***
Я зашёл проверить как дела в инженерной роте. Там у них как раз был обед после нескольких часов беспрерывной работы, город сам себя не укрепит. Ну, полевая кухня – чудная вещь, но все сидят какие-то печальные, и весьма таки понятно, почему. Решил я вдруг приободрить малек солдатов: — Ну что, орлы, кормят хорошо? — молчание, — Неужели плохо? — снова молчание, — Выходит хорошо? — Выходит хорошо. Входит плохо… — ответил мне знакомый, но подавленный голос. Как оказалось, это был лейтенант. По специальности он был инженером, поэтому я не удивился, увидев его здесь. — Ясно... — сказал я, усаживаясь возле него, — А что все здесь грустные то, потому что времена сейчас тяжёлые? — Не совсем, сэр, — сказал он, надкусывая галет. — Да? А что? — Недавно нашего капитана разорвало на части СВУ. Он проходил возле брошенного на тротуаре мотоцикла, бак которого был, наверное, начинен взрывчаткой дистанционного подрыва... И его не только отбросило, но и тут же окутало огнём из-за бензина прямо перед всей ротой... — Дерьмово... — про бывшего капитана этой роты я уже слышал. Насколько мне было известно, его все уважали, юморной был парень. Но тут я опять подловил себя на том, что практически ничего не чувствую. «Он погиб – да, и что с того? У нас ещё много дел и работы» — от этих мыслей я становлюсь противен сам себе. Я знаю, сейчас на кону жизни реальных людей. Но поможет ли волнение их спасти? Нет. Поэтому я и дальше буду избегать этой ошибки, — А кто сейчас заменяет его? — Его заменяю я, — сказал он, показывая на свои погоны, звание капитана на которой я заметил только сейчас, — Но особого счастья от этого нового звания у меня нет, — пробурчал он, открывая пакетик с сахаром. Я сидел, не зная, что сказать ещё или как-то поддержать разговор. Видимо, я и правда ужасен в моральной поддержке людей? Но тут я понял, что мог бы сделать выгодную сделку для нас обоих. — Ну, новоиспеченный капитан, — сказал я, хлопнув ладонью по его плечу, — Будешь у нас в операции главным инженером, дружище. Тот посмотрел на меня сначала с ошеломлением, который затем сменился недоверчивым удивлением. — Правда? — Ну, ты у нас сколько уже лет? Кому, если не тебе можно доверить эту роль, верно? — Э... да! Можете положиться на меня. Я хоть и не психолог, и проводить психотерапию в полевых условиях не умею. Но я должен использовать ту власть, что даёт мне должность Губернатора, чтобы окружать себя лояльными и опытными людьми. Авось и проживу дольше, чем мне заготовлено судьбой... А что касается роли главного инженера – в игре это был советник, который ускорял строительство гарнизонов, то есть, довольно полезный гаврик. Сейчас, в столь непростые времена, когда все деньги уходят на поддержание нашей военной машины, а не простому люду, мы должны как можно быстрее разобраться с мятежниками, или хотя бы отбросить их. Но если подумать рассудительно – о какой победе над повстанцами может идти речь, если мы еле сводим концы с концами даже в глухой обороне? А ещё и топать прямо до крепости собрались, амбиции – хорошая вещь, но иногда нужно знать меру... К весне фронт встал, и находился неподвижным несколько недель. Мятежники подошли к городку довольно близко, нас отделяла лишь одна зона, которая постоянно находилась под их атаками. Наши войска предприняли несколько локальных наступлений, но все они заканчивались там же, где и начинались. Передовая была перерыта окопами, рвами, и напоминала уже Первую Мировую с её клятой позиционной войной, где за каждый сантиметр отваливались головы тысяч солдат. Единственное отличие лишь в том, что ядовитого газа нет, да и крыс с заразами в комплекте тоже, поэтому здесь всё обстоит немного лучше. Мы усвоили довольно быстро, что мы пока слишком дохленькие для того, чтобы пытаться идти в атаку, будем пока наращивать силы, а там может что-то и выйдет.***
Натиск мятежников со временем только усиливался: постреляют тут, побомбят там... А здесь вдруг взяли, и развернули наступление похлеще Барбароссы. На зону, смежную с городком понабежали целые легионы этих голодранцев, и в первые же дни боёв гарнизон этой зоны успел израсходовать боеприпасов на весь госдолг США. Подкрепление им было просто необходимо, и мы отправили ещё одно подразделение в поддержку. Только вот один из батальонов каким-то боком сумел отстать и потеряться. Типичная афганская армия, что сказать? Я разговаривал с офицером этого сборища по рации, а он всё никак не вдуплял, где остальные батальоны и почему на месте назначения пусто. — Один в поле не воин, один в поле – топографический кретин. Битва не здесь! — кричал я в рацию, пытаясь наконец образумить его. Вскоре эта нервотрепка завершилась, и с хорошим исходом – офицер таки догнал, что водил своих ребят по неправильным координатам. Ну, завершился он то завершился, но факта того, что он был огромной тратой моего времени никак не отнять. Брюс стоял рядом и просто слушал мои потуги, на лице у него было серьёзное равнодушие, но вот чувствую задницей, внутри он орал. В комнату зашёл контрабандист, что меня удивило, потому что ему в основном было глубоко насрать на военную ситуацию, если это не приносило ему прибыль или... повода поржать. — Что за дела? — сказал он, подходя к нам с таким видом, будто ему под силу сломать лидеру мятежа хребет за сотни километров. — Хреновые дела, скажу я тебе, — ответил честно и по делу, так как всё так и было. Он стал, призадумался, и после непродолжительного мозгового штурма выдал: — Так, у нас новая тактика. — И какая же? — Противник не может догадаться, что мы задумали, если мы сами не знаем, что мы задумали! — Так, иди нахрен отсюда. Вот правда, он точно из тех людей, которые скажут: «Полковник, прошу доверить мне новую военную тайну, так как предыдущую я уже разболтал», вот как ему можно доверить хоть что-то, помимо наё*ывания? Всё остальное у него через заднее место! Помощь гарнизону атакованной зоны пришла, но вот битва зашла в тупик. Каждая из сторон окопалась, и теперь мы делим зону с мятежниками, что иногда пытаются проводить диверсии и саботажи. Между окопами ничейная земля, на которую если ты и ступишь, то уйдёшь оттуда уже в виде «Груза двести» в цинковом гробу. Закупленные в начале всего этого фарса самолёты – одно из единственных вещей, благодаря которым повстанцам тяжеловато даются смелые наступления. А вот нам об атаке на мятежников можно пока и не мечтать, их слишком дофига, чтобы даже пытаться. И вот так бомжахеды медленно, но верно отодвигают наши силы на север, но всё никак не могут выйти за пределы гор и лесов. Городок всё ещё стоит, можно сказать, он теперь полноценный стратегический объект, потеря которого будет знаменовать нам дополнительный ворох больших проблем. К тому же, тут наш полевой штаб, из которого мы принимаем все военные решения. Топать до основного на севере далековато, но до нас здесь как рукой подать, и мятежники явно пытаются подойти поближе, хоть и вяло. Хотел закупить самолётам тяжёлое вооружение, но внезапно я понял, что теперь улучшения стоят в три раза больше, чем стоили сами самолёты. Как оказалось, наша инфляция пробила небеса, и оно всё никак не останавливается. Сперва я подумал на контрабандиста, но потом дошло, что он хоть и мудила, но на такое не способен. И тут методом исключения осталась банкир, которая, как стало известно, печатала деньги как не в себя. На мой излюбленный в последнее время вопрос «А нахера?», она ответила, что в бюджете было пусто как в голове у барыги, что ей категорически не нравилось. В принципе, да, откуда ей проценты тогда получать? Из воздуха? Да и деньги сейчас правда не помешают, но инфляция всё равно фиговая вещь, гляди, и булка хлеба будет стоить столько же, сколько стоит сейчас «Стелс» бомбардировщик. Третья бригада своё обучение окончила, и была тут же отправлена закрывать дыры в обороне. А дыр этих, кстати, чуть больше, чем дохрена! Нам просто не хватает людей, чтобы всё это контролировать, а необученных на фронт кидать – то ещё удовольствие, из-за которой наша репутация пострадает немерено понятно почему. Да и вообще, мы и так уже перед всеми выставили себя гороховыми чучелами, почти весь юг региона просрали, куда ещё падать? Жизнь в окопах для обычного солдата – то ещё приключение, через которое мало кто без надобности захочет проходить. Сидеть по несколько часов в ожидании чего-то – занятие скучное. Но если ты вдруг высунешь голову – твоё лицо расквасит снайперская пуля. У мятежников они оказывается есть, причём довольно умелые, правда сравнивать особо не с чем. Если посмотреть с какого-нибудь здания городка на горы, то там можно увидеть кучу воронок и столпов чёрного дыма, которые словно чернилами покрывают голубое небо. Наши войска уже давно ушли оттуда из-за постоянного напора и окапались у подножья (скажу честно, довольно неудобная позиция), и ждут с этих гор какого-то трындеца, который может придти оттуда в любую секунду. А если трындец этот придёт, и если они его не смогут сдержать, то под удар попадёт уже городок, а вследствие – и наш полевой штаб. Поэтому я приказал лейтенанту приложить усилия к строительству гарнизона именно в этом районе, так как мятежники уже поджимают со всех сторон. На фронте творится какая-то ахинея, повсюду происходят атаки на наши позиции, порой даже успешные, из-за чего я потихоньку начинаю сходить с ума. Следить за всем этим сложно, особенно, если твой напарник, то есть барыга, пинает голубей и иногда подкидывает из своего кармана кучу бабок на инициативы, мол, вот тебе подгон, до меня не докапывайся. Брюс делает что может, но мятежники всё равно лезут из всех щелей и дубасят наших парней перед тем, как быстренько разбежаться. Они внезапно атакуют, и если понимают, что им скорее всего не пробиться, также внезапно уходят, оставляя наших солдат в смятении. Недавно мы полностью заменили устаревшее вооружение второй бригады государства на более новые М16 поздних модификаций. И теперь у нас две постоянные правительственные бригады, полностью укомплектованные американскими пушками. Были также закуплены и более современные элементы экипировки вроде шлемов и бронежилетов западного образца. Хоть и по опыту и дисциплинированности они скорее всего уступят даже повстанцам, но по вооружению существенный перевес будет в их пользу, хоть чем-то они теперь будут лучше. Неужели теперь то афганская армия – не сборище тупых голозадых оборванцев, а просто сборище идиотов? Не прошло и столетия...***
— Это Сокол, буду на месте сброса через пару минут. В радиусе авиаудара нет дружественных сил, приём? — Гамма-3 Соколу, дружественных сил нет, а где ваш напарник? — А, Вскрыватель? Он... Эм... Снова сбился с курса... На другом конце слышен смешок. — Сно-о-ва... Он, походу, совсем отошёл от дел? — Без понятия, он вновь каким-то образом сломал радиостанцию и теперь не выходит на связь. — Ха-ха! Должно быть, среди техников на базе он любимчик? — Скорее наоборот. — Эй! — в радио канале раздался незнакомый голос, — Сохранять радио молчание! Закройте варежки! — Виноваты... В эфире стало тихо. Были слышны лишь помехи и приглушенный поток воздуха. Через некоторое время пилот вновь заговорил. — Сокол Гамме-3, вижу цели, иду на снижение. — Сокол, это вы летите с запада? Нам казалось, что аэродром на севере... — Всмысле с запада? Я же... — вновь приглушенный поток воздуха, которая резко обрывается словами пилота, — Ха... Так вот он, родненький, нашёлся. — Что? Это Вскрыватель? —Ага, он самый. И он... — пилот внезапно замолчал, — Ложитесь!!! Этот дебил летит к вам!!! — Ептвою!.. Слышны крики и отдалённый звук, похожий на раскат грома, который быстро приближается, пока в один момент не обрывается оглушающим грохотом...***
— Убей меня. — Сэр, вы серьёзно? — Да, чёрт возьми, я серьёзно, я больше не вынесу этого... Слушай, почему мы просто не отправим его с песней и не заменим его другим, нормальным пилотом? — К сожалению, это невозможно. В государстве сильный дефицит квалифицированных пилотов, мы попросту не сможем найти ему замену. — Зашибись... Клянусь, его задницу от расстрела спасла его же собственная криворукость, потому что он чудом никого не задел. Похоже, я рано начал его нахваливать, вон какие трюки вытворяет! Он с такими темпами точно кого-нибудь угрохает... А это ещё притом, что ничего поделать с этим я не могу – в такие тяжёлые времена у нас каждый активный самолёт на счету, а их у нас не так уж и много, как хотелось бы. К тому же, после недавнего неудачного налёта на крепость (у них, чёрт побери, ПВО на башнях!), мы ещё и самолёт вместе с пилотом просрали, наши ВВС в полном дерьме... Через долгие и тяжёлые бои мятежники практически полностью овладели соседней от нашего полевого штаба зоной, что стало для нас тревожным звоночком. Мы начали подумывать об эвакуации уже всего персонала полевого штаба, но сейчас повстанцы сильно ослаблены недавними стычками, поэтому им скорее всего нафиг такие риски не нужны. Из этой зоны отступила бригада Коалиции и укрепились на подступах к городку. Выглядят они довольно задолбаными, будто до этого всем подразделением боролись с гориллами, что, кстати, было недалеко от правды. Мы с Брюсом проводили у них инспекцию, так как нас заверили, что на фронте всё тихо и вообще всё чики-пуки, чего вы беспокоитесь то? Я отнёсся к этому скептически, но всё равно поперся, так как жариться в кабинете мне тоже особо не хотелось, а на улице хоть немного прохладно, и вроде бы даже собирается дождь. Приехали мы в полдень, в самый разгар трудового дня. — Сержант, — Брюс обратился к какому-то парню с нелепой улыбкой, — Ещё раз проверьте личное дело новобранца Абдула. Каждый раз после перестрелок он стирает отпечатки пальцев на оружии. — Кому-то сейчас есть дело до того, что кто-то стирает отпечатки? — спросил я из чистого интереса. — Да, сэр, мы не можем позволить, чтобы происходили непредвиденные... последствия, — ответил он с непроницаемой рожей. — Хорошо, полковник, я проверю, — отозвался парень, нелепая улыбка на его лице медленно начала исчезать, — Но разрешите спросить у мистера Губернатора кое-что? — Вольно. — Сэр, — обратился он ко мне с какой-то грустью, — Знаете, когда я был маленький, мама не могла отдать меня в детский сад — не было мест. Потом я пошел в школу на другом конце города, потому что в школе рядом с домом тоже не было мест. Но почему же в армии есть места на всех? — Э... — я встал как вкопанный, не зная, как ответить на этот странный вопрос, но снова появляющаяся у него улыбка поставило всё на свои места. Внезапно с серого неба стремительно упало что-то голубое. Оно приземлилось поблизости и с грохотом разорвалось, раскидывая повсюду ошмётки. — Что за... Потом приземлился ещё один, второй, третий... Это было похоже на артобстрел. — Твою мать! Всем в окопы! Где Абдул?!***
Мятежники начали штурм городка. Гораздо раньше, чем предполагалось. Возможно, повстанцы использовали артиллерию кустарного производства, где в качестве боеприпасов были газовые баллоны. "Баллонометы", если изволите их так назвать. Весь штат нашего штаба был в срочном порядке эвакуирован из поселения, пока две бригады сдерживали натиск мятежников. Но атакующих было слишком много, к тому же кто-то саботировал нашу радио инфраструктуру, поэтому городок, по расчётам, падёт всего через несколько дней. Когда мы уезжали, я обернулся назад, и увидел лишь городские застройки, охваченные пламенем на фоне темно-серого неба. Где-то вдали были видны яркие вспышки взрывов, что вспыхивали и тут же затухали. Иногда мне правда кажется, что было бы, если бы всего этого дерьма не было. Одни воюют за что-то там, другие тоже воюют за что-то своё, но факт остаётся всего один – никто здесь не выигрывает. Но судить о войне я не в праве. О том, что такое война, судить по-настоящему могут только мёртвые: только они одни узнали всё до самого конца...