какими мы были?

Колсон успел выделить те песни, которые искренне нравятся ему самому. Некоторые из них недооценены, но он представляет какого это: играть на сцене. Ему нравится, как он сменил жанр в последних альбомах. Колсон действительно чувствует тепло в груди, понимая, что "мальчик в жёлтых наушниках" осуществил свою мечту. Кроме нескольких моментов, ему объективно нравится заново изучать свою жизнь. Прошло не так много времени. По крайней мере по ощущениям, потому что Колсон не успевает доиграть и пары песен, когда слышит стук в дверь и поднимает взгляд. Он все ещё хмурый, но старается расслабиться когда видит заходящую Кейси, которая твердым шагом подходит к нему. — Прости, что ушел, все нормально? — Он осторожно спрашивает, видя напряжение девочки и откладывая гитару, когда та останавливается рядом протягивая руку и ничего не отвечая. — Я лучше побуду какое-то время один, — он отрицательно качает головой, устало вздохнув. Он извинится, но как-нибудь потом. У Колсона нет настроения продолжать эту тему. Но тогда Кейси обходит ничего не понимающего отца, продолжая пытаться заставить его встать, чуть подтолкнув со спины. — Я не об этом, — Она говорит тихо, что заставляет Бэйкера напрячься и все же поддаться и встать с пола. — В чем дело? — он немного хмурится, когда дочь тянет его за собой к выходу. — Там нужен именно ты. — Она снова отвечает сухо и Колсон уже успевает надумать кучу оправданий, как отложить это всё, но его слишком смущает как серьезно выглядит Бэйкер-младшая. Когда она такая, пытаться веселить или задобрить её бесполезно. Колсону остаётся только послушно идти, но он стопорится когда девочка ведёт его к одной из спален. И это не та, в которой ночевал музыкант. — Пожалуйста, пап.. Кроме тебя он никого никогда не послушает.. — Она вздыхает так устало, что Колсон напрягается, не понимая, что там, за дверью, вообще происходит. В странном порыве любопытства, Колсон все же делает оставшиеся пару шагов, приоткрывая дверь. Но слегка заглянуть ему не удается, потому что Кейси в этот раз в прямом смысле заталкивает его в комнату, закрыв дверь позади Келли. Это заставляет его чувствовать сильную неловкость, понимая, что Колсон буквально вломился в чужое личное пространство, пусть и невольно. Ещё больше его смущает резкое вздрагивание и торопливые движения сидящего к нему боком Пита. Бэйкеру нужно пару секунд, чтобы понять, что тот спешил стереть слезы с лица. Он не уверен, но других вариантов нету. Вряд ли комик балуется макияжем, когда он укурен. — Все нормально? — Что-то глубоко внутри Колсона немного жжётся, когда он снова видит эту улыбку. Либо этот парень отменно маскирует эмоции, либо он всё это время улыбался фальшиво. Но это слишком знакомая схема для голубоглазого, чтобы он не понимал, насколько всё хреново в твоей жизни, когда ты прибегаешь к таким методам. — А что насчёт тебя? — Колсон отвечает вопросом на вопрос, всё же решаясь пройти дальше, чтобы сесть чуть в стороне, но все ещё рядом с другим блондином, все ещё будучи скованным и напряжённым. — Кейси всегда о чем-то волнуется. Я в порядке, не переживай, — Колсон чувствует, как ломается голос в конце предложения и поворачивает голову, видя как Пит кусает пухлые губы, старательно избегая зрительного контакта, — Это из-за травки, не бери в голову, — он сразу же старается оправдаться. И это побуждает в Колсоне какой-то родительский порыв как можно скорее обнять и прижать к своей груди и не отпускать больше никогда. Это странно, но это именно то, что делает голубоглазый, сразу понимая, что это было именно тем что нужно, в данный момент, когда чувствует, как Питер прижимается к нему без доли сомнений. Это напоминает тот момент, когда они впервые увидели друг друга в день выписки. В тот раз Пит старался обнять Колсона так же крепко, как сейчас.. Хотя его руки прижаты к груди, а зрачки бегают, угрожающе предупреждая о том, что этот парень на грани. — Тише, что стряслось? — Колсон говорит так мягко, как только может, осторожно зарываясь длинными пальцами в чужие платиновые волосы. Он помнит, как Дэвидсон делал то же самое, когда Бэйкер чувствовал себя паршиво в ту ночь. Повторяет все его приёмы, которые почему-то хорошо запомнил. Колсон думает, что это одна из причин, почему его "избранник" так отчаянно цепляется за него в этот момент, лёжа на чужой груди. Пит ничего не отвечает более десяти секунд, поэтому Колсон перестает ждать ответ, продолжая изучать комика нежными касаниями пальцев, с которых уже давно стёрт лак, следя за реакцией кареглазого комика. В какой-то момент пулемётчик понимает, что пожалеет об этом, но его все ещё до абсурдного ранимое сердце кричит о том, что этот юноша не виноват в произошедшем. И, очевидно, он слишком яростно скрывал, что чувствует себя отвратительно понимая, что стал чужим в сознании своего мужа. — Пит? — Колсон обращает внимание более настойчиво, хотя его голос все ещё тихий и мягкий для другого парня, который уже давно не слышал свое имя, звучавшее не сухо этим голосом. — Парни и так разозлили тебя, — он продолжает отнекиваться. Даже расколовшись, этот парень пытается думать о благополучии окружающих, забавно. — Расскажи мне. — Колсон не сдаётся. Если бы к нему в один миг пришла его копия из прошлого до аварии, он бы получил ещё и сотрясение с парочкой переломов, потому что позволил себе довести своего спутника до такого состояния. Пит вновь молчит, и Колсон думает наконец отстать от него, как его слух улавливает едва уловимое бормотание. Ему требуется ещё около десяти секунд, чтобы разобрать такое болезненное "я просто скучаю по тебе". Бэйкер чувствует, как его прошибает молния. Возможно он не осознавал в полной мере, как многое, всё ещё, значит для этого человека. И это угнетает его. Пит оставался на позитиве все это время, убивая всю бдительность. Либо это его талант в комедии, либо он просто такой человек. Колсон обязательно узнает это. Не сейчас, но когда-нибудь. А пока он не уверен как лучше отреагировать. Его голова пуста, он не знает что лучше сказать.. Его извинения тут не нужны, как и соболезнования. Вероятно, будь они сейчас в какой-нибудь романтической комедии, Колсон бы сказал что-то милое. Но он так же не уверен, что его ложь будет во благо. Колсон просто прижимает Пита к себе чуть крепче, решая дать тому хотя бы такой контакт, уже поняв, что этого не в полной мере, но достаточно, чтобы перестать слышать тихие всхлипывания. — Мы что-нибудь придумаем, — И снова что-то родительское. Возможно так работает подсознание музыканта в стрессовых ситуациях, он не очень хочет разбираться. — Правда? — хотя все очевидно. Пит действительно ребенок, когда поднимает мокрые глаза, смотря на Колсона находясь довольно близко к нему. Голубоглазый лишь кивает, чувствуя небольшую лёгкость, после такого маленького, но первого шага. — М..могу я?.. — голос Пита вновь вздрагивает на конце. И Колсон понимает о чем речь, когда видит четкий взгляд на своих губах. — Ох, думаю не стоит.. прости, — он корчит виноватое лицо, немного покраснев, когда видит лёгкую ухмылку на лице Дэвидсона. Уже более привычную. — Все нормально, — Колсон мог понадеется, что тот не расстроился, но слишком быстро забывает об этом, когда Пит более беззаботно устраивается на его груди снова. Колсон прислушивается к шорохам за дверью, устало выдохнув, надеясь, что их не подслушали.