Телу тоже больно

Не делись со мной своим сердцем, Я его съем не разрезав, Ни ложки, ни вилки мне не нужны, Ты на развилке: я или нормальная жизнь. Не делись со мной своим сердцем, Я для него Гулаг и Освенцем, И всем наплевать, кто здесь прав, а кто нет, Все наплевать. Всем наплевать. ©найтивыход feat Папин Олимпос — «Телу тоже больно»

      Регулус чувствовал себя лишним. Не то, чтобы он не хотел веселиться или был не рад тому, что наконец-то война официально закончилась, но все же его здесь явно просто не ждали. За все время Сириус лишь украдкой смотрел на него раза два или три, и так холодно, что лучше бы вообще не замечал.       Сегодня вечером, в зале суда, во время последнего заседания, Регулусу было очень страшно. Наверное, такого страха он не испытывал даже в день, когда ему пришлось сбежать из дома, не предупредив никого об этом, и валяться в ногах у Дамблдора, надеясь на снисхождение, потому что старый директор ни в одном моменте не выглядел расположенным к нему во время того разговора, не говоря уже о том, что Регулус сам чувствовал себя жалким и мерзким, грязным и не достойным искупления. Да он все еще себя именно так и чувствовал, потому что, кажется, никто не оценил того, что он шпионил в пользу Ордена.       Впрочем, Снейп тоже стоял в сторонке, вокруг него крутилась только Поттер, державшая на руках своего карапуза… Хотя Регулус не отказался бы сейчас от того, чтобы счастливая Лили уделила внимания и ему, пусть они и не были не то, что друзьями, а даже просто знакомыми. И где вообще ее муженек? Ха, наверное, где-нибудь обжимается с его братцем…       Он стоически проигнорировал укол ревности при мысли об этом, заливая в себя залпом шампанское.       Только слепой все еще не заметил, что супруги Поттеры хоть и выглядят как люди друг друга любящие, но любящие скорее как давние друзья. Даже их свадебный поцелуй, попавший в свое время на первую полосу в «Пророке», был таким невинным, словно они были парой детишек лет пяти, игравших в свадьбу. Собственно, тот факт, что маленький Гарри едва был похож на своего отца, тоже вполне можно было обнаружить невооруженным глазом. Регулус долго гадал, кто же мог быть любовником Лили, — не просто же так она согласилась на авантюру с лавандовым браком только лишь из сочувствия к поттеровскому желанию сохранить «натуральную» репутацию, — но теперь все было понятно. М-да, а ведь она рискнула родить ребенка от Пожирателя смерти, который тоже являлся шпионом. Настоящая гриффиндорка — безрассудная и надеющаяся не пойми на что…       С Джеймсом все было гораздо проще, и для Регулуса это изначально никакой тайной не являлось. Еще в школе он подозревал, что с Поттером что-то не так: смазливый спортсмен с неплохой фигурой из хорошей семьи, да к тому же слывший бунтарем и героем, не менял девчонок, во внимании которых купался, как перчатки, сосредоточившись от чего-то на одной единственной неприступной снежной королеве. Сначала Регулус думал, что тот просто помешался на Лили из-за как раз ее неприступности, но со временем стал замечать, что Поттер слишком прост для подобных чувств, и у него возникла теория о том, что это было идеальное прикрытие для гомосексуальности. Никто не спросит, почему он не потрахивает однокурсниц на вечеринках в Хогсмиде, почему не соглашается танцевать, он ведь ждет ту самую, которая его динамит, это ведь еще и так романтично в глазах других, накидывает баллов за преданность.       Вообще-то, ему было все равно на Джеймса и Лили, и на весь этот спектакль с романтическими отношениями, демонстративными поцелуйчиками, хождением под ручку и обнимашками при всех на собраниях префектов, не говоря уже о всей их жизни после выпуска из школы, но лишь до тех пор, пока он не узнал, что прикрывала вся эта мишура отношения Поттера с Сириусом. Лучшие друзья на самом деле были любовниками.       Напрягало ли это Регулуса? Да. Всегда.       Его вообще напрягал факт присутствия Поттера в жизни старшего брата, с того самого момента, как он в ней появился. Регулус бы мог обвинить в испортившихся отношениях с Сириусом родителей, свалить все на разные идеологические взгляды, на вражду факультетов, но все это были лишь дополнительные пункты, а основным был он — Джеймс. Казалось, что с того дня, как эти двое познакомились, Сириус больше не видел никого и ничего кроме Поттера, он говорил только о нем, проводил с ним все свободное время, а Регулус как будто перестал существовать для него.       А когда мать вдруг четко провела эту границу, когда стала хвалить и всячески поощрять Регулуса, превознося его, ставя старшему сыну в пример, когда они, не имея больше единой цели защититься от нее, потеряли последнюю необходимость быть близкими и нужными друг другу, Сириус окончательно отстранился, а затем вовсе его возненавидел. Сколько Регулус ни старался вернуть расположение брата — все было бесполезно: он отталкивал его снова и снова, как будто всего того, что было в детстве, никогда не происходило.       Словно не было этих моментов, когда Сириус, сам едва не плача, сидя к матери спиной, как будто надеясь спрятать от нее рыдающего в голос младшего брата, пытался успокоить ее, объяснить, что он уже просто устал читать эти гребаные никому ненужные французские стихи, или когда они устраивали театр теней на чердаке если не могли уснуть, когда вместе пытались учить новые заклинания, спрятавшимь глубоко в недрах семейной библиотеки в поместье бабушки и дедушки, наслаждаясь редкими мгновениями без строгого надзора. Словно они никогда не были одной семьей, и это дико выводило его из себя.       Регулус едва не выронил бокал, когда рядом с ним раздалось то ли мяуканье, то ли просто что-то неразборчиво произнесенное. Он обернулся и увидел Лили, которая вопросительно смотрела на сына, указывавшего маленьким пальчиком на Блэка, что только недоуменно хлопал своими длинными ресницами. Ребенок снова издал не интерпретируемый звук, и девушка усмехнулась. Рядом с ними стояла Пандора Лавгуд, что так же смотрела на малыша, очевидно, пытаясь понять, что он пытается им сказать. — Да, у дяди Регулуса классные кудри, согласна, — она улыбнулась сыну так тепло и нежно, что Блэку на мгновение стало обидно, что сам он не помнил, чтобы мать когда-то улыбалась ему так. Гарри в ответ что-то одобрительно заугукал. — Побудешь немного с Пандорой, Бэмби? — она опустила мальчишку на пол. — Я к вам скоро обязательно вернусь. — Пойдем, детка, поговорим с дядюшкой Ксено, — Пандора взяла мальчика за руки, поставила его перед собой, и они вместе пошагали в другую половину гостиной. — А то он там кажется расслабился совсем, как мы ему это можем позволить? Нет, мы ему такое не позволим, да? — Ты чего такой мрачный? — теперь эта нежная и теплая улыбка была адресована и Регулусу, от чего ему на мгновение стало не по себе. — Ничего я не мрачный, — он уставился в пол. — Я просто… устал. — Эй, слушай, я знаю, что мы с тобой никогда особо не общались… — Мы с тобой вообще никогда не общались. — Ну да, — она неловко скривилась. — Это так. Но тем не менее, если что-то случилось, ты можешь со мной поговорить. Вряд ли я что-то посоветую, но иногда становится легче даже если просто выговориться. — Нет. Я правда в порядке. Спасибо за заботу, но я просто устал. — Тогда может быть подымешься наверх? Там есть пустая комната… судя по всему, ночевать у нас останется половина гостей. Как раз займешь себе комфортное местечко на кровати, — Лили указала большим пальцем за себя, в сторону лестницы на второй этаж. — Это можно, — вздохнул тяжело Регулус. Наверное, сон ему не помешает. — Тогда давай, — она еще раз улыбнулась ему. — Пледы в шкафу на верхней полке.       Блэк направился к лестнице. Он поднялся на несколько ступеней и еще раз окинул усталым взглядом всех собравшихся сегодня в доме Поттеров. Все с кем-то болтали, но с кем-то «своим», кем-то близким. Конечно, он мог бы действительно поговорить с Лили, но какой бы доброжелательной она ни выглядела, как бы хорошо о ней ни отзывались другие, он ее не знал и не мог ей довериться. А кому он вообще тогда мог довериться? У него есть друзья? У него есть семья?       В коридоре он столкнулся с Джеймсом. Поттер был растрепан и, кажется, зол. Регулусу было особенно противно видеться с ним сейчас. Секундный взгляд глаза в глаза заставил его почувствовать тошноту, и он отступил в сторону, отворачиваясь, все же невольно посмотрев еще раз на помятый воротник, перекошенный галстук и засос на шее, которого еще полчаса назад совершенно точно там не было.       Джеймс в ответ одарил его взглядом, полным отвращения. — Отдыхаешь? — поинтересовался хозяин дома, выдавив вежливую улыбку. — Ага. Лили сказала, что я могу пойти вздремнуть, — Регулус натянуто улыбнулся в ответ. — У тебя такая милая жена. Жаль ваш сынок не на нее похож, а на ее лучшего друга. — Блэки… — буркнул недовольно Джеймс. — Однохуйственно мразотные шуточки у всего семейства…       Регулус открыл дверь комнаты. Сириус стоял у подоконника, опирался на него руками. Он чуть обернулся на младшего брата и снова уставился в окно.       Вот он, его единственный близкий человек. И он, наверное, не желает его знать, не говоря уже о том, чтобы считать его кем-то близким и родным. От этих мыслей становилось больно, ужасно больно. Регулус чувствовал, как в груди словно царапали огромные длинные когти, и он стискивал зубы, трясся, пытаясь сдержать слезы и проглотить вставший в горле ком. Не хватало тут еще разрыдаться сейчас… Глубоко вздохнув, он неуверенно шагнул через порог и подошел к Сириусу.       Старший брат обернулся к нему на мгновение, и за это мгновение Регулус успел заметить то, как вспыхнула надежда в его взгляде, как она потухла, и как слеза скатилась по смуглой щеке. — Какого хрена тут забыл? — Лили отправила меня сюда, чтобы я поспал… Что-то случилось? — Все замечательно, — прошептал в ответ Сириус. — Просто восхитительно.       Регулус долго всматривался в его широкую спину, в складки на белой ткани рубашки. Он неуверенно прикоснулся пальцами к его плечу и быстро прильнул всем телом к брату, обнимая, но Сириус тут же отпихнул его, разворачиваясь. Остервенелый взгляд заставил Регулуса пожалеть об этих нескольких секундах, отступить назад. У него задрожала нижняя губа, и он в страхе торопливо зажал рот обеими руками. Так же смотрела мать, когда Регулус ошибался. — Я просто… просто… и-извини.       Хотелось сжаться в комок и исчезнуть. Перестать существовать. Ему казалось, он забыл эти чувства и надеялся, что больше их испытывать никогда не придется, но сейчас они захлестнули его, и он, как маленький мальчик, хотел убежать, спрятаться в собственном шкафу среди выглаженных идеально мантий и ждать, пока все не успокоится, пока на него не перестанут злиться и не простят.       Только сейчас было стойкое ощущение, что его уже никогда не простят. — Ты не… не извиняйся. Просто не надо так делать, — Сириус изменился в лице, словно по реакции брата прекрасно понял, на кого сейчас был похож, а меньше всего в этой жизни он хотел бы быть похожим на мать, это точно. — Я… не хочу, чтобы меня кто-то трогал. — Но ему ты позволяешь… — Ему?.. Ты про Джеймса? Ты же знаешь, — Сириус всплеснул руками. — У нас с ним другие отношения. — Отношения братьев разве не подразумевают объятия? — Регулус, приходя постепенно в себя после волны негативных эмоций, обхватил руками свои плечи.       Он смотрел то в темные углы, то пытался увидеть за приоткрытой дверцей шкафа пледы, про которые говорила Лили, то разглядывал пол, лишь бы не смотреть брату в глаза. — То, как ты меня обнял… было как-то не очень по-братски. — А по-другому ты бы обнять себя и не дал бы. К тебе иначе не подберешься, кроме как со спины втихую… — Неважно. Давай просто забудем. — Что-то ведь случилось. Я же вижу. Он обижает тебя? — Что? Блять, да я сам кого хочешь обижу! — Кого хочешь, но только не его. Ты перед ним вечно как беспомощный щенок, преданная собака, которую пинают, а она все равно при встрече с хозяином хвостом виляет и радостно визжит. — Ничего подобного. И… ты ведь знаешь. Он по-другому не умеет. — Это разве оправдание для скотского отношения? Сириус, ты… никогда не думал, что ты будешь таким. — Каким я буду, Регулус? — голос его стал угрожающим. Он начинал злиться. — Ты меня уже назвал беспомощной псиной, как еще ты меня планируешь оскорбить? — Я не хочу тебя оскорбить. Я хочу, чтобы ты перестал делать себе больно. — Да какое тебе вообще дело? Сколько лет мы не общались? Тебе не насрать ли? Или что, мамочка с папочкой не хотят принимать любимого мальчика в семью после того, как он ради спасения своей сраки предал семейные идеалы? — Я просто… я просто хочу защитить тебя, — прошептал Регулус. — Мне больно смотреть на то, как он с тобой обращается. Я просто… пытаюсь заботиться о тебе, потому что ты мой старший брат и я люблю тебя.       Сириус вздохнул. Он взъерошил пятерней волосы, растерянно глядя по сторонам. Регулус замер напряженно, наблюдая за ним. Неужели в кои-то веке он его не прогонит? Все предыдущие попытки к перемирию он прерубал на корню, но сейчас почему-то не торопился послать его к чертовой матери. — Да неужели? Если ты меня так любил, братишка, — он издевательски ухмыльнулся, — Как ты все время говоришь, то почему против матери я был один? Почему я защищал тебя, но когда защита понадобилась мне, ты предпочел быть любимым сыном, а не моим младшим братом? — Я пытался. Думаешь, меня кто-то слушал? Думаешь то, что она хвалила меня, спасало от наказаний, если я пытался тебя выгородить? А кто бы защитил меня тогда? Это бессмысленный спор. Теперь уже точно абсолютно бессмысленный. Все кончено. Войны больше нет. Пожирателей больше нет. Родители… успокоятся со временем. Отец уже писал мне. Нужно подождать… — А зачем? Ты правда думаешь, что они примут двух предателей обратно в эту мерзкую семью? Ты наивный ребенок, Регулус. Как ты планируешь выживать вообще дальше в этом мире в одиночку? — А я буду один? — Регулус снова сглотнул слезы. — Я ведь не прошу многого, Сириус. Я просто хочу, чтобы все было как раньше. Хочу, чтобы мы с тобой были семьей. — Ты же понимаешь, что это не случится вот так просто? — Но ты не даешь этому даже шанса начаться. Знаешь, я устал. Я правда очень устал. И я хочу спать, — его глаза все же наполнились слезами. — Но я сейчас не усну. Пожалуйста, посиди со мной немного, Сириус. Как ты делал это в детстве, помнишь?       Брат просто промолчал в ответ. Регулус не стал чего-то ждать. Ему слишком тяжело дался этот разговор, и продолжать распускать нюни он не хотел, поэтому подошел к шкафу, достал оттуда плед и завалился на двуспальную кровать, что стояла в углу комнаты, завернувшись чуть ли не с головой по старой привычке. Он сейчас был бы рад, если бы самым большим его страхом были лишь подкроватные монстры, а не страх абсолютного одиночества.       К его удивлению, Сириус подошел к кровати и сел рядом.       В детстве он мог сидеть вот так подолгу, держа его за руку. Иногда рассказывал ему сказки, иногда просто молчал, погруженный в какие-то свои мысли, но не уходил, пока не убеждался что Регулус не уснул. Он как бы невзначай высунул из-под одеяла руку и вздрогнул, когда ощутил, как крепкая горячая ладонь брата стиснула ее.