Крысиная королева и милый гамельнский крысолов

      Да, прямо как люди! Впрочем, возможно, вернее будет сказать: "Как некоторые люди"!

***

      Следующие два дня прошли для многих членов семьи, как в тумане. Нормального разговора так и не получилось — Альма не решилась давить ни на детей, ни на внуков. Но она не собиралась просто оставить всё, как есть, хотя Джульета считала, что это неплохое решение. Время лечит. Может, им просто нужно было немного времени.       Совершенно не согласен с сестрой был Бруно, который точно знал, что до первой катастрофы осталось всего-ничего — сегодня день рождения сеньоры Гузман. Предсказатель проснулся раньше, чем солнце показалось из-за горизонта, и просто ходил от одного конца комнаты к другому широкими шагами, пытаясь придумать, что делать.       Исабела, поселившаяся в шаре травянистых колючек в лесу — то, чего Бруно надеялся не допустить, но как он мог это предотвратить? Племянница не собиралась его слушать!       Именно так и работали его видения, предсказатель ненавидел это! Он никогда и ничего не мог предотвратить. Кроме, может, пары незначительных мелочей. Но, когда речь заходила о таких важных вещах, Бруно всегда был тем, кто… Просто знает, что что-то произойдёт. А какой толк от знания, если ты не можешь ничего исправить?       Ещё, где-то во всём этом хаосе была Мирабель. И она злилась! Мадригаль только начали становиться той семьёй, которой всегда хотели быть, как что-то снова случилось. Но на этот раз… Кто был виноват? Мира думала, что, если все просто поговорят, откроются и решат работать сообща, всё получится. И ведь даже получалось! Целый год! Но теперь даже это не работало.       Почему бы всем просто не забыть старые обиды? Мирабель вот забыла! По крайней мере, она сама была уверена, что забыла. И у неё было слишком много дел, чтобы думать о какой-то ерунде из прошлого. Надо жить настоящим!       В настоящем ей нужно было успеть довязать самую мягкую и просто великолепную бежевую шаль в подарок для сеньоры Гузман, потому что этот юбилей — важный день для всего Энканто. Всё обязано пройти идеально! Именинница должна быть довольна подарком, на небе не должно быть ни тучки, никаких пожаров, никаких бегающих всюду ослов и НИКАКИХ падающих колоколов!       Ради этого праздника всем пришлось притвориться, что ничего не происходит. Пепе и Долорес это далось сложнее всего. Феликс был оптимистом, и его уверенность, что всё наладится, помогла сохранить вполне правдоподобную иллюзию хорошего настроения, и он даже смог убедить Антонио, что у Камило просто… Такой период. Как будто это бывает со всеми подростками! Антонио пожал плечами и решил, что отец не станет врать, но, на самом деле, не мог не волноваться за старшего брата.       Луиза больше не чувствовала себя СЛИШКОМ сильной, но всё равно немного опасалась, и двигалась очень осторожно. Меньше всего ей хотелось сорвать сеньоре праздник или, что хуже, уронить на кого-нибудь дом!       Адриана никак не могла понять, почему, когда в Касите творится какой-то кошмар, Мадригаль переживают о чьём-то дне рождения. Два дня все разговоры, которые доносились до её ушей, сводились к тому, что нельзя всё испортить, что бы ни происходило. И вот, на третий день девушка решила спросить.       То, как долго она пыталась донести мысль, можно было бы оправдать тем, что Мирабель не знает языка жестов… Но и Адриана его не знала, и, конечно, не пользовалась им! Она никак не могла придумать подходящие движения, чтобы объяснить, что имеет ввиду. Впрочем, даже так Мира всё же смогла понять, что гостья хочет спросить.       Объяснить такую важность юбилея было нетрудно. Сеньора Гузман — одна из немногих действительно старых жительниц в городе.       Пятьдесят один год назад, когда лишённым дома пришлось бежать по лесу, через колючие кусты и воду, оставив почти все свои пожитки, опасаясь диких зверей и жестоких людей, идущих по следу… Случилось чудо. Но только одно.       Над тем, чтобы чудо стало домом, пришлось работать, и работа эта была нелёгкой, а людей, готовых выполнять её, было так немного! Но они трудились изо всех сил, чтобы сделать Энканто настоящим, полным радости городом, в котором дети могут веселиться и петь, бегать по улицам и смеяться. Сейчас эти удивительные сильные люди угасали. Годы брали своё, независимо от исцеляющей еды, и вот уже тех, кто всё это время поддерживал чудо, можно было пересчитать по пальцам.       Поэтому никто не мог допустить, чтобы такой важный праздник оказался испорчен.       Адриана понимающе кивнула, затем, немного подумав, попросила у Мирабель немного ниток и бусин, которыми Мадригаль с радостью поделилась. Молчаливая гостья ненадолго выбежала из комнаты, а, когда она вернулась… Мире пришлось учить её пользоваться угольным утюгом!       То место, из которого прибыла Дрю, казалось Мирабель удивительным. Если она правильно поняла все эти шарады, там, за горами к утюгам были прикреплены какие-то верёвки, и эти верёвки уходили в стену, и… Утюги нагревались сами? Это казалось чем-то совершенно невероятным!       Адриана попросила Антонио помочь ей найти потерянные птицами перья, потому что, конечно же, не собиралась ощипывать бедных попугайчиков. Именно собранное в комнате мальчика теперь нужно было прогладить между двумя листами бумаги. Она также скрутила из каких-то гибких веток три круга — один большой и два маленьких. Мира даже отвлеклась от вязания шали, чтобы посмотреть на это.       — Что ты делаешь? — наконец, поинтересовалась она, но Адриана выставила палец вверх, прося Мадригаль немного подождать, а затем начала обматывать кружки белой нитью.       Объяснения последовали лишь тогда, когда работа была закончена — Дрю показала Мирабель то, что назвала ловцом снов. Название Мира отгадала довольно быстро! Как и то, что белый цвет имел важное значение в защите сна сеньоры Гузман!       Именно эту вещь Адриана планировала преподнести в подарок. Не могла же она явиться с пустыми руками! А явиться ей нужно было, особенно после рассказа Мирабель — в конце концов, сеньора сама пригласила молчаливую незнакомку на свой праздник, когда та помогала с восстановлением декораций.       Ловец был красиво упакован, а после Мира упаковала и законченную шаль. Теперь можно было отдохнуть! Она предложила Адриане выпить чая, и девушки направились на кухню, где увидели то, что точно не ожидали увидеть. По крайней мере, сейчас       Камило нервно набивал рот арепами, пытаясь при этом успокоить дыхание, но, конечно же, у парня ничего не выходило! Он еле смог сомкнуть губы, чтобы не насорить (или, возможно, чтобы не упустить ни кусочка), и несколько секунд пробовал жевать, прежде чем обнаружил, что на него смотрят две пары удивлённых глаз.       — Фто? — фыркнул он, прикрыв рот руками, но и это не помогло — крошки оказались на столе.       — Тебя… Тебя кто-то попросил об этом? — поинтересовалась Мирабель, пытаясь понять, кому могло прийти в голову заставить её временно безвольного кузена есть, как животное!       — Я ваедаю ствесс, — пробубнил Камило и, проглотив слишком большой кусок, закашлял, на этот раз изо всех сил прижав ладони к губам, чтобы не устроить ещё больший беспорядок.       Мира медленно села за стол и посмотрела на кузена поверх очков, ожидая немного больше информации. Конечно, после того, как он доест!       — Я так облажался! — покончив с арепами, парень стукнул себя по лбу. — Вчера я пытался извиниться перед Эсми за то, что я придурок, и я ДВАЖДЫ повёл себя, как придурок! Теперь она меня ненавидит!       Камило и Мира никогда не делились друг с другом всем подряд, хоть и были довольно дружны, но сейчас это имело смысл — с кем ещё говорить о шестнадцатилетних девчонках, как не с шестнадцатилетней девчонкой? Лицедей больше не собирался слушать ни взрослых мужчин, ни свою замужнюю сестру!       — Это было не вчера, — как можно спокойнее постаралась произнести Мирабель, а затем подумала, что не стоит тянуть кота за хвост. — Вчера ты был дома. И… Позавчера. А позапозавчера ты… слетел с катушек! А вот за день до этого, да, ты облажался… Ещё нагрубил своей маме и разбил зеркала в комнате.       Глаза Камило расширились. Он бы очень хотел думать, что Мира просто шутит, но смог поверить в этот вариант только на секунду.       — Так… Так вот почему я проснулся в гостиной?       Уборка осколков и зеркальных рам не была быстрым делом — нужно проверить и вымести всё, чтобы Камило не навредил себе, порезавшись о что-то, упущенное из вида. Волшебные комнаты, конечно, восстанавливались (иначе Пепе с её ураганами тоже было бы негде жить!), но не сразу, и вряд ли это вообще могло произойти, когда хозяин комнаты едва похож на живого человека. Так что всё это время Камило укладывали на софу в гостиной.       Прежде, чем Мирабель успела объяснить что-то из того немногого, что знала сама, Долорес влетела на кухню и сгребла брата в охапку.       — Hermanito!— её голос зазвучал громче, чем когда-либо.       Наконец отпустив парня, Лола опёрлась о стул в попытках отдышаться.       — Ты в порядке? — Камило вскочил на ноги, готовясь поймать сестру, которая, казалось, вот-вот упадёт.       — Я просто бежала! Через ве-е-есь город, — объяснила Долорес и снова обняла брата.       — Я вообще ничего не понимаю, — хмыкнул лицедей, смущённый таким вниманием.       Ну какие объятия? Ему же не пять!       — Так… — продолжил он. — Что я сделал?       Камило совершенно не помнил не только, как огрызнулся на Пепу, уничтожил свою комнату или как делал всё, что ему скажут — он не знал даже, как добрался домой после того, как Эсми закрыла за ним дверь. Это не было просто туманным воспоминанием, парню казалось, что кто-то вырезал кусок из его жизни! И, похоже, вырезанный кусок был довольно важен.       — Это… Знаешь, не имеет значения! — вопреки предположениям кузена заявила Мирабель. — Ты был не в себе, что-то с магией.       — Опять? — наконец, Камило смог выбраться из объятий Долорес и вернулся на стул, чтобы внимательно выслушать, что вообще происходит.       — Снова, — поправила его Мира. — Но, вообще… Нет? Это что-то другое! В любом случае ты не виноват.       Она пожала плечами, а Лола закивала, подтверждая слова кузины. Адриана не собиралась неловко стоять в сторонке — вместо этого она предпочла заняться чаем. А вот уже потом просто стояла и ждала, не представляя, что делать!       — В любом… В любом случае я облажался перед Эсми! — Камило снова почувствовал непреодолимое желание наесться, чтобы обмануть живот, который скрутило от переживания, но еды в поле зрения не оказалось. — И пропал на три дня!       Долорес уставилась на брата широко раскрытыми глазами, пытаясь найти слова, которые могли бы его успокоить, а затем вздохнула.       — Эсми заходила, когда ты стал… Странным. Она сказала, что у вас всё в порядке, — девушка улыбнулась и потрепала Камило по волосам. — Так что, Ромео, у тебя ещё есть шанс!       Лицедей посмотрел на Миру, и та кивнула, хоть и понятия не имела, что вообще произошло. Но, если Долорес говорила, значит, так и было. Главное, чтобы Камило перестал паниковать.       Это сработало, и вместо паники парень снова соскочил с места, но сестра схватила его за плечо.       — Не сейчас! Сегодня ей точно есть, чем заняться, и без тебя, — отметила Лола. — Ты чуть не пропустил юбилей сеньоры Гузман!       Камило задумался. Во-первых, разумеется, о том, что три дня его жизни исчезли в никуда. А ещё он вдруг вспомнил кое-что очень важное.       — И-и-и… Её семья ведь тоже будет на празднике? — сглотнув, спросил он и попытался скрыть волнение.       — О! — лицо Долорес озарилось пониманием, и она отпустила брата. — Мама и tía Джульета вернутся домой через… Думаю, час? Они выбирают только самые лучшие продукты! Так что… Просто постарайся быть дома, хорошо? Мама сойдёт с ума, если узнает, что ты первым делом помчался к своей девушке!       — Она не моя девушка! — смущённо фыркнул Камило. — Но я над этим работаю!       Конечно же, чету Кантилена ждали на юбилее вместе с их дочерью. Виктория и Клементе были не просто одними из старейших жителей Энканто — они были САМЫМИ старыми из живых! И, разумеется, они не могли прийти.       Лицедей совершенно не представлял, как Эсми будет выкручиваться в этой ситуации, и застал подругу именно в том состоянии, в котором и ожидал её увидеть: с растрёпанными волосами, сбитым дыханием и нервно подёргивающимся веком. Он даже не поздоровался, не объяснился, а просто вошёл в дом и встал по стойке смирно.       — Каков план действий? — Камило уставился на девушку, но та не спешила отвечать — просто щурилась, пытаясь понять, настоящий ли друг стоит перед ней, или это снова костюм, набитый чужими пожеланиями. — Эсми, соберись! Что ты будешь делать?       — Я-я… Я… Я не знаю! — протараторила она и удивлённо тряхнула головой.       Это и правда был он! Эсми не знала, как отреагирует, когда Камило придёт в норму, и даже не знала, придёт ли он на самом деле в норму! Но у неё даже не было времени на то, чтобы посидеть и предаться отчаянию, которое уже начинало сводить с ума. Поэтому сейчас, видя НАСТОЯЩЕГО друга, и почувствовав, как гора упала с плеч, она так крепко стиснула его в объятиях, что тот закряхтел.       Когда хватка девушки ослабла, Камило решил, что, да, ему точно пять, и он определённо нуждался в этих объятиях! Но совершенно не ожидал ничего подобного. Впрочем, секунды всё шли и шли, а Эсми не отпускала его, и больше ничего не говорила, так что Мадригалю не потребовалось много думать, чтобы понять — она задремала.       Лицедей попытался двинуться, чтобы не разбудить её, надеясь хотя бы усадить уставшую подругу на скамейку, но та тут же отпрянула, вздрогнула и потёрла глаза.       — Не сплю! Я не сплю! — Эсми глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь прийти в себя. — Прости, мы обязательно обсудим всё это позже, ладно? Или нет, можем просто забыть, да? Пойдём! Пойдём же!       Кантилена потянула друга в мастерскую, где стоял новый, довольно хороший на вид узкий шкаф. Было неудивительно увидеть здесь нечто подобное: Клементе слыл отличным плотником, а последние лет тридцать больше увлекался столярными работами, и люди всегда предпочитали обращаться за новой мебелью именно к нему. Но кое-что казалось странным, и Камило не смог удержаться и промолчать.       — Выглядит отлично! Но… Как твой отец может работать, ну… В его… В его состоянии, — парень замялся. — Я думал, у вас проблемы со всем, включая работу.       — Ха! — Эсми сомкнула губы, но это не помогло, и она захихикала, то ли нервно, то ли действительно искренне. — Ты думаешь, это papi сделал? Отлично!       Издав самый громкий вздох облегчения, который Камило только мог слышать, его подруга рухнула в кресло.       — Погоди, ты… Хочешь сказать, это твоя работа? — Мадригаль удивлённо хлопнул ресницами и обошёл шкаф, разглядывая его. — Потрясающе!       Он был уверен, что никогда не смог бы сделать ничего подобного. Камило не было нужды учиться ремеслу, поскольку его работа состояла в том, чтобы использовать во благо Энканто свой волшебный дар. Парень совершенно не умел работать руками и не смог бы правильно ухватиться за молоток! Он даже не знал, нужен ли для того, чтобы смастерить шкаф, молоток.       — Сеньора Гузман хотела такой, но papi перестал работать ещё до того, как случилось то, что случилось, — сонно объяснила Эсми. — Думаю, ей будет приятно, что «он» сделал для неё исключение?       Камило кашлянул, и оттянул ворот рубашки, как будто та начала его душить. У него было так много вопросов! На самом деле, только глядя на этот шкаф парень осознал ВСЮ тяжесть положения подруги. Не потому, что никогда не сделал бы подобного, а потому, что девушка делала слишком много, чтобы поддерживать эту ложь.       Он сел на пол рядом с креслом, оперевшись руками о подлокотник, и полминуты просто разглядывал Эсми, которая была слишком уставшей, чтобы переживать ещё и о странном взгляде друга.       — Ты ведь понимаешь, что твоих родителей должны увидеть на празднике, да? — наконец решился спросить лицедей. — Как… Как у тебя вообще получается скрывать всё это так долго?       — Люди не спрашивают, — пожала плечами девушка, — Иначе ничего бы не вышло. Я совсем врать не умею! Зато умею мастерить шкафы.       Этого, похоже, было недостаточно для ответа, потому что Камило продолжал смотреть… Таким взглядом! Как будто его подруга была смертельно больна!       — Понимаешь, — продолжила она. — У всех есть свои проблемы и заботы. Наверное, странно жить в таком закрытом месте и не видеться по три года, но люди не интересовались намного дольше, чем всё это длится. Мне самой не нравится враньё, но, к счастью, не приходится прибегать к нему часто.       — Это не враньё, а ложь, — поправил её Мадригаль, и Эсми вопросительно наклонила голову. — Враньё — это всякие вздорные сплетни и чушь вроде… Вроде того, что говорили о даре Бруно! А ты лжёшь, сознательно.       — И к чему ты ведёшь? — девушка уже боялась, что друг скажет во всём сознаться, но опасения не оправдались.       — Я не… Я не осуждаю! Скорее говорю о том, что тебе придётся поработать. Не физически, а над ложью! — лицедей исправил себя прежде, чем Эсми успела тяжело вздохнуть, представив ещё больше РАБОТЫ. — И, если ты не будешь против… Я тебе помогу!