The Final Bow (Последний Поклон)

      Взглянув на часы, Кристина решила, что пора сделать перерыв. Ни Рауль, ни Густав еще не вернулись, так что у нее появилось свободное время, которое она решила потратить, сходив за подарками к Рождеству. За всеми событиями, происходившими в последние дни, Рождество подкрадывалось незаметно. Ребенком она любила это время. Отец старался сделать все, чтобы им было весело и интересно. Даже несмотря на то, что они все время путешествовали, он ухитрялся достать ей что-то, чем она действительно наслаждалась. Одним из драгоценных рождественских подарков был медальон, который Кристина до сих пор хранила, хотя теперь он был поношен и сломан. Внутри были миниатюрные портреты ее родителей. Ее матери, которую Кристина едва помнила и все же выглядела в точности как она, хотя у Жозефины Даае были глаза цвета океана, а ее дочь унаследовала отцовские шоколадные.       На улицах равно толпились туристы и местные жители, совершавшие собственные покупки. Стоял мороз, день клонился к вечеру и начинал падать снег. Кристина не привыкла к такому людному городу как Нью-Йорк. Он заставлял ее скучать по своему безмятежному дому. И все же мысль о том, чтобы уехать сейчас вызывала боль в сердце.       Когда особенно сильный порыв ветра пронизал толпу, Кристина в поисках тепла нырнула в первый же магазин, который увидела. Очаровательный звук колокольчика наполнил магазин вместе с ароматом корицы. Магазин похоже, торговал различными коллекционными вещицами. У стойки можно было купить коробочку миндаля, обжаренного в коричном сахаре. Запах был одурманивающим.       Бродя по магазину, Кристина любовалась статуэтками на полках. Здесь было все, от молящихся детей до танцующих животных. В конце одного из рядов что-то привлекло ее внимание. Это была фарфоровая обезьянка, играющая на цимбалах. Сердце екнуло при воспоминании о другой похожей музыкальной шкатулке. Хотя мелодия, которую она играла, была другой, Кристину все равно словно громом поразило.       ‒ Мисс, вы в порядке? ‒ спросил мужской голос. Она обернулась, увидев удивленного продавца, и осознала что плачет. Подняв руку в перчатке к щеке, она вытерла слезы и кивнула.       ‒ Прошу прощения, ‒ прошептала она, качая головой, ‒ Мне нужно идти. Cпотыкаясь, она выбежала из магазина обратно на мороз, благодарная за свежий воздух, который помог ей прийти в себя. Ужас охватил Кристину, когда она поняла, что должна сделать. Ей нужно встретиться лицом к лицу со своим прошлым если она хочет когда-либо быть счастливой в будущем. Сияющая вывеска "Эйри" показалась прямо через дорогу. Туже затянув плащ вокруг себя, она перешла улицу и вошла в теплый полумрак нового театра. Группа людей, которые выглядели как сотрудники, стояла сбоку помещения.       ‒ Извините меня, ‒ сказала она, ненавидя дрожь в своем голосе. ‒ Где я могу найти мистера Дестлера?       ‒ Думаю, он в своей квартире наверху, ‒ сказал один из мужчин, указывая наверх, ‒ Он вас ожидает?       ‒ Я Кристина Даае... ээ... де Шаньи, ‒ объяснила она. Мужчина понимающе кивнул.       ‒ Вверх по лестнице и налево. Постучите два раза, ‒ проинструктировал он ее. Кристина быстро поблагодарила его и пошла вверх по винтовой театральной лестнице. Его комнаты было несложно найти, они находились за закрытой дверью в конце коридора. Она сделала как посоветовал ей рабочий и постучала дважды. Почти немедленно он открыл дверь. Кристина наклонила голову, прячась за своей шляпой.       ‒ Девушка, вы заблудились? ‒ спросил он, возвращая ее обратно на десять лет в ту самую ночь. Наконец посмотрев вверх, она встретилась с ним взглядом и увидела как выражение его лица меняется на удивленное.       ‒ Да, ‒ прошептала она.       ‒ Кристина, ‒ сказал он со вздохом.       ‒ Здравствуй, Эрик, ‒ ответила она нервно, ‒ Не пригласишь ли меня внутрь?       ‒ Что ты здесь делаешь?       ‒ Я... ‒ она смущенно замолчала, ‒ Я пришла поговорить с тобой.       ‒ О песне? ‒ спросил он, когда она прошла мимо него, закрыл дверь и запер ее на замок. ‒ Тебе нужна помощь?       ‒ Нет, ‒ сказала она, дрожа. Это было смехотворно. ‒ Я-Я хотела поговорить с тобой о том, что случилось с нами... десять лет назад.       ‒ Ясно, ‒ сказал Эрик сухо, с лицом, лишенным эмоций. Отсутствие у него реакции разозлило ее.       ‒ Ты оставил меня, ‒ она задохнулась от подступивших слез, ‒ Я проснулась, а тебя не было.       ‒ Кристина, ‒ сказал он, сжалившись над ней. Потянувшись, он убрал непокорный локон с ее щеки. ‒ Почему мы не можем просто продолжить жить нашими жизнями? Почему мы не можем?..       ‒ Я не могу продолжать! ‒ прокричала она, отстраняясь, ‒ Разве ты не видишь? Я в чертовом чистилище потому что я не могу двигаться дальше! Я не могу быть хорошей женой! Пожалуйста, ‒ взмолилась она, ‒ мне нужно знать, почему? ‒ Кристина в отчаянии схватилась за рубашку на его груди, ‒ Как ты мог? ‒ она плакала, не заботясь о том, как выглядит в его глазах, ‒ Я бы последовала за тобой куда угодно! Я любила тебя!       Эрик удивил ее, притянув к себе в успокаивающем объятии. Ее руки обвились вокруг его пояса, а лицо уткнулось в пахнущую чистотой рубашку.        ‒ Я проснулся еще до рассвета, ‒ наконец проговорил он в ее волосы, ‒ И увидел газету на столе. В ней была статья о том, что ты планируешь выйти замуж за виконта. Я посмотрел в зеркало и увидел себя. Я не мог вынести что твои глаза снова будут смотреть на мое лицо. И я сбежал. Я был трусом, ‒ добавил он печально. ‒ К тому времени, как я снова набрался храбрости, было уже поздно. Ты уже была замужем за виконтом. ‒ Она увидела, что он слабо улыбается, ‒ Я опоздал.       Они были очень близко сейчас; она могла чувствовать, как ускоряется его пульс. Его кожа была очень теплой, а глаза потемнели от острого осознания их положения. Прежде чем кто-то из них успел обдумать ситуацию, его губы устремились к ее губам в поисках исцеления от десяти лет несчастья. Кристина схватилась за него, пытаясь прижаться ближе. Именно она углубила поцелуй, раскрыв губы, чтобы он мог завладеть ими. Она слышала тихий стон в его горле когда он оторвал ее от земли. Кристина смутно осознавала, что они направляются прямиком к ближайшему дивану. Реальность того, что она делает, обрушилась на нее и ее глаза быстро открылись. Эрик кажется, тоже вернулся с небес на землю и опустил ее на пол.       ‒ А сейчас... ‒ сказал он, дотронувшись до ее щеки. Кристина нахмурилась.       ‒ Как ты можешь говорить о "сейчас"? ‒ требовательно спросила она. ‒ Для нас нет никакого "сейчас". ‒ Эрик выжидательно посмотрел на нее.       ‒ Ты будешь петь или нет, Кристина? ‒ резко спросил он. Ее глаза сузились, пока она разрывалась между ненавистью к нему за его манипуляции и желанием снова прыгнуть в его объятия и закончить то, что они начали.       ‒ Я спою, ‒ согласилась она, подходя к двери и отпирая ее. ‒ А потом я отправлюсь домой вместе с моим мужем и сыном. И с прошлым будет покончено. ‒ К ее ярости он не стал насмехаться, просто грустно смотрел на нее со склоненной головой.       ‒ Продолжай говорить себе это, Кристина, ‒ сказал он мягко, ‒ Репетиция завтра ровно в десять. ‒ Не в силах вынести больше ни секунды в его присутствии, опасаясь, что может снова предать сама себя, она сбежала, еще более растерянная, чем была, придя сюда.       Рауль напевал, возвращаясь в номер. Повесив свой плащ, он немедленно позвонил, чтобы ему принесли чай. Перейдя к насвистыванию, он раздвинул шторы, впуская свет. Легкая улыбка появилась на его лице, когда он смотрел на падающий легкий снег. Такая красота в простейших вещах.       Через мгновение дверь номера открылась и он услышал взволнованный голос Густава:       ‒ Матушка? Отец?       ‒ Я здесь, Густав, ‒ ответил Рауль, широко улыбнувшись, когда мальчик вприпрыжку ворвался в комнату. Он никогда не был более счастлив видеть ребенка, приносившего ему столько радости. Мадам Жири подарила ему легкую улыбку и попрощавшись, вышла из номера. Густав посмотрел в окно       ‒ Правда, снег изумителен, отец? ‒ спросил он. Рауль присоединился к нему и согласился.       ‒ Действительно, ‒ сказал он, похлопав мальчика по голове. ‒ Скажи, Густав, как бы ты отнесся, если бы я повел тебя и твою мать на особый ужин сегодня вечером? Мы могли бы отвести тебя на водевиль-шоу после этого... что думаешь?       ‒ О, мы правда можем? ‒ спросил Густав счастливо, ‒ Папá, ты улыбаешься! ‒ Рауль громко рассмеялся.       ‒ Похоже, так и есть! ‒ провозгласил он и услышал, как открылась и захлопнулась дверь, извещая о возвращении Кристины.       ‒ Матушка! ‒ прокричал Густав, вне себя от радости. Он подбежал ей навстречу, когда она вошла в гостиную. Улыбка немедленно покинула лицо Рауля при виде, в каком состоянии была Кристина. Он глядел как Густав обвивает ее руками за пояс, а она смотрит на него сверху вниз, словно видит его впервые, словно видит призрака. ‒ Матушка, папá сказал, что возьмет нас на ужин, а потом на водевиль-шоу сегодня!       ‒ Кристина? ‒ позвал Рауль, пытаясь встретиться с ней взглядом. Она быстро поцеловала Густава в лоб и вышла из комнаты. Обиженный, Густав обернулся к Раулю за советом. Он успокаивающе положил руку на плечо ребенка. ‒ Я поговорю с ней.       Когда Рауль вошел, Кристина сидела на краю кровати, снимая ботинки. Он хотел упрекнуть ее за то, что она проигнорировала своего сына, но знал, что не имеет на это права. Не тогда, когда он сам бывал пьян чуть ли не каждый вечер.       ‒ Что такое? ‒ спросил Рауль, садясь рядом с ней. Подняв голову, она так и не встретилась с ним взглядом. ‒       Я плохо себя чувствую... Прости. Я не хотела, чтобы Густав видел меня больной.       ‒ Ты вся красная, ‒ признал Рауль, ‒ Ты была слишком требовательна к себе в последнее время.       ‒ Я...Я просто устала, ‒ cказала Кристина, сгорбившись. Она посмотрела на него снизу вверх, ‒ Прости.       ‒ Не нужно извиняться, дорогая, ‒ сказал он, целуя ее в щеку. Глаза Кристины расширились в удивлении от его жеста, ‒ Я отведу Густава на шоу, а потом мы вернемся и поужинаем здесь с тобой.       ‒ Ты в хорошем настроении, Рауль, ‒ сказала она, не в силах сдержать легкую улыбку, ‒ Приятно видеть что ты улыбаешься.       ‒ И ощущается приятно, ‒ ответил он, вставая, чтобы уйти, пытаясь в то же время подавить разочарование, которое чувствовал.       Густав, нервничая, ждал в гостиной. Рауль подхватил оба их плаща и помог Густаву одеться. На мгновение его взгляд скользнул к подносу с алкоголем, но он закрыл глаза, а потом с надеждой улыбнулся Густаву.       ‒ Разве матушка не идет? ‒ спросил тот. Рауль покачал головой.       ‒ Ей нездоровится. Но я подумал, что мы с тобой все еще можем пойти насладиться шоу, а потом поужинаем здесь. Тебя это устроит?       ‒ Конечно! ‒ ответил Густав.       Они нашли водевиль-шоу на углу, в котором трио из девушек пело и танцевало чечетку, а мужчина играл на аккордеоне.       Густав был очарован шоу с того момента как оно началось и Рауль должен был признать, что тоже наслаждался, хотя костюмы девушек и были чересчур открытыми. Он попытался представить себе Кристину или даже Мэг Жири, одетыми таким образом, но немедленно прогнал эту мысль. Он вообще не должен был думать о Мэг Жири, не то что представлять ее одетой практически только в бусы и перья.       Густав возбужденно говорил всю обратную дорогу до отеля, цепляясь за руку Рауля, а другой рукой пытаясь поймать снежинки. Рауль смотрел на него с грустной улыбкой и был рад этому времени, что они проводили вместе. Он не мог избавиться от мысли, что их время истекает.       Больше не мог.       Эрик яростно царапал заметки в своей нотной книге, пробуя соединять разные аккорды и ненавидя их все. Он пытался написать новую песню, но этой ночью у него ничего не получалось. Не когда его разум был так далеко. Столкновение с Кристиной ранее в этот день привело его чувства в полный беспорядок. Оно оживило воспоминания, которые тяжело было отпустить.       Когда она покинула его комнату, он направился прямиком в офис и заперся там с намерением затеряться в успокаивающих звуках творения. Он дал ей уйти однажды, даже дважды... Эрик сомневался, что сможет сделать это снова. Каждый раз когда он ее видел, его сердце болело от потребности в ней. Ее взгляд был его погибелью. Она никогда бы не узнала как сильно он сожалел, что оставил ее тем утром.       Его глаза открылись с первыми лучами рассвета, проникшими в комнату. Кристина устроилась у него под боком, перебросив свою ногу через его. Она улыбалась во сне. Эрик с любовью поцеловал ее в лоб, вдохнув запах ее кожи. Когда он отодвинулся, она повернулась на другой бок, но не проснулась. Он нежно натянул простыню на ее обнаженное тело.       Быстро посетив ванную комнату, он намеревался вернуться в постель, но его внимание привлекла газета, лежащая на туалетном столике.       ВИКОНТ ДЕ ШАНЬИ ОБЪЯВИЛ О СВОИХ ПЛАНАХ ЖЕНИТЬСЯ НА СОПРАНО       Посмотрев вверх, Эрик увидел собственное лицо, глядящее на него в отражении. Искаженная плоть, наполовину провалившийся нос. Он закрыл глаза, не в силах дольше смотреть и его взгляд упал на спящую фигуру Кристины. Ее кожа была безупречной, будто фарфоровой. Как могла она смотреть на него? Как могла добровольно согласиться на жизнь с монстром, имея возможность выйти замуж за виконта? Эрик не мог вынести даже мысли о том, как ей будет отвратительно его уродство, когда ее влечение к нему испарится. Он хотел, чтобы она никогда больше не взглянула на его лицо, потому что не мог вынести что она могла бы пожелать чтобы он выглядел как юный и красивый виконт де Шаньи.       Эрик тихо оделся и собрал свои вещи. Он посмотрел на Кристину и его сердце разбилось. Она все еще улыбалась во сне.       ‒ Прощай, любовь моя, ‒ прошептал он и ушел в раннее утро, до того, как она проснулась.       Его приютила пожилая пара, жившая неподалеку от Парижа. Они ничего не знали о событиях в опере, только что недавно там что-то произошло. Он щедро заплатил им из денег, которые скопил за годы в Опере.       Три недели прошли как в тумане, пока Эрик помогал пожилой паре с работой по дому. Как-то утром старушка читала ежедневную газету и высказалась вслух о том, что это был день свадьбы виконта де Шаньи. Запаниковав, Эрик набрался храбрости и попрощавшись со своими друзьями, спешно вернулся в Париж, чтобы попытаться найти Кристину до того, как она выйдет замуж за виконта. Он отправился к дому Антуанетты, надеясь перехватить ее до того, как она отправится в церковь.       Антуанетта Жири устало открыла дверь и посмотрела на него. Когда он попросил разрешения увидеться с Кристиной, она одарила его странным взглядом.       ‒ Ты потерял это право когда оставил ее одну в номере отеля, ‒ огрызнулась женщина, ‒ Она вышла замуж за Рауля вчера.       ‒ Нет... в газете было сказано что это сегодня...       ‒ Это была вчерашняя газета, Эрик. Ты потерял ее, ‒ она сердито посмотрела на него, ‒ Она даже заболела, чтобы ты знал. Ее тошнило почти каждый день на этой неделе. Никогда не видела более грустной невесты. Никогда не видела Кристину такой с тех пор как ее отец умер.       ‒ Я опоздал, ‒ прошептал он, закрывая глаза и сдаваясь своей боли, ‒ Все кончено.       Шум за стенами офиса отвлек его от мрачных мыслей. Потом раздались два резких стука в дверь.       ‒ Войдите, ‒ раздраженно отозвался он. Доусон вошел в комнату с извиняющимся выражением лица.       ‒ Прошу прощения, сэр, но к нам кто-то вломился, ‒ объяснил он.       ‒ Что ты имеешь в виду? ‒ рявкнул Эрик. Мужчина съежился.       ‒ Замок на одной из боковых дверей был сломан с помощью какого-то инструмента и дверь была распахнута, ‒ пробормотал Доусон. Эрик выругался.       ‒ Прочешите здание. Я хочу, чтобы этого незваного гостя нашли и привели прямо ко мне, ‒ велел он мужчине. Кивая, Доусон выдохнул:       ‒ Нам сообщить в полицию?       ‒ Пока нет, ‒ загадочно ответил Эрик, ‒ Доусон?       ‒ Да, сэр.       ‒ Мне нужна услуга... Мне нужно чтобы ты сходил в новый отель через две улицы и проверил как дела у мадам де Шаньи и ее сына. Пойдешь? ‒ Хотя мужчина выглядел озадаченным, он кивнул.       ‒ Конечно, ‒ сказал Доусон, покидая комнату. Эрик закрыл за ним дверь и согнулся напротив нее. Дотянувшись до внутреннего кармана своего плаща, он достал оттуда что-то и поднес к свету, глядя, как оно сверкает, словно новое.       ‒ Кристина, ‒ прошептал он, сжимая предмет в руке и прижимая к своему сердцу.