***
Василий тучно ходил по личному кабинету, зарываясь в руками в густые волосы с проблеском седины, и часто останавливался у небольшого окна, наблюдая, как по территории лагеря беззаботно бегают дети. Доносчик позади, – звали его Антоном – молчаливо наблюдал за опустошенным состоянием главного. Видеть уверенного и всегда сдержанного мужчину в состоянии растерянности было ударом. – Скольких мы потеряли? – Опустошенно спрашивает старший Иваненко, опираясь похолодевшими от новостей руками о подоконник и бессильно склоняя голову. Тучные мысли о будущем лагеря и его единственной дочери нагнетали и вводили в панику. – Семь человек за последние три разведки. Численность мертвецов на территориях возросла на пятнадцать процентов. – Со вздохом ответил доносчик, запрокидывая голову и прикрывая глаза. – От третьего подразделения, которые были за стенами лагеря три дня назад, дошли слухи.. – Какие слухи? – Резко обернувшись и бросив на подопечного дикий взгляд, спросил Василий. – Так как в ближайших деревнях и населённых пунктах провизии практически не осталось, им пришлось ехать намного дальше – в Акташ. Двое наших забрались на телевизионную вышку чтобы убедиться, что в округе нет крупных скоплений мертвецов.. – Парень сглотнул, с опаской заглядывая в глаза старшего. – На границе города было замечена армада зомби. Они двигаются медленно, но точно в нашу сторону. С таким количеством нам не справиться. – Бог мой.. – Шокированно прошептал Василий, проводя руками по лицу. Внутренности задрожали в предвкушении беды. – Срочно собирай старших. Мы должны связаться с Амбреллой.***
Костья ушла. Ушла, оставив Машу наедине с собственными мыслями и полученной информацией – они только недавно обрели дом, и вновь могут потерять его. Смерть всегда наступает на пятки. Спокойной жизни больше не будет. Теперь лишь вечные бега и обрывки счастья наедине с людьми, которых ты можешь потерять в любой момент. Так почему же не жить сегодняшним днём? Эти мысли навевали глубокую тоску. Хотелось бы вернуться назад – в момент, когда апокалипсис начался, когда учёные начали разрабатывать смертельный вирус и остановить их, уничтожить, растоптать. Они заслуживают смерти. Заслуживают смерти за все унесённые жизни, за всю боль доставшуюся выжившей части населения, за потери, за погубленную привычную реальность. Но с другой стороны.. Эта трагедия сделала её сильнее. Взрослее. Она принесла новых людей в жизнь Маши, заставила ценить каждый момент, обыденные вещи, смех и улыбки друзей, она подарила человека, в чувствах которого сейчас хотелось утонуть. Вирус вернул её девочку с того света. Это странно и совсем не здорово, но в какой-то степени Лебедева была благодарна жизни за этот урок человечеству. – Скучаешь? – Вдруг разнёсся мягкий голос позади Маши, и это вызвало несдержанную улыбку у тучной брюнетки. Она узнаёт этот голос из тысячи. Крис тихо подошла сзади, тяжело дыша после долгого подъёма, и обхватила возлюбленную обеими руками поперёк живота. – О чем говорили с Костьей? – Не хочу об этом сейчас. – Тихо шепнула кареглазая, вздыхая и разворачиваясь лицом к собеседнице. Пронизывающий северный ветер безнаказанно трепал белоснежные короткие волосы и обветривал и без того красные щеки и нос. Спортсменка улыбается, поднимая погрубевшую на морозе ладонь и с трепетом проводя костяшками по чужой гладкой щеке. – Тебе идёт румянец. – Тебе идёт моя компания. – С улыбкой отвечает Штрэфонд, опираясь на перегородку за спиной супруг и ощущая, как нежная кожа ладоней буквально примерзает к металлу. Этот холод так разнится с тёплым взглядом карих глаз и горячим дыханием из пухлых губ, поэтому блондинка не лишает себя удовольствия согреть их обеих в чувственном поцелуе. Она приближается, мягко касаясь носом чужого, трепетно потираясь о него, и, довольно вздохнув, укрывает сухие губы напротив своими, в попытке согреться. Руки на перегородке нестерпимо покалывает. Лебедева не возражает приливу нежности партнёрши – она подаётся на встречу, обдавая румяные щеки голубоглазой хриплым дыханием, забирается руками под тёплый пуховик в попытке быть ближе, вжать в себя, впитать запах белоснежной кожи в свою. Определённо, поцелуи с этой девушкой всегда будут вызывать в ней детский восторг и наивный трепет. – Я принесла тёплые пледы и ещё чаю. – С трудом оторвавшись от требовательных губ, тяжело зашептала Желточенко. Она дождалась, пока любовница откроет глаза, одарив её томным, внимательным взглядом, и, с болью отлепив руки от металлического прутика, отошла к своему рюкзаку. – Останусь с тобой до конца смены. Одной спать в кровати одиноко. – А как же блохастый? К одиннадцати придет сменщик. – Со вздохом сообщает брюнетка, опираясь на перила локтями и глядя вниз, на выступающие из земли каменные выступы. Сама конструкция выглядела вполне надёжно со стороны – её укрепляли практически ежедневно на случай чрезвычайных происшествий. Со временем массивнее стали и ворота – сейчас открыть вручную их будет практически невозможно, по крайней мере одному человеку. С этой целью был установлен рычажный механизм на тросах. В общем, мужчины постарались на славу. Однако спасут ли ворота от нашествия мертвецов? – Рональд сейчас больше тусит с Лизой. Изменщик. Вчера вообще спать к ней ушёл.. Маш? – Тихо позвала Крис, стоящая позади, заметив вдруг, что возлюбленная слегка подвисла. – Там какой-то симпатичный трупак? Чего зависла то? – Задумалась. Никакой зомби тебя не затмит. – Лебедева с улыбкой развернулась, наблюдая, как девушка стелит тёплый плед на деревянное покрытие пола. – Хотя иногда с утра от тебя пахнет похуже, чем от них. – Сама лезешь ко мне целоваться до утренних процедур. Конечно не пахнет от меня фиалками. – Штрэфонд ухмыляется, усаживаясь на плед и хлопая рукой рядом с собой. – Идешь ко мне? Я чистила зубы. – Вонючка. – С улыбкой фыркает брюнетка, подходя ближе и аккуратно присаживаясь рядом. – Сама вонючка. – На манеру супруги отвечает Желточенко, укрывая ноги подруги и резко притягивая ту к себе за загривок. – Ещё что тебя не устраивает? – Ты иногда храпишь. – Саркастично отмечает Маша, ухмыляясь и с вызовом глядя прямо в глаза напротив. – Я не храплю! Пиздишь. – Крис щурится, переводя руку на подбородок собеседницы и сжимая. – Ещё? – Вообще-то, ты вся меня устраиваешь. – Уже без тени сарказма произносит спортсменка, перемещая ладонь на чужую шею. – Иначе я не встала бы с тобой под венец. – Подлиза. – Сдавшись, смеётся девушка, снова приближаясь к родному лицу и требовательно впиваясь в пухлые губы. Холод снаружи разнится с горячими, раззадоривающими ласками. Маша же не теряет возможности – она резво седлает чужие бёдра, углубляя поцелуй и зарываясь дрожащими пальцами в короткие блондинистые волосы. – Маша, блять! Вы хотя бы здесь не трахайтесь! – Нежданно доносится голос Кашириной по другую сторону ворот. Лебедева недовольно стонет, с мокрым звуком разрывая поцелуй и бросая на подругу недобрый взгляд. – Зови Ларку и не завидуй! – Весело кричит Желточенко, под пледом устраивая руки на подтянутых ягодицах. Брюнетка довольно улыбается, прижимаясь ближе и обхватывая голову любовницы двумя руками. Каширина по другую сторону недовольно фыркает, плотнее кутаясь в жилетку и отворачиваясь от ласкающихся супруг. – Твоя бывшая подружка никак не смирится? – Успокойся. Она всегда была такой. – Со вздохом произносит кареглазая, перебираясь с нагретых коленок на плед и устраивая голову на чужом плече. – Какими были ваши отношения? – Осторожно спросила Крис, приобнимая возлюбленную за плечи и прижимаясь щекой к тёмной макушке. Даже сквозь толстый пуховик она почувствовала тяжёлый вздох девушки. – Она очень сильно растворилась во мне. Слишком много внимания, слишком много тактильности и подарков. Буквально душила меня своим обществом. А я, только вступившая в нормальную жизнь, довольствовалась роскошью, которую она дарила мне. – Тяжело начала Маша, не сводя взгляда с постепенно алеющего неба. Тема прошлых отношений была для неё больной. – Иногда мне казалось, что и у меня есть чувства. Особо это ощущалось во время интима и тогда, когда мне было плохо. Она всегда была рядом. Я виню себя за то, какой я была и как много боли я принесла ей. Возможно из-за этого сейчас мы не можем построить крепких дружеских отношений, между нами есть напряжение. Но я её очень люблю. Она сделала для меня многое в своё время. – Кареглазая немного помедлила, кусая губы. – Но выросла я именно в отношениях с тобой. Может быть, повлияла обстановка, но с тобой я совсем не та. Заносчивая подкупная блядь. – Не говори так о себе. – Тихо прервала Штрэфонд, утыкаясь носом в волосы возлюбленной и оставляя там трепетный поцелуй. – Ты совсем не такая. – Сейчас да. Но старую себя я ненавижу. – Я в прошлом тоже не идеал. Так что мы друг друга дополняем. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. – Вздохнула брюнетка, ощущая, как неприятная тема пробуждает внутри противный скрежет и непосильную тяжесть. Хотелось как можно скорее улетучить это ощущение. – Небо красивое. – Без слов поняв внутреннее состояние подруги, произнесла Кристина, крепче прижимая замёрзшее тело к себе. И действительно – небо было сказочным. Закатные лучи заходящего за линию горизонта солнца отбрасывали на чистое небо розоватые полосы – словно искусный художник провёл кистью по синеве небесного полотна. Леса и очертания домов вдали были обрамлены солнечным оранжевым маревом, словно подсвечиваясь изнутри. Каждый закат в жизни – великий дар человечеству. Он завораживает, греет душу, волнует сердце и заставляет задержать дыхание от своей красоты. Словно всё вокруг иллюзорно и только это дивное явление даёт понять, что ты жив. – Знаешь, иногда мне кажется, что это всё сон. – Спустя некоторое время молчания заговорила Лебедева, поерзав на чужом плече. Солнце тем временем всё больше погружалось в полосу горизонта. – Типо я проснусь в своей кровати, и не было этого апокалипсиса, не было смертей, всех этих ужасов, испытаний и опасностей.. – Девушка поджала губы, проследив, как от мрачного леса отделяется стайка птиц. – И тебя вовсе не было, и всего нашего пути. Даже если это так, я бы не хотела просыпаться. Этот суровый сон для меня лучше жестокой реальности. – Даже если всё это окажется твоим сном, мы найдём друг друга и познакомимся заново. Встретимся за парой стаканчиков в доме Тани, потрахаемся в её комнате.. – С весёлой усмешкой ответила Желточенко, чуть приподнимаясь, дабы заглянуть в лицо девушки. – И я тебя опять полюблю. – Надеюсь, это не сон. Снова тебя добиваться я не вывезу. – Мгновенно взбодрилась брюнетка, прижавшись лбом к чужим губам, как вдруг услышала этот звук.. – Ты слышишь это? – Что именно? – Настороженно переспросила вторая, наблюдая, как возлюбленная поднимается на ноги, прислушиваясь. Откуда-то издалека, словно в вакууме, слышалось множественное бульканье и рычание. Страшная догадка сжала сердце в каменных тисках. – Крис.. – Да что блять происходит? – Та армада, что вытеснила нас из Москвы, сейчас направляется в сторону лагеря. Об этом мне рассказала Костья. Но это было лишь её предположением. – Начала суетиться брюнетка, раскручивая рычаг на прожекторах, дабы осветить прилегающую территорию на пару миль к горизонту, что в данный момент уже погрузился во мрак. Таня на соседней вышке, услышав панику, также спешно завозилась с оборудованием. Прожектор потиху разгорелся, освещая усыпанную белоснежным кровом землю впереди, и увиденное.. – Господи.. – Болезненно прошептала Штрэфонд, слезящимися глазами наблюдая происходящее в паре миль от Ковчега. Там, в снежном крове, едва перебирая зловонными ногами, двигалось целое полчище мёртвых тел. Трупы противно рычали и булькали, и их пугающее многоголосое звучание разносилось на мили вокруг. Их тысячи. Сотни тысяч. Население лагеря составляет не более тысячи живых душ. Им не выстоять. Не выжить. Это финал. – Крис, беги.. – Тихо шепчет Маша, ощущая, как от нарастающего страха начинают слезиться глаза. Отвести взгляда от пугающего зрелища было невозможно. – Что? Нет! Я не оставлю тебя здесь! – Беги и расскажи Васе. Мы с Таней подгоним грузовик к воротам для укрепления. – Лебедева заторможенно поворачивает голову к супруге, глядя в перепуганные голубые глаза стеклянным взглядом. – Я сказала беги! – Я быстро! Будь осторожна, прошу тебя.. – Судорожно кусая губы, Желточенко крепко обнимает возлюбленную, крепко, словно в последний раз, прижав к себе, прежде чем стремглав, спотыкаясь, спуститься по ветхой лестнице. Карие глаза с тоской провожают родной силуэт, стараясь отпечатать в памяти каждое движение. – Таня! Живо за грузовиком! – Взяв себя в руки, кричит Маша. Она прыжками спускается на землю, наблюдая, как Каширина также быстро покидает смотровую, и девушки, поскальзываясь и едва ли не падая, бегут в сторону стоянки. На горизонте виднеется небольшая колонна автомобилей, включая три грузовика, один из которых принадлежал девушкам. – Что ты собираешься делать?! – Задыхаясь, кричит в догонку дилер, ощущая, как от паники пульс стучит едва ли не в горле. Стало откровенно боязно. Сейчас было не до масок бесстрашных и уверенных – на них надвигалась настоящая армия, и эту войну они явно проиграют. Слишком много. Слишком опасно. – Нужно подпереть ворота! – Кричит в ответ брюнетка, подбегая к первому грузовику и, с лёгкостью забравшись на ступеньку, запрыгивает на водительское, предварительно открыв дверь. Таня активно кивает головой, забираясь на пассажирское и огромными глазами наблюдая за девушкой, что сейчас ловко заводила автомобиль.– Я подъеду к воротам, а ты будешь руководить. Нужно подпереть ставни ровно по разделу. – Езжай. – Хмуро кивнула коротковолосая, тяжело выдыхая и следя, как бывшая любовница плавно выезжает с парковки. Грузовик тяжело продвигается к воротам из-за ухабистой земли, пассажиров салона качает из стороны в сторону, что так прозаично описывает их жизнь в последнее время – она словно океан в штормовую погоду, бросает их из бездны в бездну. Никаких просветов. Нет намёков на штиль и ясное небо над головой. Лишь нескончаемый страх и мрак. Каширина поворачивает голову к подруге – её волнение ощутимо буквально на физическом уровне. Мозолистые пальцы нервно сжимают руль, а грудь вздымается тяжелее обычного, Лебедева паникует, хоть и старается скрыть это – её искусанные губы говорят за хозяйку. – Выходи. Нужно прижать задницу вплотную к воротам. – С трудом развернувшись на не малогабаритной машине у громадных ворот, судорожно заговорила атлетка. Её глаза сейчас не выражали эмоций – девушка скрывала страх за маской спокойствия и равнодушия. Таня знает её как своих пять пальцев. И она понимает, что сейчас внутри у этой сильной девочки. То же самое испытывает и она. Поджав губы, дилер протягивает руку к чужой, холодной и посиневшей то-ли от холода, то-ли от страха, то-ли от всего вместе взятого, и крепко, по-дружески, сжимает её. – Всё будет хорошо, Маша. Мы выберемся. Всегда выбирались и сейчас получится. – Подбадривающе, стараясь улыбнуться как можно более правдоподобно, заговорила Каширина. Хотя внутри всё давно покрылось гниющей коркой ужаса. – Твои слова да богу в уши. – Опустошенно усмехнулась Маша, поворачиваясь к кареглазой и коротко кивая. – Не будем терять времени. За воротами смерть.***
Крис что есть мочи бежала в сторону дома Иваненко – в надежде, что Василий окажется именно там. От быстрого бега и нарастающей паники кололо лёгкие и сердце. Не хотелось верить, что несчастье настигло их и здесь. Не хотелось верить, что очередное полюбившееся место вновь может остаться лишь воспоминаниями в памяти. Нужный домик появился на горизонте уже спустя пять минут после того, как блондинка покинула вышку. Грузным весом ударившись о препятствие в виде деревянной двери, Крис, задыхаясь, стала тарабанить в неё кулаками. – Василий! Василий! – Кричала она, когда хлипкая конструкция не поддавалась и отказывалась впускать гостью со страшной вестью внутрь. Однако спустя долгую минуту бессовестных издевательств над дверью та все-таки открылась, позволяя Желточенко буквально ввалиться внутрь. На пороге её встретила заспанная, взъерошенная Мивина. Её глаза выражали абсолютное недопонимание. – Крис? Что происходит? – Осипше спрашивает Настя, отходя чуть в сторону. Штрэфонд оглядывается в доме, осознавая, что мозг совсем отказывается соображать и воспринимать информацию. – Нет времени. Где твой отец? – Гулко сглотнув, наконец озвучивает она. – Он в своём кабинете. Ещё не приходил домой. Ты выглядишь плохо, что-то болит? – Спасибо! – Пропустив мимо ушей заботу со стороны подруги, блондинка собирается убегать в сторону крепости, как вдруг на её запястье ложится чужая ладонь. – Стой! Что происходит?! – На нас движется полчище мертвецов. Они уже на подходе, а Маша осталась там! У меня нет времени, Настя. – Горестно заглянув в глаза блондинки, татуированная вырывается, уже со всех ног мчась по направлению к основным стенам. Иваненко по началу ничего не понимает, но, осознав услышанное, резко срывается с места, в домашней одежде и босиком направляясь вслед за уже умчавшейся девушкой. Снова. Снова это чувство неминуемой беды. Каждая утрата и каждый новый день в новом жестоком мире не позволяли дышать свободно. Сейчас они овцы. Овцы в загоне. Кругом горы – беспроглядные, величественные и холодные. Плешивый волк со зловонной окровавленной пастью уже готовится напасть – сожрать, разорвать на кусочки, стирая в прах всё естество. Единственный ход к отступлению перекрыт. Нет выхода. Нет спасения. Эти мысли набатом бьют по истощенному сознанию, и с каждым новым ударом со стороны жестокой жизни всё естество все больше затягивало в пучину липкого, нескончаемого страха. Как быстро обе девушки оказались в здании крепости – неизвестно. Настя лишь чувствовала, как нестерпимо жжёт оголённые стопы от покрывшегося коркой льда земного полотна. Крис же не чувствовала ничего, кроме тошнотворного кома собственного сердцебиения в горле и дикой головной боли. Стучать в дверь никто не стал – Желточенко мощным толчком раскрывает её, взъерошенная и взволнованная предвставая в дверях кабинета Василия. Однако нужного внимания она не получила. Зато до ушей дошёл весьма обременяющий разговор по радиостанции. – Вы не можете бросить нас умирать! Здесь дети и старики! У нас есть антивирус, мы нужны вам! – Кричал прямо в трубку раскрасневшийся Иваненко. Таким потрёпанный жизнью его не видел ещё никто. – Вы представляете угрозу человечеству. Нам не нужен антивирус, если не будет вас. Мы готовы пойти на жертву ради блага будущих поколений. – Звучал суровый мужской голос из рации, прерываемый помехами из-за большого расстояния. – Я уничтожу вас! – Практически панически заорал мужчина, ударяя кулаком по столу, отчего с него непременно посыпалась канцелярия. – Это мы уничтожим вас. Прости, Василий. Риски слишком велики. – Послышался тяжёлый, хриплый вздох. – Да прибудет с вами бог. – После последних сказанных слов рация замолкла, оставляя после себя лишь мерзкое, обрекающее на худшее шипение. – Пап?.. – Тихо позвала Мивина, заметив, как резко потухли глаза отца. Тот медленно поднял на неё взгляд, роняя на стол одинокую слезу. – Пап, не опускай руки.. – Василий, по ту сторону ворот надвигается целый полк мертвецов. Нам нужно что-то предпринять. – Уперто заговорила Крис, сжав руки в кулаки. Голос в рации ей совсем не понравился. Стало мерзко от безразличия людей. – У нас нет боеприпасов для таких масштабных операций.. – Заговорил мужчина, осипше и потухше, вовсе не привычно для его персоны. От этого в груди Насти поселился первый росток страха и паники. – Нет! Мы не будем сдаваться! Сейчас у ворот две девушки, моя, блять, женщина задерживает мертвецов, пока вы сидите и ноете! Возьмите себя в руки, вы ведь лидер! Вы собрали и спасли этих людей! И сейчас вы позволите всем умереть? Детям? Старикам? Женщинам? Здесь более тысячи невинных душ, которые поверили в безопасность вашего пристанища! Так сделайте что-нибудь, чтобы оправдать доверие народа! – Эмоционально закричала Штрэфонд, подходя к столу и с силой прикладываясь о него кулаками. Иваненко позади испуганно дёрнулась, боясь, что близкому человеку могут причинить вред. – Что мы можем? Боеспособных у нас через одного, я не собирал армию, я собирал выживших! – Ухватившись за голову, в тон девушке заговорил Василий. – Не можете вы, поведу я! Я поведу ваш народ! – Брызжа слюной продолжила орать голубоглазая, всё больше нависая над старшим. – Мы возьмём все машины. Всю технику и оружие и прорвёмся на чистую территорию! Мы не животные и не подопытные крысы! Пусть стреляют, мы будем стрелять в ответ! Мы не позволим уничтожить нас, как ненужный биомусор! – Крис ещё раз ударила по столу, отходя и, зарывшись руками в короткие волосы, начала мельтешить из стороны в сторону. В голове потиху складывались пазлы предположительного развития событий. – Папа, она права. Мы не можем умереть так. Мы слишком многое прошли. Мы так долго работали над антивирусом, так долго спасали этих людей, мы дали им надежду на жизнь и не можем лишить их этой надежды. – Тихо заговорила Настя, подходя к отцу и присаживаясь на корточки рядом. По щеке её спешно стекла кристально чистая слеза. – Мы потеряли маму, пап.. Она отдала свою жизнь напрасно? После услышанных слов во взгляде главного отразилось ещё больше отчаяния – он, расчувствовавшись, крепко обхватил дочь двумя руками, прижимая к груди и что-то совсем тихо шепча той на ухо. – У меня есть план. Хватит соплей. – Резко прервала довольно семейное зрелище Крис, подходя к столу и упираясь в него руками. Взгляд ее вдруг переполнился уверенностью. – У вас есть детонаторы? Что-то подобное? – Нет. Разве что дымовые шашки. – Отстранившись от дочери, ответил мужчина. Блондинка поджала губы, нервно стуча пальцами по деревянной поверхности. – Химическое оружие? – Нет. – Есть! – Вдруг подскочила Мивина, воодушевлённо подбегая к подруге. – Есть Зарин! У него паралитическое действие, при большой дозе в лёгких вызывает пневмонию и внутреннее кровотечение. – Откуда такое в лагере? – Озадаченно спрашивает старший Иваненко, с испугом глядя на своё чадо. – Я нашла его в нашей первой лаборатории. Думала, используем на зомби, но он так и заперт в вакуумном ящике. Я хорошо его прятала. – Будучи гордой за свою продуманность озвучила блондинка. – Есть возможность безопасно поместить Зарин в дымовые шашки? – Уловив в услышанном толику надежды, Штрэфонд даже подалась вперёд, сдерживая желание победно запрыгать на месте. – Я думаю, мы с Алиной что-то придумаем. – Здорово. Значит так, – голубоглазая прокашлялась, выпрямляя спину и строго глядя прямо в глаза предводителя Ковчега. – Настя и Алина заправят две шашки Зарином. Вы распорядитесь, чтобы мужчины с припасами оружия шли отстреливать мертвецов у ворот, пока остальные будут погружаться в имеющиеся авто и забирать вещи первой необходимости. Также мне нужно два крепких парня чтобы укрепить наш грузовик – мы будем ехать в начале коллоны и расчищать дорогу для вас. Соберите все свои силы, а я с их помощью проведу нас по ту сторону карантина. – Стойко, совершенно без тени прошлой истерики произнесла Желточенко. Взгляд её не терпел пререканий. Василий долго смотрел на неё, поражаясь, насколько эта юная девушка волевая и сильная. Ему не нужно было знать подробности её плана, чтобы быть уверенным лишь по взгляду – она точно сдержит своё обещание. Поэтому, чуть помедлив, он решительно дал ответ. – Я сделаю всё возможное, чтобы привести твой план в действие.***
В лагере творилась суета. Люди мельтешили тут и там – они носили имеющиеся боеприпасы к грузовикам, помогали женщинам и детям утромбоваться в машины, однако понимали все – места в авто хватит не всем. Далеко не всем. Было принято решение, что оставшиеся во главе с Василием двинутся к ближайшему населённому пункту через горное ущелье в Северной части лагеря – чтобы раздобыть для себя транспорт и присоединиться к тем, кто уже будет ждать на границе. Неуверенности не было ни в ком. Их лидер всегда находил выход. Но никто не знал, что лидер, давший слабину, сейчас действует по плану одной из сотен обычных девушек в лагере. Однако мозговитости именно этой позавидует каждый. Были и такие люди, которые уезжать отказались – в основном это были пожилые люди или те, кто уже потерял всё в этом ужасе – свою семью и всего себя. Эта маленькая кучка во главе с отцом Виктором, некогда обвенчавшем Крис и Машу, решили остаться в крепости и молиться. Атлетка считала их откровенными глупцами и фанатиками. За жизнь нужно бороться до последнего вздоха. – Нужно вырезать в этой панели небольшое окошко для обзора. Затем можете приваривать. – Командным голосом приказала Лебедева, что сейчас на пару с Купер стояла у своего грузовика. Мужчины припаивали к лобовому стеклу и передним колёсам титановые панели, чтобы сделать из обычного грузового авто едва ли не танк. – Две панели нужно вырезать треугольником и заточить. Мы приварим их к боковым дверцам, чтобы мертвецы не могли приблизиться к авто. – Дополнила приказ подруги Кас, помогая трудягам перетаскивать металл ближе к грузовику. – Хорошая идея. – Думала, только Крис умничать умеет? – Самодовольно фыркнула картавая, оборачиваясь и наблюдая, как Бэлла, Таня и Петруха помогают грузить медицинское оборудование в другой грузовик. Со стороны ворот уже на протяжении полутора часов слышались выстрелы и страшное рычание. Мертвецы, словно рой трупных мух, столпились у самых ворот, создавая напор, от чего они уже знатно прогибались внутрь. Мужчины на самой верхушке с отточенной меткостью устраняли особо прытких зомби, трупы которых уже кучами лежали прямо у подножия ворот. Оставалось вопросом, проедут ли машины по этим кучам. – Где Крис? – Попытавшись отвлечься от ужаса, происходящего по другую сторону лагеря, спрашивает Каспер. – Она с Васей. Обсуждают план. – Хмуро ответила Маша, придерживая очередную панель, пока парень со сваркой в спешке начинает её крепить. Девушка отвернула голову, пряча глаза от ярких искр. Волнение потиху улетучивалось, но это было лишь мнимое спокойствие. Штрэфонд дала им надежду. Надежду на то, что они могут выбраться из этой передряги. И эта надежда придавала сил. Лебедева воистину восхищалась своей супругой. – Она умная. Я думаю, эта голова нас ещё не раз спасёт. – Успокаивающе заговорила Купер, вздыхая. Неожиданно послышался душераздирающий крик. – Он упал! Упал! Маша резко поворачивается на голос, наблюдая, как рыдающая женщина падает на колени, прямо в сугроб, не сводя взгляда с высоченных ворот у подножия. Она тут же подбегает к обезумевшей, поднимая ту на ноги и слегка встряхивая. – Что произошло?! – Мой муж.. Он упал на ту сторону.. – Дрожащим голосом орала она, закрывая покрасневшее лицо колотящимися руками. Атлетка гулко сглотнула, ощущая, как омерзительный ком паники вновь подкатывает к горлу. – Скорее! Они больше не могут сдерживать армаду! – Послышался голос доносчика, сообщающего о происходящем на смотровых. Маша тяжело выдохнула, соболезнующе погладив женщину по плечу и срываясь с места, направляясь в сторону крепости. – Кас! Распорядись чтобы работали быстрее! Я за Крис и Васей! Всеобщие суета и хаос вновь переполнили Ковчег. Одичавшие люди начали выталкивать друг друга из автомобилей, пока кто-то, более стойкий, всё ещё пытался помочь общему делу. Шансы на спасение улетучивались с каждым вылетевшим из громадных ворот болтом. Но эти девочки сделают всё возможное, чтобы корабль не дал течь.***
– В каждой машине будет рация. Колонна должна двигаться точно друг за другом, наш грузовик будет расчищать путь. Все стыки в машинах приказано заткнуть тканью во избежание отравления Зарином. На границе я отстою вашу честь и представлюсь от вашего имени. Мы обязательно дождёмся вас с оставшейся группой, не волнуйтесь. – Твёрдо произнесла Желточенко, пожимая руку взволнованного и потерянного Василия. – Я благодарен вам и вашей храбрости. Вы очень сильная девушка. – Честно признался он, тяжело вздыхая. – Думаю, времени осталось мало. Нужно проверить готовность и раздать последние указания прежде, чем мы уйдём. – Крис! – Неожиданно ворвалась в кабинет задыхающаяся Лебедева. Она остановилась в дверях, тучно глядя на стоящих рядом супругу и предводителя Ковчега. – Времени нет. Ворота практически прорваны. Есть человеческие жертвы. Люди сеют панику. – Я разберусь. Предоставьте мне хотя бы это. – Уверенно произнёс Василий, спешно удаляясь из кабинета и направляясь к своему народу. Крис с тоской заглянула в родные глаза, немедленно приближаясь и крепко сжимая в объятиях свою супругу. – Крис.. – Маша, всё хорошо. У нас всё получится. – Тихо зашептала блондинка, прижимаясь губами к чужой щеке и зажмуриваясь – все-таки, полностью страх не ушёл. – Я забрала твой шоколад и игрушку. Больше мне ничего не нужно. – Лебедева судорожно выдохнула, сжимая в руках куртку возлюбленной, в попытке прижаться плотнее. – Я так люблю тебя. Прошу, будь рядом. – И я люблю тебя, родная. И я. – Успокаивающе заговорила вторая, чуть отстраняясь и притягивая родные руки к своему лицу, целуя костяшки. – Я обещаю быть рядом. Мы сделаем это вместе. – Голубые глаза с крайней обеспокоенностью и трепетом заглядывают в карие, ища там поддержки и преданной любви, которую лишь эта девушка могла выразить одним только взглядом. И безусловно находит её. Чистую, искреннюю, преданную любовь. А ещё страх. Пусть Маша и пыталась скрыть его за маской спокойствия, было понятно – она больше всего боится потерять Желточенко. И это было полностью взаимно. – До последнего вздоха. – До последнего вздоха.***
– Как только ворота откроются, ты даёшь по газам. Трупы будут бежать навстречу, мы должны раскидать их, как кегли. Чтобы остальные могли проехать. Окна закрыты плотно? – Удостоверенности ради Желточенко сама нажимает на кнопку в двери, проверяя, насколько плотно они задвинуты. Выдохнув и уверенно заглянув в глаза супруги, сидящей за рулём, она крепко сжимает её руку, оборачиваясь на окошко, ведущее в кузов, где уже сидели остальные девочки в полном вооружении. – Вы готовы? – Готовы. – В один голос ответили девушки. Даже всегда робкая Лиза сейчас была переполнена отваги – хоть оружие и выглядело нелепо в её руках, но держала она его вполне крепко. – Сигналь, Маша. – Тяжело выдохнув и стараясь абстрагироваться от выстрелов с верхушек, произнесла блондинка. Мужчины, занимающиеся обороной с смотровых, поступили словно настоящие герои – они уходить не собирались. Вся компания отказалась от бегства и пообещала прикрывать тыл колонны, выезжающей из Ковчега, оставшимися огнестрельными силами. Этот поступок был достоин уважения и вечной памяти. – О боже.. – Вдруг голубоглазая побледнела, закрывая рот ладонью. Брюнетка на водительском бросила на неё испуганный взгляд. – Крис? Что случилось? – Рональд.. В этот момент ворота, скрывающие их от неминуемой смерти на протяжении пяти с лишним часов, с треском лопнули, заставляя всех свидетелей в страхе вздрогнуть. – Газуй! – Неожиданно громко и испуганно закричала Андрющенко, крепче сжимая руки на своём пистолете. – Боже, пожалуйста, газуй! – Рональд.. – Желточенко прилипла к стеклу, наблюдая в зеркало, где был виден их дом – быть может, кот выбежит сам? Быть может, удастся его забрать? Быть может, быть может.. Тем временем ворота со страшным грохотом падают наземь, впуская в когда-то мирный и уютный лагерь полчище кровожадных монстров. Трупы страшным коконом переплетались между собой – некоторые уже бездвижные, некоторые, отчего-то слишком слабые, просто не могли двигаться. Полуразложившиеся тела моментально поднимались с земли, с душераздирающим рёвом бросаясь вглубь лагеря, где уже рыча моторами заводилась огромная колонна автомобилей. Однако рыжего пятна на горизонте видно не было. Блондинка дрожаще вздыхает, позволяя слезам медленно сползти по бледным щекам. Лебедевой больно от этой картины – это маленькое рыжее чудище полюбить успела и она. Однако если выбирать между котом и любимым человеком она выберет второе. Брюнетка резко даёт по газам, словно карточные домики снося массивными титановыми укреплениями бегущих на грузовик мертвецов. Они с мерзким звуком разбиваются о плиты, путаются под колёсами, но Лебедева продолжает упорно двигаться вперёд. Через проломанную дверь проникают всё новые и новые зловонные туши – они бездумно бросаются на мчащиеся мимо автомобили, размазывая густую зеленовато-бурую жидкость по капоту, трубчатые кости с треском ломаются под массивными колёсами грузовой машины, но это больше не пугает. Пугает лишь то, что они могли бы сделать, будь девочки по другую сторону тачки. Крис закрывает лицо руками – несмотря на внешнюю холодность она считала себя крайне чувствительной в подобных случаях. Это животное было с ними слишком долго. Слишком много эмоций дарил игривый, мотыляющийся из стороны в сторону хвост с утра и нескромное "мяу", будящее весь дом в мольбах о еде. Было больно. Откровенно больно. И она не собиралась скрывать эту боль. – Крис, пожалуйста, соберись. Родная. Не время плакать и скорбить. Нужно спасать себя. – Взволнованно заговорила атлетка, разгоняя автомобиль ещё больше и на скорости въезжая буквально в рой из извивающихся мёртвых тел. Боковые лезвия, приваренные мужчинами, половинили зомби пополам, не позволяя подобраться к беззащитным окнам – от этого все стекла были покрыты омерзительной трупной жидкостью. Штрэфонд резко выдыхает, стараясь успокоиться. Она вытерает слезы рукавами, понимая, насколько глупо в данной ситуации выглядела её слабость – не то время, не то место. Нужно было спасать себя и своих близких. Она протягивает руку к рации, и, прокашлявшись, озвучивает. – Колонне держать строй, не сбавляем скорость, окна закрыть плотно, сейчас будем выпускать шашку. – Прикрыв глаза и успокоившись, блондинка заглядывает в кузов, оглядывая взволнованных тряской подруг. – Алина, Настя, запускаем Зарин. Осторожно. – Всем надеть маски. – Твёрдо произносит Горб, с особой осторожностью, будто с опаской, открывая холодильную коробку и вынимая небольшое приспособление – дымовую шашку, заполненную смертельной дозой ядовитого газа, способного убить целый населённый пункт. Все находящиеся в авто мигом напяливают респираторы на лица – умереть по собственной глупости не хотел никто. Алина поднимается на ноги, пошатываясь вместе с грузовиком, на лету сбивающим толпу разъяренных зомби, Мивина также встаёт, открывая специально сделанный, пусть и коряво, но люк. Доктор спешно высовывает дрожащую от напряжения руку наружу – необходима всего секунда, чтобы выдернуть чеку и бросить приспособление в армаду людоедов, тут же среагировавших на движение и набросившихся на упавший наземь объект, и резко закрыть люк. Едкий оранжевый туман тут же обволакивает расстояние на сотню метров впереди – и если в первое время мертвецы никак не реагировали, заставляя девочек замереть в предвкушении собственного поражения, то уже спустя пару мгновений когда-то в прошлом людей начало в диким, животным рёвом крючить. Из разорванных пастей полилась чёрная зловонная жидкость. – Быстрее! Пока есть возможность! – Громко кричит Петруха, подлетая к окошку, ведущему в водительский отсек и дикими глазами наблюдая за происходящим в маленьком просвете на лобовом, оставленном для виденья. Изнутри происходящее снаружи не казалось столь масштабным и страшным. Сотни. Тысячи. Тысячи живых трупов, словно мерзкая тля или лишай, покрывали землю вокруг. Они бежали навстречу, угрожающе рычали, противно булькая, бросались на крышу и боковые стены авто – но всё тщетно. Грузовик был оснащён слишком хорошо. Однако животный страх не проходил. Он клокотал в груди, мешал дышать, мыслить, функционировать, и внушал лишь одну единственную мысль – "я хочу жить". И вот, наконец, казалось бы, просветление – трупы впереди грузовика практически улетучились, даруя мнимое чувство победы, горизонт остался чист, и авто выехало на главную дорогу, но.. Армада трупов, рыча, продолжила извивающимся гнойным комом бежать вслед за колонной машин,вновь смертельным давлением наступая на пятки беглецов.***
– Пока мы не приблизились к границе, хочу сказать тебе кое-что. – Спустя долгое время молчания вдруг заговорила Лебедева. Девочки в кузове также тучно молчали – их бледные лица не выражали ничего, кроме апатии. Брюнетка со вздохом закрывает окошко между отсеками, устраивая обе руки на руле. Крис перевела на возлюбленную взволнованный взгляд. – Я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо за новую жизнь, которую ты мне подарила. Несмотря на весь ужас вокруг, с тобой мне похуй на любые обстоятельства, если ты рядом, значит есть смысл жить и бороться. Я люблю тебя. – Не говори так, словно прощаешься. – Нахмурилась голубоглазая, откидывая голову на спинку и зажмуриваясь. Тяжело. Гадко на душе. Страшно. – Ты учила меня быть реалисткой. Я стараюсь брать от тебя хорошие качества. Мы можем не пережить этот день. – Со вздохом опустив окно и сморщившись от вида зловонной слизи, проговорила атлетка. Хотелось глотка воздуха. Однако он не был спасительным. – А я переняла от тебя твою веру в лучшее. Ты была права – так живётся проще. Я верю, что мы справимся и всё будет хорошо. Так что убирай эти ебанутые мысли из своей красивой головы. Я тоже люблю тебя. – Устроив руку на чужой худой коленке, проговорила Штрэфонд, постаравшись улыбнуться, хоть и вышло кривовато. – Крис.. – Взволнованно прошептала девушка за рулём, заметив впереди, ещё совсем далеко, огромные ворота с натянутой колючей проволокой и ровно выстроенных в ряд военных по всему периметру границы. Сердце, ухнув в панике, упало куда-то вниз живота, перестав биться. Желточенко на соседнем сидении нервно сглотнула – волнение накрывало. Душило. Но не отнимало уверенность. Она наклоняется к возлюбленной, надолго прижимаясь губами к пульсирующего виску и чувствуя соль – брюнетка плакала от стресса и предстоящих событий. – Всё будет хорошо. – Вместе. – Злостно растерев слезы по лицу, наивно утверждает спортсменка. – Вместе. Грузовик и строй автомобилей позади снижают скорость, медленно приближаясь к границе с Монголией, где сейчас неизменно выстроились вооружённые, совсем не доброжелательные военные силы. – Давай. Всё получится. – Остановив машину буквально за двести метров до цели, твёрдо высказывает Маша. Она поворачивает голову к супруге, беря её за руку и крепко сжимая. Она тоже дрожит. Штрэфонд берёт рацию в руку, переключаясь на местную частоту, и, гулко выдохнув, дабы собрать силы в кулак, произносит. – Вооружённые силы Монголии. Вас приветствует посредник главы спасительной организации "Ковчег", и мы не хотим вам зла. Мы хотим мира. Мы хотим жить. В России для нас больше нет пристанища – мертвецы отняли у нас кров, плодородную землю и пищу. Нам некуда идти. И мы просим вас по-человечески – помогите. Впустите нас на свои земли, здесь есть дети, старики, женщины. Мы нуждаемся в вас. Вместе мы сможем уничтожить вирус. У нас есть вакцина. – Начинает заготовленную речь голубоглазая, облизывая вмиг пересохшие губы и ощущая, как хватка Лебедевой на её руке усиливается. Из рации тишина. Маша прищуривается, наблюдая, как на середину закрытых ворот выходит человек в военной форме – лица издалека не разглядеть. Лишь две длинные белоснежные пряди бросаются в глаза. В руках – рация. – Разворачивайтесь, или мы будем вынуждены открыть огонь. – Звучит грубый голос из аппарата. Было непонятно, кто говорит и кто держит рацию по другую сторону баррикад – мужчина, или женщина. Желточенко чертыхается, кусая губы, и, рыкнув, продолжает переговоры. Сердце пропускает удар. – Мы будем вынуждены принять чрезвычайные меры при отказе. В нашем грузовике находится полтонны Зарина. – Нагло врёт татуированная, переглядываясь с супругой. Та одобряюще кивнула. – В ваших интересах согласиться на сотрудничество – мы пройдём границу в любом случае. С боем или нет. Бронированный корпус грузовика с лёгкостью пробьёт ограду – помимо этого, на шипах находятся остатки крови мертвецов, при попадании в организм вы будете заражены в то же мгновение. Но у нас есть противоядие! Попробуете взорвать грузовик – Зарин распространится на километры за вашу территорию и каждый попавший под его влияние умрёт в страшных муках. Мы не враги вам, мы тоже люди, и мы хотим жить. Но вы не даёте нам шанса. Вдруг на горизонте, позади колонны автомобилей, виднеется нечто большое. Приходится хорошенько приглядеться, чтобы понять, что это самый настоящий туристический автобус. От негодования у Крис перехватило дыхание. Ведь позади, за ним.. Вновь виднелась толпа разъяренных зомби. – Позади туристический автобус. За ним снова мертвецы. – Шокированно произносит Лебедева, зарываясь пятерней в копну волос. – Разворачивайтесь и оставьте свои угрозы при себе. У нас достаточно вооружения, чтобы стереть вас в порошок. – Вновь послышался голос из рации. На этот раз он показался девушкам женским. – Папа! Это папа! – Оживлённо закричала Мивина, подрываясь и подходя к щели позади кузова. – Приём. Ковчег, приём. – Послышался знакомый мужской голос из рации. Любовницы на переднем удивлённо переглянулись, зажимая кнопку связи. – Василий! Будем действовать по плану Б! – Ответственным тоном произнесла блондинка, вспотевшей ладонью сжимая рацию крепче. – Оставить Зарин! Амбрелла согласились на переговоры на своей территории! Военные силы никак не связаны с ними, это политическая армия! – Строго заговорил голос Иваненко старшего из аппарата. Девочки в кузове радостно запрыгали от услышанного. Спасение. Они спасены. – Нам нужно лишь прорвать оборону. Тараньте напролом! Там нас заберут! А с мертвецами разберётся армия. – Будет сделано. – Коротко кивнула Маша, вдавливая педаль газа в пол и переполненная уверенности мчась навстречу готовым к обороне военным. Раз. Грузовик на огромной скорости врезается в грузную металлическую ограду, насмерть придавливая военных титановыми плитами к забору. Два. Счастье вперемешку с наивным детским восторгом переполняет нутро – радостные крики девочек из кузова подбадривают и придают уверенности. Выстрел. Три. Машину начинает мотать – и радость сменяется испугом во мгновение ока. Военные прострелили колёса. Лебедева пытается тормозить, ощущая на своей ладони горячую ладонь возлюбленной – единственное, что заставляет всё ещё бороться. Четыре. Грузовик со страшным скрежетом заваливается на бок, громызнув шинами по влажному асфальту. Перед глазами каждой – вся жизнь. Момент радости вновь сменяется паникой и ужасом. Пять. Лебедева с трудом отстегивает ремень безопасности, переводя взгляд на бессознательную любовницу – голова её была разбита, а глаза закрыты. Чувство страха и вины уже забились глубоко в глотку, перекрывая доступ кислороду. Она тянется к ремню бессознательной Крис, позволяя той тучным грузом завалиться на её тело – с трудом выбирается наружу, вытаскивая жену следом и бережно прижимая к себе. Страх. Кругом снова хаос. Проникшие за пределы заражённой территории люди, повылазив из авто, бегут в россыпную – мысль об общности их компании улетучивается вместе с желанием быть съеденным надвигающейся толпой зомби. Пульс долбится в ушах. Он отдаёт болью куда-то в виски. – Маша! Нужно спрятаться! – Кричит выбежавшая из кузова Лариса, а следом – и все остальные. Купер прихрамывает. На ноге кровь. На лбу Кравцовой – тоже. Выстрел. Лебедева ощущает вязкую бурую жидкость на своём лице. Она застилает глаза. От увиденного хочется блевать. – Лариса! – Словно в вакууме слышится дикий рёв Кашириной. Русая мгновенно падает на землю – уже задыхаясь. Зияющая дыра от пулевого в горле обильно кровоточит, пачкая светлую кожу. Таня заходится криком, падая перед возлюбленной на колени, перекладывает её на свои ноги и, словно подорожником в детстве – пытается зажать смертельное ранение ладонью. Кравцова хрипит и булькает в предсмертной агонии – хватается за чужие руки, так болезненно-преданно глядя в слезящиеся карие глаза любовницы, и, на последок подавившись собственной кровью, издаёт последний хрип, безвольной куклой обмякая. Дилер орёт. Орёт, срывая голос. Слезы смешиваются со слюной на её лице – сейчас умереть ей хотелось больше всего. Рядом с этим лучиком света. Рядом с девушкой, что своей добротой залатала всё её раны, бережно заклеив пластырем. А сейчас она мертва. Так быстро и в одно мгновение можно лишиться всего. Маша плачет. Она не понимает этого, но чувствует – горячая жидкость градом стекает по перепачканным кровью щекам. На фоне выстрелы. Ни одна пуля не попадает в неё физически, но морально – каждая и прямиком в голову. Хотелось завыть вместе с подругой. Остальные в ужасе прижались к боковине завалившегося грузовика, пытаясь укрыться. – Девочки! – Слышится испуганный голос Василия позади. Мужчина подбегает к ним, падая на колени рядом с рыдающей Кашириной, болезненно смотрит на совсем юное бледнеющее лицо Ларисы, чьи голубые глаза тускло уставлены в небо – эта девушка отпечаталась в памяти самым светлым человеком в их компании. Лиза, поджав под себя ноги, обезумевше качается из стороны в сторону – шок накрыл с головой и её. Бэлла заливается слезами в окровавленное плечо возлюбленной – которая, впрочем, также впервые пустила слезу. Хаос. – Нет.. Нет-нет-нет.. Только не её, забери меня.. – Сумбурно бормочет Таня, прижимаясь мокрыми от слез губами ко лбу уже покойной любовницы – хотелось рвать на себе кожу от боли. Снова выстрел. Свист разрезающегося скоростью воздуха. Каширина не успевает издать и стона – пуля навылет проходит прямо сквозь её спину. Тело её грузно падает поверх трупа возлюбленной, прекращая подавать признаки жизни. Лебедева в один голос с Костьей истошно кричит. Маша бежит навстречу, падая на колени с собственной бессознательной супругой на руках – пытается привести в чувства подругу свободной рукой, но слезы застилают глаза – всё тщетно. Боль. Боль. Боль. Как много боли. Позади подъезжает огромный бронированный автобус с непонятным знаком – бело-красный зонт во всю боковину транспорта. По другую сторону оры и крики погибающих от пуль людей. От пуль людей погибают люди. Толпа голодных мертвецов на подходе. Смерть везде. Она со всех сторон. Ей пропахло всё. Воздух. Люди. Асфальт. Дышать невозможно. – Скорее! Выжившие в автобус! – Прижав два пальца к пульсу Кашириной, Василий хмурится, с трудом поднимая её с земли и таща в сторону авто, все девочки – вслед за ним. В панике девушки даже не додумываются оглянуться. – Маша! – Истошно кричит Лиза видя, что подруга не двигается. Она вырывается из крепкой хватки Петровой, волокущей ту за собой в автобус, и подбегает к ничего не соображающей Лебедевой, пытаясь поднять её с колен. Бессознательная Крис плавно сползает с её рук. – Девочки! – Срывая голос орёт Бэлла, когда двери автобуса резко закрываются. Кузнецова бьёт стекло руками – но всё тщетно. Последняя надежда на спасение удаляется в неизвестном направлении. А в окнах – Алина и Иваненко, разрывающиеся в слезах и также пытающиеся выбить стекло, остановить, забрать подруг. Андрющенко истерически смеётся. Это конец. – Знаешь, Маш. – Сдавшись и смирившись, индиго садится рядом с подругой, безэмоционально наблюдая за кровавым месивом и приближающейся армадой. – Вы заменили мне семью за этот короткий срок. Спасибо. Если так я должна умереть, я принимаю это. Но Лебедева не слышит. Она припадает лбом ко лбу возлюбленной, роняя горькие слезы на прекрасное лицо и что-то бормоча себе под нос. – До последнего вздоха. У меня нет ничего, чтобы защитить тебя, моя любовь, значит я подохну рядом с тобой. – Брюнетка борет в себе желание кричать, разрывая лёгкие и горло. Безысходность бурлящей лавиной заливала внутренности, отягощая и забирая остатки сил. Она устраивает дрожащую ладонь на светлых, потрепанных и залитых кровью волосах супруги, с нежностью поглаживая и не переставая усыпать расслабленное лицо отчаянными поцелуями. – Эй вы! – Вдруг слышится неожиданно знакомый голос позади. Затем скрежет шин и запах жженой резины. Кто-то хватает Лизу за шкирку и уволакивает прочь, но Маша не обращает внимания. Она колотящимися в стрессе губами прижимается к аккуратному носу Желточенко, крепко прижимая к себе и укрывая своим телом от пуль и жадных лап смерти, но.. Кто-то хватает её за волосы, пытаясь оттащить. – Отвалите! Пустите, суки! – Бешенно орёт брюнетка, пытаясь затормозить пальцами и ногами о голый асфальт – она ощущает, как ногти на руках безжалостно отрываются вместе с плотью, оставляя на дороге кровавые следы, кричит, брыкаясь и извиваясь, пока не ощущает тяжёлый удар на своём затылке. А после лишь темнота и забвение, полное боли и страданий. Граница заражённой России и Монголии переполнена запахом крови и пороха. Повсюду трупы. Военных, женщин, детей и стариков. Любимых женщин и двух прекрасных девочек, об утрате которых будет горестно убиваться одна небольшая группка людей. Граница Монголии больше не может обеспечивать безопасность своей стране. На границу державы, спотыкаясь о трупы и поскальзываясь на запекшейся крови, словно стадо обуялых зверей, проникает целое полчище живых мертвецов.Зона карантина растёт и расширяется. Продолжение следует.