***
Остальное лето прошло спокойно, иногда происходили стычки, где наши вояки и мятежники мутузили друг друга ссаными тряпками, а потом просто расходились как только им всё это действо надоедало. А сейчас мы ограничиваемся артобстрелом их позиций, и мятежники теперь отвечают нам летучими баллонами с газом. В общем, на фронте происходит игра в бадминтон, в котором конкретного победителя особо нет. Четвертое подразделение государства выйдет из тренировочных лагерей только к концу года, так что тут надо выждать подходящий момент или же пробиваться так, на пофиг, тут уже как распорядиться судьба. Однако, тут есть ещё одна опция – можно с помощью связей контрабандиста подкупить некоторых командиров мятежа и жёстко так ослабить их оборону горного периметра. Эта идея пришла ко мне внезапно, и как только я понял, что так мы можем сохранить приличное количество жизней, сразу же встал и отправился на поиски барыги. Его в кабинете не оказалось, поэтому я спустился на этаж ниже, и только выйдя из лестничной площадки услышал его голос: — Не целоваться на людях! Ну что за молодёжь пошла? — говорил он кому-то с явной издевкой. Я увидел его возле пары сотрудников, парню и девушке, и всё встало на свои места. — Вы сами то хоть раз в жизни целовались? — спросил клерк, выглядящий так, будто хочет смыться. — Разумеется. — Ваша мама не считается! — парень ухмыльнулся, думая, что уделал его, однако... — Зато твоя считается, — контрабандист улыбнулся самой хитрой ухмылкой, на которую был способен. На лице клерка появилось крайнее недоумение, и тут барыга видимо понял, что что-то разошёлся, — Кхм, короче, с глаз долой, и чтобы такой чехарды на людях не было, понятно? Клерк лишь заторможено кивнул и поспешил скрыться со своей половинкой за углом. Контрабандист же лихо повернулся и тут же подпрыгнул, увидев меня прямо перед собой. — Ох ёпт... Любишь ты внезапно перед людьми появляться... — Скажи это Мине. Не думал, кстати, что ты чтишь правила. — Да я так ему отомстил. А так на эти самые правила мне по... Э... Всё равно, скажем так. — А что он тебе сделал? — Да жадина он, — факт того, что этот самый сотрудник – один из заведующих по нашему бюджету делает это высказывание ещё правдоподобнее. — Ага... Ну, в общем, у меня к тебе дело есть. — Ко мне опять претензии? — сказал он со скукой. — Не-а, они конечно есть, и причём дохрена, но я пришёл не для этого. Я обрисовал ему свою идею с подкупом некоторых важных шишек в рядах мятежа. Среди повстанцев есть люди, что с радостью отрекутся от "освободительных" идей ради бабосиков, помните, что деньги правят миром? Если мы сможем их подкупить, то есть отличный от нуля шанс, что их оборона ослабнет до такой степени, что стоит только пнуть, и всё гнилое строение рухнет. Контрабандист сказал, что провернёт всё в наилучшем виде и за свой счёт, но с одним условием: все шмотки, которые подкупленные мятежники с собой принесут, достанутся ему. Я просто пожал плечами, мол, валяй, мне по барабану. А пока барыга занимается махинациями, мы вернёмся к делам нашим гражданским. За это время их накопилось изрядно, и когда мы вынужденно вернулись в наш основной штаб, мы сразу же встретили банкира, заваленную тоннами бумаг и просящую нас со всем этим помочь. Мы на время нашего пребывания на юге впихнули все мирные дела банкиру, но не учли, хватит ли вообще у неё на всё это рук. Как оказалось – не хватило, и пришлось наверстывать то, что накопилось. Среди огромного количества скандалов, вроде продажного судьи или черезчур жёсткого начальника полиции были и проекты по постройке сооружений, все из которых с особой заботой посылались в топку, так как денег из бюджета в последнее время никак, зараза, не наскрести. Даже банкиру проценты так и не капают, а раньше они были хорошим бустом для нашей то глуши...***
Следующая атака была предпринята на городок с целью её возвращения в родную гавань. Если мы её отобьем, то мятежники будут полностью изолированы в горах, что даст нам много преимуществ. На поселение наступало первое подразделение государства с поддержкой ещё трёх бригад, крепко закрепляя наш успех. Но если мы здесь каким-то образом провалимся, то я окончательно разочаруюсь в нашей армии, вот зуб даю. Я смотрел на телевизоре новости из любопытства, что там про всю эту движуху скажут. Может, что-то наконец-то в положительном ключе? На экране ведущий новостей перебрал бумаги и начал речь: — Несколько дней назад операция «Соколиный Глаз» начала штурм города, что когда-то был стратегически важной точкой, захваченная мятежниками. Представители операции заявляют о том, что силы боевиков будут, цитирую, «сметены» из населённого пункта за несколько недель. На данный момент на улицах города проходят уличные бои, наш корреспондент Башир на месте событий и расскажет о ситуации поподробнее. Башир, слово тебе. На экране появился относительно молодой мужчина в голубом бронежилете с надписью «ПРЕССА», он снял шлем и неаккуратные пряди чёрных волос упали ему на лицо. — Спасибо, Вагиз. А что касается ситуации в городе – то недавно был отбит центральный рынок и площадь. Национальные силы проходят через город с невероятной скоростью. Гарнизон мечети, что раньше был занят повстанцами и с самого начала штурма оборонялся в полном окружении наконец сложил оружие. Вы можете видеть здесь эту самую мечеть... — он указывает, и камера послушно следует за его пальцем. Сначала изображение нечеткое, но оператор добавляет резкости, и становится видно полуразрушенное строение, которое похоже на мечеть лишь с натяжкой, — Или то, что от неё осталось... Плененные мятежники на данный момент находятся под... Сэр? Сэр, пожалуйста, уделите мне минуту. Я – Башир Багдади, телекомпания «Расу». В кадре появился мужчина в военной форме. Похоже, старший лейтенант. И он лысый, как бильярдный шар-восьмёрка, а на лице усы, как у типичного британского злодея. — Угу? — ответил он, занятый рассматриванием облезлого плаката на стене с рекламой лекарства от поноса. Будто это интересует его куда больше, чем какой-то там репортёр. — Вы можете рассказать нам, как проходил штурм здания? Были ли жертвы? — Кхм... — отвлекшись от занятной рекламы он задумчиво глянул наверх, — Ну, из наших были только раненые – мечеть мы просто обстреливали, а вот про мятежников тоже самое сказать не могу, — он посмотрел в сторону, камера следует за его взглядом и в объектив попадают выстроенные в ряд люди с поднятыми руками. На них много шрамов и мелких ран, видимо, от осколков. Одеты они как обычные гражданские, хотя повстанцы довольно часто так одеваются, чем затрудняют нашим ребятам жизнь, — Этим пацанам ещё повезло выжить после такого, если бы не сдались сейчас, то они бы тут не стояли. Когда мы только подошли, они оборонялись с помощью вот этого пикапа, — он подошёл к раскуроченному и обугленному корпусу автомобиля, в её кузове видны остатки станкового пулемёта, — Ну вот, сие эрзац штуковина. Эта хрень держала нас на расстоянии несколько часов, еле подловили её... — А это что? — Башир показал на какую-то красную кляксу, нарисованную на капоте. — А, да это их знак, любят они рисовать её где попало. — Фахим, приблизь ка... — оператор выполняет просьбу, и изображение увеличивается. Через время на чёрном фоне становится видна выцветшая от температуры эмблема в виде красного ромба, под которым скрещиваются две нарисованные сабли. Верно, это, можно сказать, "герб" мятежников, что я уже пару раз видел, — Ну и ну... — Эм, Башир? — на экране в дополнительном окне появляется ведущий, — Твоё эфирное время как бы не бесконечно, дружище. — А, да! Я помню. Итак, наш телеканал «Расу» будет следить за дальнейшим развитием событий. Это был корреспондент Башир Багдади, увидимся в следующем эфире. Картинка переходит обратно в студию с ведущим, он поправляет галстук и объявляет об окончании выпуска новостей. Проигрывается конечная заставка, и через некоторое время на экране начинает идти реклама сельскохозяйственной техники. Что же, значит дела у наших войск хорошие, жаль, что когда штурмовали мятежники – они таковыми не были. Однако сейчас мы хотя бы выигрываем, что нам ещё нужно для счастья? Бомжахеды несколько раз пытались вырваться из гор (один раз даже удачно, но потом сбежавших загасили довольно быстро), но особых успехов они так и не достигли. А вот в уничтожении крепости мы тоже не достигли каких-то результатов, она напичкана ПВО, и хоть они и старого образца, и их экипажи далеко не самые опытные, но этого вполне хватает чтобы шугать наших лётчиков. Воздушные налёты на их базу до сих пор не возымели особого эффекта, мы просто не можем близко к ним подлететь. Зенитки расставлены по всему периметру за пределами крепости, поэтому со временем мы прекратили все попытки авиаударов, нам хватило и одного потерянного самолёта, а покупать новые – удовольствие не из дешёвых.***
Поселение было взято, и причём довольно легко и быстро – за неделю. Мятежники поджали хвосты и убежали в горные хребты. Они окончательно там застряли, и осталось дело за малым... Хотя, почему за малым? Осталось самое сложное – каким-то образом подняться на горы, закрепиться там, потом черепашьей скоростью ползать по высотам, дойти до этой психушки, что мятежники развернули в крепости и оттуда всем заправляют, и эту самую психушку захватить (или хорошенько долбануть из арты, если приспичит). В общем, сложностей – необъятный край, но мне в этой жопе хоть когда-нибудь было просто? Нужно будет действовать по ситуации и быть готовым к любому сюрпризу от госпожи жизни, в последнее время она реально не хочет, чтобы я расслаблялся... Мы решили ударить всеми силами в одну точку, чтобы наверняка закрепиться в горах. И эта атака прошла успешно, но мятежники попытались отбросить наши силы назад, не хотя нас вообще здесь видеть. Но их хрустальные мечты и чугунная жопа реальности быстро шли на сближение, и вскоре наши войска стояли прочно и даже не думали уходить. После их нескольких самоубийственных атак, причём с использованием машин-смертников (откуда они только берут все эти грёбаные машины?), мятежники поняли, что наша оборона им не по зубам и начали сами запрыгивать в свежевскопанные окопы. Что же, долбежка в горах? Уже звучит довольно плохо... Самолёты и артиллерия без умолку накрывали их позиции перед тем, как начался штурм. Эта подготовка шла в течение нескольких часов, и затем наша пехота пошла в наступление... Или на смерть, тут уже как посмотреть... Но это работало! После нескольких часов бомбардировок повстанцы были не в особо хорошем состоянии для боёв, а потому часто отступали сразу же, как только на горизонте появлялись зелёные человечки. А в тех местах, где это не срабатывало, бои шли тяжёлые, но в основном все они оборачивались для нас победой. И таким образом, маленькими шажками мы приближались к злосчастной крепости, макушка которой уже еле различима через бинокль с некоторых высот. На пути довольно часто происходили обвалы, что явно было делом рук мятежников, и наше и так медленное наступление замедлялось до скорости улитки. Потерь было не так уж и много, но весь этот спектакль с абсолютно незаметным для невооружённого глаза продвижением затянулся до конца весны. Наши войска подошли к крепости на подходящее расстояние для артобстрела, но мы решили не торопить события – простой артиллерии для её разрушения скорее всего будет недостаточно. Нам нужно подойти к ней ещё ближе, чтобы расфигарить все позиции ПВО, а если не будет ПВО, то не будет и чёртовой крепости! Однако, мятежники явно всей этой движухи не оценили. Эта крепость древнее мамонтов, вы чё делаете, вандалы?! И не успели мы толком развернуть наступление, как нас встретили несколько машин смертников и техничек. Да, посреди гор... Наши болванчики в касках к этому не были готовы, и были отброшены обратно. Что же, говняно дело... Придется пойти на некоторые риски – мы попробуем использовать самолёты возле зениток крепости. Звучит... Ненадёжно, скажете вы, и я вам скажу, что Брюс подумал также, мол, почему бы не попробовать просто достать этих сукинов сынов артиллерией? Да хер ты поймаешь эти шустрые Тойоты простыми бревномётами! А если и поймаешь, то до этого пройдёт как минимум столетие, а такой исход мне не нужен...***
Ну, что сказать... Не сказать, что вся эта акция прошла блистательно, но и провальной её никак не назовёшь. Короче, эскадрилья поднялась в воздух и направилась к позициям, где видели машины бомжахедов – никаких казусов здесь не произошло. Когда самолёты начали приближаться, и увидели первые цели, по ним издали начала шмалять одна из ПВО, что до них кое-как доставала. Однако, то ли расчёт этой зенитки были не очень хорошими математиками, то ли все были со зрением под минус семь и при этом без очков, но их выстрелы летели в такое плотное молоко, что Сокол, напарник Вскрывателя, всё не мог сдержать свой смех. А вот Вскрыватель, как только по нему эта горе зенитка начала стрелять, стал орать как не в себя, хоть и выстрелы не пролетали даже близко. Думаю, мне не стоит говорить о том, что происходило в радио канале? Остальные еле еле уничтожали все попадавшиеся машины, пока "ас" с криками "уворачивался" от летящих в километре от него снарядов. Убейте меня. Но основная цель всё-таки была достигнута, большинство занятых повстанцами машины были уничтожены, и наши войска вновь пошли в атаку. На этот раз они довольно быстро подбежали к крепости на расстояние плевка, но были остановлены прямо во внутреннем дворе перед самым входом в замок. Большинство зениток мятежников за это время было уничтожено, даже та, что раньше сбила один из наших самолётов. Без сильной противовоздушной обороны крепость стала практически беззащитна для авиаударов, и самолёты налетели на неё. Вскоре к ударам самолётов присоединилась и артиллерия, а за ними уже гранатомёты обычной пехоты, что сражались за внутренний двор. Замок стал рушиться на глазах, в то время как во двор начали наплывать всё больше наших солдат. Над крепостью протянулись клубы чёрного дыма, в воздухе кружились самолёты для повторного захода, и скоро первый солдат вошёл в замок. За первый этаж внутри завязалась перестрелка. Повстанцы яро сражались за каждое помещение старого замка, но их отодвигали все дальше. Вскоре завязалась бойня за второй этаж, через час за третий... Пока мятежники не оказались на крыше. Самолёты, кружившие прямо над ними, в любой момент могли покончить со всем, но они бездействовали. И последние душманы, не выдержав давления, сложили оружие. Над крепостью воцарилась мертвая тишина, и остался слышен лишь далёкий гул самолётов.