Телу тоже больно

      Регулус вернулся домой поздно. Он старался как можно меньше проводить сейчас времени бок о бок с братом и по долгу задерживался на работе. Ему не было неловко и не было стыдно, только обидно, что в итоге все равно он самый виноватый и плохой. И несмотря на это, ему все так же хотелось быть ближе к Сириусу, хотя казалось, что теперь уж точно дороги к прежним их отношениям навсегда разрушены. И все же, возвращаться туда, где тебя если не ждут, то хотя бы не ненавидят и не делают вид, что ты не существуешь, намного приятнее…       Он повесил пальто на вешалку и взгляд его неизбежно уперся в коричневую кожаную куртку. Значит, у них гости. Регулус только недовольно подумал о том, что он ведь по факту даже предъявить ничего не может — это ведь дом Сириуса. Но нужно было держать себя в руках.       Они были в гостиной. Регулус долго не решался приблизиться к дверному проему, стоя в коридоре и думая о том, стоит ли пройти мимо или поддаться своему желанию известить о своем присутствии, отвлечь Сириуса на себя. Интересно, а как бы Джеймс отнесся к тому, что произошло между ними? Ха, он, наверное, был бы в абсолютном шоке. И пока Регулус размышлял, голоса стали громче.       Похоже, голубки ругались.       Сириус смотрел на Поттера с псиной преданностью во взгляде. Регулус просто продолжал стоять у прохода и наблюдать за тем, как они разговаривали, пытаясь вникнуть в суть и понять, что именно пытается втереть Джеймс его брату и почему тут еще не послал его с такими просьбами. — Послушай, сейчас так надо, Бродяга, — в очередной раз повторил он. — Это ненадолго. Мы не можем просто взять и развестись с ней прямо сейчас… — Почему? Что изменилось, Джим? — Сириус сел на диван, всплеснув руками. — Я почему-то был уверен, что мы давно все всё решили! — Ты, понимаешь, дело в Лили… она не хочет, не знаю, почему…       Регулус чувствовал, что злость внутри него закипает. И Поттеру хватало наглости вот так просто врать, выставляя виноватой во всем непричастную девушку, которая ему помогало все это время сохранять репутацию, перед человеком, которого он якобы любит? А любит ли вообще? Да он хоть кого-нибудь кроме самого себя полюбить в состоянии?! — Это ложь! — младший Блэк залетел в коридора. — Наглая отвратительная ложь! Лили уже давно мечтает с тобой развестись, а ты, как последний засранец, мало того, что не хочешь заканчивать этот ублюдский маскарад, так еще и на нее залезть решил попытаться! — Что? — Сириус недоуменно захлопал глазами, поднимаясь с дивана, глядя то на Регулуса, то на Джеймса. — Это… правда? — Да это брехня! — выпалил Поттер. — Ничего подобного! — Лили мне все рассказала, не надо тут ломать комедию! Как у тебя только наглости хватило к ней лезть обниматься и чуть ли не в койку укладывать после всего, что она для тебя сделала?! А может надо было на тебя сразу Снейпа натравить, а? Я что-то даже не подумал, уж тут бы он все самые изощренные заклятия вспомнил! — Заткнись, сволочь мелкая, пока я тебя не… — Джеймс кинулся в сторону Регулуса, но Сириус остановил его. — Это правда? — почти что шепотом спросил он. — Ты приставал к Лили? — Я не… нет, Бродяга, как ты можешь верить такому вообще? Да твой братец только и рад пиздеть, лишь бы от меня избавиться, ты же знаешь… — Поттер коснулся щеки Сириуса, но тот демонстративно отвернулся. — Чего еще я не знаю?       Под взглядом брата Регулус сейчас готов был умереть. Впервые он видел в них столько боли и отчаяния, и… надежды. Словно Сириус правда искренне надеялся, что сейчас Регулус в очередной раз виновато уставится в пол и сознается в том, что он все это выдумал. Но сейчас это была не та ситуация, совсем не та. — Это все, — он скрестил руки на груди, пряча глаза за своими кудрями. — Почему ты молчал? — Сириус смотрел то на брата, то на Поттера, что, судя по виду, явно напряженно придумывал сейчас план отступления. — Почему ты ничего не сказал мне раньше? — Ты бы не послушал. Пока сам бы не допустил, что такое возможно, не послушал бы. Лили уже подготовила сама все бумаги, но он не подписывает их. Все тянет и ее третирует, даже несмотря на то, что она уже к Снейпу перебралась. — И? Сохатый. Ты так и будешь молчать? — Сириус повернулся. По его щеке стекла слеза. — Хоть что-то кроме оскорблений его я услышу? — Это все вранье! — Если это так, то ты разведешься с ней. Сегодня же пойдешь и подпишешь блядские документы. — Дело в наследстве, Сириус. Я не могу сейчас… — Из-за денег, значит? А ее тебе зачем понадобилось трахать? Ну же. Скажи мне. Зачем? Тебе нечего ответить? — Сириус, ты не… — Что я «не»? Что я опять «не», Джеймс?! Ты пекся о своей репутации, теперь о наследстве, да еще и с желанием трахнуть свою фиктивную жену! Где я здесь не прав, скажи мне, Джеймс?! Ты… да ты сукин сын, вообще любишь хоть кого-то кроме себя? — его голос сорваться. — Уходи.       Поттер не стал возникать. Регулус проводил его озлобленным взглядом и посмотрел на брата. Тот просто стоял, совершенно растерянный, смотрел вокруг себя, судорожно выламывая пальцы. Он выглядел так, словно не понимал, что только что произошло. — Сириус… — Молчи, — прошептал он. — Просто молчи, — схватив со стола бутылку, брат ушел на кухню.       До позднего вечера Регулус не находил себе места. Он бродил по дому, неоднократно заглядывая на кухню, где Сириус, пялясь в стену, пил снова и снова, игнорируя его появление в зоне видимости. Он чувствовал вину, но сам не понимал, за что, ведь не сказал ни слова неправды: они с Лили встречались еще несколько раз, и каждый раз она была не менее удрученной, чем сам Регулус, потому что ситуация вышла из-под контроля настолько, что уже становилось все равно на моральный облик перед обществом и прочие вещи, а хотелось только держаться как можно дальше от Поттера.       В конце концов, смотреть на все это стало совсем тяжело. Регулус забрал бутылку, ведь сейчас ему возражать уже никто не мог, настолько Сириус был пьян. Кое-как Регулус дотащил брата до дивана в гостиной и уложил, а сам сел на край, тяжело вздыхая.       Он запустил руки в волосы, с силой потирая кожу гудевшей от напряжения головы. И что теперь делать? По логике вещей — ничего. Пусть проспится для начала, а там уже надо смотреть по ситуации. В любом случае, произошедшее ведь не так уж и смертельно, Сириус сможет это пережить. Наверное. Ожидаемой радости от того, как позорно прогнали Поттера из их дома, почему-то не было, от чего он еще сильнее был раздражен. Был бы он сам рад, если бы Сириус лез в его жизнь, вынюхивал у него за спиной про его возлюбленного или возлюбленную? Ха, сейчас ему кажется, что он был бы рад любому взаимодействию с братом, даже если тот бы нахально пытался научить его правильно жить.       Регулус собирался подняться с дивана, когда его вдруг обняли и сильным движением завалили на бок на диван. Сириус уткнулся носом в его шею, неразборчиво что-то пробормотав. Он пах алкоголем и терпким одеколоном, с древесными нотками, Регулус чувствовал его дыхание на коже, как он стискивает ткань рубашки у него на груди, как обнимает, тесно прижимаясь всем телом, и как его бьет мелкая дрожь. Он взял брата за руку, крепко сжимая широкую ладонь. — Все будет хорошо, — прошептал судорожно парень, сглатывая слезы. — Сириус, все будет хорошо, — осторожно он погладил тыльную сторону его ладони большим пальцем. — Я знаю, — раздался за спиной хриплый голос.

***

      Он проснулся, когда на часах уже было три часа ночи. В гостиной было темно. К тому же, ему было холодно. Похоже, Сириус давно уже проснулся и ушел. Было видно, что на кухне горит свет. Регулус поднялся с дивана. Голова болела, была словно налитой свинцом, невыносимо сильно хотелось как можно скорее лечь обратно и снова забыться сном. Черт, он ведь даже не пил, с чего бы ему так болеть?       На кухне пахло табачным дымом, чем-то жареным и кофе. — Есть хочешь? — спросил Сириус, глядя в окно, стряхивая пепел с сигареты. — Нет. Пить… — пробормотал Регулус. Он подошел к раковине, набрал стакан воды и в несколько глотков осушил его полностью. — Ты как себя чувствуешь? — Нормально. Сушит жестко, голова болит, но в целом пойдет. — Ты… не хочешь поговорить?       Регулус прекрасно понимал, что ходить вокруг да около нет никакого смысла. Им все равно придется это обсудить рано или поздно, такая ситуация — это как сильный удар коленом при падении с метлы, настолько сильный, что появляется гематома, и пока ты ничего не сделаешь, сама собой она не рассосется. — О чем? Хочешь позлорадствовать? — Хотел бы позлорадствовать — давно бы тебе уже все рассказал… — Только поэтому не рассказывал? — Нет. Не хотел лезть, ты бы ведь разозлился, может быть, даже не поверил бы мне и даже проверять бы не стал. Я тебя хорошо знаю, Сириус, хоть ты и разговариваешь со мной раз в неделю и то, чтобы поссорится… — он усмехнулся. — И я не хотел, чтобы тебе было больно. — Рано или поздно мне все равно было бы больно. Можно было не тянуть, — хмыкнул он в ответ, затушив сигарету в пепельнице. — Я… не знаю, почему я все это время оставался с ним, хотя чем старше мы становились, тем с ним было сложнее. — Может быть, ты любил его? — Любовь — не повод превращаться в покорную во всем псину. — Ну… я же все еще с тобой. В каком-то смысле я тоже покорная псина из-за любви к тебе, — он встал рядом, уставившись в окно. Едва угадывались темные очертания двора, дороги, деревьев: все уже было усыпано снегом. Он поежился, почувствовав сквозняк, и приподнялся на носочки, чтобы захлопнуть форточку. — Это неправильно. — А это не тебе решать, что для меня правильно, а что нет…       Сириус покосился на него и криво усмехнулся. — Знаешь, ты иногда говоришь совсем как она. Интонации — один в один. — А у тебя иногда взгляд один в один, как у нее. — Ужасно, — Сириус слабо засмеялся. — Знаешь, Джеймс, в каком-то плане, он, ну, как Вальбурга. У него тоже есть это желание держать всех, кого можно, под своим контролем, чтобы они делали только то, что хочет он. В школе я этого не понимал, когда мы стали старше, вроде бы до него и до самого дошло, и мне казалось, что он пытается исправиться, держать себя в руках, но потом словно снова сорвался и уже не захотел ничего менять, просто отрицая все. — Странная фигня. Мы прекрасно видим и понимаем все недостатки людей, которых любим, но мы все равно остаемся рядом, даже когда перестаем верить в то, что что-то можно исправить. — Прости, — Сириус уткнулся лбом в его плечо. — Ты не должен извиняться. — Но я хочу извиниться. Знаешь, пока я тут сидел, я очень много обо всем думал… И я был просто отвратительным братом. Ты так старался, а я вел себя как свинья. — Не знаю, что на это ответить, — он осторожно коснулся его волос. — Я понял лишь то, что сильно соскучился по тебе. — И я по тебе, братишка.       Они посмотрели друг на друга. Регулус тяжело сглотнул и неуверенно, на свой страх и риск, желая вновь ощутить ту близость, что была между ними в тот момент в ванной, прильнул к его губам. Сириус ответил на поцелуй.