то на задворках сознания голос разума вещал о том, что ему должно быть все равно, ведь это Грейнджер, но после того, как он увидел ее сегодня, то окончательно убедился в том, что он хочет именно её. — Драко, ты куда? — спросил Блейз, видя как Малфой встал со стула. Но тот только отмахнулся и направился куда-то в сторону. — Нотт, кто-нибудь говорил тебе, что ты красавчик, — усмехнулся мулат, хлопнув друга по плечу, — ты, сам того не подозревая, дал Малфою волшебного пинка для храбрости. — Хах, значит я угадал, — рассмеялся Тео, — после того, как увидел эти их переглядывания, сразу понял, для кого Грейнджер так нарядилась. Черт побери, Грейнджер и Малфой, кто бы мог подумать! Ты ведь знал, да? Давно догадался, еще и с девчонкой Уизли небось спелся, колись, это платье твоих галлеонов дело? — Да тут сложно было не догадаться. Во-первых, я его как облупленного знаю, он мне еще курсе на пятом по пьяни плел что-то про красивые ножки одной мерзкой гриффиндорки, а во-вторых, рыжая меня чуть ли не перед фактом поставила, мол надо что-то делать. Ну, а что делать, надо было, чтобы нашего друга по самые яйца прошибло, ну, я и черканул мамуле с просьбой прислать что-то, чтоб башню сорвало. — Но ведь сработало, не так ли? — послышалось сбоку. — Вы только гляньте, как подорвался-то, ревнивый хорек. Возле слизеринцев стояла довольная проделанной работой Джинни, она вскинула руку и отбила пять Блейзу. — Сработало или нет, проверим завтра утром, — ухмыляясь произнес Забини, — а пока давайте-ка расслабимся. Где там моя дорогая Полумна, давно хотел пригласить её на танец.***
Гермиона стояла возле одного из столов, медленно потягивая безвкусный пунш, когда к спине прислонилась тёплая ладонь и чуть хрипловатый голос зашептал на ухо: — Грейнджер, если б я знал, что ты явишься в таком виде, то перехватил бы тебя еще до входа в Большой зал. Девушка встрепенулась и, чуть подавшись назад, тихо произнесла: — Малфой, если б я знала, что для того, чтобы ты захотел меня трахнуть, мне нужно вырядиться в такое платье, то я сделала бы это еще на Хэллоуин. Малфой завис, удивлённо глядя на Гермиону, таких выражений он от нее еще не слышал, но ему это понравилось. — Дело не в платье, вернее, оно, конечно, сыграло свою роль, ты за него еще ответишь чуть позже, — улыбаясь произнес блондин, — просто Нотт там проговорился, что ты ждёшь кого-то этой ночью, и я вдруг понял, что сойду с ума, если это будет кто-то другой. Как подумал, что какой-то тип будет делать вот так, — прошептал Драко, проводя рукой вдоль позвоночника, зацепляя золотистую паутинку из цепочек, — так сразу понял, что не могу этого допустить. Гермиону прошибли сотни мурашек. Невероятно, чертов слизеринец заводил ее, почти не касаясь. — Мы можем уйти прямо сейчас? — резко спросила Гермиона, глядя в глаза Драко, и положила руку ему на брюки. Малфой подумал, что если сейчас же не свалит отсюда, то кончит в штаны, как мальчишка, поэтому выхватил стакан из рук гриффиндорки, поставил его на стол и, бросив: «иди за мной», уверенным шагом направился к выходу из Большого зала. Хотя все внутри кричало о том, чтобы ворваться в первый попавшийся кабинет, он не хотел делать это с ней там, в одном из пыльных, тёмных учебных классов. Добравшись до башни старост, Малфой рявкнул пароль, который знал, так как был тут частым гостем, и, схватив Гермиону за локоть, стоило ей только переступить порог, впился настойчивым поцелуем в такие долгожданные и манящие губы. Девушка пискнула, но тут же крепко прижалась к твёрдому телу, отвечая на поцелуй и запуская руки в шелковистые волосы. Боже, как давно она мечтала их потрогать. На ней нет лифчика, твою мать! Малфой опустил одну руку на ягодицу Грейнджер, сжав её, тут же прижал ее к себе еще сильнее, от чего они оба рвано выдохнули. Вторую руку Драко запустил в высокую прическу, пытаясь наощупь высвободить каштановые кудри, не прерывая при этом настойчивые поцелуи. Когда все заколки были откинуты в сторону, а на плечи упали тяжелые пряди, Малфой собрал их в кулак и, оттянув голову гриффиндорки вбок, принялся сцеловывать каждый сантиметр тонкой шеи, иногда поднимаясь к ушам и посасывая маленькие сережки. Драко было жарко, ужасно жарко, ему становилось нечем дышать. — Грейнджер, рубашка, — прохрипел Драко. Гермиона, уловив состояние Малфоя, принялась расстегивать маленькие серебряные пуговицы, стараясь как можно скорее прикоснуться к подтянутому телу без преград в виде одежды. На последней пуговке девушка протянула руку вниз и чуть сжала член Малфоя, заставив того судорожно вздрогнуть и зашипеть. — Черт, что ты творишь, ведьма? Но Гермиона хотела, чтобы он понял, что она хочет его так же сильно, как и он её, поэтому принялась медленно поглаживать ощутимый бугор, которому явно было тесно за застегнутой ширинкой. Девушка чуть отдалилась от целовавшего её Малфоя и сама прислонилась губами к местечку под кадыком, покусывая, а затем зализывая укусы влажным и горячим языком. Малфой зарычал, затем сжал бёдра гриффиндорки и поднял хрупкое тело вверх, заставив тем самым обвить себя ногами и еще сильнее прижаться к пульсирующему члену, быстрым шагом направился по лестнице наверх в комнату Гермионы. Кое-как открыв дверь, он поставил девушку на мягкий ковер и на мгновение посмотрел ей в глаза, взгляд Гермионы был помутневшим от возбуждения, выражение лица давало понять, что если он еще на секунду притормозит, то она его убьёт. Но Драко решил, что поиздеваться над девушкой прямо сейчас это хорошая идея, иначе он сам просто не выдержит. Все еще продолжая смотреть в глаза Гермионы, он медленно завел руку ей за шею и расстегнул застежку платья, затем, сжав ткань в руке, все также медленно и аккуратно начал спускать платье вниз, опускаясь при этом вместе с ним, проводя руками по фигуре, целуя грудь, которая часто вздымалась от тяжелого дыхания, описывая языком спираль вокруг пупка, заставив Грейнджер втянуть воздух и стиснуть в кулаке платиновые волосы. Когда Малфой коснулся губами её трусиков, Гермиона чуть не свалилась на пол, так дрожали её ноги на высоких каблуках. Драко присел на колени, приподняв сначала одну ее ножку, затем другую, снял с неё босоножки, уделяя внимание золотому браслету, слегка поиграв с ним пальчиками, затем повел рукой вверх вдоль ноги и остановился у кромки белья. — Малфой, стой, — умоляюще прошептала Грейнджер. — Мне казалось, что ты не хотела, чтобы я останавливался, — усмехнулся блондин и подцепил пальцами тонкий хлопок. Не дав девушке время на раздумья, Малфой спустил трусики вниз и, приподняв одну ее ногу себе на плечо, дотронулся до влажного тепла, сначала легко, почувствовав, насколько мокрой она была, а затем, заставляя девушку закусить губу и еще сильнее вцепиться в его волосы, чтобы не упасть, ввел сначала один палец до самого основания, а затем второй и начал медленные движения. Стон, который издала Гермиона в ответ на его действия, он наверняка запомнит на всю оставшуюся жизнь. — Грейнджер, разреши мне попробовать тебя, пожалуйста, — прошептал Малфой, медленно целуя внутреннюю сторону бедра. — Боже, Малфой! — прохрипела гриффиндорка, но сама же вмиг задала направление его голове, за которую по-прежнему держалась. Драко усмехнулся и тут же медленно провел языком по складочкам естества. Гермиона гортанно застонала и дернулась, однако Малфой не дал ей вырваться, крепко держа ее второй рукой и продолжил терзать своим языком возбужденный комок нервов. Он то отстранялся, едва касаясь кончиком языка, то чуть посасывал губами, слизывая соки возбуждения. Гриффиндорка инстинктивно подалась бёдрами вперед, прижимаясь к его рту. Посмотрев вверх, Драко увидел, как раскрасневшаяся Гермиона, покусывая губы, закатывает затуманенные глаза, одной рукой девушка уже сжимала затвердевшие соски, что доводило до исступления, но стоило Малфою ускорить движение пальцами и сильнее надавить языком на клитор, как Грейнджер, на секунду снова поддавшись к нему бёдрами, протяжно застонала и затряслась от накрывшего её оргазма, родившегося от его губ. Грейнджер пыталась освободиться от державшего её Малфоя, но парень продолжал вылизывать все её возбуждение до остатка. Когда Драко наконец оторвался от неё, Гермиона с силой потянула его на себя и впилась своими искусанными губами в его, чувствуя свой собственный вкус, который остался на языке Малфоя. Малфой и так был на грани, а после её сумасшедшего поцелуя понял, что ему срочно нужно наконец что-то сделать со своим состоянием. Он легонько толкнул обнаженную девушку к кровати, а сам с остервенением принялся расстегивать черные брюки. У Гермионы появилось время, чтобы рассмотреть подтянутую фигуру слизеринца, образовавшуюся путём многочисленных тренировок по квиддичу. Рассмотреть каждый шрам, что оставил на шестом курсе Гарри Поттер, по глупости использовавший неизвестное ему заклинание из учебника Снейпа. Бледную кожу, косые мышцы, четко прослеживающийся пресс и дорожку светлых волос, спускающихся от пупка вниз. Господи боже, он был идеален. — Нравится то, что ты видишь? — спросил Малфой, приподнимая уголки губ и медленно спуская трусы к лодыжкам. — Нравится, — весело произнесла гриффиндорка, внаглую любуясь всеми частями тела блондина, затем поманила к себе пальчиком, — давай, Малфой, иди сюда. — Кто ты и что ты сделала с заучкой Грейнджер? — в очередной раз за сегодняшний вечер поражаясь гриффиндорке, воскликнул Драко. Гермиона сама себе удивлялась, очевидно, возбуждение ударило ей в голову, не иначе, раз она ведет себя с ним так раскрепощенно. — Не знаю Малфой, но мне очень хочется ощутить тебя внутри. — Блять. Все, спусковой крючок сработал, Драко громко выругался и мгновенно раздвинул стройные ножки Грейнджер, устраиваясь между ними. Несколько раз проведя по члену рукой, размазывая сочившуюся смазку и без каких-либо очередных прелюдий, ибо гриффиндорка уже была мокрая и давно готова, Малфой потянулся к припухшим от многочисленных поцелуев губам и вошел на всю длину. Оба тут же громко и протяжно застонали. Ногти Гермионы впились в спину Малфоя, а у Драко перехватило дыхание от того, насколько узко было внутри. Он дал себе пару мгновений привыкнуть к этим ощущениям, лишающим рассудка, и начал двигаться, постепенно набирая темп. — Грейнджер, в тебе охренительно хорошо, Господи боже. Гермиона открыла глаза и тут же попала в плен серых радужек, полыхавших похотью и возбуждением. Малфой наклонился к шее девушки и, не переставая двигать бедрами, медленно всосал кожу возле ушка, затем поцелуями переместился к груди и взял в рот затвердевший сосок, слегка покусывая. Гермиону трясло, она чувствовала приближение оргазма, поэтому переместила руки на бёдра Малфоя и с силой притянула его к себе. Драко зашипел, слегка отстранился, закидывая ее ногу себе на локоть и чувствуя, что находится на грани, начал быстро вбиваться в лежавшую под ним ведьму. Пот стекал по лицу, скатываясь к кончику носа, падая на влажную кожу Гермионы. Движения стали резкими, звуки шлепков тел друг о друга разносились по всей комнате. Неожиданно Грейнджер выгнулась, её тело конвульсивно содрогнулось и раздался долгий, протяжный стон. Впервые в жизни Гермиона испытала настолько сильный оргазм, от которого помутнело в глазах. Малфой, чувствуя, как вокруг члена сжались стеночки, толкнулся еще пару раз, затем громко застонал и, излившись внутрь, повалился на девушку, уткнувшись ей в шею. Гермиона чувствовала его горячее сбитое дыхание и бешено стучащее сердце, зарылась пальцами в растрепанные волосы и стала медленно перебирать светлые пряди, слегка царапая кожу головы. Драко тонул в волнах экстаза, оргазм накрыл его с головой, не было сил даже сдвинуться с места, хотя парень чувствовал, что придавил всем своим весом хрупкую гриффиндорку. Наконец пошевелившись, Драко вышел из Гермионы и примостился рядом, обвивая рукой её талию и притягивая к себе. Девушка прижалась к нему и положила руку ему на грудь. Так они и лежали, в полной тишине, переводя дыхание и слегка касаясь друг друга. Малфой выводил какие-то, понятные ему одному, символы на спине гриффиндорки, а Грейнджер водила кончиком ногтя по всем шрамам, до которых могла дотянуться. Драко лежал с закрытыми глазами, то и дело чувствуя инородные прикосновения к груди, когда Гермиона дотрагивалась до очередного шрама. Нахмурившись, он открыл глаза и посмотрел на её предплечье, на котором все еще был застёгнут широкий кожаный браслет. Вспомнив, что скрывается за этим украшением, Малфой тяжело вздохнул и тихо прошептал, уткнувшись в каштановые кудри и взяв её руку в свою, заставив гриффиндорку вздрогнуть. — Гермиона, надеюсь когда-нибудь ты меня простишь. Гермиона удивленно посмотрела на Малфоя, который, кажется, сам опешил от того, что назвал её по имени. — Я уже тебя простила, — сказала она и, после небольшой паузы, продолжила, — Драко. У каждого из нас остались шрамы, как напоминание о том, что никогда больше не должно повториться, — девушка расстегнула браслет и отбросила его в сторону, приподнимая при этом руку над головой, — не ты мне его оставил, поэтому и извиняться за него не должен. Да, я знаю, у нас с тобой были крайне сложные ненавистные отношения, но в тот момент, когда Беллатриса меня пытала, поверь мне, Драко, даже если бы ты вдруг захотел что-то сделать, если бы в тебе проснулась совесть, то ты бы лежал рядом со мной, корчившись от её Круциатуса. Драко молчал, обдумывая все вышесказанное, затем медленно притянул её руку к своим губам и оставил несколько лёгких поцелуев на каждой вырезанной букве. — Ты должна еще кое-что понять, Грейнджер, во мне больше нет ненависти ни к тебе, ни к твоему происхождению. Иначе меня бы тут не было, и всего этого тоже бы не было. Я здесь, в этой постели, потому что ты мне симпатична, и я уж некоторое время хотел тут оказаться, — проговорил блондин, проводя указательным пальцем по шее, а затем и груди Гермионы, ведя его все ниже и ниже. — Ты знаешь, Малфой, я тоже не имею привычки спать с кем-то, кто мне противен, поэтому очевидно, что мое отношение к тебе изменилось. Правда, я не ожидала, что твой член на это повлияет, — усмехнулась Гермиона, перехватывая его руку и поднося её ко рту, обхватывая пальцы припухшими губками, посасывая их, обильно смачивая слюной, и вновь вернув на свою промежность. После этих действий у Малфоя напрочь снесло крышу и он, рыкнув и подмяв под себя гриффиндорку, резко вошел в неё, начав второй заход. Они занимались сексом полночи. Пару раз на кровати, один раз в душе, затем на мягком ковре, когда Драко возбудился от вида Гермионы, замотанной в белое банное полотенце, еле скрывающее ягодицы. Уставшие, обессиленные, но жутко довольные, они в обнимку проспали бы до самого обеда, но были разбужены своими недалёкими друзьями, которые без зазрения совести пришли оценить свои старания. — …говорил, что он с ума сойдет. — А ты мне еще не верил, что это платье то, что нам нужно. — Просто у Малфоя давно стоит на Грейнджер. — Можно подумать, ваша Грейнджер сама не при делах, я пару раз видела, как она его глазами пожирала. Драко давно проснулся и тихо вслушивался во всю ту ерунду, которую говорили его друзья. Слегка приоткрыв один глаз, он увидел, как возле двери девчонка Уизли, Блейз, Тео, Пэнси и даже Лонгботтом пытались доказать друг другу, кто из них первый понял, что у Малфоя и Грейнджер это взаимно. — Свалите нахрен отсюда, — сонно пробормотала Гермиона, прижимаясь к Малфою всем телом, потягиваясь и закидывая на него одну ногу под одеялом. — Черт, Грейнджер, мне что, придётся теперь каждый день заглушки ставить, — обреченно вздохнул Тео. — Потерпишь до выпуска, Нотт, — проворчала Гермиона и, открыв глаза, посмотрела на Драко. Тот, усмехнувшись и зарывшись рукой в её кудри, повернул голову к Блейзу. — Только начало, да? — Совершенно верно, мой друг, — улыбаясь, произнес мулат. — Ну все, пошли отсюда, Малфою нужно позаботиться об утреннем стояке. Закрывая дверь, Блейз видел, как в него летит подушка и поспешил удалиться, решив, что пора, наконец, заняться своей личной жизнью.